- Может, - робко предложил Менхаус, - ты подстрелишь нам какую-нибудь еду? С этим дерьмом в мешках мы долго не протянем.
- Конечно, - ответил Сакс.
- Или защитишь нас от... от того, что на нас нападет. - Сакс ухмыльнулся. - Почему нет? Только припасу три пули на тот случай, если вы, сладкие, будете творить глупости.
Остальные поняли, что тут все предельно ясно. Он прикончит их, если они не будут делать то, что он скажет. Он хотел быть боссом, хотел быть главным. И если они не будут играть по его правилам, он застрелит их и скормит морским животным. Простая конфигурация. Старая, как мир.
- Пока будете играть по моим правилам, все будет хорошо, - сказал им Сакс.
- В противном случае ты нас прикончишь, - сказал Фабрини.
Сакс продолжал улыбаться.
Кук, как и все, внимательно смотрел на Сакса. Его все меньше пугало то, что подстерегало в тумане, и все больше то, что находилось с ними в лодке. Особенно теперь, когда оно получило в руки пистолет. Но Сакс был прав в одном - они все-таки были командой. Во главе которой стоял агрессивный и высокомерный говнюк. И у Фабрини в глазах появился тот темный, тлеющий огонек, не предвещающий Саксу ничего хорошего. А Менхаус? Он был бесполезен, потому что сейчас он просто плыл по течению, видимо, как и всю свою жизнь. Потом еще Крайчек... но о нем можно забыть. Свихнулся окончательно.
А что насчет тебя? - спросил себя Кук. Действительно думаешь, что ты лучше остальных? Хочешь лишь сидеть здесь и изображать голос разума, но в итоге ты в такой же заднице, что и остальные. Если у тебя будет шанс, ты убьешь Сакса. Пожалуйста, не забывай об этом. Возможно, ты будешь убивать в нем своего отца, но ты все равно убьешь его.
И все равно они были командой, потому что сидели в одной спасательной шлюпке посреди кишащего призраками моря. Так или иначе, ты это заслужил, - сказал себе Кук, - и это вовсе не сахар.
- Вы все неправильно понимаете, - сказал Сакс. - Я не хочу никого убивать. Я хочу, чтобы мы пережили это, как бы то ни было. Но поскольку у меня есть пистолет, я теперь ваш начальник и бог. И я разберусь с любым из вас, если решу, что он представляет опасность для остальных. Имей это в виду, Фабрини. Потому что, клянусь богом, я не шучу.
После такой речи никто не нашел, что сказать. Все смотрели на уплывающий в море труп. Возможно, Гослинг был прав насчет подводных течений, этих невидимых движущих сил. Потому что тело постепенно удалялось, или шлюпка удалялась от него. Не проплыло тело и ста футов, как оно внезапно подскочило, подняв в воздух облако пены и брызг, а потом снова нырнуло в воду, где принялось биться из стороны в сторону, как эпилептик во время сильного припадка.
Но это был не припадок.
У припадков не бывает блестящих, как мокрая кожа плавников и острых, как бритва зубов. Такие бывают только у акул. Кук увидел, как они атаковали тело, словно торпеды. Их было с десяток. В мутной воде они очень походили на акул... но это были не акулы. Точнее, не совсем акулы. Размером эти рыбы были от пятнадцати дюймов до трех футов. У них были длинные, гибкие тела и тяжелые, покрытые пластинами, как у броненосцев, головы. И двигались они, извиваясь, словно угри.
Чем бы они ни были, они обглодали тело до костей в считанные минуты. А потом они разорвали на части и скелет.
Нет, это были не акулы.
А гораздо хуже.
23
Пока Кушинг и Сольц спали, Джордж следил за туманом, ожидая, что тот исторгнет на них что-то еще. Перед ним постоянно сновали какие-то тени и фигуры, но он не был уверен, видит ли он их на самом деле или просто грезит. Где-то в глубине души он все же чувствовал, что там что-то есть. Что-то огромное, всеобъемлющее... и злобное. Именно это слово приходило ему на ум.
