– Еще раз спасибо, – сказал я и направился к двери. – До свидания.
– Ага, – ответил Розовый. – Подумай об Агадоне.
Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, гле лестница делала поворот на первый этаж, шевельнулась какая-то тень. Я, не раздумывая, толкнул соседнюю дверь – за ней сразу вспыхнул свет, – быстро защелкнул замок и прислушался. Все было тихо.
Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется испугавшийся чего-то хозяин.
Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В ванной почему-то прямо на полу стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали пустые бутылки. В одной из комнат располагались сразу два дивана; в углу из-под груды тряпок виднелся экран видео; в другом углу покоилась горка грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней комнате у окна стоял стол, заставленный бутылками с уже знакомыми по ванной этикетками, два или три стула и еще один ди ван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего хлама. В воздухе застоялся тяжелый давний запах табачного дыма. Нельзя сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот день.
Я распахнул окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое постельное белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.
За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и пеpед глазами кружили образы прошедшего дня.
…Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом, спотыкаясь на камнях, и вглядывался в горизонт, надеясь увидеть Город.
И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес свой первый жутковатый сюрприз. Эти двое сидели прямо на тротуаре, парень и девушка, оба длинноволосые, босоногие, в одинаковых синих брюках и рубашках-безрукавках. Вначале мне показалось, что парень целует девушке руку, но, подойдя ближе, я понял, что ошибаюсь. Глаза их были абсолютно бессмысленными, и рядом с ними, на тротуаре, лежал короткий окровавленный нож.
Я стоял, не веря своим глазам. Парень повернулся ко мне, проворчал что-то нечленораздельное, не отрывая рта от бледной руки своей партнерши, и кровь пузырилась на его губах и стекала по подбородку. На руке его маленькой дугой краснел след чужих зубов. Прямо на тротуаре, в окружении безмолвных серых домов, сидели вампиры, и лица их были отрешенны и страшны.
Я шел, не решаясь оглянуться, потому что боялся не сдержать эмоций. Тянулись одинаковые серые кварталы, уходили назад одинаковые безлюдные перекрестки, и менялись лишь большие черные надписи на стенах домов, строго через каждые три квартала: «сектор 7», «сектор 8», «сектор 9»…
И нигде никакого подобия травы, деревьев, цветов. Только серый асфальт и серые стены домов.
Я забирался все дальше в глубь Города, и навстречу начали попадаться люди. Прошел, пошатываясь и держась за стену, бородатый парень, вышла из-за угла женщина с усталым лицом. Я спросил ее, как добраться до мэрии (кажется, так это должно было называться), но она посмотрела сквозь меня и неторопливо пошла дальше, и глаза ее были такими же бессмысленными, как у двух вампиров, оставшихся позади. Еще один лежал навзничь прямо посреди дороги и спал, улыбаясь серому небу. У подъездов возились с игрушками дети.
Четырнадцатый сектор подарил мне очередное звено в цепи абсурда. Прямо под окном второго этажа, привязанный веревкой за поднятые руки и опираясь ногами на еле заметный выступ в стене, полувисел старик с красным сморщенным лицом. Когда я поравнялся с ним, старик неожиданно подмигнул, сплюнул и загадочно сообщил:
– Вчера было пять, а сегодня четыре. Уходят! А как ни одного не останется – ух и трахнем! Меньше – лучше… – И опять ловко сплюнул мне под ноги.
Цепь продолжала расти. Спустя некоторое время мне было преподнесено новое звено. Из подъезда быстро вышла девушка – и я невольно остановился. Она шла прямо на меня, то и дело откидывая назад длинные золотистые волосы, пышным ореолом взлетавшие над плечами, совершенно нагая, если не считать одеждой белые туфли на высоких каблуках.
– Привет! – Она подняла руку и очень мило улыбнулась. – Нам не по дороге?
