– Ллина, пойдем завтра, на рассвете.
– А зачем так рано?
– Потому что ночью в чащу Леса не пойдет даже эльф. – Элланон ехидно посмотрел на меня и, понизив голос до зловещего шепота, сообщил:– Потому что Лес создавался по принципу сторожевого пса – злобного, не знающего жалости и способного укусить даже хозяина. Лес прекрасен, он считает эльфов частью природы, как и всех других живых существ. Тебе лучше не знать, КАКИЕ редкие и вымирающие виды нашли там себе пристанище.
С этими словами Элланон развернулся и, весело насвистывая, отправился в сторону торговых рядов по ему одному известным делам. Я же осталась стоять с открытым ртом, не в силах понять, правда ли то, что только что сообщил этот остроухий интриган, или же эльф так оригинально развлекается, подшучивая над наивными человеческими девушками.
Но что делать? Пробормотав вслед эльфу парочку фраз на орочьем языке, я с чувством выполненного долга отправилась готовиться к очередному турпоходу в неизвестность.
Рассвет я встретила с недовольной физиономией и припухшими от бессонницы глазами. Словно специально для контраста Элланон выглядел до неприличия свежим и отдохнувшим. Когда в четыре утра он вежливо постучал в дверь комнаты, которую я за небольшую мзду сняла на ночь в ближайшей корчме, то я, честно говоря, сочла, что весь этот кошмар с последующим пробуждением мне просто-напросто снится. Окончательно же пробудиться я изволила только тогда, когда дверь затряслась от ударов, судя по грохоту, производимых ногами.
Нехотя встав с уютной и теплой постели, я отозвалась.
Удары немедленно прекратились.
Открыв дверь, я узрела слегка взвинченного Элланона, поэтому вежливо поинтересовалась:
– Как идет процесс апробирования приемов рукопашного боя?
Эльф скривился и пристально оглядел меня с головы до ног. Увиденное потрясло его до глубины души: видимо, он еще не сталкивался с Путешественницами во время неурочной побудки. Его золотистые брови поползли куда-то в район темечка, а зеленые глаза достигли размеров царского пятака. Да, я могла с гордостью сказать, что произвела воистину неизгладимое впечатление: растрепанные волосы только что торчком не стояли, заспанное и слегка опухшее лицо, и довершала картину ярко-красная футболка на восемь размеров больше, чем нужно, служившая мне ночнушкой. Когда Элланон все-таки нашел в себе силы, дабы подтянуть отпавшую челюсть и вернуть глазам нормальный размер, я, повернувшись к нему спиной, пошла к кровати за вещами.
Из коридора послышался вначале захлебывающийся, а потом немного нервный смешок…
Я вам не говорила, что всему белью на свете предпочитаю стринги?
Даже по ночам.
Я покраснела и, подчинившись резкому взмаху моей руки, дверь захлопнулась прямо перед хихикающим и посвистывающим эльфом. Из коридора послышался его веселый голос:
– Эй, Ллина! Я жду тебя внизу, в зале! Ты завтракать будешь?
– Да! – рявкнула я во всю мощь своей натренированной глотки.
– Ну, тогда поторопись, а то останешься голодной!
Насвистывая какую-то веселую песенку, он удалился. Я села на кровать и, обхватив голову руками, впервые задумалась: ну почему все время умудряюсь попадаю в такие дурацкие ситуации?..
Вниз я спустилась минут через пятнадцать, одетая в тот самый джинсовый комплект, в котором меня угораздило попасть в этот мир. При моем появлении смешки и разговоры поутихли, но потом возобновились снова. Элланона я увидела еще с лестницы, подошла к нему, лавируя между столами, и уселась напротив. Разносчица тотчас подбежала и почти сразу удалилась, оставив после себя аромат дриадских духов и тарелку с аппетитно пахнущей яичницей. Я немедленно набросилась на завтрак, и меньше чем через пять минут от него не осталось даже воспоминания. Я откинулась на спинку стула, соображая, чего же мне в этой жизни не хватает? Оказалось, кофе. Настоящего, сваренного по всем правилам, с двумя ложками сахару и сливками.
