– От Гильдис.
– Смотри, сержант, собьет тебя Гольдульфова дочка с прямого пути.
– Я не мальчик, – нахмурился Туз.
– Поэтому я и поручил тебе большое дело. – Лицо Лося стало жестким. – Твои игры с девочкой меня волнуют мало, но о ярле Хаарском я должен знать все. Ниточка к нему тянется с той стороны. Не проморгай, сержант.
Туз кивнул и поспешил ретироваться, дабы избежать новых неприятных вопросов. Капитан задумчиво посмотрел ему вслед и покачал головой. Темнит Туз. И дело здесь не только в дочери ярла. Тет во весь голос кричит о заговоре, требуя наказать виновных. Мерещится что-то этому уроду. А может, и не мерещится. Даже имена называет: Туз, Дрозд Комар, Хвощ… И смерть Рамзая не была случайной. Как и смерть двух молчунов, исчезнувших вслед за строптивым меченым. Неплохо, конечно, иной раз прижать хвост молчунам, но Туз заходит уж слишком далеко. По наследству ему, что ли, передалась эта ненависть? Тогда, пять лет назад, вражда капитана Соболя с Тетом едва не привела Башню к гибели. Кто прав, а кто виноват, теперь уже, пожалуй, неважно. Важно другое: Башня – это не только меченые, как полагал Соболь, идя на открытый разрыв с Тетом, это не в последнюю очередь молчуны, и дело здесь не только в стае. Удержать в равновесии громоздкую систему власти одному капитану не под силу, но удержать нужно, воздействуя мечом и страхом на владетелей и крестьян. Силовое давление – это меченые, а суеверный страх – молчуны. Сержант Туз может не брать в расчет молчунов, а вот капитан Лось должен учитывать все.
Туз в задумчивости спускался по лестнице. Гильдис не солгала ему про чужой мир. Он все-таки существовал и огрызался порой в сторону Лэнда, пусть и не так часто, как мир стаи. Гильдис их считает людьми. Своими! Как бы не так. Туз и владетелей считал чужаками. А уж за то, чтобы выдубить шкуру молчуна Тета, он легко отдал бы собственную руку. Но тогда кто же для него свой? С тем же Тетом прожито бок о бок в этих стенах двадцать Лет. Хотя кому, скажите, в радость этот уродливый нарост на теле Башни? Их вражда зашла слишком далеко. Бес торопит, Дрозд тоже настаивает на решительных действиях. Но… Слишком опасно. Как бы вместе с молчунами не пропала и сама Башня. Рассуждать легко, убивать трудно. Пусть и не совсем своих, но и не чужих. Иной раз трудно понять, что их разделяет с Тетом, но что-то разделяет, это точно. А тут еще Гильдис…
Стрела просвистела мимо уха Туза и ударила в дверь. Сержант отпрянул в сторону и удивленно оглянулся. Бес, поджидавший его у входа, уже спешил на помощь с обнаженными мечами в руках.
– В рубашке ты родился, Туз, на два пальца ниже – и привет. – Бес выдернул стрелу из дверей и принялся ее изучать. – Клейма нет, да и таких длинных стрел в Башне не делают.
– Стреляли из лука, а не из арбалета.
Бес указал глазами на крышу конюшни:
– Похоже, оттуда. И твою ошибку учли: из лука мог выстрелить любой смерд, и наверняка такой есть на примете у молчунов.
– Кто-то выслеживал меня сегодня ночью, – сказал Туз.
Бес насторожился:
– Сутулый вернулся сегодня утром с пробитой рукой – не твоя ли это работа, сержант?
– Значит, молчуны. – И без того мрачное лицо Туза потемнело еще больше. – Капитану жаловаться не будем, сами разберемся.
Сержант нервно прохаживался по плацу, бросая на крикунов сердитые взгляды. Крикуны старались изо всех сил, но угодить сержанту сегодня было трудно. Тревожные мысли гудели в его голове, как жирные надоедливые мухи. Мысли были мутные, неприятные, и он гадливо морщился, зло похлопывая плетью по голенищу кожаного сапога.
