И тем не менее все те без малого сорок лет, что он держал трактир, не переводились дураки, жаждущие знать больше, чем им положено. Однако очень немногие из них, возвращаясь, заворачивали в трактир, — а те, кто делали это, редко казались осчастливленными. Наметанный глаз трактирщика легко различал тех, кто только едет к Оракулу, и тех, кто возвращается от него. Последние были мрачны, молчаливы и редко улыбались. Эта щедрая, хоть и немного буйная компания, снявшая целый этаж и до утра веселившаяся со служанками, очевидно, держала путь в храм, а не из храма. Они были невероятными транжирами и, судя по платью, дворянами, возможно, даже придворными — слишком уж яркой и безвкусно пышной была их одежда, изобилующая кружевами и драгоценностями, — а стало быть, очень важными господами. Трактирщик источал мед и елей, чуть не вылезая из кожи в отчаянной попытке быть как можно любезнее.
— Как звать? — требовательно спросил один из гостей — мощный гигант с мышцами, распиравшими шелковую сорочку, — сотрясая громоподобным голосом потолочные балки и привлекая внимание посетителей.
— Винсом кличут, сударь.
— Слушай, Винс, — повелительно начал господин, — девки у тебя тут хороши, спору нет.
— Премного благодарен, — согнулся в поклоне трактирщик, — Желаете?..
— Молчи, сволочь, когда господа не спрашивают. Так вот, вчера у тебя еще одна была, а вечером я ее уже не видел, и сегодня тоже. А девка ладная, и мы с друзьями ее бы… ну, понимаешь, — многозначительно добавил он и, ухмыльнувшись, лихо расправил усы. Его спутники, вполне способные вдвоем влезть в штаны великана, не испытывая при этом ни малейшего физического неудобства, попытались повторить заправский жест, но, поскольку один из них имел лишь жиденькое подобие роскошных усищ своего товарища, а второй и вовсе брился начисто, жест получился довольно жалким.
Винс, тактично игнорируя тщетные потуги господ, вежливо наморщил лоб.
— О ком милорд изволит говорить? — недоуменно спросил он. — Все мои девки тут… кроме одной, но ее и вчера не было.
— Ну, высокая такая, тонкая, волосы темные, рожа красивая, но уж больно наглая, словно госпожа какая, — со значением сказал гигант, и трактирщик хлопнул себя ладонью по лбу — описание было исчерпывающим, потому что такую «красивую, но больно наглую рожу» в их поселке имела лишь одна женщина.
— Так это ж Клирис! — сказал он. — Да только она не моя девка.
— Ну! Не твоя! А чего ж вчера тут околачивалась?
— Да по делу зашла, — объяснил Винс.
Эта хорошенькая сучка и правда заходила вчера, узнать, не нужно ли ему дров — ее сожитель нарубил столько, что хватит на полдеревни, и она была готова поделиться за умеренную плату. Трактирщика не удивил ее визит — они жили в основном за счет заготовки дров, покупая на вырученные деньги то, что не могли вырастить на поле и огороде. Он сказал, что подумает, чтобы набить цену, — дрова Клирис были самыми дешевыми в округе, потому что их было слишком много, и женщина могла не заламывать втридорога. Ее сожитель, похоже, был слегка помешан, и работал больше и упорнее любого местного дровосека.
— А можно ее?.. — поинтересовался господин, прервав течение мыслей Винса.
Трактирщик опасливо покачал головой, боясь рассердить отказом.
— Она не моя девка, милорд, — повторил он.
— Так что ж, коли не твоя, — фыркнул другой господин, тот, что безусый, — что, ее поиметь нельзя? Она замужем, или как?
— Вдова. Овдовела лет десять назад, почти сразу после замужества.
— О! Люблю вдовушек, — прогнусавил жидкоусый господин, недобро поблескивая маслянистыми глазками. — Они уже всему научены и не так стеснительны, а подчас даже и развратны.
— Боюсь, милорд, Клирис не из тех будет, — огорченно сказал трактирщик и сжался под суровым взглядом гиганта.
— Что ж так?
— Да из знатных она, — встрял кузнец, сидевший за столиком рядом и внимательно слушавший разговор.
— А ну молчать! — взревел гигант, круто развернувшись к нему, но тут же сменил гнев на милость под влиянием неподдельного удивления. — Из знатных, говоришь?
