Где-то в глубине души маленькая частичка прежней Тани разразилась каскадом тревожно-жалостливых мыслей. Парни упали больно уж резко, словно у них все жилы выдернули. Могли ушибиться, разбить головы…
А нечего соваться, мысленно обрезала эти вопли Таня нынешняя, кипящая злобой и яростью.
Те двое, что сидели над телами своих товарищей, сделали выводы из увиденного. Один вскочил, повернулся к дороге. Метки бордовых плащей на ней уже приближались к деревеньке, маги спешили на помощь селянам. Второй распрямился почти одновременно, стремительно хлопнул первого по плечу.
Таня услышала короткий, резко оборвавшийся звук, начало пронзительного вопля. Лишенный голоса развернулся и заработал еще один шлепок, но уже в грудь. Застыл на месте, покачнулся — видимо, обездвижение в момент разворота ничего хорошего не сулило. Кудрявый шагнул вперед, обнял его и поддержал.
Таня сжала губы, брови сами по себе вопросительно вздернулись.
— Моя помощь прекрасной деве, — галантно заявил кудрявый. Осторожно уложил обездвиженного мага на землю и отвесил глубокий, церемонный поклон с замысловатым взмахом руки. — К тому же я за справедливость. Как-никак вы спасли целую деревню, они могли быть с вами и полюбезней.
Таня глянула с сомнением.
По-видимому, на помощь Харгору никто прийти не мог — маги уже вливались в Лисву, а из зарослей рагены новые силуэты не показывались. Почему верховный не оставил никого из взрослых магов для своей защиты? Самонадеянность или обычная неразбериха после неожиданной победы, пусть и чужой?
У нее мелькнула противная мыслишка: все слишком уж удобно получалось, слишком просто…
Она отбросила эти мысли и резко обернулась к Харгору. Ей на лоб тут же упала капля пота — маг обильно вспотел. Хотя жарко не было. Таня, прижав ворот, тряхнула русого красавца, сказала, четко отделяя паузой каждое слово:
— Почему игалсы появились именно в Эрроне? Откуда они пришли?
Харгор молчал, мучительно морщился, заливался нехорошей краснотой. Таня еще сильнее прикрутила горловину камзола, рявкнула:
— Говори, тварь, уничтожу!
И изумилась тому, как легко вылетели у нее эти слова. Княжеская кровь дает о себе знать? Или то самое, синенькое?
Маг все молчал, и Таня, отпустив ворот, легонько шлепнула его по щеке. Физическое воздействие, так сказать.
Харгор задохнулся. В буквальном смысле. В выпученных глазах, прежде красивых, сине-серых, с сахарно-белыми белками, а теперь залитых кровью и мутных, Таня вдруг рассмотрела свое отражение.
С раздутым лбом, с оскаленными зубами, из глаз мага на нее глядело чудовище. Вроде она… и не она. Словно из-под кожи наружу прорастала новая Таня, страшная и отталкивающая. Этот надлом бровей — откуда он у нее? Костистый, заостренный абрис скул — как прорезался? Из-под ее округлых, полных щек…
Она хватанула ртом воздух, резко разжала руки, поспешно ощупала свое лицо. Нет, все было как прежде. Почудится же…
Верховный Харгор, успевший задохнуться, надсадно кашлял. Она едва не упустила момент, когда кашель перешел в слова.
— Магия Источника — это дар Сострадающей. Однако Источник начал истощаться двадцать с лишним лет назад, а через десять лет пришла голубая чума. Мы оцепили зараженные деревни, вылечили кого смогли. Но были умершие, осталось много калек. Люди хоронили близких, помогали выжившим, сострадали… и Источник опять стал прежним. Он ослаб лишь через пять лет. Полгода назад нам привезли из-за морей одну игалсу. Всего одну, клянусь! Мы выпустили ее в маленькой деревушке. Но уже через декаду перестали приходить вести из нескольких деревень, а единственная игалса обратилась в целые полчища. Мы просто хотели, чтобы люди сострадали…
— То есть, — Таня скрежетнула зубами, — людям пришлось умирать, чтобы Источник сыпал кристаллами? И как, помогло? Воссиял ваш Источник?
— Нет, — признался маг дрожащим голосом.
Таня вскинула голову, отчеканила:
— В жизни так мало удобных случайностей, что умные люди организуют их сами, да?