Злобное.
Что-то невыразимо злобное.
Рак, ждущий, чтобы выгрызть человеку разум.
Но он не позволит себе слишком много думать об этом, потому что не хочет сойти с ума. Это будет нелегко, учитывая все обстоятельства. Но суть в том, что ему не приходилось сознательно думать об этом. Возможно, его воображение просто периодически заклинивало на высоких оборотах... А может, это оно думало о нем. Какое-нибудь ухмыляющееся, мерзкое божество морских пустынь, мрачный властелин черных глубин и кораблей-призраков, проклятых морей и утонувших моряков. Безумная, ползучая злоба, обширная и пустая, как черные пространства между звезд. Нечто, способное лишь наполняться человеческими тревогами, безумием, страхом и отчаянием.
Само олицетворение ужаса, который всегда вызывали у людей моря. Или воплощение... если слово "плоть" здесь будет уместно.
Хватит, - сказал себе Джордж. Нужно прекратить это дерьмо. Если выберешься из этой жуткой мертвой зоны, то сможешь с комфортом провести остаток жизни на суше, травя байки про призраков и подобное дерьмо. Будешь просыпаться в поту в четыре утра от кошмаров об этом месте... но тогда это будут всего лишь дурные сны, а не реальность. А пока не теряй головы, потому что от этого кошмара тебе не проснуться, и всякий раз, когда ты закрываешь глаза, тебе грозит опасность.
Ну что ж, это пища для размышлений.
Джордж почесал бороду и провел пальцами по телу. Почувствовал выступающие ребра. Но это не из-за голодания - он всегда был худым и жилистым. У него был повышенный метаболизм, и набрать вес представлялось почти невозможным. Всякие диетические штучки и телевизионная реклама всегда вызывали у него смех. Всю свою сознательную жизнь он пытался поправиться, но тщетно.
Каждый на плоту то и дело задавал себе гипотетический вопрос: "Что он сделает в первую очередь, когда вернется домой?" Ответы были разнообразны. Гослинг хотел нанести визит подружке в Новый Орлеан и пропьянствовать с ней неделю... лежа в постели. Кушинг собирался бросить работу и послать своего шурина на хрен. Насчет причин он не стал распространяться. Сольц просто хотел отдохнуть и подлечиться... особенно после того, как Гослинг запретил ему трогать "аптечку" и лежащие в ней таблетки и мази.
А чего хотел Джордж?
Он хотел проводить каждый день своей жизни с женой и сыном. Хотел, чтобы они знали, как много они значат для него. Хотел целыми днями рассказывать своему сыну, Джейкобу, истории своих морских приключений. Парень впитывал бы их как губка. Готов бы был слушать их снова и снова. И Джордж рассказывал бы, как это делали поколения отцов. Втроем они устраивали бы себе пикники и "ленивые" воскресенья, когда можно было ничего не делать. А ночи, когда Джейкоб уснет, он проводил бы в потных объятьях с Лизой.
Боже, как это было бы здорово.
До кораблекрушения он даже не осознавал, насколько хороша была его жизнь. Чертовски жаль, что лишь катастрофа помогла ему раскрыть глаза.
Но разве не всегда так бывает?
По крайней мере, воспоминания о жене и сыне придавали ему сил. Давали ему то, за что он мог держаться. И он решил, что вернется к той, прежней жизни любой ценой. И горе любому, кто попытается ему помешать.
Пусть это будет даже тот древний дьявол из тумана.
24
Каждый справлялся с этим по-разному.
Потому что так и бывало в подобных ситуациях. То, что одним выворачивало кишки наизнанку, у других вызывало улыбку. И то, что заставляло одних смеяться, других заставляло кричать. Так было и в спасательной шлюпке, затерянной посреди влажного, искрящегося, густого, как гусиный пух, тумана.
