Дежурная по ту сторону арки проявила достаточное почтение к гостям и, очевидно, была польщена, что к ним пришла сама мэр Дженс. Она выразила свои соболезнования в связи с очисткой. Это было довольно необычно — люди предпочитали праздновать, а не горевать, — однако Дженс желала бы слышать подобные высказывания почаще. Их проводили в комнату для совещаний, смежную с главным вестибюлем — здесь, как предположила мэр, проходили встречи с представителями различных отделений, при которых гостям не надо было проходить через хлопотную процедуру контроля.
— Вы только посмотрите! — прошептал Марнс, когда они остались одни. — Вы где-нибудь видели вестибюль такого размера?
Дженс покачала головой. Она оглядела стены и потолок в поисках потайных отверстий, щёлок или глазков, словом, чего угодно, подтверждающего возникшее в ней ощущение того, что за ними наблюдают. Сняла с плеч рюкзак, прислонила трость к столу и осторожно опустилась в одно из плюшевых кресел. Кресло двинулось — оно было на колёсиках. Очень хорошо смазанных колёсиках.
— Всегда хотелось пробраться сюда, — сказал Марнс. Он выглянул в стеклянное окно, выходящее в обширный вестибюль. — Каждый раз, когда проходил мимо этого яруса — это и случилось-то всего раз десять за всю жизнь — меня так и разбирало любопытство, что же тут такое внутри.
Дженс едва не приказала ему закрыть рот, но побоялась, что он обидится.
— Ничего себе, как он летит. Не иначе как к вам торопится.
Дженс обернулась и увидела через окно спешащего через холл Бернарда Холланда. Он исчез из виду, затем ручка на двери повернулась, и невысокий человек, чьей обязанностью было следить за бесперебойным функционированием IT, решительно прошёл в конференц-зал.
— Мэр.
Бернард показал все свои зубы (передние стояли косо). Он протянул Дженс руку, мэр, поднимаясь, оперлась на подлокотники кресла, и проклятая штуковина отъехала из-под неё.
— Осторожно! — воскликнул Бернард, подхватывая женщину под локоть. — Инспектор. — Он кивнул Марнсу. — Такая честь приветствовать вас здесь, в наших глубинах. Я знаю — вы не часто пускаетесь в подобные путешествия.
— Спасибо, что приняли нас, несмотря на то, что мы не предупредили заранее, — ответила Дженс.
— Ну что вы. Пожалуйста, располагайтесь. — Он провёл ладонью по лакированной поверхности большого стола — куда более роскошного, чем тот, что стоял в кабинете мэра; хотя Дженс подозревала, что здешний стол такой гладкий и сияющий просто потому, что им меньше пользуются. Она осторожно опустилась в кресло и извлекла из рюкзака несколько папок.
— Как обычно, сразу к делу, — заметил Бернард, усаживаясь на стул рядом. Он поправил очки на носу и подвинулся на сиденье вперёд, пока не упёрся пухлым животом в край стола. — Мне всегда импонировало это ваше качество. У нас, как видите, хлопот по горло в связи со вчерашней очисткой. Множество данных, требующих анализа.
— Ну и как? — спросила Дженс, раскладывая документы перед собой.
— Как всегда — есть плохое, есть и хорошее. Некоторые сенсоры показывают улучшение. Уровень содержания восьми основных токсинов в атмосфере понизился, хоть и не очень значительно. Два, наоборот, — повысились. Остальные — без изменений. — Он махнул рукой. — Ладно, всё это скучные технические дела, но я внесу их в свой доклад. Постараюсь, чтобы он попал в ваш офис прежде, чем туда вернётесь вы.
— Вот и хорошо, — отозвалась Дженс. Она хотела прибавить что-то ещё, произнести слова признания за трудную и нужную работу отделения IT, поведать, что очередная очистка прошла как положено — Бог знает, почему. Но ведь речь шла о Холстоне — единственном человеке, которого с натяжкой можно было назвать её «тенью», единственном, кого она представляла себе своим преемником, когда она сама умрёт и станет питать корни фруктовых деревьев. Нет, она не могла об этом говорить так скоро после его смерти, а уж ликовать по этому поводу — и подавно.
