— Ты не была у колодца сегодня, и я это знаю! Я уверена, что ты сегодня вообще не была в Священной роще. Что ты сейчас скажешь? Я уверенна, что ты так и не научилась ничему. И вместо того чтобы сегодня пойти в Священную рощу и попросить дать тебе еще немного времени ты была непонятно где и непонятно зачем. Да и еще…
— Я не буду друидом, — тихо произнесла Макси. — Я видела сон. Мать жива, она находится далеко, но я разыщу ее. Мэлисса оставь эти детские сказки. Я не друид. Я — Песнь Теней. И эта тень будет моим проводником, а я — ее частью.
— Ты говоришь о пути убийцы и вора! — Взгляд Мэлиссы теперь горел не хуже костра, а сама она кипела от злости. — Я знаю, что вы называете путем теней! Ты будешь хуже тех зеленокожих оскверняющих наши леса!
Последние слова она уже не прошептала, а прокричала на всю поляну. Эльфы оглянулись на них, но Мэлисса казалось, забыла о существовании кого-либо возле костра кроме себя и своей сестры.
— Ты хочешь пойти по стезе выложенной трупами врагов и тех, кто будет рядом с тобой? Вместо того чтобы исцелять раны этой земли ты будешь сама наносить эти раны. Ты хочешь быть, как и наша мать?! Вершительницей правосудия?! Ты знаешь, к чему это приведет тебя! К тому же концу, который встретила она! Ох!
Это восклицание эхом отдалось в лесу. Макси вскочила и наотмашь ударила рукой Мэлиссу по лицу. Впервые Мэлисса и все кто были на этой поляне увидели Макси в таком гневе. Растрепавшиеся длинные белые волосы, горящие огнем глаза, но не тем мягким сиянием звезд, которым светились глаза эльфов, нет. Это было неистовое всепожирающее пламя. Хотелось спрятаться от этого взгляда, убежать как можно дальше, ибо казалось, этот огонь сожжет на своем пути все, не остановится ни перед чем, но достигнет того, на кого была направлена злоба этих прекрасных глаз. Невероятно прекрасна была Макси и одновременно ужасна в своем гневе. Мэлисса испуганно взирала на нее снизу вверх не в силах сказать что-либо.
— Надеюсь, это было твое первое, и последнее плохое слово о нашей матери. — Тихий и спокойный голос Макси казался абсолютно нереальным наряду с ее внешней злобой.
— Будет вам, — разрядил обстановку Илталлаин. — На сегодня достаточно. Завтра вас ждет тяжелый день. Ваш первый день взрослой жизни.
Над Шадоугленом цвела дивная летняя ночь, полнясь ароматами цветов. Звезды на бледно-розовом небе были видны как никогда ясно. Стояла глубокая тишина, которую лишь изредка нарушал легкий ветерок, шелестящий в траве. Илталлаин задумался о том, что эти молодые эльфы в скором времени покинут родной дом, такой безопасный и такой красивый. Шадоуглен охраняли не только меткие стрелы эльфийских лучников и острые чакрумы хранительниц. Здесь была давняя магия самой природы, которую излучало все вокруг. Старый эльф встал и медленно начал подниматься вверх по лестнице на самую вершину древа. Там, на смотровой площадке, он поглядел на юго-восток: в сторону древнего и таинственного материка Калимдор.
— Можно я немного постою здесь? — раздался тихий голос у Илталлаина за спиной. — Я не хочу спать.
Илталлаин обернулся. Голос принадлежал эльфийке, которая ранее слушала его рассказ о сотворении мира вместе со своей сестрой.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Илталлаин. — Завтра предстоит нелегкий день.
Однако суровости в его голосе не чувствовалось. Эльфийка улыбнулась.
— Я знаю. Я немного постою здесь. Просто я никогда раньше тут не была. Мне очень хочется взглянуть на мир, в который мне предстоит отправиться.
— Знание, это хорошо, — голос Илталлаина звучал одобряюще. — Оно будет тебе необходимо. Но слова об уходе меня настораживают. Ты хочешь отправиться в Ашенаваль? Или просто помогать стражникам Аубердина? Как тебя зовут? И ты уже выбрала свой путь? Времени осталось мало.
— Мое имя Анмаксиэн Песнь Теней. Все меня называют просто Макси. И путь свой я выбрала. Разведка. Я ухожу не в Ашенаваль. Я иду на восток… — На одном дыхании выпалила эльфийка.