Воровато оглянувшись, я опустила ладони, сложенные горстью, под столешницу, и через минуту в них оказалась обжигающая пальцы чашка с настоящим турецким кофе. Чертыхнувшись, я быстренько поставила ее на стол и тут же принялась дуть на слегка обожженные ладони.
Аромат кофе плавно расплылся по корчме, посетители начали коситься в мою сторону, даже Элланон, нетерпеливо дожидавшийся окончания трапезы, заинтересованно погладывал то на меня, то на чашку, стоящую передо мной. Только природная гордость не позволила эльфу попросить у меня отведать сего доселе не виданного им напитка. Я усмехнулась, и через минуту перед Элланоном стояла точно такая же чашка. Мой спутник, нахмурившись, покосился на угощение, потом осторожно поднес напиток к губам и опять недоверчиво уставился на меня. Я пожала плечами – мол, не хочешь – не пробуй – и с удовольствием приступила к своему кофе. Элланон еще раз посмотрел на меня, но потом все-таки решился.
Судя по выражению его лица, ему ОЧЕНЬ понравилось.
Эльф смаковал чашечку минут двадцать. После чего, стеснительно улыбнувшись, попросил еще. Я не отказала…
Ох, зря…
Через пять минут после того, как я наколдовала приятелю вторую чашку, с подобной просьбой ко мне потянулись все посетители корчмы. А еще через полчаса, когда все завсегдатаи потянулись за добавкой, я заявила, что бесплатно – только первая чашка…
Из корчмы мы с Элланоном буквально выбегали. Просьбы о третьем колдовстве «на бис» мы дожидаться не стали, к тому же эльф «внезапно» вспомнил, что нам давно уже пора идти в Лес. Поэтому мы тихо-тихо, по стеночке добрались до двери, а когда уже приоткрывали ее, какой-то особо глазастый гном завопил:
– Эй, а ведьма-то уходит!
Проблему удовлетворения потребностей посетителей мы решили оставить хозяину корчмы, поэтому рванули дверь на себя и на всех парах вылетели на улицу. От любителей кофе убегать пришлось почти полверсты – отстали они только у границы жилых домов. Я плюхнулась на землю, и меня разобрал хохот.
– Мрак! Нет, в Рионе тонизирующие напитки надо запретить под страхом смерти…
– Н-да… Твой номер вызвал фурор! – Эльф весело смотрел на меня. – Но больше так не делай, по крайней мере, при таком скоплении народа.
К опушке Леса мы подошли довольно быстро. Элланон сразу как-то посерьезнел, но, тем не менее, в Лес ступил без колебаний. Пройдя невидимую черту, отделявшую ближайшие раскидистые кусты с красноватыми листьями от луга, поросшего серебристо-зеленой травой, эльф сразу перестал даже отдаленно походить на человека – заостренные уши постоянно подрагивали, улавливая малейший звук, ноздри слегка раздувались да и походка совершенно изменилась – теперь мой провожатый передвигался неслышным скользящим шагом. Казалось, что он не идет, а плавно скользит над землей, не издавая ни единого звука. Мне до такого сочетания текучей грации и затаенной силы было ох как далеко, поэтому я просто шла, как обычно, стараясь по возможности поменьше шуметь. Получалось это у меня не успешнее, чем у слона в посудной лавке. Поэтому, глядя на спину эльфа, маячившую передо мной, я думала, что за сто с лишним лет толком ничему и не научилась – так, слегка поднаторела в магии… Вслед за этой мыслью ко мне в голову настойчиво постучалась другая. Я подумала и решила ее впустить. Мысль оказалась простой до невозможности – объединить стихии Воды и Земли, в итоге получив возможность не только двигаться, как Элланон, но и слышать, как он. Как впоследствии оказалось, идея эта была далеко не самой удачной: не успела я создать вокруг себя водную сферу, наполовину уходящую в землю, как вдруг в Лесу ощутимо потемнело, а над головами раздался жуткий полувопль-полушипение.
Элланон дернулся и побледнел…
– Ллина, ты что, колдовать пыталась?! – свистящим шепотом вопросил он.
В ответ я только кивнула.
– Ну все. Звездец нам.
Отвратительная какофония звуков раздалась значительно ближе.
– Бежим! – Эльф дернул меня за руку, и мы что есть духу рванули по едва виднеющейся в траве тропке.