— Вы не понимаете, — пробормотал Харгор. — Мы не можем сильно сокращать продажу кристаллов в другие страны. Властители могут объединиться. Источник, даже затухающий — лакомый кусок. Войска властителей просто задавят нас количеством. Мы не можем надолго оставаться без кристаллов, не можем оставить без кристаллов Анадею…
И тут Таня не выдержала. Рука взлетела сама собой, и она залепила Харгору пощечину. Не то бледное ее подобие, которому Таню обучала Арлена — без широкого замаха, запястье почти неподвижно, пальцы изящно бьют по щеке оскорбившего, можно сказать, только касаются, — а хорошую, полноценную оплеуху. От души и со всего плеча.
Что-то хрустнуло, и голова Харгора свернулась назад, словно шея у него была резиновой. Тело мягким кулем рухнуло вниз.
Синие жилы, лихорадочно подумала Таня, ощущая, как вновь мелкой дрожью заходятся колени. И на плечи словно давит невидимая рука, пригибая вниз.
Гори на руках жилы, она, может, и помнила бы, что каждое ее прикосновение теперь несет на себе печать синего пламени.
Но они не горели, и она ударила изо всех сил. Отбитая ладонь болела, доказывая весомость оплеухи.
И как все вышло-то, как все сошлось… Харгор остался с ней под прикрытием нескольких мальчишек. Один из которых даже встал на ее сторону. Причем взрослые маги, знающие и умеющие куда больше, ушли все до одного.
Неизвестно почему Тане вдруг вспомнилась строчка из книги, одной из тех, которые давала Арлена с наказом прочитать: «А там, куда нас путь ведет, тяжелый, горький, страшный, таится добрый кукловод в высокой горней башне»…
Слабость и тошнота окутали Таню черным покрывалом. Забирая у нее все — раскаяние, ужас, ярость…
Она упала на дорогу и уже ничего не видела и не чувствовала.
Глава восемнадцатая
Венец творенья, дивная Татьяна
Белым было покрывало, под которым она лежала. И белой была стена, на которую она смотрела.
Сбоку маячило лицо. Таня, сделав над собой усилие, всмотрелась и узнала того самого мага с черными кудрями, который помог ей, обездвижив своего товарища.
— Как вы себя чувствуете, девица Тарланьская?
Таня с усилием разжала губы. Ноющее горло выдало сиплый хрип. На теле словно черти горох молотили, ее захлестывала дрожь и слабость с тошнотой и звоном в ушах.
Маг глянул с пониманием, исчез, а через мгновенье Таня ощутила на губах край бокала.
— Это отвар иливы. Пейте, вам станет легче.
В голове и впрямь прояснилось, когда теплая кислая жидкость пролилась в горло. Таня наконец смогла выдавить:
— Татьяна. Я — княжна Татьяна.
Маг приподнял брови, тут же с извиняющимся видом заулыбался, прижал руку к груди:
— Умоляю о прощении, хотя и недостоин…
После чего, блеснув влажными карими глазами, послал Тане совершенно недвусмысленный взгляд. Маг, следует отметить, был хорош собой; не той зрелой мужской красотой, что отличала верховного Харгора, а другой, более молодой и чувственной, южного андалузского типа. Темно-вишневые глаза под густыми ресницами, ровный нос с легкой орлиной горбинкой, рот Аполлона Бельведерского с капризно вылепленным изгибом нижней губы, темные кудри. Эдакий вьюнош прелестный со взором горящим.
— Где я? — прохрипела Таня. С каждым словом слабость накатывала вновь, давила на грудь холодной подушкой. Приходилось делать паузы, выдавливая из горла каждое слово. — Что… Харгор и маги?
Маг заботливым жестом поправил на ней покрывало, положил на лоб холодную тряпицу, склонившись так, что Танину щеку обдало его дыханием. Глянул в глаза проникновенно и восхищенно.
— Все позади, все кончилось, мы сейчас в Аретце. Это один из вольных городов на юге Анадеи, куда Совет магов не рискует соваться. Здесь вы в безопасности, княжна Татьяна.
Таня перевела взгляд с лица мага на белую стену за ним. Там была дверь, а зеленоватый дневной свет падал сзади, со стороны изголовья; стало быть, окно находилось за кроватью.
