И в этой жуткой туманной пустоте тоже должен быть такой. Это определенно не человек, поэтому должно быть что-то еще. Потому что сама мысль о том, что это место находилось под хаотическим управлением матушки Природы, была неприемлема.
На каждом корабле есть капитан, и здесь тоже должен быть такой.
Разве нет?
Нет?
Да, Джордж думал об этом, пытаясь искоренить суеверный страх с помощью современного оружия - разума и трезвой логики. Для объяснения этого теоретического "Дьявола из тумана" он придумал неплохую теорию. Но ему пришлось. У него не было выбора. Если не воздвигаешь стену между собой и необъяснимым, у тебя начинаются проблемы. Особенно здесь. Джордж испытывал это после того, как услышал тот жуткий белый шум. Он подействовал на него. Плохо подействовал. Да так сильно, что он ушел в себя, забился в подвал собственного "я", спрятался там и затих, как мышь, спасающаяся от совы в огромном туманном поле смерти. И там он ждал, испуганный и беспомощный, чувствуя запах плотовой резины и мрака собственной души. Но паранойя нашла его даже там, спрятавшегося в темноте, и сказала, что... где бы он ни был, она найдет его везде. Везде услышит его дыхание, ощутит запах его пота, почувствует горячую кровь, пульсирующую в его венах и электрические импульсы, посылаемые его мозгом.
Она была там, думала о нем. Чувствовала его. Становилась все сильнее, питаясь едкой желчью его страха.
А потом Джордж усыпил ее.
Выбрался из подвала, набрал полные легкие влажного, затхлого воздуха и постарался притвориться, что он ничего такого не чувствует. Так было проще. Через неведение достигается душевное спокойствие, через самоотречение - душевная чистота. Потому что единственной альтернативой был постепенный психический распад, бешенная, всепоглощающая паранойя, которая выжжет твой разум дотла, оставив лишь отполированный череп.
Поэтому Джорджу действительно не нужно было находиться в спасательной шлюпке вместо с остальными. Ему не нужно было безумие Крайчека - у него было достаточно своего.
Боже, - подумал он, а что будет через два или три дня? А через неделю? Или через месяц?
Но он не позволит этому зайти так далеко.
- Забавно, - сказал он Гослингу, - как все выглядит в сравнении. Гослинг улыбнулся.
- Да уж.
- В смысле, ты ковыляешь по жизни и воспринимаешь все, как должное. Тебя беспокоит ипотека, счета, деньги. Ты мечтаешь о вещах, которые хочешь купить. Об образе жизни, который хочешь иметь. Ни разу ты не оглянешься вокруг и не скажешь, "Эй, а у меня не так все и плохо. Есть крыша над головой, я сыт и могу кое-что себе позволить. И жизнь вполне хороша". Ты не ценишь это, пока все не летит в тартарары. Я бы все отдал за ленивый воскресный день в кресле, закусывая и смотря телек. С бутылочкой холодного пива в руке. Лиза всегда готовит большой обед по воскресеньям - ростбиф или жареную курицу с гарниром. Знаешь, что я отдал бы сейчас за это?
- Все что угодно, думаю, - сказал Гослинг.
Джордж глотнул воды из крышки бутылки, которую протянул ему Гослинг. Они уже жили в режиме жесткой экономии.
- А ты? Ты ценишь, что имеешь, или тебя волнует то, чего у тебя нет?
- Мне хотелось бы думать, что я ценю то, что имею.
- Но ты?
- Не достаточно.
- Ты женат?
- Пытался один раз. Не получилось. Слишком часто был в разъездах.
- Дети?
- Нет. Не было времени.
Что это за жизнь, если ты постоянно на ходу? - подумал Джордж. Ни корней. Ничего. Зато в море у тебя много времени, чтобы все обдумать. Звучит уныло.
- Если нас спасут, - сказал Джордж, - я хочу, чтобы ты пришел к нам на ужин. Я серьезно. Это пойдет тебе на пользу.
