Потому что с опозданием я поняла, что четырехметровая змея разнесла бы нас с Рейном в пух и перья, не оглядываясь ни на что. И не спас бы нас ни «плащ» Рейна, ни клинки, которых, кстати, при нас не было, ни моя Сила. А уполз Огненный Змей только потому, что насосался энергии под завязку, и теперь, пока он это все «переварит», ему попросту лень с нами возиться. В общем-то сейчас Рейн мог бы вступить в схватку с Огненным Змеем и даже выйти из нее победителем, но зачем? Ради защиты «чести дамы», которая фактически не пострадала? Да леший с ним, с манилихом, главное, что мы остались как минимум при своем, а завтра нас здесь уже не будет.
При своем?
Я ощутила, как сильно, почти болезненно напряглась кровавая нить, протянувшаяся между мной и Рейном, плеснуло холодным ветром, несущим в себе обжигающе-горячие искры, и на меня накатила волна эмоций, которые испытывала не я. Какая-то безумная радость свободы, желание упасть на траву и кататься по ней, впитывая запахи окружающего леса и самой жизни… И преданность на уровне почти бессознательного. И еще что-то, для чего у меня не было слов, чего я не поняла, но к чему инстинктивно потянулась, как цветок к солнечному свету.
– Рейн, вернись…
Тьма в глазах Рейна негромко рыкнула, как огромный пес, которому обожаемый хозяин сказал свое веское «фу», и скрылась, уходя куда-то в глубину подсознания. Но оставляя мерцающую, хорошо ощутимую алую с золотистыми сполохами нить как поводок, за который в любой момент ее можно выдернуть обратно, давая команду «фас!».
Бывший мастер по боевке вздрогнул и вдруг пошатнулся так, что я едва успела подставить свое плечо, чтобы он не упал. Черный плащ, танцующий в воздухе обрывками тьмы, растаял, как туман поутру, а я все-таки не удержала Рейна и вместе с ним рухнула на траву полянки.
– Эй, ты живой там? – пробормотала я, отчаянно пытаясь как-то выползти из-под придавившего меня тела, которое зашевелилось, и Рейн с трудом повернул голову, глядя вполне человеческими глазами, цвет которых в предрассветной мгле рассмотреть уже не удавалось.
– Хороший вопрос,– выдохнул тот, скатываясь с меня и откидываясь на спину.– Ощущение, как будто я всю ночь дрова рубил. Все тело болит.
– Кстати, насчет дров.– Я покосилась в сторону виднеющейся на краю прогалинки просеки.– Похоже, ты именно этим и занимался. Вернее, твоя темная сторона. Я не удивлюсь, если твой путь сюда очень хорошо заметен.
– То есть как? – Рейн резко сел и тотчас схватился за голову.– Вот зараза…
– Может, тебе лучше полежать? – участливо поинтересовалась я, заглядывая ему в лицо.
– В гробу отдохну,– отмахнулся тот.
– В двуспальном?
– Только если с тобой.
– Тогда отдохнуть не получится.
– А это смотря как отдыхать,– улыбнулся Рейн и осекся, внимательно рассматривая меня.– Стоп, я не понял. Во-первых, что мы здесь делаем, а во-вторых, почему ты в таком виде? Тебя что, из постели вытащили?
– В общем-то да.– Я зябко поежилась и встала.– Знаешь, пойдем-ка обратно, я тебе по дороге все расскажу.
– Куда обратно? Мы где вообще?
– А кто его знает,– пожала я плечами, протягивая руку все еще сидящему на траве Рейну, но он встал без моей помощи, взирая на белеющую в серых сумерках ночнушку.– В лесу где-то. Но думаю, что до деревни дойдем, и хорошо, если к рассвету. А то проблем не оберемся. Видишь просеку? – Я указала туда, где криво обрезанные кусты сиротливо жались к деревьям.– Нам туда.
– Откуда такая уверенность? – скептически вопросил Рейн, все-таки двигаясь в нужном направлении.
– Так ты оттуда пришел,– усмехнулась я.
