Распростерши свои широкие крылья и выставив вперед когти, он встретился с первыми двумя драконами лицом к лицу, испепелил их одним сгустком пламени и сразу же развернулся, чтобы встретить третьего, который был крупнее его и тоже вооружен огнем. В порывах ветра, над бурлящим морем, раз за разом бросались они друг на друга, сталкивались, рвали когтями, пока все вокруг не заволокло дымом, сквозь который сверкали кроваво-красные отблески их дыхания. Внезапно Гед рванулся вверх, и противник устремился на него снизу. Подняв крылья, Гед резко остановился, как это делают соколы и, выставив вперед когти, обрушился на врага. Он вцепился ему в голову и шею. Черные крылья затрепетали, и капли черной драконьей крови с шипением упали в море. Последним усилием дракон с Пендора вырвался и, стелясь над водой, медленно и неуверенно полетел к берегу, мечтая спрятаться в какой-нибудь пещере или разрушенном доме.
Увидев это, Гед постарался как можно быстрее принять свой обычный облик и вновь оказаться в лодке – опасно быть драконом дольше, чем необходимо. Руки его были ошпарены черной кровью, волосы на голове обгорели, но он не замечал этого. Гед перевел дыхание; и снова разнесся над островом его голос:
– Я видел шестерых, пятерых лишил жизни! Говорят, вас девять! Выползайте, черви!
Но ничего не двигалось на острове и ответом ему был только гул прибоя. Но вот Геду показалось, что самая высокая башня на берегу начала менять свои очертания, вспучиваясь с одной стороны, словно в этом месте у нее росла рука… Гед боялся драконьей магии, ибо старые драконы коварны и очень сильны в этом искусстве, совершенно непохожем на человеческое волшебство. Но это не было магией – Геда подвели собственные глаза. То, что он принял за выступ башни, оказалось плечом Дракона Пендора, который медленно приподнимал свое чешуйчатое тело.
Его голова с раздвоенным языком, украшенная остроконечным выступом, поднялась над разрушенной башней, когтистые лапы попирали развалины города. Чешуя дракона напоминала полированный гранит. Он был строен, как гончая, и огромен, как гора. Гед смотрел на него с благоговейным ужасом – никакие песни и легенды не в силах передать подобного великолепия. Он смотрел, не отрываясь, и едва не совершил роковой ошибки – чуть было не заглянул в глаза Дракону. Усилием воли отвел Гед свой взор от маслянисто-зеленых зрачков и высоко поднял посох, казавшийся сейчас не более, чем лучиной.
– Восемь сыновей было у меня, маленький волшебник, – раздался хриплый голос исполина. – Пятеро погибло, еще один вскоре умрет, – этого достаточно. Убивая их, ты не получишь моих богатств!
– Твои богатства меня не интересуют!
Из ноздрей Дракона с шипением вырвался желтоватый дымок – исполин рассмеялся.
– А ты не хочешь сойти на берег и полюбоваться моими сокровищами, маленький волшебник? Там есть на что посмотреть!
– Нет, Дракон.
Драконы рождены для ветра и огня, и не любят морских просторов. Пока Гед не ступал на сушу, преимущество оставалось на его стороне. И он не собирался терять его, каким бы хрупким оно не казалось.
Трудно, очень трудно было не смотреть в эти внимательные зеленые глаза…
– Ты очень молод, – молвил Дракон. – Я и не подозревал, что столь юные волшебники могут обладать таким могуществом.
Как и Гед, Дракон Пендора говорил на Древнем Наречии, на котором до сих пор объясняются драконы. Человек, пользуясь им, может говорить только правду, но к драконам это не относится – это их родной язык. Они могут лгать, смешивая правду с ложью, запутывая неосторожного слушателя в лабиринте слов-зеркал, в каждом из которых отражается истина, в конце концов искажаясь до неузнаваемости. Зная об этом, Гед был настороже и слушал Дракона недоверчиво. Но его слова казались простыми и ясными:
– Ты пришел ко мне просить помощи, маленький волшебник?
– Нет, Дракон!
– А ведь я могу помочь тебе. И в помощи ты будешь нуждаться очень скоро – против того, что преследует тебя во тьме.
От изумления Гед потерял дар речи.