О стреле он почти не вспоминал. Откровенная враждебность молчунов была привычной и не слишком тревожила. Гильдис занимала его сейчас. Туз, выросший на границе, воспринимал другой мир как нечто раз и навсегда враждебное, подлежащее немедленному уничтожению. Даже слова капитана о некогда большом едином мире не убедили его. Неведомый мир перестал быть родным, и именно оттуда вырывалась ненавистная сила, крушившая все на своем пути, и за обуздание которой приходилось расплачиваться жизнями меченых.
– Чужой! – Туз выругался вслух и ударом ноги выбил меч из руки крикуна. Крикун слабо охнул и отступил на шаг. Вторым ударом, в плечо, Туз отбросил мальчишку далеко в сторону. Крикун опрокинулся на спину и ошалело уставился на сержанта.
– От чужих тебе пощады не будет. – Туз рывком поставил крикуна на ноги. – Меченый даже мертвым не должен выпускать мечи из рук, на том свете пригодятся.
Крикуны сдержанно засмеялись. Сержант отдал команду и мальчишки, разбившись на пары, принялись азартно атаковать друг друга. Туз привычным взглядом выискивал ошибки и почти машинально отдавал необходимые команды.
Туз вспомнил вдруг лицо Соболя, прежнего капитана Башни, перекошенное болью, страшное в своей всепоглощающей ненависти. Вспомнил себя тогдашнего, на молодом еще Гнедом, вспомнил Беса, Сурка, Рамзая, таких же, как он сам, крикунов, последний оплот Башни. Если бы Соболь и те несколько последних уцелевших, изодранных стаей, но еще державшихся в седлах меченых не успели зажечь огненный заслон, тогда умирать пришел бы их черед. Туз вспомнил владетелей, отводивших дружины от последнего рубежа в страхе перед наседающей стаей. Благородный Гольдульф и его не менее благородные соседи оставляли крикунов Башни в одиночестве умирать у последнего круга. Нет, ярл Хаарский далеко не был так любезен тогда, как это было в последний раз в Ожском замке. Если бы не решительность Лося, последнего уцелевшего лейтенанта, кто знает, не рискнули бы владетели в ту ночь навсегда покончить с ненавистной Башней.
Крикуны завершили занятия и разошлись, а Туз все продолжал бродить по опустевшему плацу, загребая пыль тяжелыми сапогами.
Черные тучи, почти касаясь лохмотьями земли, навозными мухами ползли по небу, закрывая солнце. Поднявшийся ветер не давал костру разгореться. Туз морщился от едкого дыма, разъедающего глаза, и тихонько ругался сквозь зубы. Топот копыт он услышал, но головы не повернул, не бросился, как это было всегда раньше, навстречу любимой, а только еще больше помрачнел и устало вздохнул.
– Вот. – Гильдис бросила золото на траву.
Сержант равнодушно поднял слитки и перебросил их из ладони в ладонь, определяя вес.
– Тяжелые.
Гильдис опустилась рядом с Тузом и провела рукою по его плечам. Меченый не откликнулся на ее ласку: покусывая сорванную травинку, он сосредоточенно думал о чем-то своем.
– Что случилось? – спросила она.
Туз не выдержал ее вопрошающего взгляда и отвел глаза. В груди его закипало раздражение – что она о себе воображает, эта девчонка? Он, сержант Башни, должен бросить товарищей и, пренебрегая долгом, бежать за ее круглой задницей на край света. Вот уж действительно истинная дочь ярла Хаарского, который из-за куска золота готов поставить Лэнд на край гибели.
Гильдис вскочила на ноги:
– Ты говорил, что для бегства нужны средства – я их принесла.
– Это золото подарил тебе отец, чтобы ты убежала с меченым?
Гильдис растерянно молчала, глядя на Туза почти с испугом.
– Золото принадлежит Башне, твой отец просто украл его.
Гильдис с размаху ударила его по лицу, кровь тонкой струйкой побежала по подбородку меченого.
– Это ты зря, – сказал он, медленно поднимаясь с земли.
– Верни мне золото.
– Не могу, – глухо сказал Туз. – Если оно попадет в Бург, то нам здесь солоно придется. В добавок к стае нахлынут еще и жадные буржские авантюристы. Ты должна меня понять, Гильдис, это золото погубит и тебя, и твоего отца.
