– Сон?.. – Кирилл недоверчиво ощупал саднящую ногу, пока Северин обвязывал ему голову политым из фляжки бинтом. – Но я же помню, и нога…
– Правильно, ты зацепился за какой-то провод, упал и, похоже, серьезно приложился головой, – терпеливо объяснил Глеб. – К счастью, мы вовремя заметили слежку, вернулись и обнаружили тебя здесь. Кстати, зачем ты пошел за нами?..
– Мне позвонил Колян… Мой хороший приятель. Мы с ним когда-то учились и до сих пор отношения поддерживаем… – начал объяснять Кирилл, ощущая странное чувство, называемое французами дежавю. – А Библиотека? Вы нашли Библиотеку Ивана Грозного?
Глеб серьезно покачал головой:
– Там, в конце коридора, завал, а что за ним – не поручусь. Если Библиотека и там, она надежно погребена. Наверное, есть такие вещи, которые должны оставаться в области мечты. Я, например, уже смирился с этим. А ты?..
Все было слишком странно и до сих пор не укладывалось в сознании Кирилла.
– Ну что, если ты можешь идти, пойдем. Пора возвращаться, – продолжил Глеб, подавая Кириллу руку. – Попробуй встать.
Кирилл оперся на протянутую ладонь и с трудом поднялся. В теле ощущалась огромная слабость. Его шатало, как когда-то после тяжелой болезни, но идти он, кажется, мог.
– Пойдем, – пробормотал Кирилл, чувствуя, будто заблудился на границе миров. Подземелье давило на него, и больше всего на свете ему хотелось выйти на солнце.
– Пойдем, – отозвался Глеб.
И они пошли.
Глава 20
Солнце над Москвой-рекой
– Ну что же, вы молодцы.
Евгений Михайлович лично пожал руку каждому из «русичей» – от Глеба до Динки.
В широко раскрытое окно кабинета заглядывало солнце, а из сада доносились мелодичные голоса птиц. Сейчас, когда все ужасы были позади, прошлое казалось странным приключенческим сном.
– Признаться, я с самого начала верил в вас. Ведь, согласитесь, никто другой не прошел бы через то же, что и вы. Ни один самый умный и опытный взрослый. – Евгений Михайлович подмигнул, и от этого его лицо стало совсем своим – милым и домашним.
Ребята переглянулись.
– Наверное, нет, – наконец, произнес Глеб. И все же решился задать вопрос, который мучил его уже долгое время. – А почему вы все-таки выбрали именно нас? Ведь не только из-за моих или Сашиных знаний или хорошей спортивной подготовки Северина? Наверное, было еще что-то?
Евгений Михайлович хмыкнул, на минуту отвернулся к окну, а когда вновь посмотрел на учеников, его лицо было серьезным и сосредоточенным.
– Нет. Не только поэтому. В вас есть еще кое-что. Вы не совсем такие, как обычные люди.
Глеб почувствовал, как сердце ударило где-то на уровне горла. Дышать сразу стало трудно. Неужели все его детские фантазии, над которыми так смеялись в детском доме, те, из-за которых произошел разлад с Хохликом… неужели они имеют под собой реальную основу?.. Он знал, он всегда знал это!
Мельком взглянув на друзей, Глеб заметил, что Александра напряглась и словно бы побледнела, Динка смотрит на директора, чуть прищурив глаза – то ли иронично, то ли недоверчиво, один Северин сохранил обычно безмятежное выражение лица.
– Вы все – совершенно особенные, – продолжил директор, глядя на стоящих перед ним учеников. – Потому что у каждого из вас – уникальная сила духа, огромный потенциал и настоящее желание приносить пользу. Не это ли настоящее доброе волшебство, способное противостоять любому злу?
Глеб отвел взгляд – разочарование оказалось слишком сильным.
Но как же то, что он ясно чувствовал там, в подземелье, стоя рядом с друзьями? Нет, это не было галлюцинацией.
Глеб поднял голову и встретился взглядом с внимательными глазами директора. Где-то в самой их глубине едва заметно светилась тайна.
«Ну уж нет! Все не так просто! – понял вдруг парень. – Должно быть, еще не пришло время, чтобы открыть нам все карты. Но когда-нибудь мы обязательно все узнаем!»
Евгений Михайлович едва заметно наклонил голову, словно подтверждая предположение своего любимца.
– А теперь что? – спросил Глеб, вдруг почувствовав, что после полного опасностей и в то же время романтики приключения ему будет не хватать этого… драйва.
– Теперь? Возвращайтесь к учебе, – Евгений Михайлович широко улыбнулся, – вы еще далеко не всему научились… – но, видя разочарованные лица своих воспитанников, продолжил: – Но не волнуйтесь, будут вам еще задания. И, возможно, скорее, чем вы предполагаете.
