— Вот именно, — бурчал он, направляясь к лодке. — Он нас не увидит, моя прелесссть, он нас не увидит. И меч ему не поможет, голлум!
Он забрался в лодку и исчез во мраке. Бильбо облегченно вздохнул: ну наконец-то! Теперь надо прикинуть, как все-таки отсюда выбраться...
И тут раздался пронзительный вопль. Бильбо даже подскочил от неожиданности. Голлум вопил, как будто его резали, выл и страшно ругался.
— Где оно? — услыхал Бильбо. — Ну где же оно? Пропало, моя прелесссть, пропало! Беда, ох беда! Пропало, моя прелесссть! — Хоббит не видел, как Голлум лихорадочно мечется по островку, обшаривая каждую его пядь.
— Что случилось? — крикнул Бильбо. — Что у вас пропало?
— Он еще спрашивает! — взъярился Голлум. — Ему-то какое дело, голлум? Исчезло, моя прелесссть, исчезло, исчезло!
— Я тоже хочу исчезнуть, — заявил Бильбо. — Вы обещали меня вывести, если я выиграю. Так что давайте-ка возвращайтесь, потом найдете свою пропажу.
Голлум вопил столь жалобно, что его впору было пожалеть, но Бильбо жалости не испытывал; к тому же ему не терпелось выйти на свет.
— Возвращайтесь! Вы проиграли!
— Нет, моя прелесссть, не сейчассс! Надо его поисскать, оно потерялосссь, голлум!
— Вот, значит, чего стоят ваши обещания, — сказал Бильбо. — Вы же не отгадали мою последнюю загадку.
— Не отгадал, — согласился Голлум. — Не отгадал... — повторил он. И вдруг зашипел: — А что это у него в кармане? Пусссть скажет. Нет, пусссть сспер-ва скажет.
Скрывать правду не было ни малейшего повода. Однако Бильбо тоже рассердился. В конце концов, он выиграл или нет? Конечно, выиграл, и совершенно честно, по всем правилам.
— Теперь-то вам какая разница?
— Это был нечесстный вопрос! — взвыл Голлум. — Нечесстная загадка, моя прелесссть!
— Как посмотреть, — отозвался Бильбо. — Между прочим, я первый спросил: что вы потеряли?
— В кармане, в кармане, что у него в кармане? — снова зашипел Голлум. Шипение становилось все громче: Голлум уже нашел разгадку — ведь столько лет он лелеял свое кольцо. Подозрение быстро перерастало в уверенность. Голлумовы глаза-плошки светились ярче и ярче.
— Что вы потеряли? — стоял на своем Бильбо. — Скажите, и я вам отвечу.
Глаза Голлума стали зелеными. Два зеленых огонька быстро приближались — Голлум поспешно греб к берегу. Его обуяла такая злоба, что он и думать забыл о каком-то там мече.
Бильбо понятия не имел, чем он ухитрился разгневать Голлума. Зато вовремя сообразил, что еще немного — и Голлум его прикончит. Хоббит опрометью кинулся назад по проходу, которым спустился к озеру, выставив правую руку, чтобы не налететь в темноте на какое-нибудь препятствие.
— Что у него в кармане? — прошипел Голлум, с плеском выпрыгнув из лодки.
— А в самом деле, интересно, что? — спросил себя хоббит и сунул левую руку в карман. Кольцо само наделось ему на палец.
Шипение за спиной становилось все громче. Обернувшись, Бильбо увидел невдалеке зеленые глаза Голлума. В ужасе он припустил быстрее прежнего, но споткнулся обо что-то и упал, придавив своим телом меч.
Голлум мгновенно очутился рядом. Но прежде чем Бильбо успел высвободить меч или просто вздохнуть, Голлум пронесся мимо, осыпая господина Тор-бинса отборными ругательствами.
Что все это значит? Ведь Голлум, с его-то глазищами, прекрасно видит в темноте — почему же он не заметил хоббита? Бильбо поднялся, скривившись от боли, вынул из ножен тускло мерцающий меч и крадучись двинулся дальше. Ничего другого все равно не оставалось. Не возвращаться же обратно к озеру! Может, Голлум, сам того не подозревая, укажет ему путь на волю?
— Чтоб ему пусссто было! — шипел Голлум. — Чтоб ему пусссто было, этому Торбинссу! Удрал, удрал. А что у него было в кармане? О, мы догада-лисссь, моя прелесссть, мы догадалисссь! Он нашел его, да, он должен был его найти! Наш подарочек на день рождения!