– Неужели ты такой подлец, Туз? – В глазах ее удивления было больше, чем обиды. – Ты боишься?
Туз рассердился, ледяные глаза сверкнули из-под шапки русых волос:
– Я ничего не боюсь.
– Тогда ответь мне, почему… – Она не договорила и скрыла лицо руками.
Туз обнял ее за плечи и притянул к себе. Он гладил девушку по волосам и говорил, путаясь в собственных мыслях, морщась от прихлынувшей тоски. Она не захотела его понять, а может быть, не могла – слишком уж разные они были люди: меченый, сросшийся всем своим существом с Башней, и девушка из далекого, почти нереального Бурга.
Гильдис не понимала и не хотела понимать. Разве долг может помешать любви? Это не долг, это просто рабство. Человек волен сам строить свою жизнь, не оглядываясь на других. А если не волен, то он не человек, а животное послушное пастухам.
Гильдис вырвалась из его объятий и вытерла ладонью мокрое от слез лицо.
– Меченый, – выдохнула она, стараясь вложить в это слово все презрение, которое сейчас испытывала к нему, – Выродок, способный лишь ненавидеть. Без роду, без племени, без чести.
Туз поднял руку для удара, но тут же опустил ее.
– Сучка! – выдохнул он с яростью. – От пса не рождается женщина. Будь проклят тот день, когда я увидел тебя.
Туз как слепой кружился вокруг своего коня, не в силах попасть ногой в стремя. Конь заржал и взвился на дыбы, сержант ударил его ногой в пах, а потом прыгнул в седло, не касаясь стремян. Конь рванулся вперед, вынося всадника через густые заросли на тропу. Туз хотел обернуться и крикнуть Гильдис что-нибудь обидное, но из горла вырвался хрип, страшный в своей безнадежности.
Мир раскололся в этот день для Туза, словно молния из черной тучи ударила в сердце. И не было сил, чтобы собрать и склеить разлетевшиеся осколки. Он лежал, уткнувшись лицом в стену, стиснув зубы, пересиливая боль в душе и слабость в теле.
– Тебя капитан вызывает, – негромко сказал появившийся на пороге Сурок.
– А пошел он…
Сурок на всякий случай проверил, нет ли кого за дверью.
– Если с бабой не поладил – нечего на других зло срывать.
Туз резко обернулся к товарищу, но ничего не сказал, только губами пошевелил в бессильной ярости.
– Ладно, – вздохнул Сурок, – я передам капитану, что ты болен – разбился, упав с лошади.
– Погоди, – остановил его Туз, доставая из сумки слитки золота, – Отдай капитану.
– А что сказать-то?
– Скажи, что зайду попозже.
– Смотри, Туз, – покачал головой Сурок. – Капитан не в гости тебя зовет.
Туз провел по лицу рукой, собираясь с мыслями. Идти к капитану ему не хотелось. Лежать в четырех стенах было невыносимо. Даже воздух Башни, ее узких коридоров и казематов, казался ему затхлым и нежилым. От этого воздуха раскалывалась голова и резало грудь. С лихорадочной поспешностью нацепив мечи, Туз выскочил во двор. На плацу лихо гарцевал Рыжий.
– Слезай, – крикнул ему сержант.
Рыжий оробел, но повод из рук не выпустил.
– Ты что?! – ощерился Туз и потянул из-за плеча меч.
Рыжего с коня как ветром сдуло. Туз прыгнул в седло и, перескочив лежащего на земле крикуна, вылетел со двора, едва не сбив с ног замешкавшегося в воротах караульного. Рыжий что-то закричал ему вслед, но Туз даже не обернулся.
Ворота Ожского замка были заперты, подъемный мост поднят. Туз рванулся к сторожевой башенке и пронзительно засвистел. Заспанное лицо стража появилось в проеме.
– Где ярл? – спросил его Туз.
– Благородный Гольдульф убыл сегодня в Бург, – отозвался конопатый страж, с любопытством поглядывая на меченого.
– Как убыл? – не поверил Туз. – А дочь?
– С ним уехала.