- Может быть, - сказал Гослинг. - Может быть, приду. Он продолжал выглядывать из двери плота. - Что там такого интересного?
- Посмотри сам.
Джордж встал в дверях рядом с ним, уставившись в туманную мглу и сразу же увидел это. Стало гораздо светлее, и видимость увеличилась футов до двухсот. И в том месте, где туман и вода смешались, Джордж увидел у самой поверхности... группы светящихся объектов, двигающиеся в их направлении. Ромбовидные, пару футов длиной каждый... Их были сотни, и они быстро приближались. Их становилось все больше и больше.
- Что это за чертовщина? - спросил Джордж.
Гослинг лишь покачал головой.
- Не знаю... Похоже на стаю светящихся рыб.
Для дальнейших обсуждений не было времени, потому что стая становилась все ближе. Рыбы двигались всего в паре дюймов от поверхности воды, оставляя за собой вздымающуюся, кипящую волну.
Гослинг застегнул дверь.
Выпучив от ужаса глаза, они стали ждать первого удара.
15
Кук не сводил с Сакса глаз.
Крайчек сошел с ума, а от Фабрини следовало ждать неприятностей. Возможно, от Менхауса тоже, из-за его слабохарактерности. Но Сакс... это совсем другое дело. Сакс напоминал ему отца. Но в отличие от отца, у которого время от времени бывали хорошие дни и находились добрые слова, Сакс даже не пытался притворяться. Он был тираном до мозга костей.
А сейчас им необходимо было чувство единства.
Это жуткое море было их общим врагом. Они смогут выжить, лишь действуя сообща. Кук не был экспертом по выживанию, но даже он понимал это. И величайшей угрозой их единству был Сакс. Не то, что скрывалось там, в тумане. Даже не гипотетический дьявол Крайчека. А именно Сакс. Он погубит выживших быстрее, чем любой из этих факторов. Эгоцентричный, эгоистичный ублюдок, строящий из себя мачо. Такой скормит акулам собственную мать, если это поможет ему выиграть еще несколько часов жизни.
Если остальные объединятся, чтобы прикончить его, Кук присоединится к ним с радостью. Но этого не случится. По крайней мере, в ближайшее время.
Разве что в будущем, если повезет.
Но Кук готов был терпеть. Он знал, что Сакс не жилец, и это лишь вопрос времени.
16
- Я хочу пить, - продолжал ныть Сольц.- Мне нужна вода.
- С тобой все в порядке. Постарайся думать о чем-нибудь другом, - сказал Кушинг, внимательно всматриваясь в туман своими ярко-голубыми глазами. Пытаясь уловить хотя бы маленький лучик надежды. Потому что дела их были, ей-богу, плохи.
Очень плохи.
Кушинг не считал себя пессимистом, но всему есть предел. Они плывут одни на этой гребаной крышке люка посреди странного, бесконечного моря. Каковы их шансы? Смерть может прийти с любой стороны. И если это не морская фауна - а он слышал достаточно звуков, чтобы быть уверенным, что вокруг рыщет полно крайне неприятных тварей - то что тогда? Обезвоживание? Истощение?
Черт, перспективы не очень радужные.
Последний раз он спал... он даже не помнил когда. Помнил только, что это было в каюте, на корабле. Всякий раз, когда его веки тяжелели, он резко просыпался с жуткой уверенностью, что что-то приближается из тумана, что-то тянется к нему. Но даже в режиме бодрствования ему было трудно стряхнуть это ощущение.
Чувствует ли то же самое Сольц? - гадал он. Но не смел спрашивать.
У человека и без того было достаточно тревог.
- За нами никто не приплывет, - вздохнул Сольц. - Сюда, в Саргассово море.
- Я же сказал тебе, что это миф. Я просто подшучивал над тобой.
- Думаю, мы оба все прекрасно понимаем, не так ли?
