Соседка вытряхивает половики прямо из окна, и всю пыль несет к нам, чтоб ей ногу сломать на своих драных дерюгах. Раген подорожал из-за напастей в Эрроне, эти пособники демонов, что правят там, ни на что не годны. Завтра будет судилище над укрывателями котов и демонскими прихвостнями, вы пойдете? На той декаде ожидается корабль из Серендиона, нужно поспеть на причал к его приходу. Говорят, серендионцы в прошлый раз не хотели брать в уплату кристаллы Силы, просили за товары одно золото…
С моря веяло свежестью, солью и рыбой. Несколько мальчишек удили прямо с набережной — мощенной камнем дороги, огражденной от моря высокой стенкой из валунов. Аретц жил своей привычной жизнью. И девушку с волосами цвета темного меда искать в нем можно было до бесконечности.
В самом конце набережной шли причалы, окруженные гирляндами рыбацких лодок. Больших кораблей не было видно — похоже, барки из Серендиона и диких земель появлялись в Аретце не каждый день.
А потом он увидел людей из Лиги борцов с котами. Несколько мужчин молчаливой сплоченной группой шли от дальних причалов. Рыбаки и просто прохожие почтительно раздавались перед ними в стороны. Из-за некрашеных плащей Рут сначала принял борцов с котами за служителей храма.
Но лица идущих навстречу не имели того выражения отстраненности и покоя, что было на лицах божьих слуг. Да и щеки были не в пример румянее и пухлее.
Через несколько шагов он уловил еще что-то неразличимое и неуловимое, разлитое в воздухе вокруг людей в серых плащах. Что это было, Рут понять никак не мог, но оно присутствовало, манило и озадачивало своей непонятностью. Поэтому он поддался искушению и позволил себе увидеть. Увидеть как эрни. Хотя в последнее время он и так слишком часто позволял себе видеть и чувствовать как эрни. Это было плохо, это могло стать привычкой.
Сначала его ноздрей коснулись запахи. Их было много, они были разные; пахло капнувшим с еды жиром, каплей серендионского благовония, попавшего на одежду с рук женщины. Мысленно Рут увидел лицо хозяйки благовония — тяжелые смоляные кудри, пронзительные яркие глаза, крупный нос… От одного из них пахло вином, пролитым на одежду во время вчерашней попойки.
Еще через два шага он осознал, что неуловимое и неразличимое, окружавшее людей, было отсутствием, а не присутствием — чистой белизной, отсутствием того, что он привык ощущать. Ни у одного из идущих навстречу не было чувства вины. Им не за что было мстить. Им никто не жаждал отомстить. Они ни за что себя не корили. Не мучились сожалениями. Сознание каждого было чистым и ощущалось Рутом как яркое белое сияние. До сих пор он встречал такое только у младенцев и сумасшедших. Да еще Берд, учитель боя, как-то упоминал, что отпетые злодеи тоже никогда не пахнут виной и сожалением, потому что никогда себя не корят, ни в чем себя не винят…
Рут застыл, потом, опомнившись, снова двинулся вперед, с интересом глазея на людей Лиги. Его одежда обличала в нем чужеземца, а стало быть, глазеть и удивляться ему полагалось.
Борцы с котами одарили его пренебрежительными взглядами и прошли мимо. Одежду элиморских простолюдинов здесь знали, в Аретц в свое время бежало немало людей, доведенных до грани восстанием мертвых. Правда, известие о чудесном избавлении Элимора пришло месяц назад, и те, кому было куда возвращаться, уже разъехались по домам.
Но все равно вид элиморца в его привычных одеждах удивления в Аретце не вызывал.
Потрясенный и огорошенный, Рут прошагал мимо двух причалов, потом взгляд его скользнул к воде, серо-синей, в бликах зеленого с позолотой света. Лодки в обрамлении сине-зеленых теней постукивали бортами друг о друга, ряды невысоких мачт мягко колыхались в такт звукам. Шагах в ста впереди мощеная лента набережной обрывалась и из-под нее уходил зигзагом в море каменистый берег, уставленный рядами сохнущих сетей…
Мысли Рута вдруг смешались и перескочили на другое, совершенно неожиданно для него. Рут застыл, глядя поверх причалов.