В шлюпке, теперь еще и окруженной теми хищными рыбами.
Словно голодные собаки, мечущиеся вокруг ведра с мясными обрезками, они понимали, что в лодке есть мясо и кровь, только не знали, как это получить. Поэтому кружили вокруг. Проплывали под лодкой, рядом с ней, толкали ее, били хвостами. Пока они еще не переходили в наступление... это было всего лишь легкое заигрывание волчьей стаи из бездонного, первобытного моря... но оно не заставит себя долго ждать. Все больше и больше их прибывало из неведомых глубин, петляя между дрейфующих скоплений водорослей. В таком количестве они только мешали друг другу, и что-то должно было случиться. А раз кровь попала в воду и начался бешеный жор, это лишь вопрос времени, когда они перевернут лодку вместе с находящимся в ней "лакомством".
По крайней мере, так себе все представлял Сакс.
- Вы только посмотрите на них, парни... видели когда-нибудь таких чудовищ? Посмотрите, какие пасти у этих гребаных тварей. Господи... да такими пастями можно отрывать руки-ноги, вырывать горло и крушить кости...
Если он пытался шутить в свойственной ему язвительной манере, то у него получалось плохо. Весело не было никому. Куку явно было не до смеха, как и Фабрини. Даже у Крайчека был напуганный вид.
- Я чувствую, будто плаваю в ведре в бассейне с крокодилами, - сказал Фабрини. - И жду, когда один из этих злобных ублюдков догадается, как до меня добраться.
Саксу, похоже, такое сравнение понравилось, поэтому от себя он добавил:
- Скорее, как крыса в змеиной норе. Тебе это больше подойдет.
- Чертовы акулы, - воскликнул Менхаус.
- Это не акулы, - возразил Сакс. - Я видел акул. Это не акулы.
Он хорошо это знал. Эти уродцы обглодали бы Большую Белую до костей минут за пять. Нет, это не акулы... но нечто подобное. Саксу они показались знакомыми. Возможно, он видел их раньше. Не живыми, конечно, в музее, например, или в одном из документальных фильмов про ископаемых существ. Потому что чем больше он смотрел на эти жадные, уродливые пародии на рыб, тем больше замечал, что в них есть что-то древнее. Доисторическое.
Жаль, что Кушинга нет рядом, он бы наверняка понял, что Сакс имеет в виду. Он просто не мог подобрать нужных слов для картинок, возникающих в голове. А Кушинг хорошо разбирался в подобной ерунде.
Сакс окрестил их "костолобыми", потому что в головах этих рыб было больше костей, чем мяса. Все покрытые пластинами, угловатые, с острыми костяными гребнями и впадинами. Когда одна из них впервые подошла близко к лодке, Сакс едва не обделался от страха. Она походила на маленького монстра в маске черепа... или на живой, плавучий скелет. Эти рыбы были страшными, как смертный грех. Акулы по сравнению с ними представлялись милыми, безобидными зверушками.
- В них есть..., - начал Менхаус, склонив голову, словно намереваясь выдать нечто важное, - не знаю, что-то жуткое, дьявольское, не находите? В этих костяных мордах, черных запавших глазах, в разинутых челюстях, словно созданных для того, чтобы рвать и кусать...
Его слова заставили Сакса ухмыльнуться. Все верно, кретин, - подумал он.
Акулы или "костолобые" были злобными, ловкими тварями, которые могли резать мясо и кости, словно бензопила. Они были разных видов. Одни - меньше фута в длину, по форме напоминающие угрей. Другие - два или три фута в длину, с массивными, пулевидными телами, большую часть которых занимала голова. А еще были третьи - очень крупные - восемь или десять футов в длину, с огромными костяными челюстями, способными перекусить стальной кабель.
Все они являлись хищниками. В этом никто не сомневался. А то, что смогут ли люди, сидящие в лодке, классифицировать их с научной точки зрения и назначить им место в природной иерархии, не имело никакого значения. Потому что они были здесь и никуда не собирались уходить в ближайшее время.