— Я применил на вас заклинание, возвращающее силы, но оно не помогло, — сообщил маг. — Возможно, это связано с вашим магическим даром и с тем, что последний раз вы творили свою магию после такого же заклинания. Ваш организм истощен до крайности, даже подкрепляющие чары теперь не действуют.
Руки его тем временем подтыкали покрывало вокруг Тани. Она чувствовала легчайшие, чуть вороватые прикосновения к своим бедрам и плечам. Хамил помаленьку маг, распускал блудливые рученьки.
Но сопротивляться не было сил. Решительно никаких. Слабость не отпускала, держала крепко. Дрожь потихоньку перестала сотрясать тело, но поселилась в животе, что-то там внутри спастически подергивалось, было такое ощущение…
— Я решил испробовать некий способ, принятый у простонародья, у которого нет денег на мага-лекаря, и позвал к вам местную травницу. Она велела поить отваром иливы, правда, пришлось разжимать вам зубы, чтобы влить это пойло. Но зато вы наконец очнулись.
— Сколько? — прохрипела Таня.
Маг понял ее моментально, сообщил, заглядывая в глаза:
— Два дня уже. Меня не хотели пускать в город — с вами-то на руках. Решили по вашему виду, что у вас заразная болезнь. Пришлось отдать все кристаллы, что у меня были.
Таня попыталась иронично хмыкнуть, но все, что у нее получилось, это чуть более глубокий выдох. Выдавила:
— Верховный Харгор?..
Парнишка сочувственно улыбнулся.
— У него сломана шея. Он был мертв, когда я уносил вас из Лисвы.
Таня похолодела. Она убила человека. Дрянь, мразь… но человека.
Имелись, конечно, смягчающие обстоятельства: ее одолевали странные, вроде как и не ее, ярость и злость. И синее пламя помогло, хоть и осталось невидимым, иначе разве она могла бы прибить одним ударом здорового мужика? Но правда заключалась в том, что она желала Харгору смерти, давая ему пощечину. Желала и убила. Никаких отмазок, стало быть.
Ох, что же теперь будет…
Словно угадав ее мысли, молодой маг серьезно сказал:
— Совет магов будет в ярости. Верховный Харгор является… то есть являлся сыном бывшего верховного Аргора. Того самого, кто лично пленил вашего родственника Арса и привел его к Источнику, обеспечив тем самым победу восставшим магам. Позиции Аргора до сих пор сильны в Совете, и он, несомненно, потребует вашей казни. Злоумышляющему против магов в Эрроне грозит царкуба, вечное обездвижение, и хорошо, если найдутся родственники, чтобы кормить и обмывать навечно обездвиженное тело. А убившему мага полагается царгема — обездвижение и заключение в тюрьме Совета, где ученые маги отрабатывают на людях новые заклинания. Вам, точнее, вашему телу это сулит сплошные ужасы, потому что Аргор после отставки стал главой ученых магов. Даже ваша сила не поможет, вы после ее применения, как я заметил, имеете нехорошую привычку впадать в беспамятство.
Таня сморщилась. Просипела:
— А просто казнить не судьба?
— Как можно! — возмутился маг. — Нынче на дворе эпоха Велаты Сострадающей, и вот так просто убить другое существо никак нельзя, особенно в нашей светлой, богоизбранной Эрроне.
В голосе юного красавца звучала откровенная ирония.
Таня без сил вытянулась на подушках. Интересное обстоятельство: после слов кудрявого мага ее жалость к верховному Харгору резко уменьшилась. Тело захлестывали попеременно волны то жара, то холода. Ее сотрясала вернувшаяся крупная дрожь. Нервы, нервное истощение…
Надо успокоиться. Отвлечься, спросить о чем-нибудь другом.
— Совет магов разрабатывает новые заклинания? — проговорила она через силу. — А тех, что оставил Дар Тарлань, уже не хватает?
Парень с андалузским профилем окатил ее восхищенным взглядом:
— О да, я тоже считаю, что Дар Тарлань заложил основы магии, создал все известные заклинания. Но Совет магов… Вы уже знаете, что они обвиняют Дара Тарланя в воровстве и присвоении божьего дара?
Таня двинула челюстью, обозначая кивок.