Море. Серендион, прячущийся где-то там, за морским горизонтом. Корабль, который должен прийти в следующую декаду. И княжна Татьяна.
Он повернулся и быстро пошел назад.
Калитка распахнулась, едва он в нее стукнул. Старый Увир, похоже, караулил его возвращение во дворе. На невнятные приветственные бормотания Рута — человеку, открывшему тебе дверь, что-то следует сказать — старик только молча поклонился и махнул рукой в сторону домика.
Внутри, в том самом зале с низкими лавками, его ждали. Пока Рут ходил по городу, явились Гарт с Алвином. Одетые по-местному, они сидели на лавках; Алвин — изящно, скрестив ноги, Гарт вразвалку, напихав под руку подушек. Маги обсуждали с Арленой, где неизвестный похититель мог прятать княжну Татьяну. Княжич полагал, что отыскать ее будет почти невозможно, раз уж сам Кайрес, глава Лиги борцов, ищет в собственном городе означенную девицу и никак не может найти. А ведь Кайрес, по сути, некоронованный властитель Аретца.
Рут обменялся поклонами с благородными Тарланьского дома, сел на табурет, где раньше восседал Увир, и с ходу высказался:
— А если мы оставим в стороне вопрос «где княжна»? И сосредоточимся на вопросе «почему она тут»? Почему она оказалась именно в Аретце, что такого в этом городе?
Маги глянули задумчиво. Арлена подтолкнула в его сторону чашку со сластями, стоявшую на низеньком столике, сказала с живостью:
— Нам будет крайне интересно ваше мнение.
— Это всего лишь предположение, — честно признался Рут. Достал из чашки варенную в меду и завяленную ягоду рензеи, надкусил.
И с сожалением подумал, что у сластей из северной красники вкус лучше — сладкая рензея от меда становится и вовсе приторной, тогда как кисловатая красника от него только выигрывает.
— Мать княжны Татьяны из Серендиона, ведь так? А на следующей декаде в Аретц прибывает барка из каганата. Что, если похищенная княжна сбежала от эрронских магов, а потом решила вернуться… — Рут чуть было не сказал «домой», но вовремя прикусил язык и поправился, — на родину. Туда, где осталась ее мать. Известно, что юные девицы скучают по материнским объятиям. К тому же княжна наверняка напугана всем случившимся. А Фенрихт, откуда ее выкрали, вряд ли кажется ей надежным убежищем после всего, что было. Если так, возможно, она будет на причале, когда прибудет барка. И случится это через восемь дней, как я понял из разговоров на набережной.
Гарт поперхнулся, Алвин сидел все с тем же благодушно-любезным выражением лица, только носок ноги, положенной на другую ногу, чуть дрогнул. Арлена светски улыбнулась.
— Ваша милость совершенно правы, удивляюсь, как мы сами до этого не додумались. Но мы хотим найти княжну Татьяну до прихода барки. Видите ли, если в игру вступил сам каган Вакриф, забрать княжну с причала нам просто не дадут. Дева из пророчества лакомый кусочек для любого властителя.
Гарт взял из чашки оранжево-алую ягоду рензеи, полупрозрачную от меда, сосредоточенно принялся жевать. Глядя на Рута честнейшими глазами. Именно эта показная искренность и натолкнула Рута на догадку: сегодняшний день был прямо-таки полон открытий и находок.
— Она не из Серендиона, так? — медленно спросил он.
И потянул ноздрями воздух. Алвин был расслаблен и пахло от него насмешкой, но от Гарта тянуло виной. И от Арлены тоже, немножко.
— Я не буду спрашивать, что побудило вас солгать, — сказал Рут, выделяя каждое слово. — Но если вы хотите помощи, не следует пускать меня по ложному следу.
Арлена встрепенулась.
— Да, вы правы, ваша милость, мать княжны Татьяны не серендионка. Но мы скрывали и будем скрывать, где она живет, потому что тот, кто ее похитит, будет распоряжаться княжной. Полностью. Ее жизнью, ее честью, ее странной непонятной Силой. Прошу простить и понять нас, ваша милость.
На этот раз дама-маг не врала… почти не врала. Рут кивнул.
— Я принимаю ваши извинения. И вашу ложь, благородная Арлена. А теперь, чтобы сменить тему разговора, сообщу одну вещь. Я видел людей Лиги.