— Обычно я уведомляю вас о подобных вещах заблаговременно, — сказала она, — но поскольку мы проходили мимо, а вы не станете подниматься наверх до следующего совещания глав отделений, до которого ещё... сколько? Месяца три?..
— Годы летят... — вздохнул Бернард.
— Подумалось, что мы могли бы неофициально договориться прямо сейчас, так чтобы я со спокойной душой могла предложить эту работу тому кандидату, которого мы считаем лучшим. — Она бросила взгляд на Марнса. — Когда согласие будет получено, мы приведём в порядок все бумаги на пути назад.
Дженс пододвинула папку Бернарду. К её удивлению, тот не только не занялся ею, но извлёк на свет свою собственную.
— Хорошо, давайте посмотрим, — сказал Бернард.
Он открыл свою папку, послюнил большой палец и перелистал несколько листов великолепной бумаги.
— Мы получили сообщение о вашем визите, но ваш список кандидатов появился у меня на столе только этим утром. Если бы не это обстоятельство, я бы постарался не затруднять вас путешествием сюда, вниз, и обратно. — Он вытащил из папки безукоризненно гладкий белоснежный лист бумаги. Дженс подивилась: откуда у IT такие вещи, когда в её собственном департаменте приходилось пользоваться крахмальным клейстером вместо клея?
— Я думаю, — продолжал глава IT, — что из трёх перечисленных здесь имён, самый подходящий кандидат — Биллингс.
— Вообще-то, мы рассматриваем его как второго... — начал было Марнс.
— Полагаю, — перебил Бернард, — его следует рассматривать как единственного.
Он пододвинул бумагу мэру Дженс. Это был договор о признании кандидата. Внизу страницы — подписи. Одна из линий оставалась пустой, под ней аккуратными буковками было напечатано имя мэра.
У неё перехватило дыхание.
— Как? Вы уже договорились с Питером?!
— Он согласился. Судейская мантия ему слишком тесна — он ведь ещё так молод и полон энергии. Раньше я полагал, что роль судьи вполне ему подходит, но теперь считаю, что он куда лучше проявит себя в качестве шерифа.
Дженс помнила процесс назначения Питера. Она тогда пошла на поводу у Бернарда, рассчитывая, что в обмен на эту услугу в будущем сможет сделать собственный выбор. Она изучила подпись — почерк Питера был ей хорошо знаком по различным заметкам, которые он посылал наверх от имени судьи Уилсона. Выходит, один из многочисленных носильщиков, с извинениями пронёсшихся сегодня мимо них по лестнице, торопился вниз именно с этим листом бумаги.
— Боюсь, Питер стоит третьим в списке наших кандидатов, — наконец проговорила мэр. Голос прозвучал устало и слабо в пустоте конференц-зала. Дженс посмотрела на Марнса — тот уставил пылающий взор на документ, на его скулах ходили желваки.
— Нам же обоим хорошо известно, что имя Дональда стоит в этом списке лишь для проформы. Он слишком стар для этой работы...
— Моложе меня, — резко возразил Марнс. — А я с работой справляюсь!
Бернард откинул голову.
— Ну что же, я просто считаю, что ваш первый кандидат для неё не пригоден.
— И почему бы это? — спросила Дженс.
— Я не знаю, насколько тщательно вы изучили её досье, но у нас с этим кандидатом было множество проблем, — достаточно, чтобы я сразу узнал её имя. Даже несмотря на то, что она бог знает откуда — из Механики.
Бернард проговорил последнее слово так, будто оно сплошь состояло из гвоздей и разорвёт ему рот, если его не выплюнуть.
— Каких ещё проблем?! — вскипел Марнс.
Дженс послала помощнику предупреждающий взгляд.
— Ничего такого, что потребовало бы особого доклада наверх, уверяю вас. — Бернард повернулся к Марнсу. Глаза коротышки были полны яда, они горели ненавистью к старому полицейскому — или, может быть, к звезде на его груди. — Ничего такого, во что должен был бы вмешаться закон. Её отдел произвёл несколько... хитроумных изъятий из наших поставок — кое-какие вещи из тех, что предназначалось нам, ушли в Механику; а кроме того, она без всяких на то оснований требовала отдать её запросам приоритет. В таком роде. — Бернард сделал глубокий вдох, сложил руки на лежащей перед ним на столе папке. — Я бы, пожалуй, не стал заходить так далеко, чтобы называть это воровством, но мы направили протест самому Дигану Ноксу, начальнику Механики, и проинформировали его об этих... нарушениях.