— Так точно, сударь, — стягивая шапку, кивнул кузнец. — Дворяночка, леди там какая-то, кажись, графская дочка. Влюбилась в местного маляра, зеленкой еще будучи, годков семнадцать ей было, ну и убегла из отчего дома. А маляр-то меньше чем через год под телегу попал, ну и помер.
— И что ж она, не вернулась к отцу? — изумленно спросил безусый господин.
— Не такая девка эта Клирис. А впрочем, кто ж ее назад пустил бы?
— Это точно, — презрительно кивнул гигант. — И что, она уже десять лет вдовеет и ни-ни?
Кузнец бегло переглянулся с трактирщиком и, пожав плечами, отодвинулся в тень, явно недовольный оборотом, который принял разговор, Винс понял, что ему снова передано слово, и попытался говорить осторожно, подбирая выражения.
— Ну, первые года два целомудренно жила, шитьем зарабатывала и замуж не хотела, а уж звали ее!.. Кто только не звал.
Винс слегка покраснел, вспомнив о собственной неудавшейся попытке. С тех пор он затаил на Клирис зло и всё ждал удобного момента, чтобы утащить ее на сеновал и отыметь так, чтобы она уж и шевельнуться не могла, тогда б поняла, кого упустила, но тут…
— Всё маляра своего любила, — хмуро сказал он. — А потом пришел в деревню один тип… — Винс снова запнулся, но видя, что господа ждут продолжения, нерешительно продолжал:
— Наемник один… Мрачный такой малый… И чем-то он ей в душу запал. Потом пару лет он изредка заезжал, то на день, то на час, ясен пень, развлекался парень, ну а она в голову себе вбила, что это у нее любовь…
— Вот дуры бабы! — внезапно громыхнул гигант, врезав кулаком по столу и заставив всех, в том числе своих товарищей, вздрогнуть от неожиданности. — Какая вообще любовь на хрен, что они вечно волынку эту тянут?
— Не могу знать, милорд, поскольку не женат, — кратко ответствовал Винс.
— Молодец! — рявкнул господин и грохнул кружкой об стол. — Пей!
Трактирщик деликатно хлебнул из кружки, подумав мимоходом, что вино, похоже, скоро киснуть начнет, надо бы распродать побыстрее. Утер губы рукавом и продолжил:
— Ну вот, а три года назад этот парень приехал сюда, к нам, и остался. Живет теперь у нее, дрова рубит. Тихий такой стал, слова злого не скажет, пока Клирис эту не зацепят. И вроде никто он ей, а в то же время и муж почти. Так что девка, милорды, занята.
— Как занята? — хитро сощурился жидкоусый. — Как же занята, коли не обвенчана?
— Знать не знаю, — твердо ответил Винс. — А хоть парень этот меч наемнический на топор дровосека сменил, верно говорю, топором он не хуже управляется.
Господа притихли, обдумывая услышанное, потом гигант взбодрился.
— А где живет эта девка? — требовательно спросил он, похоже, составляя план.
— В стороне от деревни, шагов пятьсот к горам. Маляр тот нелюдимый был, ну и она такая же, и дровосек ее…
— А когда он дрова-то свои рубить уходит? — продолжал гигант, и двое его друзей заухмылялись, поняв направление его мыслей.
Трактирщик хотел ответить, но тут створчатые двери распахнулась, в трактир вошел молодой мужчина в простой крестьянской одежде и серой куртке с длинным капюшоном, выдающей в нем дровосека.
— Эй, Дэмьен, привет! — слабо прокричал кто-то из дальнего угла и тут же умолк, встретив холодный взгляд того, к кому обращался.
— Легок на помине, — процедил Винс, немного удивленный тем, что сожитель Клирис посетил его заведение, — он был не из тех, кто шляется по трактирам, да и Клирис больно не любила, когда пьют, — это он еще по ее мужу помнил.
— Чего? Этот?! — переспросил гигант и вульгарно расхохотался.
Дэмьен, не отреагировав на смех и имея все основания полагать, что речь не о нем, сел за единственный свободный столик в самом углу и махнул служанке.
— Вот этот, говоришь, наемником был? Этот дрова колет? Да в нем силы, как в цыпленке жареном!
— Это издалека, — дипломатично предположил Винс.
— Чего ты меня дуришь, гнида? Ты только глянь на него!
Все присутствующие дружно уставились на Дэмьена, у которого уже не осталось иллюзий относительно предмета разговора знатных господ. Он, однако, продолжал делать вид, что ничего не слышит и не замечает, коротко попросил служанку принести ему вина, получил просимое и углубился в экзистенциальные размышления.