Челюсть ему все-таки пришлось подбирать…
В деревню мы явились аккурат с первыми петухами, когда небо на востоке уже начало светлеть. Помня о том, что крестьяне имеют привычку вставать как раз по звуку «петушиного будильника», до дома Меланьи мы добирались огородами. Вот когда пришлось пожалеть, что я – изнеженное дитя двадцать первого века и босиком ходила разве что по пляжу летом. Пока мы шли через просеку в лесу, достаточную, по словам Рейна, для прохода танковой бригады, я тихо ругалась, ступая настолько медленно и аккуратно, что мой спутник не выдержал и подхватил меня на руки. Так он вынес меня по тропинке, усыпанной разнокалиберными щепками, причем настолько густо, что мы только диву давались; как он умудрился сотворить с лесом подобное– оставалось только гадать. Впрочем, его призрачные лезвия я уже видела в действии, наверняка это они поработали. Н-да, жаль, Рейн не может пользоваться ими сознательно – только в состоянии аффекта, а до него еще дойти надо.
В одном месте частокол тоже отсутствовал как факт. Были просто аккуратно вынесенные колья, да так, что казалось, будто бы выбивали их тараном. На мой молчаливый вопрос «И ЭТО тоже ты?!» Рейн только пожал плечами, ссылаясь на временную амнезию, но видно было, что он тоже изумлен масштабами разрушений. Хм, значит, так и выглядит Зверь, спешащий к своей Хозяйке на зов о помощи, вернее, таковы результаты его действий,– честно говоря, уже страшно.
В дом, где мы временно проживали, мы попали через окно. Вернее, Рейн сначала подсадил меня, а потом уже залез сам.
– Ну-с, и где же вы были? – раздался ехидный голос Родомира.– Я вас, почитай, уже с час поджидаю. Зашел девоньке нашей зелье целебное принести, гляжу – кровать разворошена, а красавицы нашей нет нигде. Оружие и одежда на месте. Ну, я бегом будить спутника ее, а у него ставни выбиты, одна совсем отвалилась, а вторая на петельке едва держится. Ну, думаю, беда. А где искать вас, не знаю. Вот решил рассвета дождаться– ночью все равно ничем не помог бы, а вы как раз заявились. Ну, рассказывайте, что у вас, болезных на голову, опять случилось?
Мы с Рейном переглянулись и, решив, что терять уже нечего, принялись выкладывать несколько урезанную версию случившегося, умолчав обо всем, что было связано с проявлениями темной стороны Рейна, да и вообще всего, что могло расцениваться у местных как волшба. Еще неизвестно, как тут у них с инквизицией. Герцог может колдовать столько, сколько ему будет угодно – пока ему покровительствуют сверху, то есть из столицы, вся его магия будет расцениваться как «дар Божий». Как говорится, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Правы были древние греки, ой как правы. Потому что чужаков за волшбу запросто могут попробовать сжечь или забросать камнями, а лишние сложности нам не нужны.
Родомир слушал не перебивая, а потом вздохнул:
– Недоговариваете вы чего-то. Как вы сумели уйти от манилиха, ведь, как известно, жертву свою он так просто не отпускает? Оружия у вас при себе не было, значит, порубить и обратить Огненного Змея в бегство вы не могли.– Знахарь улыбнулся.– Впрочем, я верю, что ты, девонька, могла отвадить его точно так же, как и вернула себе спутника своего из хватки нежити. Есть в тебе какая-то сила, коей нет у простых людей, да и у спутника твоего – тоже. Не бойтесь, не выдам,– быстро уточнил Родомир, глядя на наши обеспокоенные лица.– Ежели б от хадаров были, то не стали бы друг дружку выручать. Эти чернокнижники – они сбиваются в стаи, как волки в суровую зиму, и называют эти стаи кланами, а уж внутри них такой раздор царит… Хадар хадару враг, кроме тех случаев, когда можно подставить кого-то третьего. А вы друг за друга – в огонь, воду и в пасть нежити лезете. Выходит, сила вам, как герцогу нашему, дана для защиты, а не у подлунных существ выкрадена. Посему вам надо побыстрее к нему в замок попасть – такие, как вы, сейчас нужны.
– А вы? Вы с нами поедете? – робко поинтересовалась я, обдумывая, как бы поделикатнее выпроводить мужчин из комнаты и привести себя в порядок, коль уж поспать не удастся. А то на свои босые ноги после беготни через огороды смотреть было страшно.
– Поеду. Поговаривают, скоро эльфы вновь перейдут границу, травник в замке лишним не будет.
– А нас там случайно за этих самых эльфов не примут? – поинтересовалась я, теребя прядь белоснежных волос. Травник скептически оглядел меня с головы до ног и вынес свой вердикт:
– Не примут. Лицом не вышла. Эльфийки – они покрасивше будут. Да и уши острые.