— Так вот, они решили, что лучшее доказательство тому — это расширение списка заклинаний, оставленного первым Тарланем. Поэтому сразу же после изгнания вашего семейства были отобраны маги, славящиеся своей ученостью. Бывший верховный Аргор заявил, что каждое слово, пусть и умозрительно, можно разделить на части. И предложил провести сравнение всех заклинаний из всех сводов и списков, с тем, чтобы разделить их на части, сравнив между собой вычлененное.
Таня прикрыла глаза. Средневековье доросло до корней, суффиксов и приставок. Прогресс налицо.
Но следующие слова заставили ее снова приподнять веки.
— Теперь у них набрался целый список вычлененных частей, и они меняют их местами, соединяют новыми способами. А затем испытывают на приговоренных. Говорят, получаются результаты, очень болезненные для людей, которые приговорены к царгеме. Но Аргор и его маги полны надежд.
— А что же… — Таня глубоко вздохнула, чтобы отогнать кружившие перед глазами мошки. — Что же они не начали с камней и прочего неживого?
Маг сказал интимно-доверительным тоном:
— Так на людях, по словам Аргора, яснее видны недостатки нового заклинания. Я слышал, они с людьми такое творят — страшно видеть! А уж слышать их крики… Хорошо, что подвалы у Алого замка большие, вместительные. Есть место не только для мастерских, где маги Аргора плетут новые заклинания, но и для камер с осужденными.
Таня опять прерывисто вздохнула. Ей это только показалось или юный маг и впрямь пытается ее запугать?
Что сделала бы Арлена на ее месте? У Тани перед глазами встала сцена в храме. Арлена прикинулась бы классической блондинкой, это как пить дать. А сама при этом смотрела, примечала, мотала бы на ус…
— О, какой ужас! — воскликнула она.
И, закатив глаза, беспомощно склонила голову к плечу. Самое время изобразить беспамятство. Благо она и впрямь недалека от него по причине слабости.
Молодой маг, оставшись наедине с безгласным телом, утомленно вздохнул. Лениво хлопнул Таню по щеке; не добившись реакции, отошел от постели. Потом она снова услышала шаги. Танину голову приподняли, разжали ей зубы железной пластиной. Кислый отвар полился в горло.
Она покорно глотнула, чуть не поперхнувшись. Приподняла веки, выдавила:
— И что же мне теперь делать? Я хочу домой, в Фенрихт…
Ибо именно этого должна желать всякая приличная княжна, оказавшаяся в безвыходной ситуации.
— Вам нельзя домой, — наставительно сказал ее спаситель. — Я знаю Аргора, он ни перед чем не остановится. Чтобы отомстить за своего сына, бывший верховный разнесет убежище Тарланьского дома по камешку. Вы же не желаете зла тем бедным детям, что живут в Фенрихте?
— Как же быть? — Таня из последних сил выдавила из себя всхлип.
Маг вдруг дернулся и исчез из ее поля зрения. Таня, превозмогая дурноту, скосила глаза.
Лицо кудрявого вьюноши было теперь на уровне покрывала, под которым она лежала. Маг, похоже, встал на одно колено перед кроватью, а та была высоконькой.
— Вы спасли крестьян Лисвы, — с волнением в голосе возвестил вьюноша. — А я спасу вас! Я, как только увидел ваши глаза, понял, что в них плавает закатный Элсил! Я никогда еще не видел глаза такого необыкновенного цвета! О, это сияние заката в вашем поистине небесном взоре!
Не будь Тане сейчас так плохо, она заржала бы. Ее болотисто-зеленые глаза сравнивать с изумрудными заревами этого мира? Ей-то польстили, но Элсил явно обхаяли.
Вслух Таня, разумеется, ничего не сказала. Просто полуприкрыла веки и слабо ворохнулась под покрывалом, с радостью ощутив, что дрожь почти ушла.
Собравшись с силами, она из чистого озорства томно курлыкнула:
— А благородный Орл находил… что в моих глазах… играет рассвет.
Правда, пришлось сделать две остановки во фразе, но дело того стоило, потому что юнец вскочил, сделал стойку, выпростал из-под покрывала Танину ладонь и скользнул по ней губами.
— О да, как же я не подумал! В ваших глазах все рассветы мира, ибо вы сами свежи и прекрасны, как утренняя заря. Как наступающий день! Но кто этот Орл, который смеет делать вам комплименты?