Кушинг лишь пожал плечами. Окей, предосторожности в сторону. Он больше не будет взывать к разуму этого человека... Даже если тот будет пороть полную чушь. Пусть Сольц верит, что они потерялись в ином измерении, что провалились в Треугольник Дьявола.
Почему нет? Может, так оно и есть.
- Что это там? - вдруг взволнованно воскликнул Сольц. - Смотри! Что это? Акула? Или кит?
Кушинг посмотрел, но ничего не увидел.
- Где?
- Там! - сказал Сольц, тыча пальцем в воду.
Кушинг увидел проплывающую под ними гигантскую тень. Дрожа и раскрыв от ужаса рот, Сольц переместился в центр крышки люка. Кушинг подполз к самому краю, пытаясь разглядеть гостя. Это была огромная рыба, футов сорок в длину. Буро-зеленое тело было испещрено белыми пятнами и темными поперечными полосами. Это мог быть кит... но когда он проплывал мимо, Кушинг заметил, что его голова заканчивалась заостренным хоботом, светящимся, как рождественская елка. Существо, казалось, вращалось в воде, как штопор.
Странная, невероятная рыбина.
Она уплыла и больше не вернулась.
- Думаю, это какая-то разновидность китов, - сказал Кушинг, неуверенный, облегчение или беспокойство ему причиняет мысль о существе такого размера. - По-моему, безобидная.
- Думаешь? Мне она не показалась безобидной.
- Она ушла. Не беспокойся.
Сольц продолжал вглядываться в воду сквозь толстые стекла очков.
- Ты много знаешь о природе, не так ли? О море и его обитателях. Откуда это экономист знает о подобных вещах?
- Я несостоявшийся натуралист, - признался Кушинг. - Читаю книги на разные темы. Морская жизнь случайно оказалась одной из изучаемых мною тем.
- А у меня из-за глаз со чтением одни проблемы. Голова начинает болеть. Я рассказывал тебе о своих головных болях?
Кушинг понял, что сейчас узнает о них все.
17
- Держись, - сказал Гослинг, и это слово было наполнено жутким смыслом. Джордж промолчал.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Он вцепился себе в колени так сильно, что пальцы побелели. Предельно напряженный, он ждал. Сердце бешено колотилось в груди.
В горле пересохло так, что ему с трудом удалось обрести голос.
- Мне страшно, - признался он. - Господи, мне страшно.
- Сохраняй спокойствие, - сказал Гослинг.
Ожидание было хуже всего. Когда не знаешь, что и когда случится, если случится вообще. Сейчас Джордж много думал о Лизе, о сыне Джейкобе и тех славных воскресных деньках. Хуже всего было то, что он искренне не верил, что увидит их снова. И больше у него не будет тех воскресных дней.
Просто сохраняй спокойствие, - сказал он себе. Как говорит Гослинг. Вот что ты должен делать. Сохранять спокойствие.
Чушь собачья.
- Они почти нас настигли, - сказал Гослинг.
Но откуда он знает, если дверь застегнута за замок? Возможно, он просто чувствовал это, как и Джордж - давление, медленно нарастающее в море за плотом. Джордж был уверен, что он чувствует его сквозь прорезиненный пол... Тяжесть, ожидание, покачивание, словно от воздуха, разгоняемого поездом. Перед самым столкновением.
Сохранять спокойствие было просто невозможно. Даже у Гослинга был встревоженный вид. Он был бледным, несмотря на загар. Глаза метались, словно шарики рулетки. Он изо всех сил вцепился в обшивку.
Ну вот.
Джордж почувствовал это. Почувствовал это и Гослинг. "Оно" или "они" только что проплыло под ними на такой скорости, что плот подбросило вверх на несколько дюймов. Море буквально вскипело.
- Они под нами, - сказал Гослинг.
Так оно и было.
Многие десятки тех светящихся рыб или существ. Они плыли у самой поверхности и даже задевали плот. Забавно, что исходящий от них свет - пульсирующий бледно-зеленый свет - заполнил интерьер плота, словно рентгеном просветив днище, так что стало видно очертания воздушных камер, каждый шов и стежок.