— Разведкой это назвать сдали с недавних пор: чтобы звучало более приемлемо. — Нахмурился Илталлаин. — Ты хочешь стать разбойником? Род Поющих в тени мне странно знаком. И почему ты идешь на восток?
— Да, я выбрала именно это, — вызывающе ответила Анмаксиэн. — На восток я иду… Только на востоке я найду ответы на свои вопросы. Разумеется, вам должно быть известно о Поющих в тени. Мы достаточно сделали во время войны. И ведь вы сами говорили, что мы должны быть хозяевами своего времени, мыслей и поступков. Мы сами вершим свою судьбу с благословления Светлой Элун. Это мой выбор!
И тут лицо Илталлаина просветлело. Перемена была просто разящей. Как будто серые тучи враз унес ветер, и на небе засияло солнце после долгого дождливого дня.
— Мудрость я вижу в тебе. Если позволишь, я дам тебе совет: не трать то, что тебе дано не попусту. — Илталлаин отошел к парапету. — Подойди сюда и взгляни на мир, который ты так давно хотела узреть.
Макси подошла к парапету и всмотрелась вдаль. Илталлаин взмахнул рукой и далекие дали вдруг приблизились и стали видны так отчетливо, словно от площадки где стояла Макси до восточных побережьев Калимдора было не больше мили. За густыми лесами Темнобережья она увидела то ли гору, поросшую могучими деревьями, то ли город с множеством зеленых башен, а на вершине всего этого возвышалось могучее древо. Оно было столь высоким, что казалось своей кроной подпирает небосвод. Это был Нордрассил, Мировое Древо, место, словно испускающее свет, несущее некую силу, властвующую над Тельдрассилом и хранящую его. Ей нестерпимо захотелось обрести крылья, чтобы сейчас, немедленно, перенестись туда. Потом она перевела взгляд на юг и заметила за кронами деревьев поблескивающую в лунном свете реку Фальфаррен. Но стоило вглядеться дальше, как чудесный свет померк: там лежал блеклый и тусклый мир, разогнать который свет Мирового Древа не имел силы.
— Это Фелвуд, — сказал Илталлаин, проследив за взглядом Макси. — Гнусное место, где душат друг друга покрытые коростой гнилого мха деревья. Место, испорченное плетью. Сейчас над ним все время клубятся тучи. Отсюда с высокого талана Альдрассила, ты можешь видеть источники двух сил, ни на миг не прекращающих мысленное противоборство. Пока Свету удается прозреть самое сердце Тьмы, не раскрыв ей ни одной из своих тайн, но только пока…
Куда бы не устремила свой взгляд Макси, мира не было нигде. Фелвуд походил на муравейник, там кишмя кишели орки. Под пологом Ашенаваля насмерть сражались эльфы, люди и свирепые, гнусные звери. На востоке Темнобережья полыхали пожары, и границы земель Лунной росы окутывал клубящийся дым.
По Степям стремительным галопом проносились отряды всадников, из ворот Оргримара одна за другой высыпали стаи волчьих наездников. Из гаваней Треамора выходили в море корабли, направлявшиеся в далекий и неизведанный Лордерон.
— Ладно уж, — произнес Илталлаин. — Пора идти на покой. Пойдем. Поверь моим словам, ты еще насмотришься на этот мир так, что начнешь желать, чтобы ты в жизни его не видела.
Старый эльф повернулся и начал спускаться вниз. Анмаксиэн последовала за ним. Только сейчас она заметила как прекрасен ночной Альдрассил. Земля Древа Покоя не знала изъяна. Макси ступила на землю и почувствовала, что и цветы, и ветер и даже собственные шаги — все было не таким как прежде. Здесь было сердце эльфийского народа Калимдора и эльфийка знала, что когда Анмаксиэн Песнь Теней, разведчица из Альдрассила, уйдет в несовершенный, пораженный порчей мир, ее сердце все равно останется здесь, в вечно прекрасном Тельдрассиле.
Спала Макси беспокойно. Ворочалась во сне, металась, выкрикивала имя матери своей. Сон эльфов был знамением и поэтому каждых их сон толковался и имел свой смысл. Но что-то неладное прокралось в сон к Макси. Пару раз за ночь вскакивала, подходила к окну и вглядывалась в темноту ночи Альдрассила.