Впервые за все время моего долгого пути спрашивал не я, а меня. Это давало некоторую надежду. Я решил не смущаться необычностью ситуации и спросил, как пройти к мэрии. И к моему удивлению, сия новоявленная леди Годива охотно мне все объяснила, махнула рукой на прощание, как старому хорошему знакомому, и пошла дальше плавной походкой, слегка покачивая великолепными бедрами, откидывая назад золотистые волосы и, вероятно, совершенно уверенная в том, что именно в таком виде и надо ходить по улицам Города.
Мэрия оказалась абсолютно таким же безликим зданием, как и стоящие рядом. Обыкновенный подъезд без какой-либо вывески, обыкновенная дверь на первом этаже. За дверью простирался большой пустынный зал с рядами кресел. Пол был захламлен обрывками газет, кое-где под креслами и на креслах валялись пакеты с растрепанными бумагами. Складывалось впечатление, что этими коричневыми пакетами швыряли друг в друга люди, когда-то (вчера или сотню лет назад?) заседавшие в этом зале. В одной из стен находились десять или одиннадцать одинаковых, с завитушками, массивных высоких дверей. Я добросовестно по очереди открыл каждую из них и убедился, что проделал длинный путь напрасно. В просторных кабинетах имелись широкие полированные столы и стулья, длинные стеллажи вдоль стен, заваленные бумагами, черные, белые и оранжевые телефоны, аккуратные письменные приборы, объемные фотографии явно земных пейзажей и городов, элегантные белые сейфы, безупречно чистые корзины для мусора и толстые ковры.
Одного не было в этих имевших очень деловой вид кабинетах. Не было людей, и толстый слой пыли на столах и разноцветных папках говорил о том, что ушли они отсюда не вчера и даже не неделю назад.
Впрочем, один из внушительных кабинетов вселял некоторую надежду. Ковер, покрывавший пол, был обильно усеян сигаретным пеплом и окурками, и самое главное – в кабинете еще витала сизая пелена табачного дыма.
Я просидел в пустынном зале больше часа, перебирая бумаги из пакетов – это были многочисленные документы управленческого и хозяйственного характера, – но тщетно. Тихо и безлюдно было в мэрии, и никто не спешил в кабинет с необъятным полированным столом и бесчисленными окурками.
А потом продолжался путь по Городу, и цепь росла и росла. Я пересек Город, вновь вышел к равнине, и был странный бар, равнодушная девушка, невменяемая троица, парни на перекрестке и розовый поклонник покровителя нашего, чье имя неизвестно никому и скрыто под символом Агадон…
И была еще одна интересная надпись большими буквами прямо на асфальте, от тротуара до тротуара. Надпись была лаконичной и выражала позицию ее автора очень прямо и недвусмысленно. «Пропади все пропадом!» – гласила надпись.
Я лежал в темноте, вслушиваясь в тишину за окном, еще и еще раз перебирая увиденное и услышанное, и думал, думал… Торопливо падали капли в ванной за стеной, и в такт им стучало мое сердце.
«Ладно, пора спать. Завтра продолжим разбираться», – сказал я себе и закрыл глаза.
Но сразу заснуть не смог. Лежал, слушал шепот капель и чувствовал, как тяжело давит на крыши домов серое небо.
2
Тяжелая дверь с завитушками неохотно поддалась и я остановился на пороге. За светлым безбрежным столом сидел человек, окутанный дымом. Человек читал газету. Лацканы его коричневого пиджака и широкий коричневый галстук были покрыты пеплом. Я подождал немного, но человек, кажется, не собирался обращать на меня внимания. Тогда я беззвучно прошел по толстому пружинящему ковру и остановился у стола.
– Вы мэр Города?
Человек несколько изумленно посмотрел на меня, словно уcoмнившись в чем-то, потом отложил газету и потушил сигарету прямо о подлокотник кресла. Видимо, эту операцию он проделывал уже не раз, потому что полированные подлокотники были усеяны черными пятнами.
Он выглядел так же внушительно, как и его кабинет: крупная фигура, широкие плечи, большое, болезненно желтое лицо, коротко стриженные жесткие волосы, крепкая борцовская шея. И мешки под глазами.
– Садись, приятель, – сказал он с хрипотцой, откинувшись в кресле и сцепив руки на животе. – Ты угадал, я действительно мэр.
Последнюю фразу он произнес с едва уловимой усмешкой.
Я сел на стул возле стеллажей. Мэр покопался в кармане, достал очередную сигарету, прикурил и, не глядя, бросил зажигалку. Она со стуком покатилась по столу и ударилась об оранжевый телефон без диска.
– А ты, надо полагать, на прием пришел, приятель?
– Надо полагать, – ответил я. – Я разведчик с космической базы. Вчера ваша система ПВО без предупреждения разнесла мою капсулу вдребезги. Вот и пришлось добираться пешком. Заходил сюда, но тут никого не было.
Мэр молча выслушал мое сообщение и взглянул на меня без особого интереса. Как Равнодушная.
– С базы… – задумчиво повторил он. – А с чьей базы, если не секрет?
– Это одна из баз планеты Земля. Надеюсь, слышали о такой планете?
– Слышал, слышал, – покивал мэр и вежливо спросил: – И как там Земля?
– Земля в порядке, – столь же вежливо ответил я. Не нравилось мне его безразличие. – А что вот у вас здесь происходит? Мы же о вас ничего не знаем. Кто вы, что вы?
Мэр, казалось, думал о чем-то своем. Внезапно он посмотрел на меня с интересом.
– Так ты разведчик, говоришь? И связь у тебя с этой вашей базой есть?
– Нет, – честно признался я. – Связь была в капсуле. Но искать меня, конечно, будут.
– Когда?
Я пожал плечами.
– Ну уж не завтра, и даже не послезавтра. Но будут.
Взгляд мэра вновь потух. Он молча сидел и курил и, казалось, забыл обо мне.
– Может быть, вы все-таки хоть что-нибудь расскажете о себе? – сдержанно спросил я.
Мэр потушил сигарету о каблук и бросил окурок на ковер.
– Ты думаешь, кому-то это нужно? Ошибаешься, приятель. Не все ли равно?
Кажется, опять начинались загадки и равнодушие. Но я уже знал, что не все в Городе были равнодушными. Были и любознательные. Я прикоснулся к нагрудному карману куртки и там зашуршала записка.
– Я бы все-таки, с вашего позволения, хотел узнать хоть немного о Городе. – Я решил пронять его веживостью. – Хотя бы в самых общих чертах.
– В общих чертах… – безразлично повторил мэр. – Просто живем мы здесь, приятель. Давно уже живем. Существуем. А что Город? Город как город. Все автоматизировано, все идет по замкнутому циклу. Никаких забот. Только кнопки нажимай. – С каждым словом мэр почему-то все больше мрачнел. – Ни в чем отказа нет, приятель. Заводы-автоматы на окраине, под землей, туда не пройти и не проехать, потому как наше вмешательство машинам вовсе ни к чему. Они и так все делают, как надо. Могу тебе и схему показать, – мэр кивнул на стеллажи, – где-то есть она, только искать надо. Да и заче м тебе схема, приятель? Ясно ведь и без схемы.
– А откуда вы здесь? И почему?
Мэр пожал плечами.
– С 3емли, откуда же еще. А почему?.. Видно, кому-то надо было это, я так думаю. Не я же решал. Я что – я сижу вот, газеты читаю. – Он бросил взгляд на небрежно отброшенную газету и стряхнул пепел на пол. – Развлечение. А мэр я по наследству, приятель.
Он замолчал, забарабанил пальцами по столу, а потом тщательно потушил очередной окурок о телефон. Я проследил за тем, как он старательно стирает с телефона черное пятно и машинально спросил, размышляя над его словами:
– А почему без диска?
Мэр удивленно посмотрел на меня.
– У вас там, на Земле, что – телефонов нет?
– У нас окты.