— И это всё? — проревел Марнс. — Она там что-то куда-то перенаправила, и что с того?
Бернард скривился и прижал папку к столу раскрытыми ладонями.
— «И это всё»? Да вы хоть слушали меня? Эта девица, по существу, обкрадывала нас, перенаправив в своё отделение вещи, которые нужны были в моём отделении! И ещё вопрос, будут ли они использованы на благо Шахты! Может, она забрала их себе! Бог свидетель — эта девица потребляет куда больше электричества, чем ей положено! Может, она обменивает его на кредиты...
— Это формальное обвинение? — задал вопрос Марнс. Он демонстративно вытащил из кармана блокнот и щёлкнул авторучкой.
— Э-э... нет, нет. Как я сказал, нам бы не хотелось создавать вашему департаменту дополнительные сложности. Но вы же видите — это человек, непригодный к службе на страже закона. Механику, по моему мнению, нечего делать в департаменте полиции, поэтому, я боюсь, этому кандидату надо бы остаться там, где она сейчас. — И он хлопнул ладонью по папке, как бы говоря «дело закончено».
— Значит, таковы ваши соображения, — сказала Дженс.
— Именно так. И поскольку у нас имеется такой прекрасный кандидат — желающий и готовый служить, да к тому же уже живущий на верхнем ярусе...
— Я приму ваши соображения к сведению. — Дженс взяла свеженькую хрустящую бумажку с контрактом со стола и демонстративно сложила её пополам, двумя пальцами хорошенько загладив чёткую складку, после чего сунула её в одну из своих папок. Бернард следил за действиями мэра с негодованием.
— Поскольку у вас нет никаких формальных возражений против нашего главного кандидата, я буду считать это одобрением по умолчанию. — Дженс встала и подхватила рюкзак. Она опустила папки в одно из отделений и застегнула клапан, затем взяла свою трость. — Спасибо за то, что приняли нас.
Она направилась к двери, Марнс, ухмыляясь, последовал за ней.
— Да, но...
Бернард выскочил из-за стола и поспешил за своими гостями.
— Что мне сказать Питеру? Он ведь полагает, работа его!
— Да вы вообще не должны были что-либо ему говорить, — отрезала Дженс, остановившись в холле и окидывая Бернарда суровым взглядом. — Я дала вам свой список совершенно конфиденциально. Вы нарушили моё доверие. Я высоко ценю всё, что вы делаете для Шахты. Мы с вами работали вместе долго и мирно, и этот период в истории нашего общества был, пожалуй, самым благополучным...
— Вот почему... — перебил её Бернард.
— Вот почему, — подхватила Дженс, — я прощаю вам это вмешательство. Это моя работа. Мой народ. Он выбрал меня, чтобы я принимала решения. Так что мы с моим помощником продолжим путь. Тщательнейшим образом проверим нашего главного кандидата. И могу вас заверить, что по дороге обратно мы остановимся у вас, если будет что вам подписать.
Бернард поднял руки, сдаваясь.
— Очень хорошо, — произнёс он. — Прошу прощения. Я лишь хотел ускорить процесс. А теперь, пожалуйста, отдохните, вы же наши гости. Может быть, желаете подкрепиться? Немного фруктов?
— Дорога зовёт, — ответила Дженс.
— Да, конечно, — кивнул он. — Может быть, воды? Наполнить ваши фляги?
Дженс вспомнила, что одна из них совсем пуста, а ведь им ещё идти и идти.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — сказала она и махнула Марнсу. Тот повернулся к ней спиной, чтобы она смогла вытащить из рюкзака его флягу. Потом она тоже повернулась, чтобы он смог достать её бутылку. Глаза Бернарда округлились при этом любопытном обмене, носившем явно интимный характер, а потом жестом приказал одному из своих людей пополнить запасы воды.