Бильбо навострил уши. Наконец-то он начал что-то понимать. Хоббит прибавил шагу, стараясь не отставать от Голлума, который резво трусил по каменной норе. Стены слабо светились, и было видно, как Голлум крутит головой.
— Наш подарочек на день рождения! Как же мы его потеряли, моя прелесссть? Да вот как потеряли! Когда тащили этого сосссунка, этого визгуниш-ку! Вот как. Пропало, моя прелесссть, соскользнуло и пропало! Оно пропало, голлум!
Вдруг Голлум уселся и заплакал; в горле у него омерзительно свистело и булькало. Бильбо замер, прижавшись спиной к стене. Неожиданно Голлум перестал плакать и заговорил — точнее, заспорил — сам с собой:
— Вернутьсся? А зачем? Его там нет. Мы знаем, голлум. Исскать бессполезно. Оно в кармане у этого Торбинсса, этого гнуссного воришки! Он нашел его. Мы догадалиссь, моя прелесссть, догадалиссь. Но где он, Торбинсс? Нужно найти, моя прелесссть. Ведь он не знает, что это такое, и он не мог далеко уйти. Он заблудился, гадкий вор! Он говорил, что не знает дороги! Да, говорил. А если он нам врал? Он такой, Торбинсс. Ведь не сказал, что у него в кармане, хотя мы сспрашивали. Сюда вошел, значит, и отсюда выберется. Он идет к задней двери. Точно, к задней двери, голлум!
А там его схватят гоблины. Его поймают, моя прелесссть! Шшш!.. Если наш подарочек у него, моя прелесссть, он достанетсся гоблинам. Они поймут, что это такое. Мы больше не будем в безопасссности, никогда не будем, голлум! Гоблин наденет наш подарочек и исчезнет... Никто не увидит гоблина. Даже наши глазки не увидят, а он будет шасстать по коридорам и поймает нас, да, голлум, голлум!
Хватит болтать, моя прелесссть! Надо торопитьсся. Мы должны опередить Торбинсса. Пошли. Уже близко.
Голлум рывком поднялся и большими шагами двинулся по проходу. Бильбо устремился следом. Больше всего он боялся снова споткнуться и упасть.
Голлум наверняка услышит и прибежит... Голова хоббита от изумления шла кругом. Выходит, колечко-то — волшебное, и тот, кто его наденет, становится невидимым! Вот почему Голлум промчался мимо! В древних преданиях говорилось о таких кольцах, но одно дело — предания, и совсем другое — когда все происходит не с кем-нибудь, а с тобой.
Так они и шли: Голлум, бранясь, шлепал впереди, а Бильбо бесшумно, как истый хоббит, крался за ним по пятам. Вскоре очутились в том месте, где от основного хода отходили боковые. Голлум принялся их пересчитывать:
— Один сслева, да. Один ссправа. Два ссправа, да, да. Два сслева, голлум. — Так продолжалось довольно долго. Голлум шагал медленнее. Он начал тихонько поскуливать от страха. Ведь в любой миг могли появиться гоблины, а он был без кольца!
Наконец перед небольшим отверстием по левую руку Голлум замер.
— Ссемь ссправа, шессть сслева, да, — прошипел он. — Вот он, вот путь к задней двери, моя прелесссть. Вот проход.
Он заглянул в отверстие и отпрянул.
— Нет, моя прелесссть, мы туда не полезем. Там гоблины. Мы знаем, что они там. Шшш... Что же нам делать? Гнуссный, гнуссный Торбинсс! Подождем здессь, моя прелесссть, подождем и поссмотрим.
Бильбо впал в отчаяние. Голлум привел его к проходу, но толку от этого было чуть. Лиходей, скорчившись в три погибели, уселся перед проходом, глаза его холодно светились, голова поворачивалась из стороны в сторону.
Бильбо сделал шаг от стены. Голлум мгновенно насторожился, принюхался, его глаза замерцали зеленым. Он тихо и грозно зашипел. Хоббита он видеть не мог, но зрение ему и не требовалось: он полагался на обоняние и слух, обостренные долгим пребыванием во мраке.
Голлум, едва ли не распластавшись, припал к полу, напрягся, как тетива, морда вытянулась, нос почти вжался в камень. Этакая черная тень, лишь глаза светятся... Бильбо понял — сейчас бросится.
Хоббит затаил дыхание и замер в неподвижности. Как же быть? Надо бежать, покуда еще есть силы. Наверное, придется сражаться. Придется пронзить эту мерзкую тварь мечом, выколоть ей глаза, убить... Ведь Голлум хочет его съесть. Ну и что из того? Битва все равно не будет честной. Бильбо невидим, и потом — у Голлума нет меча. И вообще, Голлум такой несчастный, хоть и злобный, такой жалкий и одинокий! Бильбо внезапно понял, каково это — жить в беспросветном мраке, без надежды на лучшую долю. Кругом камень и тьма, промозглая сырость... Тут не только зашипишь, тут взвоешь. Это сочувствие было сродни озарению. Хоббит вздрогнул, а затем, словно сочувствие придало ему решимости и сил, прыгнул.