Но все было спокойно. Над Альдрассилом стояла тихая летняя ночь. Снова ложилась Макси и снова возвращались кошмары. Старые эльфы говорят, что эти кошмары видит каждый, кто спит в ночь после испытания. Ибо сие кошмары есть то, что суждено увидеть каждому в их будущей жизни, взрослой жизни.
А затем вдруг леденящий холод окутал Альдрассил. Стражники переглянулись, крепче сжали оружие, Илталлаин, мудрый и старый друид, который часто помогал молодым стражникам нести ночные дежурства, тоже встрепенулся, поднялись на ноги молодые охотники, которые помогали стражникам, но холод был ощущаем. И тогда Илталлаин устремил свой взор к небу и понял причину этого леденящего холода. Не было более звезд на небе Альдрассила, была лишь тьма. Тень накрыла Альдрассил, холодная тень смерти…
Виднелся далекий берег, покрытый льдом, по морю плыли величаво и неторопливо, словно дворцы, айсберги. И хотя был день, огромные черные тучи, застилавшие небо не пропускали солнечный свет к мерзлой мертвой земле. Холодил руку рунный клинок, который Макси сжимала в руке. А там, вдали у самой кромки небес на неимоверно высокой скале находился трон сделанный из глыбы льда. И на том троне сидел воитель, от которого и исходил этот леденящий холод. Вновь набежали тяжелые тучи, и уже не было того воина на троне. На троне теперь Макси видела саму себя. Неимоверно прекрасной и одновременно внушающий ужас была она. Внезапный порыв ледяного ветра развеял тучи и ударил в лицо. Макси проснулась…
Утром Макси вышла из дому с котомкой за плечами и быстрым шагом направилась на восток, подальше от Альдрассила. На самой окраине Альдрассила Макси уже поджидал светловолосый эльф. Передав ей сверток о содержании которого Макси было ведомо заранее он просто развернулся и пошел в сторону, противоположную той, куда шла Макси. Вновь почувствовала Макси некоторое волнение, вспомнив вчерашний совет Илталлаина, возможно и правда было бы лучше остаться в Альдрассиле и посвятить себя искусству друидов; страх черной волной поднялся из глубин души Макси: она вспомнила ночные кошмары. Развернулась и посмотрела на расстилавшийся внизу Альдрассил. Верно ли она поступает? Прикоснулась к кинжалу, висевшему у нее на поясе — холодное прикосновение стали успокоило ее. Она знает своего врага и найдет его, во что бы то не стало. Еще раз глубоко вздохнула и устремилась прочь от Альдрассила.
Начал накапывать мелкий дождик. Макси шла по дороге и рассматривала новый и незнакомый для нее мир. Уже рассвело и в лесу бурлила жизнь. По деревьям прыгали белки, таскали еду к себе домой; готовились к зиме, под ногами у Макси то и дело прошмыгивали зайцы, а в глубине леса светились желтым светом глаза Ночных саблезубов. Дорого была вымощена ровными и гладкими камнями и идти по ней было легко, но уже к полудню Макси почувствовала усталость и присела у огромного дерева передохнуть. Достала из котомки свежий мягкий хлеб и флягу с водой и уже собралась было перекусить, как вдруг с другой стороны дерева под которым расположилась Макси послышалось сонное мычание. Макси вскочила на ноги и увидела как из-за дерева вышло существо с двумя рогами на голове, козлиной бородкой, хвостом и ногами, на которых вместо ступней были копыта.
Это был сатир. Сатиры были крайне злые, подлые, трусливые и коварные существа. Когда-то все сатиры были ночными эльфами, но во время последней войны с Пылающим Легионом в Калимдор вторглись войска демонов, и огромный эскадрон ночных эльфов державших оборону северных границ Ашенавальского леса не успел отступить вместе со всеми и был окружен Пылающим Легионом. Храбрые кал'дореи предпочли умереть в бою, защищая свою родину, но у Архимонда было на сей счет свое мнение. Сгорая от злобы и ненависти ко всему живому, а особенно ночным эльфам, Архимонд приказал своим прихвостням схватить эльфов и извратить их сущность. План Архимонда удался, и результаты были впечатляющими. Но сатиры были очень слабы, и полагаться на них как на армию Легиона было нельзя. Это была не попытка усилить свое воинство, а просто месть эльфам, однажды отбившим атаку Легиона в Калимдор. Однако для Макси, которая первый раз в жизни покинула родной Альдрассил сатир мог оказаться вполне серьезным противником. Впрочем, он, по-видимому, не замышлял ничего дурного, по крайней мере, сейчас. Уставившись голодным взглядом на снедь, разложенную под деревом он затоптался на месте, а затем посмотрев на Макси проблеял:
— Славная еда! Славная, — тут он замялся и вкрадчиво спросил. — Добрая госпожа поделится с бедным голодным странником?