Сакс был от них в полном восторге.
В основном, от того абсолютного страха, который они вызывали в его маленькой команде.
Поэтому он увлеченно наблюдал за ними.
Они были бурого или зеленого, иногда желтого цвета. Пятнистые, полосатые, некоторые из тех, что поменьше, - ярко-красные или солнечно-оранжевые, как витражное стекло. Какие-то почти искусственные, если уж на то пошло.
Менхаус, уставившись себе под ноги, медленно раскачивался взад-вперед и поглаживал бороду. Может, он думал о чем-то, а может, боялся думать.
Фабрини проклинал рыб, ругая их на чем свет стоит.
Кук изучал их без эмоций. Его глаза были такими же тусклыми и безжизненными, как и у кружащих вокруг хищников. Но внутри он был напряжен сильнее, чем тетива лука.
А Крайчек? Никогда не знаешь, какие счастливые призраки пляшут среди темных руин его разума. Он просто наблюдал за рыбами, его нижняя губа слегка подрагивала.
Сакс, казалось, был единственным, кому они доставляли удовольствие.
По его мнению, и "костолобые" и его товарищи по несчастью были на одной стороне. На стороне неприятеля. Все они были для него врагами. Если он упадет за борт, "костолобые" прикончат его в два счета. Здесь, в лодке то же самое. Фабрини и Кук (а может и Менхаус) тоже хотели его смерти. У Крайчека силы остались лишь на то, чтобы чесать яйца и дышать. А что остальные? Это же предатели и головорезы. Единственное, что может остановить грязных убийц, это пуля и нож. Они сделали Сакса своим богом и господином. И как у любого господина, у него были враги.
Сакс не хотел убивать их.
Но он сделает это.
При малейшей опасности.
Но он убьет лишь одного из них. Сбросит его в пенящееся зубастое море. Пусть остальные посмотрят, что "костолобые" сделают со свежим мясом. Если уж они разорвали на куски гнилой труп, то свежее тело сожрут в считанные секунды.
- Черт побери, Сакс, - сказал Менхаус, - Почему ты просто не постреляешь этих гребаных тварей? Они меня с ума сводят.
Сакс лишь рассмеялся.
- Это не поможет, - мрачно сказал Кук. - Кровь в воде... только возбудит их.
- Это верно, - сказал Сакс. - Разве не видел по телевизору? Это называется "бешеный жор". Акулы сходят с ума, начинают все кусать, в том числе друг друга. Чем больше крови в воде, тем безумнее они становятся. Но мы говорим об акулах, а эти... эти ублюдки ими не являются.
- Сколько еще их может быть? - простонал Фабрини. - Черт, они же все продолжают прибывать.
- Сотни, - ответил Кук весело, как всегда.
Спасательная шлюпка была способна выдержать достаточно сильное волнение на море и была рассчитана на дюжину и больше человек. Корпус был сделан из жесткого стекловолокна. Чтобы пробить его, потребовалась бы торпеда. Но никогда не знаешь, что может случиться. Особенно здесь. Мертвое море было бездонным мешком, полным мрачных трюков. И не верящих в это ждала ужасная смерть.
- Если начнем тонуть, - зловещим голосом сказал Сакс, практически читая мысли Кука, - нам придется избавиться от излишнего веса.
Никто не решился комментировать предложение.
Рыбы продолжали кружить вокруг, то и дело толкая друг друга, высовывая из воды щелкающие челюсти и машущие хвосты. Насчитывалось десятка два-три различных особей. Большинство из них были покрыты защитными пластинами, но остальные походили на обычных рыб, только с увеличенными челюстями и зубами.
Сакс начал играть с ними, заставляя остальных нервничать. Он погружал весло в воду, и болтал им, словно помешивая суп. Это привлекало огромное количество рыб. Они тыкались в лодку в поисках съестного, и часто кусали друг друга.