Для человека такой прыжок, конечно, не ахти какой, но ведь прыгал не человек, а хоббит, да еще прыгал во тьме. Взмыв вверх на добрых три фута, Бильбо пролетел над Голлумом, лишь чудом не врезавшись головой в низкий карниз (если бы он это знал!).
Голлум перевернулся на спину и выставил вверх все четыре лапы. Но слишком поздно! Лапы схватили пустоту, а Бильбо, приземлившись на ноги за спиной Голлума, бросился бежать. Голлум пустился следом, но мало-помалу начал отставать. Донесся леденящий кровь вопль, полный ненависти и отчаяния. Голлума перехитрили. Он не смел преследовать хоббита, а потому упустил и добычу, которую уже считал своей, и ту единственную вещь, о которой по-настоящему заботился. От его вопля сердце Бильбо ушло в пятки, но хоббит не остановился и даже не обернулся. А в спину ему неслось:
Вор, вор, вор! Гнуссный Торбинсс! Ненавидим, ненавидим его! Только попадисссь нам, мерзкий похититель!
Вскоре крики смолкли. Тишина пугала — должно быть, гоблины где-то здесь, рядом, раз Голлум не Полез в проход. «Они наверняка услышали его вопли, - подумалось Бильбо. — Гляди в оба, Торбинс, не то снова угодишь в беду».
Низкий, прорубленный в скале ход вел прямо. Пол был ровный, лишь иногда под ноги попадались зазубренные осколки. «Низковато для гоблинов», — подумалось хоббиту. Он не знал, что гоблины, даже крупные горные орки, передвигаются по узким ходам на четвереньках — и очень-очень быстро.
Сперва проход вел вниз, потом выровнялся, стал полого подниматься и вдруг круто устремился вверх. Бильбо замедлил шаг. Поворот, короткий спуск — и впереди что-то блеснуло. Это был не костер, нет, это был самый настоящий солнечный свет. Тогда хоббит побежал.
Его подгоняло нетерпение, ноги мелькали так, словно двигались сами по себе. Он обогнул выступ и выскочил на открытое пространство. После долгого пребывания во мраке свет показался ему ослепительно ярким. На деле же сквозь щель в дверном проеме — огромную каменную дверь оставили приоткрытой — проникал один-единственный солнечный лучик.
Бильбо заморгал — и тут увидел гоблинов. В полном вооружении, с обнаженными мечами, они сидели у самой двери, перекрывая все подступы. Это были часовые, и на посту они не дремали.
Стражники заметили хоббита первыми — то ли случайно, то ли намеренно, как бы испытывая своего нового владельца, кольцо соскользнуло с пальца Бильбо, — и гоблины, радостно возопив, кинулись к хоббиту.
Ужас — это был как бы отголосок страданий Голлума — охватил Бильбо. Даже не вспомнив о мече, он сунул сразу обе руки в оба кармана. Кольцо оказалось в левом. Оно само наделось на палец.
Пораженные гоблины замерли. Хоббит бесследно исчез, будто растворился в воздухе.
Оправившись от потрясения, они завопили вдвое громче прежнего, но уже не столь радостно.
— Где он? — кричал один.
— Удрал обратно, — отвечал другой.
— Туда! — звал третий.
— Нет, сюда! — не соглашались остальные.
— Глаз с двери не спускать! — прорычал начальник караула.
Он свистнул; забряцали доспехи, зазвенели мечи, гоблины с бранью забегали по площадке перед дверью, натыкаясь друг на дружку и свирепея все больше. Словом, суматоха поднялась невообразимая, стоял ужасный гам.
Бильбо перепугался до смерти, но все же у него хватило ума спрятаться за большой бочкой с питьевой водой — из этой бочки часовые утоляли жажду. А не спохватись он и не затаись, его наверняка поймали бы, если бы прежде того не затоптали.
— Я должен добраться до двери, — твердил он себе, — я должен до нее добраться. — Собравшись с духом, хоббит выскочил из-за бочки. Все это сильно напоминало игру в жмурки. Бедному маленькому хоббиту приходилось уворачиваться то так, то этак. Один раз он все же не успел увильнуть, и его сбил с ног здоровенный гоблин, который, впрочем, не понял, обо что споткнулся. Бильбо на четвереньках проскользнул между широко расставленными ногами начальника караула и бросился к двери.