Макси мало что было известно о сатирах, к тому же она хотела побеседовать с этим существом, явно не принадлежащим к расе ночных эльфов. Приветливо улыбнувшись, взмахом руки она пригласила сатира разделить с ней трапезу. Через несколько мгновений оба уже прислонившись к дереву спиной, с аппетитом обедали.
— А кто ты такой, — спустя некоторое время поинтересовалась Макси у сатира, — и как тебя зовут?
— Меня зовут Зенн, — жуя, ответил сатир. — Зенн Чистое копыто. Я сатир. Тебе что-то известно о сатирах?
Макси отрицательно закачала головой. Зенн вдохновился, так как понял что даже если бы Макси было о его расе что-либо известно, и ее вопрос всего лишь уловка, она никогда не смотрела бы на него так беспечно и заинтересовано. Никто не пустил бы сатира к своему столу. Зенн уже прикидывал как бы получше провести наивную эльфийку и какая ему будет с нее выгода; судя по виду Макси, на аристократа она мало чем была похожа, но алчные сатиры даже ради медяка готовы были совершить любую подлость. Поэтому сатир быстро прикинул в уме все возможные варианты легкой наживы, покосился на висевший у Макси на спине кинжал и решил что предпочтет облапошит Макси хитростью нежели прибегать к насилию.
Следует заметить что кинжал-то Макси и в руках как следует держать не умела, не говоря уж о том чтобы с его помощью сражаться. Сатир же был уже опытным бойцом, погубившим немало доверчивых или неосторожных путников.
Но кал'дореев он опасался, так как знал меру их могущества и способностей. К тому же по своей натуре сатиры были весьма трусливы. Зенн никогда не сражался с противником лицом к лицу. Он мог ударить ножом в спину или придушить во сне, но равный бой с любым, даже таким неопытным врагом как Макси был для него слишком страшен.
К тому же напрасно Зенн считал что Макси бедная странница не имеющая ни гроша. Уходя из дому она прихватила с собой лишь крохотную часть своих денег, каплю из моря, но этой капли хватило бы чтобы в течении целого месяца содержать небольшую армию. Макси и ее младшая сестра Мелисса были потомками Поющих в тенях, одной из самых состоятельных династий ночных эльфов. И в путешествие она отправилась вовсе не из желания помочь далекому Альянсу в их бесконечных битвах с Ордой или же кал'дореям Сереброкрылых изгонять орков из Ашенавальского леса. Ее путь лежал гораздо дальше карт Азерота. В Запределье, в мир, о котором уже более двадцати лет не было ничего слышно. Именно туда шла Макси в надежде отыскать свою мать, Мейв Поющую в тенях. Не каждый мог знать кто такая Макси, но Мейв знали почти все. Тюремщица, погнавшаяся за своим пленником на край земли. Обманом и интригами она все же сумела с помощью Малфуриона догнать своего пленника Иллидана и почти было вновь заточила его, но ее обман вышел наружу и вновь узник ускользнул. Одержимая правосудием Мейв бросилась вслед за Иллиданом в Запределье, и с тех пор больше никто не слыхал о ней. Как считали все там она и сгинула, но Макси упрямо продолжала верить в обратное и эта ее уверенность, столь же безумная сколь жажда правосудия ее матери теперь вела ее саму.
А сейчас Макси было интересно узнать о своем новом спутнике побольше.
— Мы сатиры когда-то были ночными эльфами, — начал свой рассказ Зенн. — Но во время нашествия Пылающего Легиона нас схватили демоны и подвергли мучениям. С тех пор мы живем в этих лесах и очищаем их от зла, так как знаем что это. Другие нас страшатся, принимая за бродяг и убийц, но мы на самом деле помогаем всем… Вот только почему-то нас никто не понимает.
Сатир понурил голову, а Макси пыталась найти для него слова утешения. По ее мнению Зенн был героем, выдержавшим такие испытания, и не сломился; сражается со злом погубившим его. О том как нагло и бессовестно он ей соврал Макси даже и не подозревала. Это была первая ошибка в ее долгом путешествии, но на этом горьком опыте пришлось сделать немалые выводы.