ОН СМЕЕТСЯ!
Сергей все стоял с опущенной головой. Любопытные мигом окружили профессора и Электроника. Как снежный ком, этот сплошной круг спин все рос и рос, медленно двигался к дверям и, наконец, с трудом протиснувшись в них, выкатился в фойе. Академик Немнонов и его коллеги удалились в маленькую комнату за сценой, оживленно обсуждая происшествие. Ушли все. А Сережка все стоял.
Кто-то взял его под руку, спросил:
— Пойдем?
Это был Таратар. Сыроежкин растерянно взглянул на учителя, отвернулся. По его щекам пробежали две крупные слезы.
— Ну что ж теперь делать, — мягко говорил Таратар. — Ты хотел скрыть от всех свой секрет, и это некоторое время удавалось благодаря искусству профессора. А потом Электроника увидели сотни глаз и разгадали, кто он такой. Ты молодец, Сыроежкин! — неожиданно заключил Таратар.
— Я? — Сережка от удивления вспыхнул. — Почему?
— Мы, учителя, и, я думаю, твои родители рады за тебя, — продолжал Таратар, — что ты нашел в себе мужество всем сказать правду.
— Значит, вы знали?
— Догадывались. Причем только в самые последние дни. Но мы не представляли, кому принадлежит Электроник и откуда он взялся… Я слышу, он в холле. А ну за мной! Тебе надо увидеться со своим Электроником.
— Ничего он и не мой, — пробормотал Сыроежкин, плетясь за учителем.
— Ты первый с ним подружился, — сказал Таратар. — Все это знают.
— Мало ли с кем я подружился, — ворчливо отозвался Сережка, не отставая от учителя.
— Но ты же решил, что теперь Электроник будет самим собой. По-моему, тебе надо с ним поговорить.
— Ага! — сказал Сережка и бросился к дверям.
Сначала Сыроежкин увидел одни спины. Он нагнулся, нырнул под чей-то локоть, наступил кому-то на ногу, постучал по чьей-то спине, опять нырнул и вышел в круг. Посреди круга стояли Громов и Электроник, а перед ними — кролик, черепаха, фламинго, мышь и другие звери. Точнее, это были не настоящие звери, а мальчишки и девчонки в картонных масках и костюмах — артисты пионерского театра, которые давали представление малышам. Они, видимо, не сидели в зале и только сейчас услышали, кто такой Электроник, а потому не верили своим глазам.
— Ну скажи, — настаивал кролик, — скажи, кто я такой?
— Ты человек в маске трусливого кролика, — хрипло ответил Электроник.
— Но я совсем не труслив! — возмутился артист.
— А я и не говорю, что ты трус, — заметил Электроник. — Ты сейчас кролик, а кролик всегда труслив.
Ребята расхохотались.
— Электроник, а я? — спросила черепаха.
— Ты — мудрая черепаха. Ты или прячешь на дне пруда золотой ключик, или, взобравшись на камень, вспоминаешь свою жизнь.
— А я?
— Ты — мышь. И больше всего на свете боишься кошки.
Артисты удивились:
— Верно! Он все угадал, хотя не видел пьесу. Сразу видно, как он хорошо соображает.
— А где же Майя? — спросил кролик и крикнул: — Майка-а!
— Я здесь, — прозвучало за спинами.
Ребята расступились, пропуская вперед девочку в голубом платье.
— Это наша главная артистка, — представил кролик девочку в голубом платье. — А это Электроник.
— Мы знакомы, — улыбнулась голубая девочка и, вынув из кармана прозрачный платок со смешной мордочкой и монограммой «Электроник», спросила фокусника: — Узнаешь?
— Ого! — удивился Громов. — Оказывается, у Электроника уже много приятелей. Не вижу только самого лучшего друга — Сергея Сыроежкина.
Какая-то сила сдавила горло Сережки. Он шагнул вперед и, судорожно глотнув, пробормотал:
— Я здесь.
— Так, так, так… — весело сказал профессор. — Вот он, живой двойник Электроника, из-за которого произошло столько путаницы!
Сыроежкин моргал и изо всех сил старался казаться спокойным.
— Не будем вспоминать прошлое, — миролюбиво предложил профессор и похлопал Сыроежкина по плечу. — Ты должен знать, в чем силен Электроник. Скажи ребятам.
Сыроежкин улыбнулся:
— Он лучший в мире математик. Лучший фокусник. И лучше всех понимает язык зверей.
— Вот как! — вскричал артист в маске кролика. — Это мы сейчас проверим! А ну, Электроник, угадай, что я сейчас скажу. — И кролик зарычал грозно и страшно, словно он был тигром: — Р-р-р-р!..
— Ква-ква-ква-ква! — подхватила черепаха.
— Мяу, мяу… — требовательно мяукнула мышь и зашипела: — Ш-ш-ш, с-с-с…
Зрители засмеялись. А Электроник стоял совсем спокойный. Он даже не улыбнулся.
— Почему он не смеется? — закричали артисты. — Мы стараемся, играем, а он не смеется!