– Так что же охотится за тобой? Назови мне его Имя.
– Если бы я мог… – Гед умолк.
Желтый дым заклубился над головой Дракона, извергаясь из похожих на кратеры вулканов ноздрей.
– Справиться с Тенью ты сможешь, только зная ее Имя. Возможно, я смогу узнать его, когда увижу ее поближе. Давай подождем немного – она обязательно явится сюда за тобой. Но если ты не стремишься к встрече, ты должен бежать, не останавливаясь. А эта тварь будет преследовать тебя. Так ты хочешь узнать ее Имя?
Гед молчал. Он не мог понять, как Дракон проведал о Тени, выпущенной им на свободу, и каким образом он сможет узнать ее Имя. Верховный Маг сказал, что у Тени нет Имени. Но мудрость драконов велика, род их значительно древнее человеческого. Очень мало людей могут угадать, что знает дракон и как он это узнал – таких людей называют Повелителями Драконов. Геду же было ясно только одно: даже если Дракон говорит правду, и он действительно способен назвать Геду Имя Тени и тем самым дать ему власть над ней, то сделает он это только в своих собственных интересах.
– Крайне редко, – сказал наконец Гед, – драконы предлагают кому-либо свою помощь.
– Но кошка, – ответил Дракон, – частенько играет с мышкой перед тем, как съесть ее.
– Я приплыл сюда не для игр, а чтобы заключить с тобой договор.
Словно меч, взвился над башней, над закованной в броню спиной Дракона, кончик его скорпионьего хвоста, который был впятеро длиннее любого меча. Исполин прохрипел:
– Я не заключаю договоров. Я просто беру. Что ты можешь предложить мне такого, чего я сам не могу взять?
– Безопасность. Твою безопасность. Поклянись, что ты не будешь летать к востоку от Пендора, и я обещаю, что не причиню тебе вреда.
Похожий на шум далекого горного обвала скрежещущий звук вырвался из горла Дракона, огонь выплеснулся из его пасти. Он приподнял свое чешуйчатое тело, возвышаясь над руинами.
– Ты мне предлагаешь безопасность! Ты угрожаешь мне! Чем?
– Твоим Именем, Еавуд!
Голос Геда дрожал, но Имя Дракона он произнес ясно и громко. Услышав его, Дракон замер. Прошла минута, потом другая, и Гед, стоящий в крохотной качающейся лодчонке, улыбнулся. Его судьба и сама жизнь зависела от того, правильно ли он угадал Имя. Еще будучи в Школе, он выискивал в древних книгах все упоминания о драконах, и некоторые странные совпадения навели его на мысль, что Дракон Пендора – это тот самый дракон, который во времена Эльфарран и Морреда натворил много бед на западном берегу Осскила, пока не был изгнан оттуда магом Эльтом, большим знатоком всяческих Имен. Догадка оказалась верной.
– Мы равны, Еавуд. У тебя – сила, у меня – твое Настоящее Имя. Как насчет договора?
Дракон по-прежнему молчал. Много лет прожил он на этом острове, где слитки золота и изумруды раскиданы среди битых кирпичей и истлевших костей. Ящер наблюдал за тем, как его черное отродье резвится в развалинах и планирует с высоких утесов. Он долго нежился на солнышке, и его не беспокоили чужие голоса. Он постарел. И теперь ему было трудно двигаться и разговаривать с хрупким мальчишкой-волшебником. Еавуд, Старый Дракон, взглянул на посох в его руках и вздрогнул, словно от боли. Шипящим от ненависти голосом он произнес:
– Разрешаю тебе взять девять камней из моей сокровищницы. Выбирай самые лучшие и уходи.
– Мне не нужны твои камни, Еавуд.
– Куда девалась людская жадность? В добрые старые времена люди любили яркие камешки… Мне известны все твои желания, волшебник. Я тоже могу предложить тебе безопасность, ведь мне скоро станет известно то единственное Имя, что может спасти тебя! Ужас преследует тебя. Я назову тебе его Имя.
Внезапно вспыхнувшая надежда ошеломила Геда. Он крепко сжал посох и замер недвижимо, как только что стоял Дракон.
Но с драконом можно заключить одно и только одно соглашение… Не о своей жизни беспокоился Гед, направляясь к Пендору. Гоня из памяти последние слова Дракона, он сказал то, что должен был сказать.