– Ну вот, опять за парту, – недовольно прошипела Динка. – А у других сейчас каникулы! – Она кинула завистливый взгляд в окно, где вовсю бушевало лето, а на тонком деревце возле школы уже начали розоветь первые в этом году вишни.
– А вы хотели бы отдохнуть? – Евгений Михайлович поднял очки на лоб. – Ну хорошо. На самом деле, отдых вы заслужили! Объявляю двухнедельные каникулы.
– И отмены овсянки на завтрак! – поспешила закрепить достигнутый результат Дина. – Вместо нее можно давать, например, творожные колечки.
– А вот это – чрезмерно. И тренировки, между прочим, тоже никто не отменял, – заметил директор, возвращаясь за свой стол. – Поймите, все это – не моя прихоть, а необходимость. Тот, кто хочет оставаться в команде, должен быть всегда в форме. Понятно?
Ребята кивнули, а Динка тяжело вздохнула, являя собой очевидный пример угнетаемого ребенка. Но потом, похоже, какая-то мысль пришла ей в голову, потому что девочка заметно повеселела.
Глеб вышел из кабинета, думая о своих друзьях, но эти размышления прервала знакомая мелодия мобильника.
«Оля!» – понял Глеб и, забыв обо всем, отошел к двери.
– Привет! Я ужасно скучала! – послышался из трубки бесконечно родной голос.
– Я тоже, – ответил Глеб, задыхаясь от счастья.
– Но… я должна попросить тебя кое о чем, – произнесла девушка нерешительно.
– Да? – Глеб напрягся. Неужели она опять потребует объяснений.
– Мой папа просил тебя зайти как-нибудь к нам…
– Хорошо, я свободен. Хочешь, сегодня же вечером?
– Да, хочу! – радостно откликнулась Оля.
В ее голосе было столько теплоты, что сердце Глеба вновь растаяло. Что бы ни сказали ее родители, как бы ни пугал его ее папа, он все равно ни за что не откажется от Ольги. Она – лучшее, что есть в его жизни. Она и ребята, конечно.
* * *На этот раз Глеб пришел без торта. Все равно ему никогда не выбрать такой, какой понравится всей семье, да и разговор, он чувствовал, предстоял серьезный. Значит, нужно соответствовать.
«Kawasaki» остался припаркованным возле подъезда, а Глеб, пригладив рукой растрепавшиеся под шлемом волосы, вошел внутрь и поднялся на нужный этаж.
– Оля, Машенька! К нам гость! – объявил Ольгин отец куда-то в глубину квартиры. – Накрывайте на стол, а мы с молодым человеком пока побеседуем.
Глеб, и так обеспокоенный, весь подобрался. Он чувствовал себя разведчиком в тылу врага, партизаном, приведенным во вражеский штаб.
Олин отец провел его в комнату и, усевшись на низкий диван, показал на место рядом с собой.
Глеб, уже настроившийся на допрос, опустился рядом с ним, не облокачиваясь на спинку дивана.
Некоторое время полковник Поляков молчал. Глеб, как опытный игрок, ждал его хода.
– Глеб, – вдруг заговорил полковник, – я, конечно, повел себя как старый дурак и, кажется, напугал тебя. Не обижайся. Пойми, не каждый день единственная дочь приводит в дом… хммм… молодых людей. Не принимай, пожалуйста, на свой счет. Я достаточно разбираюсь в людях, ты мне сразу понравился, и мне досадно, что между нами возникло некое… ммм… напряжение. Не скрою, я навел о тебе кое-какие справки и понимаю, что ты не станешь открываться перед первым попавшимся человеком. Я и не претендую на твое доверие. Может быть, когда-нибудь, со временем. А пока знай, что я не буду вмешиваться в ваши отношения с Ольгой. Она уже взрослая девочка и способна решать за себя сама. А еще знай, что если тебе потребуется совет или помощь, смело обращайся ко мне.
Глеб, ошарашенный этими неожиданными словами, уставился на Полякова. Тот улыбнулся. Серые глаза оставались спокойными и ясными. Непохоже, чтобы Ольгин отец лгал или играл спектакль…
Но все это оказалось так неожиданно.
– Спасибо… – пробормотал Глеб.
– Да не за что. – Поляков протянул ему руку, и парень с радостью пожал его крепкую ладонь. – Ну что, пойдем пить чай. Нельзя заставлять прекрасных дам ждать, не так ли?
– Так, – ответил Глеб и тоже улыбнулся.