— Видите ли, — смущенно развел руками профессор. -
Это моя оплошность. Я не предусмотрел в Электронике чувства и эмоции. Я думал, что от них он может перегореть. Как видно, я ошибался.
— Но он совсем как живой, — зашумели мальчишки и девчонки. — В нем должен быть смех, и улыбки, и веселье. Они где-то есть в нем! Только он этого не знает!
— Ребята! — крикнул Сыроежкин. — Давайте развеселим Электроника.
И он заскакал на одной ножке вокруг Электроника и запел что-то веселое, что пришло сразу в голову:
Что тут началось! И будущие биологи, и кибернетики, и инженеры, и врачи сразу забыли о своей великой роли в науке. Они поскакали, как козлы, замахали крыльями, как петухи, стали бороться, как медведи. Кудахтали, аукали, ревели, мяукали, пели, показывали друг другу носы и кривлялись. Кто-то боксировал с невидимым противником, кто-то ходил на руках, ктото балансировал линейкой на носу. Словом, поднялась веселая суматоха.
А Громов заразительно хохотал. И академик Немнонов, явившийся на шум, смеялся. И Таратар забавно шевелил усами. И все остальные, кто видел эту кутерьму, не могли сдержать улыбок и смеха.
Смех струился вокруг безмолвного, неподвижного Электроника. Он пронизывал всех и каждого, заражал азартом, радостью, силой. Вот он! Ха-ха! Он существует! Его почти можно пощупать. Протяни только руку, и сразу поймаешь это «ха-ха»!
Вырвался из клубка тел взъерошенный Макар Гусев и заревел басом, указывая на Электроника:
— Смотрите! Он смеется! Электроник улыбался…
— Ура! — крикнули ребята. — Он смеется! Ура, ура, Ура!..
И разом смолкли. Потому что Электроник вдруг подпрыгнул и сказал четко и раздельно:
— Ха. Ха. Ха.
Он заскакал на одной ножке и в такт подскокам стал распевать песню, которую, наверно, только что придумал или же сочинил на ходу:
И все вокруг Электроника подхватили:
— Да здравствует смех!
А потом долго хлопали сочинителю.
Электроник поклонился, подошел к другу, прошептал ему на ухо:
— Стихи — наиболее сжатая форма подачи информации. Никогда раньше не сочинял. Не знаю, как получилось.
— Ты лучший в мире поэт, Электроша! — убежденно ответил Сыроежкин.
Академик Немнонов отвел в сторону Громова.
— Откровенно говоря, Гель Иванович, — сказал он, — я только сейчас понял, какое любопытное существо ваш Электроник.
— Представьте, и я об этом раньше не догадывался, — шутливо отозвался Громов и приложил палец к губам: — Тс-с… Держите это в секрете.
И в тот же момент их окружили ребята. Они хитро посматривали на ученых и молчали.
— Что? — спросили хором профессор и академик.
— Видите ли, Гель Иванович и Семен Семенович, — сказал Таратар, — у ребят есть к вам большая просьба. Раз все так случилось, оставьте Электроника нам… Не обязательно ему возвращаться в чемодан…
Десятки просящих, умоляющих, ждущих глаз были обращены к Громову.
— А что он будет у вас делать? — прищурился профессор.
Сыроежкин почувствовал, что пришло время ему сказать слово. Очень важное слово, от которого зависит судьба друга. Он выступил вперед:
— Электроник будет помогать учителям! Заниматься с нами. Принимать экзамены. Гель Иванович, вы же знаете, какой он замечательный математик.
— Я согласен! — просто сказал Громов.
Сережка просиял.
А кибернетики возликовали:
— Ура! Электроник наш!..
— Одну минуточку… — Академик поднял руку. — Иногда мы будем приглашать Электроника в Институт кибернетики. Нам надо советоваться с ним по некоторым важным вопросам. Вы не возражаете?
— Нет-нет! Не возражаем!
— Теперь осталось только поймать красного лиса, — сказал профессор, наклонившись к своему коллеге. — Не могу же я ждать, когда он сам сломается! Надо его перехитрить…
Девочка в голубом платье встала перед Громовым, посмотрела ему в глаза, сказала:
— Гель Иванович! Вы подарили Электроника кибернетикам. А как же мы, химики? Вы не могли бы сделать нам Электроничку?
Ученые переглянулись, засмеялись.
— Послушай, Майка! — бесцеремонно обратился Макар Гусев к голубой девочке, словно знал ее сто лет. — Приходи к нам. Мы все будем дружить с Электроником.
— Можно? — спросила Майя почему-то у Сережки, который что-то шептал Электронику.
Сыроежкин даже задохнулся от такого простого вопроса. И он только хотел подтвердить то, что уже сказали его радостно вспыхнувшие глаза, как опять вмешался Гусев:
— Приходи! Мы девчонок не обижаем. Наоборот, мы будем очень рады.
— И я тоже, — сказал Сережка и покраснел. — Ты знаешь, Майя, я ведь никуда не уезжаю…