– Я попрошу тебя не об этом, Еавуд.
Когда Гед произнес Имя Дракона, у него было такое чувство, будто он держит Дракона на тоненьком поводке, затянутом на шее исполина. Немигающий изумрудный взгляд Дракона источал злобу, стальные когти величиной с человеческую руку впивались в израненную землю, пламя клокотало в пасти. Но поводок затягивался все туже… Гед снова заговорил:
– Еавуд! Поклянись своим Именем, что тебя и твоих сыновей никогда не увидят над Архипелагом!
Ослепительное пламя выплеснулось из пасти Дракона, и он проревел:
– Я клянусь в этом своим Именем!
В наступившей тишине Еавуд опустил свою исполинскую голову.
Когда он снова поднял ее, волшебник исчез, а белый парус превратился в маленькую точку у самого горизонта, направляясь к тучным, полным богатств островам на востоке. В бессильной ярости повалив башню, распростер Дракон свои гигантские крылья над разрушенным городом, но клятва связывала его, и больше ни разу не появился он в небе Архипелага.
6. Бегство
Едва Пендор скрылся из виду, Гед почувствовал, глядя на восток, что страх перед Тенью снова сжимает в тисках его сердце. Невыносимо тяжело было поворачиваться лицом к бесформенному кошмару. Гед убрал магический ветер и двигался только при помощи обычного. Сейчас он никуда не торопился. Гед не имел ни малейшего представления о том, что ему теперь делать. Дракон сказал, что спасение – в бегстве. Но куда бежать?.. Рокк! Там он, по крайней мере, окажется в безопасности и сможет получить мудрый совет.
Однако, сперва следовало посетить Лоу Торнинг и отчитаться перед островитянами. Прошло уже пять дней с его отплытия. При вести о том, что Гед вернулся, послушать и посмотреть на него собралось полгорода. Когда он закончил свой рассказ, кто-то сказал:
– Но кто из нас своими глазами видел все эти чудеса – мертвых драконов, одураченных драконов? А что, если он…
– Заткнись! – грубо оборвал его Старейшина. Он прекрасно знал, что волшебники обычно молчаливы, но если они о чем-то говорят, так оно и есть. Волшебство не уживается с ложью… Так что островитяне мало-помалу успокоились, и ворчание сменилось радостью. Началось веселье. Они еще теснее обступили своего молодого волшебника и попросили его рассказать обо всем еще раз. Потом подошли новые слушатели… К вечеру Геду уже ничего не нужно было рассказывать. У островитян это получалось гораздо лучше. Деревенские сказители уже приспособили его рассказ к какой-то старой мелодии, и на каждом углу толпы народа распевали «Песню Сокола». Огромные костры запылали не только в Лоу Торнинге, но и на ближайших островах. От лодки к лодке, от острова к острову рыбаки передавали друг другу весть:
– Зло повержено! Отныне мы можем не бояться Дракона Пендора!
В эту ночь, одну-единственную ночь, Гед радовался вместе со всеми. Никакая Тень не смогла бы пробиться к нему сквозь яркие огни, горевшие в знак благодарности и признательности на каждом утесе и пляже, сквозь толпы танцующих и смеющихся людей, громко славивших его. Снопы искр взлетали от факелов и быстро гасли на осеннем ветру…
На следующий день Гед встретил Печварри, который сказал:
– Я не знал, что ты столь могуществен, мой повелитель, – в голосе плотника слышался страх, поскольку он осмеливался называть Геда своим другом, но слышалось и осуждение. Гед победил драконов, но не смог спасти жизнь маленького мальчика. После этой встречи Гед снова почувствовал то же нетерпение, которое раньше гнало его к Пендору, а сейчас – из Лоу Торнинга. И хотя островитяне готовы были держать мага у себя всю жизнь, чтобы восхвалять его и хвастаться им перед соседями, на следующий день Гед покинул дом на холме. С собой он взял только книги, посох и верного отака.