Гарт перестал жевать, непринужденная поза Алвина стала еще непринужденнее.
Рут коротко, не вдаваясь в детали, описал ощущение сияющей безгрешности, которая окружала борцов с котами.
— Так, — напряженно сказала Арлена, как только он закончил. — Возможно, в руках у Лиги еще один из забытых даров наподобие храмового древа. Или тех же олеконов адельбергских колдунов. Интересно, какой бог мог создать такое? Демонов, по понятным причинам, я исключаю. И что эта безгрешность дает в реальной жизни?
Она задумалась, а Гарт буркнул:
— Не все ли равно? Смена эпох сметет их, как смела всех остальных. А следующим на очереди будет наш Источник.
Рут чуть склонил голову.
Маги боялись будущего. И он их понимал. Слишком многое они должны были потерять с приходом новых времен. Самое малое — свою Силу, самое большее — жизнь. А вот его грядущие перемены почему-то не пугали. Хотя эрни, возможно, тоже придется несладко, Трира Мстительница не простит предавших ее детей. И все равно он хотел увидеть, какой станет Анадея в новую эпоху. В излишнюю кровожадность Прародительницы он не верил, хоть и знал, что многим ее справедливость будет как острый нож.
Алвин поменял положение ног — теперь сверху оказалось другое колено, правое — и бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Говоря о княжне Татьяне… если она не бежит к матери, значит, кто-то ее привез в Аретц. Кстати, идея про корабль не так уж и плоха. Каган Вакриф вполне мог заинтересоваться девой из пророчества, его люди под видом торговцев давно ходят по всей Анадее. И не только торгуют, но и высматривают, разузнают, собирают сведения. Однако есть одно обстоятельство, которое может помочь. Нам известно, что княжна неким образом обрела странную Силу. С такой пленницей похититель, если только он не дурак, будет обращаться крайне достойно. И с почтением.
— А если дурак? — хмыкнул Гарт.
— Тогда все, что я предлагаю, бесполезно, — спокойно ответил Алвин. — Но будем надеяться на лучшее — что похититель умен и пытается угодить княжне в мелочах. Возможно даже, что он обольстил бедную девушку.
— Тогда он маг, — быстро сказала Арлена. — На княжне Татьяне, как и положено, лежит заклятие «хладного сердца», влюбиться она не в состоянии.
Алвин пожал плечами:
— Он вполне может быть магом, продавшимся серендионцам. Главное, не забывать, что он скорее всего будет ей угождать. А возможно, он серендионец… То есть надо искать серендионца или кого-то еще, кто вдруг начал покупать женские товары.
Арлена на мгновенье задумалась, а потом решила:
— Пройдемся по лавкам с благовониями и богатыми товарами. Поспрашиваем.
Она решительно встала. Рут тоже поднялся. Заметил:
— Кстати, в Аретце благородных дам нет, поэтому юбки здесь носят только по щиколотку. Как я понимаю, княжну Татьяну выкрали без ее гардероба? А дочь Тарланьского дома короткое не носит, так что вы можете спросить, не искал ли кто готовое платье с длинным подолом. Кто знает…
Арлена как-то странно на него глянула, и Рут вспомнил, что княжна росла вдали от Тарланьского дома. А стало быть, не приучена измерять свое достоинство длиной подола. И ее поведение в Ярге, где она задирала юбки на каждом шагу, это подтверждает.
Он слегка смутился от воспоминаний; видение колен княжны Татьяны было наваждением, которое просвечивало сквозь дымку розоватых чулок…
Арлена уже уходила, Алвин пошел за ней, и в зале остался только Гарт. К сожалению, лучший меч Тарланьского дома, хоть и не разбирался в интригах и политике, но в жизни кое-что понимал, равно как и в мужском образе мыслей. Поэтому смущение Рута после фразы о длинном подоле истолковал верно. Маг ухмыльнулся, бросил:
— А не выпить ли нам? А заодно и перекусить.
Рут, взяв себя в руки — в конце концов, он не юнец, для которого слово «подол» таит в себе невообразимые тайны, — неспешно и с достоинством кивнул.
Гарт почему-то опять ухмыльнулся.
От дверей Увир уже нес заставленный тарелками поднос. Кувшин вина появился после.