На такой аргумент мне было попросту нечего ответить, разве что недвусмысленно напомнить присутствующим, что пора бы и честь знать, то есть отвалить из комнаты, дабы я сумела привести себя в порядок и одеться. И если травник сразу вспомнил, что молодой незамужней девице как-то неприлично находиться в нижней рубашке в одной комнате с двумя представителями мужеского пола, особенно если ни один из них не является ее кровным родственником либо мужем, и ретировался к двери, то Рейн честно тормозил. Я с трудом сдержала нервное хихиканье. С учетом того, что в начале двадцать первого века даже бикини, сделанное по принципу «тут черта, там черта и больше ни черта», считается приличным почти везде, за исключением нудистских пляжей, где неприемлемо наличие какой-либо одежды, Рейн не увидел ничего криминального в длинной ночнушке, прикрывающей все, что можно и что нельзя. Родомир в конце концов не выдержал и за рукав утащил Рейна за дверь, аккуратно прикрыв за собой последнюю,– наконец-то они оставили меня в гордом одиночестве. Я глубоко вздохнула и рухнула на кровать, изучая потолок.
Господи боже, ну что за сумасшедший мир?! Интересно, я тут хоть когда-нибудь высплюсь? Все-таки узнаю, кто поспособствовал такому экстремальному путешествию,– прибью тем, что подвернется под руку, и хорошо, если это не будет что-то тяжелое. Да, при встрече с тем, кто нам так «помог», все предметы, которые могут использоваться в качестве метательных снарядов, лучше убирать подальше,– к этому моменту я уже понимала, что перемещение из Москвы сюда – далеко не целиком моя заслуга. Потому что мне, несмотря на все глубоко закопанные ведьминские таланты, такое слабо. Проще до луны доплюнуть. Да и Рейну такое не под силу.
Вывод: кто-то «удружил», да так, что нам до сих пор от такого оригинального приглашения «зайти на чаек» икается.
Поймаю гада – четвертую и скажу, что он уже мертвым пришел.
Вот с такими крайне «гуманными» мыслями я и принялась приводить себя в порядок…
Телегу, направляющуюся в сторону замка Ранвелин (один из шибко патриотичных предков герцога Армея переименовал его вместе с названием королевства, намекая, что обоих будет ждать одна судьба) трясло, и мне приходилось стискивать зубы, чтобы не походить на восставшего из могилы мертвяка. Ну, замок – еще ничего, в Советском Союзе патриотичные и политизированные имена давали даже детям, причем на всю оставшуюся. Таким образом, девочка, которую назвали Даздраперма, что в расшифровке переводилось как «Да здравствует Первое мая!», вынуждена была всю жизнь страдать от патриотизма родителей.
Я устало вздохнула и уже в десятый раз поинтересовалась у Родомира, восседавшего на козлах рядом с возницей, долго ли еще до замка. Ответ пришел тот же самый, что и полчаса назад: «Скоро будем». Интересно, а где это «скоро» будет, а? Рейну же, судя по всему, на тряску было глубоко наплевать – он вольготно расположился на свежей соломе, наваленной на дно телеги, и спокойно дремал, прикусив сухую травинку зубами. Перед отъездом я все-таки собрала его волосы в косу, которая повергла меня в состояние белой зависти как толщиной, так и длиной, и сейчас в нее набились золотистые стебельки. Я чуть злорадно ухмыльнулась – представляю, как он будет потом вытряхивать прическу – но тут телегу в очередной раз тряхнуло, да так, что я чуть не прикусила язык. Душевно высказаться мне помешала та же самая тряска – все-таки не настолько я хочу лишиться языка, он мне еще пригодится, хотя бы для того, чтобы пикироваться с Рейном,– поэтому единственное, до чего я додумалась, это попытаться подремать, раз уж ночью не удалось.