— Росточку три локтя! — заявил гигант, и Винс подумал, что в сравнении с этим громогласным господином Дэмьен и вправду кажется низкорослым, как, впрочем, и все присутствующие. — А хилый какой, мать моя! Чем он там дрова рубит, скажи на милость?
Все продолжали рассматривать Дэмьена, глядя на него новыми глазами и соглашаясь. По залу прошел смешок, раздались негромкие комментарии. Дэмьен спокойно пил, откинувшись на спинку стула.
— Интересно, а в штанах у него всё… это… соразмерно, а? — продолжал измываться громила.
Ответом на этот выпад был взрыв смеха господ, к которым присоединилось большинство посетителей и слуг, в том числе служанка, накануне ночью ублажавшая шутника и знавшая, что данный комментарий был о наболевшем. Дэмьен ни у кого не вызывал особой симпатии: слишком замкнут и нелюдим, ни выпить с ним, ни баб обсудить. Обычно на него просто не обращали внимания, кроме случаев, когда речь заходила о его незаконной жене или их промысле, а иногда и смеялись за глаза, пряча за смехом страх, вызванный непонятностью пришлого дровосека, тем, насколько не вписывался он в окружающий мир. И теперь каждый был рад поддержать шутку знатных господ и поддеть Дэмьена. Да и опасности не было — во-первых, кто посмеет господ осадить, а во-вторых, дровосек этот человек всё же тихий и смирный. А прошлое его — на то и прошлое, верно ведь?
— Эй, ты! — повысив голос, крикнул гигант, обращаясь к Дэмьену. Тот повернул голову в его сторону и задержал взгляд. На миг гигант осекся, встретив в этом взгляде что-то такое, чего совсем не ожидал встретить, потом оправился и насмешливо сказал: — Поди сюда.
Взгляд Дэмьена стал вопросительным.
— Поди сюда, сволочь, кому сказано! — раздраженно крикнул господин, и Винс, опасаясь проявлений благородного гнева, развернулся к Дэмьену, нетерпеливо махнул ему:
— Не слышишь, что ли, олух, господа зовут!
На несколько секунд установилась относительная тишина. Дэмьен медлил, это вызывало ропот в зале и растущее недовольство дворян. Наконец, когда гигант уже готов был издать вопль, способный обрушить балки, Дэмьен поднялся и, держа кружку с вином в руке, неторопливо подошел к столу, за которым сидели дворяне.
— Как звать? — отрывисто спросил гигант, буравя его злобно-презрительным взглядом.
— Дэмьен, — спокойно ответил тот и мгновенно получил ощутимый тычок в пояс от трактирщика.
— Дэмьен, сударь — прошипел тот ему на ухо.
— Дровосек?
— Да.
— Чего ж хилый такой? — повторил гигант, и присутствующие сдавленно захихикали. — А детей у тебя сколько?
— Нет у него детей, — вставил кто-то из полумрака.
— Нет?! Ну-у! — прогремел господин и захохотал, хлопнув ладонями по объемистому животу — Ну и дохляк ты, в самом-то деле, верно я говорю!
Зал взорвался хохотом, облегченно глядя, как Дэмьен покорно стоит перед господами, выслушивая их оскорбления и не пытаясь перечить. Многие помнили, как он приезжал сюда пять или шесть лет назад, мрачный черный всадник с двуручником за спиной, как дрожал перед ним Винс, как лепетали слуги. И было очень приятно наблюдать за унижением того, кто, хоть и не стал одним из них, теперь имел такой же статус и мог быть унижен знатью, раз уж у крестьян, несмотря ни на что, не хватало духу унизить его самим, отомстив за страх, который он заставил их когда-то испытать.
— Говорят, Клирис у знахарки зелье специальное покупает, оттого и не беременеет, — вставил кто-то, когда смех улегся.
— Я могу ее понять, — фыркнул безусый господин, гораздо более низкий и щуплый, чем Дэмьен. — Кто ж от такого сопляка детей захочет?
Шутку оценили по достоинству. Дэмьен переждал новый взрыв хохота и, невозмутимо поднеся кружку ко рту, медленно отпил. В следующий миг кружка была выбита из его руки мощным кулаком великана. Глиняные осколки разлетелись по полу, вино выплеснулось на лицо и сорочку Дэмьена. Смех тут же оборвался.
— Не смей пить, смерд, когда с тобой господа говорят, — прорычал гигант, отряхивая вино с руки.