Да, это было удивительно. Воистину удивительно.
Но ни у Джорджа ни у Гослинга не было возможности, чтобы адекватно оценить феномен, потому что плот сейчас подбрасывало, как на американских горках. Удары следовали друг за другом. Море бурлило, плот раскачивался. Джордж изо всех сил стиснул зубы, ожидая, что камеры начнут лопаться, и они пойдут ко дну.
Но этого не случилось.
Плот был специально разработан для использования в бурном море, и никакая тряска не смогла бы потопить его. Именно поэтому он состоял из нескольких воздушных камер, а не из одной.
Гослинг не раз говорил ему об этом, но сейчас Джордж не помнил ничего. Он видел лишь странное свечение и ощущал дикую качку, отчего мотался из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на Гослинга.
Потом удары прекратились, и сияние исчезло, как будто кто-то погасил лампу.
Пару минут спустя Гослинг подошел к двери и расстегнул ее. Снаружи снова не было ничего, кроме моря и тумана, двигавшихся в унисон.
- Они ушли, - сказал он. - А мы все еще здесь.
18
- Я хочу есть, - сказал Сакс после долгого молчания. - Что, парни, скажете, если мы прирежем Фабрини и перекусим им?
Менхаус издал низкий, сухой смешок. Кук промолчал. Крайчек просто смотрел. Фабрини сжимал и разжимал кулаки.
- Имею в виду, если это будет долго продолжаться, - не унимался Сакс, - нам придется кого-нибудь съесть. Я выбираю Фабрини. Скажем прямо, он самый ненужный.
- Нет, ты ошибаешься, Сакс, - сказал Фабрини. Я слишком тощий. Нам нужна жирная задница. Такая как ты, например. Здоровенное, толстое трепло. Жирный баклан, приготовленный в собственном соку.
Сакс фыркнул.
- Ты слышал, Менхаус? Он хочет мой сок. Только и думает о моем члене.
Кук, казалось, не замечал остальных. Он смотрел на туман, смотрел на Крайчека, но в основном смотрел на Сакса. Тирада Крайчека о ждущем в тумане дьяволе не прошла для него даром. Казалось, он чувствовал это иначе, когда закрывал глаза. Нутром ощущал чужое присутствие. Может, это было чистое воображение, а может, и нет. Но существовала гораздо более явная и актуальная опасность. Это Сакс.
- Еда сейчас не лучший вариант, - проворчал Менхаус. - Я б не отказался от холодного пива.
- Заткнись, - сказал Фабрини.
- Бессмысленно говорить об этом, - сказал Кук. - Нужно быть реалистами.
Сакс удивленно вскинул руки.
- Черт, это ты, Кук? Кто пошатнул твою клетку? Тише, парни, пусть говорит.
Кук прищурил глаза.
- Я только сказал, что нам нужно быть реалистами. Нет смысла говорить о пиве. Нам придется довольствоваться аварийным пайком, пока... пока не появиться что-то другое.
- Смотрите-ка, - сказал Сакс, - мистер Реализм заговорил.
- О, да заткнись уже, - сказал Фабрини.
- Почему бы тебе не пойти и не трахнуть свою мамочку, Фабрини? - прорычал Сакс.
Фабрини поднялся на ноги, лодка слегка качнулась.
- Я сыт тобой уже по горло, Сакс. Ты нарываешься.
Сакс невесело ухмыльнулся. Он медленно встал, словно давно был готов к этому. С тех пор, как корабль пошел ко дну, он неустанно провоцировал Фабрини на агрессию. И конечно, теперь он с удовольствием осознавал, что этот момент настал. Он любил манипулировать людьми. Понимание того, что нажатием нужным кнопок можно вызывать у людей желаемую реакцию, давало ему ощущение власти. Как в случае с Фабрини, например. Горячими головами управлять проще всего.