В конце концов, спала же я, когда соседи сверху вовсю делали ремонт, начиная сверлить стенки часиков эдак в девять утра. Вроде бы ничего страшного, только вот я «сова» и спать ложилась где-то в пять. Понятно, что не вечера. Поэтому звуки строительных инструментов, особенно по утрам, не очень-то и радовали. Первое время я скрипела зубами и материлась в адрес предприимчивых соседей, вследствие чего сверла ломались, а перфораторы переставали работать, но строители привыкли и к этому. Через два месяца ремонтных работ я уже сладко похрапывала даже под визг дрели над головой, так что после такого опыта тряска на дне телеги – не самое страшное, что могло случиться. Посему я отложила длинный клинок, признанный Родомиром за эльфийский, в сторону, чтобы не мешал, и попыталась задремать…
И, что самое интересное, у меня это получилось, причем весьма удачно. Проснулась я только оттого, что меня довольно грубо тряхнули за плечо. Открыв глаза, я обнаружила, что, во-первых, телега уже остановилась и на меня падает тень от внушительной замковой стены, а во-вторых, надо мной нависает небритая рожа классического стражника, который явно чего-то от меня хочет. Чего именно – я поняла секунду спустя, потому что второй стражник многозначительно вертел мой клинок в руках, впрочем, не касаясь рукояти и не вынимая его из ножен. Ох, блин, да ведь у них тут военное противостояние с эльфами! И доказывай теперь, что уши родные, а не исправленные магией, а к эльфам ты не имеешь никакого отношения.
Я уже открыла рот, чтобы начать объяснения, но стражник только показал мне большой кулак, обтянутый толстой кожаной перчаткой, и, сдернув меня с телеги, подтолкнул в сторону «гостеприимно» распахнутых ворот, над которыми виднелись мрачные арбалетчики. Болты мне не понравились, да и Рейну тоже, но сопротивляться не имело смысла – нас превратят в подобие подушечек для иголок раньше, чем Рейн успеет воспользоваться своей Силой. Зверь в нем недовольно заворчал, но пока не стал высовываться, ощетинившись где-то в глубине его души и готовый к сражению, если таковое случится.
Тяжелые ворота захлопнулись за нашими спинами с громким стуком, отрезав от внешнего мира коваными засовами и каменной стеной. Теплую же они встречу подготовили – в арке перед воротами стоял десяток арбалетчиков, болты смотрели в нашу сторону. И, что самое интересное, на них были серебристые накидки с вышитым гербом: черный дракон на фоне кровавой луны. Тот же герб, что присутствовал на одежде воинов, которых я видела в своем сне…
– Не стрелять.
Спокойный голос разнесся над небольшим пятачком мощенной булыжниками мостовой, и арбалетчики чуть расслабились, но оружие не опустили. Ряд расступился, и из-за их спин вышел высокий мужчина с блондинистой шевелюрой. Серьезные серые глаза, небольшой шрам над правой бровью, волевой подбородок. Величественная осанка, чуть пружинистая походка, выдающая человека военного, не раз бравшегося за меч, и серебристая накидка поверх темной одежды. Похоже, главный. Командир, наверное.
Он подошел к нам и чуть склонил голову:
– Я – Армей, герцог Ранвелин. Добро пожаловать в замок. Я уже давно жду вашего прибытия.
Вот те раз. Мы тут пробираемся лесами, деремся с нежитью – и все ради того, чтобы попасть в замок на границе с эльфийскими землями, а нас тут, оказывается, уже ждут! Я почувствовала себя спокойнее и несколько расслабилась, когда осознала, что от герцога исходит магия, словно пар от горячей воды. Так-так, это что, он поспособствовал нашему появлению здесь?! Ну, если это так…
– Я увидел вас в обзорном кристалле. И своим появлением здесь вы обязаны мне. Полагаю, что у вас есть ко мне вопросы? – Герцог улыбнулся и небрежно махнул рукой. Мечи нам с Рейном вернули почти моментально, а в нашу сторону наконец-то перестали смотреть арбалетные болты. Не успев получить обратно свой клинок, я сразу же спросила:
– То есть как – обязаны вам? – Армей только пожал плечами и небрежно уточнил:
– Я помог вам перенестись в Ранвелин, потому что людям нужна ваша помощь, чтобы выиграть войну с эльфами.
Вот те два!
Похоже, я сейчас кого-то убью.
И, словно в такт моим мыслям, в небе раскатисто прогрохотал гром…
Глава 9
Ливень хлестал по окнам, забранным мозаичным стеклом. Сценка на нем изображена была довольно традиционная: что-то абстрактное, вроде бы похожее на льва, вставшего на задние лапы, а на деле – кто его знает. Единственный подсвечник отбрасывал на завешенные гобеленами стены причудливые тени, которые в сочетании с грозой, бушевавшей за стенами замка, навевали довольно мрачные мысли.