Ее уже почти совсем закрыли, осталась лишь узенькая щелка. Бильбо навалился на дверь всем телом, но та не поддавалась. Тогда хоббит попробовал протиснуться. Лез, лез — и застрял. Положение было хуже не придумаешь, его заклинило меж дверью и косяком, продвинуться дальше не давали пуговицы.
Снаружи светило солнце, выглянувшее из-за облачка; от двери вела лесенка, сбегавшая в узкий распадок меж высокими горами. Там было так хорошо и привольно — а он никак не мог протиснуться!
Вдруг кто-то из гоблинов закричал:
— Глядите! У двери тень! Наружу лезет!
Сердце Бильбо ушло в пятки. Он рванулся изо всех сил. Пуговицы разлетелись в разные стороны, жилет и рубаха порвались. Хоббит вывалился наружу и в мгновение ока слетел по ступеням, а озадаченным гоблинам осталось только собирать чудесные медные пуговки.
Конечно, они скоро опомнились и с воплями кинулись в погоню. Но солнце охладило их пыл: у них начали подгибаться колени, головы закружились. Поэтому они и не заметили Бильбо, который, по-прежнему не снимая кольца, перебегал от дерева к дереву, стараясь не попадать на свет. Потом гоблины, ворча и ругаясь, отправились восвояси несолоно хлебавши. Бильбо сбежал!
Глава 6.
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
От гоблинов Бильбо сбежал, но чему тут особенно радоваться: ведь он остался в одиночестве, без плаща и без пони, без спутников и без еды. Хоббит шел наугад, куда глаза глядят, брел да брел по тропинке, пока солнце не стало опускаться за горы — да! да! за горы! — и на тропу не легли длинные тени. Впереди виднелись предгорья, полого спадавшие к лесистой равнине, а страшные хребты, похоже, остались за спиной.
— Вот это да! — не веря своим глазам воскликнул Бильбо. — Выходит, я перевалил через горы? Здорово! Еще бы Гэндальфа с гномами отыскать, и было бы совсем прекрасно. Они-то, интересно, удрали от гоблинов или нет?
Хоббит выбрался из неглубокого распадка и двинулся дальше, размышляя, как ему быть. Его одолевали сомнения и мрачные мысли. Может быть, надо вернуться в это жуткое подземелье и поискать там остальных — ведь у него теперь есть чудесное кольцо? В конце концов Бильбо уговорил себя, что
Надо вернуться — разве можно бросать товарищей в беде*? Собственная решимость сильно напугала хоббита... И тут он услышал голоса.
Бильбо замер. Нет, кажется, не гоблины. Он крадучись двинулся дальше. Слева от тропинки возвышалась скала, справа же был склон, у подножия которого среди деревьев и кустов укрывались овраги. Голоса доносились как раз оттуда.
Бильбо подобрался поближе и вдруг заметил меж двух валунов чью-то голову в алом капюшоне; то был Балин, которого отправили нести дозор. Хоббит чуть было не пустился в пляс от радости. Однако осторожность взяла верх — мало ли на что можно наткнуться в здешних негостеприимных местах, где опасность подстерегает на каждом шагу? Вдобавок ему захотелось подшутить над гномами — кольцо по-прежнему было у него на пальце, и Балин, глядевший прямо на хоббита, явно его не видел.
«Ну, милые мои, сейчас я вас удивлю», -- подумал господин Торбинс, ползком пробравшись под деревья.
Спутники хоббита между тем вспоминали ужасы подземелья и прикидывали, как быть дальше. Гэндальф спорил с гномами, твердил, что нельзя отсюда уходить без господина Торбинса. Нужно хотя бы узнать, жив он или нет, а если жив и попал в лапы гоблинов — то попытаться освободить.
— Он мой друг, — говорил маг, — надежный, верный друг. Я не могу бросить его на произвол судьбы и вам этого тоже не позволю.
В ответ у мага поинтересовались, где он выкопал этого беспомощного толстяка, от которого одни неприятности. Неужели нельзя было найти кого-нибудь потолковее?
— С ним хлопот не оберешься, — проворчал кто-то из гномов. — Лично я не собираюсь возвращаться в подземелье из-за какого-то хоббита. По мне, так пропади он пропадом!
— Он мой друг, — сурово повторил Гэндальф, — а бестолковых друзей у меня не бывает. В общем, или вы поможете мне найти его, или мы с вами расстанемся, прямо здесь. Но имейте в виду — если он жив и мы найдем его, вы потом долго будете меня благодарить. Дори, почему ты бросил хоббита?