4
Дженс смогла успокоиться и начать мыслить трезво лишь когда они достигли пятидесятых. Ей казалось, лежащий в рюкзаке контракт Питера Биллингса страшным грузом давит ей на плечи. Марнс, идущий несколькими ступеньками позади, всю дорогу вполголоса посылал проклятия на голову Бернарда. Дженс обнаружила, что не прочь последовать его примеру. Мало того, что её старые ноги ныли от усталости — теперь в ней нарастало чувство, что напрасно они предприняли это странствие; даже больше того — возможно, оно вообще окончится ничем. Отец Джульетты предупреждает, что его дочь не примет предложения. IT давит на неё, чтобы она выбрала другого. Теперь каждый шаг, который они делали вниз по лестнице, вселял страх. И одновременно в мэре росла уверенность, что Джульетта — как раз то, что им нужно. Они убедят эту женщину из Механического принять должность — хотя бы только для того, чтобы досадить Бернарду, чтобы доказать, что это изматывающее путешествие не было напрасным.
Старая Дженс была мэром очень долго — отчасти потому, что умела вести дела, отчасти потому, что не допускала, чтобы они пошли не так, как надо, но по большей части потому, что не шумела. Но сейчас, она ощущала, пора пошуметь. Она достаточно стара, чтобы не бояться последствий. Бросив взгляд за спину, она поняла, что те же мысли посетили и Марнса. Их время было почти на исходе. Лучшее, самое важное, что они могли сделать для Шахты — это обеспечить дальнейшее нормальное функционирование общества. Никаких восстаний. Никакого злоупотребления властью. Вот почему в нескольких последних выборах у Дженс не было конкурентов. Но теперь она вышла на финишную прямую, тогда как более молодые и сильные готовы обогнать её и оставить позади. Скольких судей она назначила по рекомендации Бернарда? А теперь ещё и шерифа — тоже по его желанию? Интересно, долго ли ждать до того времени, когда он станет мэром? Или ещё хуже — мастером марионеток, протянувшим свои нити через всю Шахту.
— Да не бегите вы так, — пропыхтел Марнс.
Дженс, оказывается, шла слишком быстро. Она замедлила шаг.
— Этот ублюдок вывел вас из себя, — заметил он.
— Надеюсь, что и вас тоже, – бросила она через плечо.
— Вы собираетесь пробежать мимо садов.
Дженс проверила номер этажа — так и есть, её спутник прав. Если бы она была внимательна, то заметила бы запах. Двери на следующей лестничной площадке распахнулись, и из них вышел носильщик с мешком фруктов на каждом плече. За ним тянулся опьяняющий аромат влажной земли и зелени.
Время обеда уже пришло и прошло, так что запах пищи сводил с ума. Носильщик, несмотря на свою тяжёлую поклажу, увидел, что они собрались сойти с лестницы на площадку, и придержал для них дверь, подставив под створку ногу — руки были заняты, они поддерживали огромные мешки на плечах.
— Мэр, — сказал носильщик, наклоняя голову. Затем кивнул и Марнсу.
Дженс поблагодарила. Большинство носильщиков казались ей знакомыми — ещё бы, они сновали по всей шахте со своими товарами, она видела их много раз. Однако носильщики никогда не задерживались на одном месте слишком надолго, и поэтому Дженс не успевала узнать и запомнить их имена, а ведь в этом она была мастер. Интересно, подумала она, проходя вслед за Марнсом на территорию гидропонных ферм, — а куда они деваются по ночам? Возвращаются домой, к семьям? И есть ли у них вообще семьи? Или они словно священники? Ох, уж кто-кто, но она-то должна бы знать такие вещи! В её-то возрасте и при её любознательности. Но опять-таки — понадобился целый день в лестничном колодце, чтобы она смогла как следует приглядеться к ним и по достоинству оценить их работу. Носильщики — они словно воздух, которым ты дышишь — всё время вокруг тебя, всё время у тебя на службе, такой необходимый, что перестаёшь его замечать, принимаешь как нечто само собой разумеющееся. Но теперь, когда мэр устала, её внимание к деталям обострилось. Как будто воздух вдруг на мгновение исчез, и это заставило её почувствовать благодарность за то, что он существует.
— Как пахнут апельсины! — сказал Марнс, прерывая её раздумья, и потянул носом. Они проходили сквозь низкие ворота сада. Дорогу им показывал молодой человек в зелёном комбинезоне.
— Оставьте вещи здесь, мэр, — сказал он и указал на стену, составленную из шкафчиков, в которых там и сям виднелись пакеты и сумки.