Туз отшатнулся, словно его с размаху ударили в лицо. Конь шарахнулся в сторону, едва не выбросив при этом всадника из седла. Конопатый Харни удивленно наблюдал за странным меченым, который медленно раскачивался в седле, как будто пытался и не мог избыть внезапно прихлынувшую боль. Харни покачал головой, вздохнул и побрел вниз со стены от греха подальше.
Капитан недобро усмехнулся, увидев в дверях Туза, но ничего не сказал. Молчун Тет уставился на вошедшего с нескрываемой злобой, его короткопалые морщинистые руки мелко подрагивали в нетерпеливом желании вцепиться в горло смутьяну. Жох и Рябый осуждающе помалкивали. Туз остановился у стола: свет чадящих лампад неровно падал на его осунувшееся лицо с покрасневшими, словно пылью посеченными глазами. Пауза явно затягивалась.
– Хорош, – выдохнул, наконец, Лось.
– Ярл Гольдульф бежал, – сказал Туз, как в воду прыгнул.
Ворон глухо крякнул, Тет вскочил было на ноги, но Лось жестом остановил его:
– Когда?
– Видимо, утром.
Капитан швырнул на стол золотые слитки:
– Откуда это у тебя?
– Взял у Гильдис. – Туз, опустив голову, вяло помахивал плетью, словно мух отгонял с собственных сапог.
– Почему ты не отдал мне золото ночью?
– Это заговор! – брызнул слюной Тет. – И Туз участник этого заговора. Потому и позволил Гольдульфу бежать. Как только в Лэнде узнают о золоте духов, толпы негодяев устремятся на наши земли.
– Надо было давно посчитаться с Хаарским, – бросил хмуро Рябый. – Я предлагал вам это еще три недели назад. Ты, Лось, был против, а теперь ищи ветра в поле.
– У нас прорыв стаи на носу, – раздраженно бросил Лось, – а ты хочешь затеять кровавые разборки с вассалами. Каким образом ты объяснишь владетелям свои действия? Свидетелей-то нет.
– Молчуны перестарались, – заметил Ворон. – Слизня ка надо было оставить в живых.
– Да какой из Слизняка свидетель, – махнул рукой Жох. – А ярла надо убрать тихо, чтобы комар носа не подточил. Эти слитки доказательство того, что он связан с нашими врагами с той стороны границы. Нельзя допустить, чтобы к заговору присоединились нордлэндцы.
– Правильно, – поддержал первого лейтенанта Ворон. – Надо послать за Гольдульфом погоню, вот хотя бы Туза, думаю, он справится. И вообще: зря ты, Тет, ополчился на сержанта – откуда ему знать наши тайны?
– Действительно, – в голосе Лося звучала ирония, – откуда ему все это знать?
– Я Тузу не верю, – недовольно покосился на Ворона первый молчун, – но решать вам. А с ярлом пора кончать, и с его дочерью тоже.
– Девка-то тут при чем? – поморщился Ворон. – Вряд ли ярл делился с ней своими планами.
– Если бы она хоть что-то знала, – хрипло отозвался Туз, – то никогда бы не показала мне золото.
– Резонно, – поддержал сержанта Рябый. – Я вообще не понимаю, в чем вы обвиняете сержанта – если бы не он, мы никогда не узнали бы о происках Хаарского.
– Никто его пока не обвиняет, – Лось недружелюбно покосился на второго лейтенанта, – но разобраться я должен, а если потребуется, то и наказать.
В ответ на отповедь капитана Рябый только плечами пожал. Вопрос, в принципе, был решен, и спорить больше было не о чем.
– Поедешь в Бург. – Лось жестко посмотрел Тузу в глаза. – Ярл Гольдульф должен умереть, владетель Нидрасский тоже. С девчонкой сам решай – если она много знает и проболтается, то не сносить тебе головы.
Тет попытался было возразить, но Лось упрямо покачал головой и продолжал гнуть свою линию:
– Рыжего не бери – молод еще. Да, – капитан покосился на Тета, – молчун с тобой поедет, у него свои дела в Бурге, но в случае надобности он тебе поможет.
К удивлению Туза, первый молчун Башни сразу успокоился и даже весело глянул на сержанта:
– Негор – большой знаток буржских закоулков.
От змеиной улыбки молчуна Тета и без того нерадостное настроение Туза испортилось еще больше.