Поскольку время было обеденное, еду старый слуга принес соответствующую: мясо, жареная птица, сыр. И печеный раген с травами на гарнир. Они дружно принялись за еду.
Гарт ел со смаком, вино пил беспрерывно, и время от времени бросал на Рута непонятные взгляды исподтишка. Рут наконец не выдержал:
— Благородный Гарт, вы хотите что-то спросить?
Маг Тарланьского дома кивнул, пробормотал, прожевывая кусок жареного мяса:
— Я вот всегда хотел узнать, как у вас в Вагране живут до свадьбы? Я имею в виду самих эрни. Вы же поголовно мужчины, девицы у вас не родятся, так?
Рут молча склонил голову в знак согласия.
Говорят, еще при сотворении первых эрни Трира-Прародительница заявила, что месть — не женское дело. И тогда ею было решено, что от эрни родится только эрни, способный держать меч и нож, но не способный родить дитя, поэтому у эрни не бывает сестер.
— Ага… — задумчиво пробормотал Гарт. Громко захрустел алой травкой с подноса, глубокомысленно поднял глаза к потолку. — Стало быть, все эрни в Вагране мужского пола. И как же вы обходитесь до свадьбы? Я имею в виду, по постельному делу? Вот в Алом замке раньше каждому давали любовницу из простонародья, под заклятиями, чтобы не было ни бастардов, ни дурных болячек. А вы со служанками перебиваетесь или…
— А мы, — ровно сказал Рут, — укрепляем дух и до свадьбы — ни-ни.
А про себя подумал: так я тебе и сказал. Хотя сказать было что.
Бордельчик, который содержали эрни для себя, стоял на задах Ваграна и официально считался приютом для падших девиц, в котором царили самые строгие нравы. Настолько строгие, что обитательницы приюта почти не выходили на улицу. К ним захаживали только бродячие торговцы.
Снаружи все выглядело чинно и благопристойно, за приютом надзирала управа немощных и оставленных без попечения. На окошках висели плотные занавески, которые никогда не раздергивали. Каждую декаду все девицы дружно строем ходили в столичный главный храм молиться. А еще от приюта в главный храм Таруса постоянно отправляли обильные пожертвования во искупление былых грехов. В общем, красота и благолепие.
Приходящих молодых эрни не замечал никто — обитель блудниц соединялась с Ваграном подземным ходом.
Впрочем, эрни обычно не тянули с женитьбой, и в приют для блудниц ходили не больше двух-трех лет. А после свадьбы в домик за стеной и вовсе не заглядывали. Те, кто видит и чувствует больше, чем люди, редко ошибаются в выборе супруги.
— Так вы, значит, пока не женитесь, ни с кем не грешите? — поразился Гарт. Даже жевать перестал.
Рут косо глянул на сотрапезника. Кое-что о нравах, царивших в Фенрихте, он знал. Времена Алого замка прошли безвозвратно, и так называемые «одобренные» любовницы теперь имелись лишь у единиц: у сына светлейшего князя, Гима Тарланя, у Бара, княжеского внука, и двух племянников светлейшего. А прочие Тарлани мужского пола — и те, что дрались в Ночь Восставших магов, и те, что были тогда детьми, теперь утешали горьких вдовиц, которых в Тарланьском доме набралось немало. Но делалось это тайно, с соблюдением приличий. Надо думать, что некоторые, как Алвин, тайком посягали на юных родственниц. А вот интересно, с кем был Гарт?
Ноздри у Рута чуть шевельнулись, но он тут же обругал себя. Вынюхивать, с кем спит каждый встречный, было как-то слишком… по-человечески.
Да и не следует все время прибегать к подобным методам, это затягивает. Сначала начинаешь чуять все постоянно, а потом начинаешь подумывать о нарушении обета. Об этом предупреждали и Берд и отец. И об этом же писалось в многочисленных хрониках рода.
— Мы храним чистоту для наших жен, — соврал Рут.
И внутренне ухмыльнулся, увидев, как поперхнулся Гарт.
Смущение мага Тарланьского дома продолжалось недолго. Он закусил его куском печеного мяса, хрустнул косточкой, попавшейся на зуб, смачно хлебнул вина и спросил:
— Кстати говоря, о женах… Вы с кем-нибудь помолвлены, наследник Рут?