Он отплыл в шлюпке с двумя молодыми рыбаками, удостоенными чести стать его лодочниками. Они плыли среди судов, заполнявших восточные проливы Девяноста Островов, под окнами и балконами стоящих у самой воды домов; мимо гаваней Неша, лугов Дромгана, зловонных маслобоен Гета, и везде молва обгоняла их. При его появлении островитяне начинали насвистывать «Песню Сокола» и умолять его провести ночь именно в их гостеприимном городе и рассказать о победе над Драконом. В конце концов они прибыли на Серд и капитан корабля, которого Гед попросил доставить его на Рокк, ответил:
– Это будет огромной честью для меня и моего корабля, Лорд Волшебник!
Но как только корабль вышел из гавани Серда и поднял паруса, навстречу подул сильный восточный ветер. Всем это показалось странным, ибо небо было чистым и с утра ничто не предвещало бури. От Серда до Рокка всего тридцать миль и, посчитав это расстояние пустячным, капитан смело отправился в путь. Ветер все усиливался, но корабль не сдавался. Как и на большинстве торговых судов, на нем нашелся высокий косой парус, при помощи которого можно лавировать против ветра, а капитан судна был старым морским волком, который гордился своим искусством. Так, отклоняясь то к северу, то к югу, они все же продвигались в восточном направлении. Но к ветру скоро прибавился дождь, заряды которого были столь мощны, что грозили перевернуть судно. Гед стоял на корме рядом с капитаном. Это место считалось почетным, хотя весьма трудно держаться с достоинством, когда ты, промокнув до нитки, судорожно цепляешься за поручни, чтобы тебя не смыло за борт.
– Лорд Сокол, – сказал капитан. – Не сможешь ли ты вразумить этот ветер?
– Как далеко мы от Рокка?
– Примерно на полпути, но за последний час мы не продвинулись вперед ни на дюйм, сэр.
Гед поговорил с ветром, тот немного утих, и корабль пошел легче. Внезапно невероятной силы порыв ударил с юга и корабль отбросило назад. Облака вскипели, и небеса разверзлись страшным ливнем, а капитан хрипло выругался:
– Этот чертов ураган дует со всех сторон сразу! Господин, нам может помочь только магический ветер!
Эта просьба не понравилась Геду, но эти люди рисковали ради него своими жизнями, и он решился… Судно сразу рванулось вперед, на восток, и морщины на лице капитана стали разглаживаться. Но мало-помалу, хотя Гед и старался изо всех сил, магический ветер слабел и слабел, пока корабль не остановился совсем и, казалось, завис на бушующих волнах с обвисшим парусом среди бешеной круговерти дождя и ветра. Продержавшись так несколько минут, он вдруг сам по себе сделал поворот фордевинд и, словно испуганный кот, прыгнул на север.
Гед ухватился за поручень и крикнул:
– Поворачивай обратно, капитан!
Тот прокричал в ответ:
– Как? Волшебник на борту, я – лучший капитан Архипелага на лучшем из всех кораблей, которые у меня были когда-либо – и поворачивай назад?!
Вдруг судно почти легло на борт, будто попало в водоворот и, чтобы удержаться на ногах, капитан сам вцепился в ахтерштевень. Гед сказал ему:
– Высади меня на Серде и плыви куда хочешь. Этот ураган противодействует мне, а не твоему судну.
– Противодействует волшебнику Рокка?
– Ты слышал что-нибудь о Ветрах Рокка?
– Конечно, они отгоняют от Острова Мудрости злые силы, но какое отношение имеют эти ветры к тебе, Повелителю Драконов?
– Это касается только меня и моей Тени, – коротко, как и подобает магу, ответил Гед. Судно легло на обратный курс и под проясняющимися небесами понеслось обратно к Серду.
…Когда Гед выходил из гавани Серда, в сердце его царили страх и уныние. Наступила зима, и сумерки не заставили себя ждать. С наступлением вечера тревога Геда удваивалась, за каждым поворотом мерещился враг. Только усилием воли он заставлял себя не оборачиваться через плечо… Гед направился к Дому Моря, где путешественники и купцы за счет городских властей могли плотно поужинать и переночевать в большом, но теплом зале – таково было гостеприимство процветающих островов Внутреннего Моря.
Гед оставил от ужина немного мяса и перед сном, сидя у очага, выманил своего верного отака из складок капюшона плаща, где тот прятался весь день. Он пытался накормить зверюшку, ласково приговаривая: