– А где захочешь. Пол просторный, еще сотня человек поместится.
– Мне бы где-нибудь под окнами. Чтобы слышать, как мертвяк бродит.
– Иди в горницу, – сказала Дила. – Там окна на три стороны выходят. И тихо там, все услышишь, что на улице делается. Только вот ставней там, а окна я намертво заколотила.
– Намертво? – Гиз хмыкнул. – Ну, пойдем, посмотрим.
23
В горнице было еще холодней, а тьма загустела так, что ею, казалось, можно было захлебнуться.
Когда хозяйка шагнула в дверной проем и приподняла светильник, обретшие форму тени шарахнулись в стороны. Они были словно живые, и Гиз невольно схватился за меч.
– Я принесу тебе свечу, – сказала Дила, пропустив гостя вперед. Сама она осталась у порога. Казалось, женщина боится сделать еще шаг. – Можешь лечь на сундуке, он достаточно большой и крепкий. Если не понравится, укладывайся на полу, но здесь водятся мыши.
– Я не боюсь мышей, – сказал Гиз.
– В темноте они могут напугать даже самого храброго человека, – сказала женщина, и Гиз не нашелся, что ответить.
– Я принесу тебе овчину, чтобы укутаться, – сказала Дила. – Здесь очень холодно.
– У тебя всегда так?
– Нет… – Она хотела еще что-то сказать, но осеклась.
– Только несколько последних дней, – предположил Гиз.
– Да… – чувствовалось, что женщина не хочет говорить на эту тему.
– Начиная с той самой ночи, когда впервые появился мертвяк.
– Так убей его! – внезапно зло и напористо сказала женщина. – Убей его, и мой дом снова станет теплым и уютным!
– Возможно, – спокойно проговорил Гиз. – Но прежде я бы хотел услышать то, что ты ото всех скрываешь.
Даже при тусклом свете фитиля было заметно, как дрогнуло лицо Дилы. Но женщина мгновенно справилась с собой, нахмурилась, поджала губы:
– О чем ты говоришь, охотник:?
– Ты отлично меня понимаешь.
– Кажется, нет…
Гиз приблизился к ней вплотную, посмотрел в глаза. Сказал вкрадчиво:
– Ты же видела мертвяка, признайся…
– Нет.
– Ты узнала его…
– Нет… нет… – В голосе женщины послышался страх. Но страх чего?
– Кто это был? Твой муж? Твой пропавший муж! Скажи мне! – напирал Гиз.
– Я не видела его! – женщина вжалась в стену. – Я не знаю, кто это! Не знаю!
– Почему он приходит сюда? Ты догадываешься? Ты знаешь!
– Нет! Не знаю! – Дила оттолкнула охотника. – Я ничего не знаю! Я позвала тебя, чтобы ты его убил! А ты мучаешь меня!
– Ладно, – сдался Гиз, отступая. – Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить – не надо. Все равно, я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!
Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растеряно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:
– Это он…
– Что? – Гиз взял ее за плечи, встряхнул. – Что ты сказала?
– Это он… – повторила женщина. – Это Гест… мой муж…
– Ты видела его?
– Только его силуэт.
– Слышала его?
– Да.
– Он что-то говорил?
– Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
– Ты разговаривала с ним?
– Нет.
– Нельзя разговаривать с мертвяками!
– Я не сказала ему ни слова.
– Но ты знаешь, почему он вернулся?
– Нет.
– Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
– Нет… – женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
– Скажи мне! – напирал Гиз. – Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
– Я уже все сказала!
– Ты не сказала самого главного!
– Мне больше нечего сказать!
– А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
– Уходи! – Она вдруг с силой толкнула дверь. – Вон отсюда! Немедленно!
– Эй, – Гиз даже растерялся. – Чего это на тебя нашло?
– Убирайся прочь из моего дома!
– А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
– Ты… – голос женщины задрожал. – Ты… ты специально меня мучаешь!
– Нет же! – запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. – Я просто делаю свою работу.
– Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… – Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. – Я ни в чем не виновата…
– Хорошо, я тебе верю… – В этот момент Гиз, действительно, усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. – Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
– Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
– Мы устали, – Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. – Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
– Я постараюсь, – ответил Гиз.
– Хорошо… – Дила почти успокоилась. – Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
– И захвати чего-нибудь попить, – сказал Гиз.
– Разве только воды.
– Меня это устроит.
24
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку – едва ли не единственному здесь предмету мебели – ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
«…Если не можешь справится со своим страхом, – говорил когда-то Страж, – сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался – отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх – это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
– Они устали, – негромко сказал Гиз. – Они очень устали бояться, и просят меня помочь… – Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. – Я помогу им. Но кто поможет мне?..
Гиз часто размышлял вслух. Это помогало ему собраться, сконцентрироваться на проблеме. Кроме того, разговаривая с собой, он успокаивался. Возникало обманчивое ощущение, что он не один, что рядом с ним надежный товарищ, понимающий собеседник.
– Я тоже устал, – сказал Гиз.
– Тогда поспи, – отозвался кто-то, и охотник вздрогнул. Снова ожившие тени отскочили к стенам, вспрыгнули на потолок, закачались, заколыхались, задрожали, страшась света.
Неся перед собой толстую свечу, прикрывая ладонью желтый слабый огонек, в горницу вошла Дила. Сбросила с плеча выделанную овечью шкуру, ногой пихнула ее к сидящему на сундуке охотнику. Присев, поставила на пол свечу. И снова ушла, не закрыв за собой дверь.
Гиз посмотрел на огонек и уже не мог отвести взгляд. Крохотный лоскуток желтого пламени – он один порождал полчища уродливых теней, и каждое его легкое трепыхание отражалось пляской тьмы.
– Словно некромант, поднимающий мертвых, – пробормотал Гиз, невольно сжимая рукоять меча.
– Ты что-то сказал? – Хозяйка снова вернулась. На этот раз она принесла большой ковш, полный воды.
– Нет, ничего… Я просто думаю.
– Здесь тебе попить, – Дила поставила ковш рядом со свечой.
– Спасибо.
– Может быть, надо еще что-нибудь?
Гиз пожал плечами:
– Только лишь то, что я уже просил.
– Я все принесла.
– Нет, не все.
– Что еще? Кажется, ты просил только воды.
– Я просил рассказать мне то, что знаешь ты одна.
– Опять, охотник?
– Нет… Я не могу принудить тебя к чему-то. Но я хочу тебе сказать, что мертвяк не зря ходит к твоему дому. Ты это и без меня знаешь. Так что же его сюда гонит? Ты ведь догадываешься, не правда ли?
– Мне нечего тебе сказать, охотник. Спокойной ночи.
– И тебе спокойной ночи, Дила. Но если вдруг ты увидишь кошмар, если тебе станет неспокойно… Я буду ждать тебя, Дила… Подумай. Пойми. Ты можешь помочь мне. Можешь помочь себе и своим детям. Твоим соседям. Просто расскажи, то, что знаешь.
– Ты надоел мне, охотник, – Женщина отвернулась. – Ты страшно занудлив.
– Мне часто об этом говорили, – усмехнулся Гиз. – Но мало кто из тех людей могут это повторить…
Дила хлопнула дверью, не дослушав охотника. Дернулось пламя свечи.
– Сегодня ночью все станет ясно, – негромко сказал Гиз. – Я это чувствую.
25
Гиз хорошо помнил тот день, когда впервые обнаружил свой дар. День, когда его жизнь, едва не оборвавшись, резко переменилась. Так же, как жизни его друзей – Огерта и Нелти.
Все началось с детской забавы. А закончилось страшной схваткой.
Тогда они сделали невозможное. Три ребенка совершили то, с чем не смогли бы справиться взрослые.
Значит ли это, что в тех детях было нечто особенное?
Или же они были обычными детьми, но страшная встреча как-то их изменила?
И через много лет Гиз не мог дать ответы на эти вопросы.
В одном он был уверен – если б не его дар, они бы не выжили.
Тогда, в тот самый день, их всех спасло предчувствие Гиза…
26
Свеча укоротилась на половину. А ночи не было видно конца.
Гиз лежал на жестком сундуке, укрыв ноги сладко пахнущей овчиной, и наблюдал, как по столбику свечи стекают горячие капли воска. За стеной, совсем рядом, возились мыши – должно быть там у них было гнездо. Иногда они затихали, и тогда Гиз тихонько стучал пяткой в стену. Мертвая тишина была ему не по душе. А под негромкое шуршание и поскребывание и думалось легче…
Охотник перебирал в уме факты, которые удалось ему узнать. Он представлял их нарисованными на карточках, и тасовал эти воображаемые пестрые картинки, мешал, раскладывал по-всякому. Что-то домысливал, что-то отбрасывал. Порой он так увлекался, что забывал обо всем. Даже о своем страхе. Он перешептывался сам с собой. Разговаривал с мечом и со свечой, обращался даже к теням.
Гиз пытался угадать, кто поднял мертвеца. И торопился успеть сделать это до того, как все откроется само по себе.
Охотник знал, что мертвяк – это муж Дилы – бывший муж. Он ушел в лес и пропал. Вернулся только через несколько дней. Ночью пришел домой. Мертвый. И не смог попасть внутрь. Под утро куда-то пропал. А следующей ночью появился вновь… Его видела бывшая жена, она узнала его, испугалась. Это она рассказала всей деревне о мертвяке, но не сказала, кто он такой. Почему? Возможных причин много… Это она первой предложила нанять охотника, чтобы убить мертвяка. Это в ее избе веет холодом. И это она запретила своим детям играть в заброшенном доме.
В доме, который кем-то совсем недавно был начисто выметен. А ход в подвал которого заколочен, точно так же, как заколочены окна в этой горнице – видно, что молоток был в неопытной руке, на дереве множество вмятин от промахов, некоторые гвозди искривлены, забиты не полностью…
Дила что-то скрывает, она сильно напугана, хоть и старается это не показывать.
Дила – некромант? Но почему тогда она боится своего мертвяка? Или же она только притворяется? Надеется провести охотника?
Зачем тогда вообще надо было обращаться к нему за помощью?
Возможно, Дила сама не знает о своих способностях. Она оживила мертвого, не подозревая об этом. А теперь поняла, в чем дело, но боится признаться.
Неужели так?..
Очень похоже на правду…
И все же необходимо сперва убедиться, что догадка верна. Нельзя обвинять невиновного человека.
Нужно подождать.
Совсем немного…
А свеча все короче и короче.
И мысли уже начинают путаться…
Гиз сам не заметил, как провалился в какое-то забытье. Он, вроде бы, не спал, но и реальности его разум уже не принадлежал. Оцепеневший охотник по-прежнему смотрел на колеблющееся пламя свечи, но не видел его. Сознание Гиза переместилось в другое место, в другое время. Туда, где он был уже не раз.
Охотник вернулся в свой кошмар.
27
– …Он шевельнулся! Шевельнулся! – Гиз пятился от мертвяка. – Я видел!
– Перестань! – побледневший Огерт не двигался с места. Он был старшим в их компании, ему недавно исполнилось тринадцать лет. Он был заводилой, лидером, и этот статус не позволял ему выказывать свой страх. – Ты меня не напугаешь, Гиз. Дурацкая шутка!
– Честное слово, я видел!
– И что же ты видел, малыш? – сейчас голос Огерта звучал издевательски. Но Гиз не обратил на это внимания. Он понимал, что таким образом друг пытается справиться со своим страхом.
– Муха заползла ему в рот! Вы видели? Он съел ее. И дернулся…
Онемевшая Нелти крепко вцепилась в осину, словно собиралась вскарабкаться на нее при малейшей опасности.
– Малыш Гиз наделал в штаны, – сказал Огерт. – Малыш что-то вообразил… Эй, Нелти, ты видела что-нибудь?
Девочка помотала головой.
– Никто ничего не видел… – Огерт вытащил из голенища сапога свой знаменитый тесак и теперь держал его перед собой. – Один только наш малыш…
Гиз снова посмотрел на мертвеца.
Неужели действительно почудилось?
Все та же жуткая гримаса искажала неподвижное страшное лицо.
Но куда делась муха?
– Мне показалось, что он шевельнулся, – неуверенно сказал Гиз. – Его рот закрылся. А потом он дернулся…
Жирная муха выползла из черной ноздри мертвеца.
– Мне показалось… – совсем уже тихо повторил Гиз.
– Ему показалось! – фыркнул Огерт и опустил тесак.
– Пойдемте домой, – жалобно пискнула Нелти.
– Сейчас, – сказал Огерт и шагнул к мертвецу. – Только отрежу лоскут от одежды покойника.
Муха почистила крылья и зажужжала, в очередной раз пробуя взлететь. Гиз смотрел на нее, пытаясь разобраться, что именно в этой мухе ему не нравится.
– Подожди, Огерт…
– Ну что еще?
– Зачем тебе лоскут? – спросил Гиз, хотя и без того знал ответ. Он просто хотел задержать друга, потому что чувствовал нечто…
Тревогу… Опасность…
– Должен же я как-то доказать Рону, что мы здесь были, – пожал плечами Огерт.
– Не подходи к нему близко, Огерт!.. – Гиз следил за мухой. А она вела себя точно так же, как и несколько минут назад, за мгновения до того, как Гизу показалось, что труп ожил. Сперва муха прошлась по носу, потом заползла в гниющую рану на скуле, развернулась там, подпрыгнула, жужжа. Переползла на подбородок, затем на губы…
Кажется, она в точности повторяла все свои действия.
– Ты опять за старое, малыш? – Огерт приостановился.
– Муха… – прошептал Гиз, начиная все понимать. – Я все это уже видел!
– Прекрати! – отмахнулся Огерт. – Второй раз ты меня не проведешь… – Он присел рядом с мертвецом, потянулся к нему, брезгливо морщась.
– Не трогай его, Огерт! – вскрикнул Гиз, уже зная, что сейчас случится.
Жирная муха, перестав жужжать, заползла в черную щель рта.
И вспухшие губы знакомо сомкнулись. С хрустом сжались челюсти. Дрогнули высохшие веки.
Мертвяк шевельнулся. Рука его дернулась, и тонкие страшные пальцы крепко вцепились в ногу Огерта…