А потом они с Ольгой, взявшись за руки, шли по набережной Москвы-реки, уже позолоченной вечерними лучами. И тепло ее руки согревало Глеба, заставляло забыть о мраке подземелий и всех ужасах, которые пришлось пережить. Все это ерунда, когда рядом та, которая заставляет сердце биться сильнее, та, которая дарит веру в жизнь. Ему не нужно сакральной Велесовой книги, чтобы точно знать: они предназначены друг для друга, а значит, будут вместе, что бы ни случилось. Их любовь – самое дорогое сокровище и самое большое чудо. По крайней мере, для Глеба.
– Протяни руку, – попросил Глеб Ольгу, останавливаясь у парапета.
Она протянула, и Глеб приблизил к ее пальцам свои, а потом достал из кармана завалявшуюся монетку и положил ее туда, где руки соприкасались.
– Теперь убери пальцы, – сказал он.
Девушка удивилась, но выполнила его просьбу, и монетка тут же упала в пыль.
– Видишь, – Глеб улыбнулся, – нам с тобой нужно всегда быть вместе. Эта монетка – как наше счастье, оно с нами, только пока наши руки соединены.
– Ты прав, – сказала Ольга, серьезно глядя в его глаза.
Ее рыжие волосы блестели в свете фонарей, а глаза казались бездонными.
Счастье было везде. Оно наполняло остывающий после дневного зноя воздух, плескалось в полноводной реке, скользило по щеке легким прикосновением ветра.
Глеб держал Ольгу за руку и необычайно ясно осознавал, как ему повезло. Этот город, эта девушка – у него есть все, что нужно… Он никогда не выбрал бы иную судьбу. И, в конце концов, не так уж важно, знаешь ли ты своих родителей.
Вечером, вернувшись в школу, Глеб почти не сомневался, кого встретит в собственной комнате. И действительно, стоило только открыть дверь, как сумрак колыхнулся, открывая высохшую старческую руку. Секундой спустя из-под мехового капюшона выглянуло сморщенное лукавое лицо.
– Ну что, молодой шаман, твоя довольна? – спросил старый шаман, причмокивая растрескавшимися губами.
– Вполне, – ответил Глеб, который в этот момент действительно не мог представить, что может быть большее счастье.
Старик покачал головой – на этот раз Глебу показалось, что не иронично, а как-то даже грустно…
– Совсем молодой, совсем глупый, – прошамкал старик, перебирая рукой свои косицы.
Глеб положил шлем и снова обернулся к старику.
– Ты, конечно, хочешь наконец получить свой бубен?..
И тут старый шаман вдруг покачал головой.
– Что? Не хочешь? – удивился Глеб.
– Не хочу, однако, – задумчиво проговорил старик, – лучше моя с вами останется. Чую, будет старому шаману на что посмотреть…
– Но… – договорить Глеб не успел, потому что остался в комнате один – призрак исчез, словно его и не было.
Вокруг было тихо, и только где-то вдалеке надрывно выла собака…
Что же, видно, и вправду приключения не закончились.
* * *Северин спал и видел себя в лесу. Это был совершенно необычный лес. Во-первых, все деревья здесь были великанами, уходящими кронами далеко-далеко в небо, во-вторых, нигде не было заметно подлеска – только старые деревья и красная глинистая, местами растрескавшаяся почва, а в-третьих, никаких звуков – только легкий шепот листвы.
Но Северину не было страшно. Напротив, он чувствовал, что наконец очутился дома. Внимание, любовь и забота окутывали его невидимым коконом.
– Приветствуем тебя, брат, – шептали ему деревья.
Где-то вдали, сквозь стволы, виднелось сияние, и Северин понял, что идти нужно туда. Он сам не знал, что ждет его в конце пути, однако на сердце было спокойно и радостно.
Он сначала пошел, а затем побежал навстречу золотому мареву.
Бежать было необыкновенно легко – ноги едва касались земли, а за спиной словно выросли невидимые крылья. Сердце колотилось в такт – взволнованно и радостно. Северин твердо знал: сейчас произойдет что-то особенно хорошее, то, чего он ждал уже давным-давно.
Вот и конец леса. Сияние уже совсем близко…
– Ты здесь, мой мальчик? – послышался полный заботы голос.
– Я здесь, – ответил Северин и шагнул, чтобы выйти на свет…
…И проснулся. С бешено колотящимся сердцем и горечью от потерянного чуда.
Как же ему хотелось сделать тот шаг и досмотреть удивительный сон!
В окно заглядывала луна. Она была похожа на насмешливый смайлик.
«Пусть сон вернется!» – взмолился про себя Северин, зажмуривая глаза. Но сон так и не вернулся…