Неизвестный крикун издал еще один вопль, прерываемый вибрирующими всхлипами, и уже не таясь, треща ветками, бросился в погоню за нами.
– Что это… за фигня такая? – спросила я на бегу.
– Вистерен.
– Чего? Не проверяй мои знания по мистической зоологии!
– Гибрид виверны и паука! Плотоядный и вечно голодный! – прокричал Элланон, продолжая тянуть меня в самую чащу. – Еще вопросы есть?
– Есть! – отозвалась я. – Что это такое небольшое с длинным хвостом и острыми зубами увязалось за нами?
– Где? – Элланон оглянулся и, смачно выругавшись по-орочьи, ускорил бег.
Я же, и без того болтавшаяся в намертво стиснутой ладони эльфа, как белье на прищепке, теперь уже не бежала, а просто подпрыгивала в воздухе, а сила, с который Элланон тащил меня за собой, делала все остальное.
Очередная зубастая тварюга, покрытая ядовито-зеленой чешуей, мимо которой мы пробежали, увидев мой столь оригинальный метод передвижения (прыжки, как у блохи на буксире), приоткрыла пасть, выпав в такой глубокий ступор, что даже не делала попытки погнаться за нами. Но нас это уже мало интересовало.
– Элланон… – прохрипела я, чувствуя, что вот-вот упаду, и плевать мне на разномастную погоню. – Я так больше не могу…
– Хорош-шо… – прошипел приятель сквозь зубы и остановился, задумчиво посмотрев на приближающуюся шипящую, рычащую и визжащую ватагу разнокалиберных монстров, а затем спокойно выудил из-за спины короткий лук.
Тренькнула тетива, и первый зверь, слегка напоминавший сплющенного по бокам волка, замертво рухнул на землю. Такая же участь постигла еще двоих наиболее настырных и шустрых преследователей.
Стая призадумалась, перейдя с бега на шаг, а потом и вообще остановилась. На нас смотрели два десятка внимательных глаз, словно осуждая за что-то. В кроне деревьев раздался возмущенный вопль, и на землю спрыгнул вистерен. Н-да, в конкурсе на самого оригинального монстра он занял бы первое место. Чешуйчатая морда твари напоминала сильно удивленного василиска, а длинные паучьи лапы заканчивались внушительными когтями. Не знаю, как Элланон, но я при виде этого гибрида ощутила желание закопаться на два метра в землю или залезть на самое высокое в этом лесу дерево. Пока я обдумывала план поспешного отступления, вистерен, не делая никаких попыток напасть на нас, подошел к трем тварям, которых уложил эльф, потыкал их неожиданно мягким носом, шумно вздохнул и обратился к нам на общепринятом диалекте:
– Ну, и зачем вы их убили?
Сказать, что мы были удивлены, – значит не сказать ровным счетом ничего. Элланон в замешательстве опустил лук, я же с вытаращенными глазами уставилась на внезапно заговорившую тварь, которая продолжала нас совестить голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– В Лесу есть закон – кровь за кровь. Вы пролили кровь троих обитателей Леса, поэтому один из вас должен умереть.
– Но они первыми начали! – возмутилась я.
– Ну и что, подумаешь, поиграли с вами в салочки! На вас хоть одна царапина есть?!
– Есть! – гордо ответила я, демонстрируя расцарапанную веткой ладонь, но вистерен отмахнулся от меня когтистой лапой.
Элланон же стоял опустив голову.
– Так что же? – не унимался вистерен. – Кто из вас отдаст свою жизнь во искупление пролитой крови?
– Если я отдам долг, – тихо спросил Элланон, подняв златоволосую голову и смотря на вистерена, – то она будет свободна?
– Слово Хранителя Леса.
Эльф положил лук на землю и, сделав несколько шагов, подошел к вистерену, опустился на одно колено и склонил голову.
Когтистая лапа уже взлетела, но я, не в силах смотреть на сей произвол, рванулась к ним, загородив собой Элланона и сверля чудовище разъяренным взглядом.
– Ллина, уйди! – попросил Элланон.
– Фиг тебе! Я за тебя перед Властителем отвечаю!
– Что? – Эльф возмущенно уставился на меня, но продолжить перепалку нам не дали.