– А у нас телефоны, – равнодушно сказал мэр и опять закурил.
Это был не человек, а какая-то курительная машина. Я уже задыхался от дыма. Пепел летел на стол, на аккуратный костюм мэра, но он, казалось, этого не замечал. Сидел, развалившись в кресле, сощурившись, смотрел на дверь, и курил, курил, курил.
– И газеты еще есть, – сказал он с неожиданной злостью. – Проще простого. Поднял трубку и говори о чем угодно – хоть стихи собственные читай, хоть рассказывай, что и где интересного увидел, кто когда напился, да что делал, да кто с кем переспал – все напечатают, а утром получишь на стол вместе с завтраком. Очень удобная штука. Типография, кстати, прямо под нами. Там тоже одни машины.
Судя по всему, газеты ему чем-то здорово насолило. Может быть, кто-то выставил его в неприглядном виде? А он все-таки власть…
Мэр прикрыл глаза, потер ладонью висок.
– Ладно, иди, приятель. Знакомься, развлекайся. Время еще есть.
Его похоронный тон очень напоминал излияния розового поклонника Агадона и вынудил меня задать еще один вопрос:
– Bpемя – до чего?
– Иди, иди, приятель. Прием окончен.
Общаться со мной он явно больше не собирался, и я не был уверен, что смогу убедить его продолжить разговор.
Я встал и еще раз прикоснулся к нагрудному карману, в котором лежал сложенный вчетверо листок бумаги.
– А где у вас Сад Трех Покойников?
– Вот это правильно, – одобрительно сказал мэр. – Гулять так гулять. В двадцать первом секторе, приятель.
В безлюдном зале я еще раз перечитал записку, которую подсунули под дверь моего временного жилья. Я обнаружил ее утром, собираясь в мэрию, и сразу вспомнил четверку парней на перекрестке и неясную тень на лестнице.
«Зачем здесь шляешься? Ждем вечером в Саду Трех Покойников. Не придешь – пожалеешь». Подпись отсутствовала.
Это было немного смешно и интересно, и я тогда же, стоя у двери, решил обязательно придти вечером в сад с таким малопривлекательным названием.
Я медленно порвал записку, бросил обрывки под кресло и вышел на улицу.
Итак, давняя неизвестная колония землян. Исход с Земли, скорее всего, тайный, не подлежащий разглашению. Впрочем, надо будет сделать запрос в информаторий – вдруг сохранились хоть какие-то сведения? Причина исхода? Кто-то поставил эксперимент на выживание? Практическое воплощение идей космической колонизации? Побег? Многолюдная, технически оснащенная колония, этакий рай, где блага сами падают в руки с нажатием кнопки. Так почему же они не поют, не танцуют, не наслаждаются беззаботной жизнью? Какая заноза сидит в теле Города?..
Я бродил, бродил по безликим кварталам и никак не мог сообразить, что же делать дальше. Где искать занозу?
Те же мысли занимали меня и в моем временном пристанище. Я вышагивал по комнате от стола к дивану и обратно, и легкие стаканчики хрустели под моими подошвами. За окном кто-то бледный и волосатый сидел посреди улицы, обхватив руками острые колени, и уныло свистел, раскачиваясь в такт свисту. Небожитель…
Устав от вышагивания по комнате, я прилег на диван и, вероятно, задремал под монотонный свист, потому что мне привиделась вдруг безобразная бородатая рожа, подмигивающая красным глазом. Рожа соскочила с майки розового поклонника Агадона, нависла надо мной и раскрыла клыкастую пасть. Черные космы упали мне на лицо, я, задыхаясь, рванулся в сторону – и проснулся. Кровь била в виски, спина взмокла от пота. Убрав из раковины пустые бутылки, я подставил голову под кран. Оцепенение проходило, на смену ему шли бодрость и уверенность в успехе. Ощутив подъем жизненных сил, я решил использовать его для благоустройства быта и, разыскав тряпку, принялся наводить порядок в квартире.