Вистерен издал свой фирменный, леденящий душу вопль, и мы недовольно посмотрели на него. Оглядев нас пронзительным взглядом, Хранитель Леса предложил альтернативное решение:
– Вы можете попытаться их вылечить.
– Чего? – Я возмущенно подскочила на месте. – Так они живы?
Зверюга неопределенно пожал тем, что у него можно было принять за плечи.
– Вообще-то они все равно уже не жильцы…
– Но мы можем попытаться! Элланон, за мной!
Мы подошли к распростертым на земле телам. Н-да, эльф, конечно, постарался. Но то ли он устал от беготни, то ли я его под локоть толкнула – но все три твари оказались действительно живы. Двоим стрелы угодили между ребер, по чистой случайности не попав в сердце, а вот третьей – гибриду волка с мантихорой – повезло меньше. Стрела вонзилась несчастной твари прямо в пасть, застряв в глотке настолько глубоко, что вытащить ее, не порвав горло, попросту не представлялось возможным.
– Ну, что тут? – Элланон присел рядом со мной.
– Не знаю, что делать. Меткость у тебя приличная…
– Уж что имеем…
– То и пропьем! – язвительно закончила я за него. – Ты сможешь исцелить тех двоих?
– Да. Стрелы вошли неглубоко, а лечить своей энергией я умею.
– Тогда займись ими, а я поколдую здесь.
Элланон отошел в сторону, а я стала размышлять, что же мне делать. Раньше я исцеляла свои раны, даже смертельные, но это все было не то. Лечить себя было намного проще – меня спасала татуировка, которая, собственно, и отвечала за мою способность к регенерации – при ранении она начинала светиться золотистым светом, исцеляя меня. Но я еще НИ РАЗУ не лечила смертельные раны других. Для того чтобы исцелить такую рану, нужно было прибегнуть к стихии Жизни, которая возникла только при соединении остальных пяти стихий. А я-то за раз могла соединять не больше трех! И вот сейчас наши с Элланоном жизни зависели от того, смогу ли я сделать раньше не получавшееся.
Я погладила зверя по голове. На меня взглянули замутненные болью золотисто-янтарные глаза…
Я осторожно взялась за стрелу. Призвав стихию Ветра, стала медленно растворять ее в воздухе. Я уже пользовалась этой магией. Очень эффективный, быстрый и безболезненный способ.
За спиной что-то нараспев читал эльф, я же полностью была сосредоточена на том, чтобы довести стрелу до состояния полупрозрачной дымки. Наконец у меня это вышло, и «растворенная» стрела очутилась в моей ладони.
Животное выгнулось дугой и забилось в агонии.
– Элланон! Держи ее!
Эльф возник у меня за спиной почти мгновенно и тут же прижал агонизирующего зверя к земле, пока я, залитая чужой кровью, трясущимися руками чертила в воздухе прямую пентаграмму. Голос мне когда-то говорил, что объединить все пять стихий в одну – стихию Жизни – можно, только объединив их все в пентаграмму, где каждая линия – стихия. Соединившись в звезду, через вершины которой проходит Круг Жизни, пять стихий становятся единым целым. Сделать это очень сложно, обычно Путешественники научаются этому спустя лет двести после своего Призвания… Некоторые никогда не объединяют стихии, предпочитая оттачивать пользование одной-двумя до совершенства…
Поток фонтанирующей крови начал слабеть, да и тварь уже почти не дергалась.
– Ллина, что бы ты там ни делала, но заканчивай это скорее! Она умирает!
– Знаю я, знаю…
Итак…
«Смерть есть начало и конец…»
Черная нить спустилась вслед за моим пальцем, оставляя в воздухе наклонную линию…
«Земля дарит силу всему…»
Росчерк светло-зеленого цвета, идущий от черного направо и вверх…
«Воздух дает дыхание…»
Бледно-золотистая горизонтальная полоса, идущая справа налево…
«Огонь дарит смелость и порывы…»
Ярко-алая линия прочертила воздух над умирающей тварью вниз и направо…
«Вода питает кровь…»
Сапфировый росчерк завершил пентаграмму. Теперь она висела в воздухе, ожидая момента, когда я проведу через ее вершины Круга Жизни. Я подняла дрожащую руку, по локоть залитую кровью…
«Круг Жизни объединит их».