Осенью ему опять пришлось отправиться в Башню Уединения, к Мастеру Имен. Гед воспринял эту весть с удовольствием – столь раздражающая юношу когда-то тишина и кропотливая работа теперь манили его. Там не нужны будут заклинания, и никто не потребует от него показать свою силу.
В последнюю ночь в Большом Доме к нему явился посетитель. Он был одет в дорожный плащ и в руке держал окованный железом дубовый посох, при виде которого Гед почтительно встал.
– Сокол…
Услышав знакомый голос, Гед поднял глаза – перед ним стоял Ветч, все такой же крепкий и широкоплечий. Темное лицо его стало жестче, но улыбка осталась прежней. На плече у него сидел маленький зверек с большими горящими глазами и коротким мехом.
– Пока ты болел, он жил со мной, и теперь мне жалко расставаться с ним. А еще больше мне не хочется расставаться с тобой, Сокол… Но я возвращаюсь домой. Эй, Хог, иди к своему хозяину!
Ветч погладил отака и опустил его на пол. Тот уселся на соломенный матрац Геда и принялся вылизывать шерстку коричневым, похожим на засохший листик, язычком. Ветч рассмеялся, но Гед даже не улыбнулся. Пряча лицо, он нагнулся к отаку и стал гладить его.
– Я думал, ты уже не придешь, – сказал Гед.
Он ни в чем не хотел винить Ветча, но тот ответил:
– Я не мог прийти раньше. Мастер Целитель не пускал меня. Зимой же меня заперли в Роще, я зарабатывал там свой посох. Слушай, когда ты тоже будешь свободен, плыви в Восточный Предел. Я буду ждать тебя. Там полно маленьких симпатичных городков, нуждающихся в волшебнике.
– Свободен… – прошептал Гед и поморщился, пытаясь улыбнуться.
Ветч, не отрываясь, смотрел на Геда, и во взгляде его любви было не меньше, чем раньше, но, возможно, больше мудрости. Он мягко сказал:
– Ты не останешься здесь на всю жизнь.
– Я подумывал над тем, чтобы остаться в Башне насовсем, став одним из тех, кто ищет среди книг и звезд потерянные Имена и… не причинять больше никому зла, если творить добро – не в моих силах…
– Может, я не ясновидец, – сказал Ветч, – но я вижу в твоем будущем не темные комнаты и пыльные фолианты, а дальние моря, огнедышащих драконов, башни прекрасных городов… То, что видит сокол с высоты своего полета!
– А в прошлом, что ты видишь в моем прошлом? – спросил Гед и встал. Освещавший комнату огонек-обманка оказался между ними и отбрасывал тени на стены и пол. Затем Гед отвернулся и, запинаясь, спросил:
– Расскажи мне, куда ты собираешься отправиться и чем будешь заниматься?
– Я еду домой, повидать братьев и сестру, о которой я тебе рассказывал. Когда я уезжал, она была совсем еще крошкой, а теперь ей пора давать Имя – никак не могу поверить в это! Потом я найду себе работу на каком-нибудь маленьком островке… Мне очень хочется поговорить с тобой еще немного, но мой корабль скоро отплывает. Сокол, если ты когда-нибудь окажешься на Востоке, приходи ко мне. Окажешься в беде – позови меня. Мое Имя – Эстарриол.
При этих словах Гед поднял свое израненное лицо и посмотрел прямо в глаза Ветчу.
– Эстарриол, – сказал он, – меня зовут Гед.
Затем они тихо простились друг с другом. Ветч повернулся и спустился вниз по каменной лестнице. Вскоре он покинул остров.
Гед остался стоять с видом человека, который только что получил важную весть и пытается осознать ее значение. Ветч преподнес ему величайший подарок – свое Настоящее Имя.
Никто не знает Настоящего Имени человека, кроме него самого и того, кто дал ему это Имя. Конечно, иногда он может открыть его брату, жене или другу, но и они никогда не должны пользоваться им, если их могут подслушать посторонние. В присутствии других они обязаны называть человека его обычным именем или прозвищем. Таким, например, как Сокол, Ветч [2] или Огион, что значит «еловая шишка». Если даже простые люди скрывают свое Имя от всех, кроме тех, кого любят и кому полностью доверяют, то что же тогда говорить о магах, которые подвергаются несравненно большей опасности! Знающий Имя человека держит его жизнь в своих руках. Ветч доказал Геду, который было совсем уже потерял веру в себя, что и у него есть друг.
Гед уселся на постель и погасил огонек-обманку, оставивший после себя слабый запах болотного газа. Он погладил отака, который растянулся у него на коленях и уснул с таким видом, словно никогда в жизни не спал в других местах. Большой Дом затих. Геду вдруг вспомнилось, что завтра – годовщина его собственного Посвящения – дня, когда Огион дал ему Имя. С тех пор прошло четыре года. В памяти возник холод горного источника, который он пересек обнаженный и безымянный; Гед вспомнил сверкающие заводи реки Ар, где он так любил купаться, деревушку Тэн Алдерс на склоне великой Горы; утренние тени на пыльной деревенской улице; темную, полную таинственных ароматов хижину колдуньи; огонь, гудящий в горне отцовой кузни холодным зимним днем. Казалось, он давно забыл детство, но в ночь семнадцатилетия оно вернулось к нему. Все годы и события его короткой изломанной жизни снова сошлись вместе и образовали единое целое. И он вновь осознал после долгих дней, наполненных отчаянием и горечью, кто он такой и зачем живет.
Гед не мог видеть своего будущего, но боялся его.
На следующее утро, как всегда посадив на плечо отака, Гед отправился в путь через весь остров. Только через три дня (вместо двух, как раньше), продрогнув до костей и смертельно устав, увидел он Башню, угрюмо торчащую над ревущими волнами на Северном Мысе. Внутри все осталось по-прежнему – темнота, холод и Курремкармеррук, восседающий на высоком табурете над длиннющим списком Имен. Он обернулся на звук шагов Геда и, не здороваясь, словно тот и не уходил, произнес:
– Ложись и спи. Усталый человек глуп. Завтра откроешь Книгу Дел Создателей и начнешь учить Имена.
В конце зимы Гед вернулся в Большой Дом. На этот раз Верховный Маг принял его клятву. После этого Гед перешел от изучения иллюзий к более сложным вещам, настоящей магии, готовясь к получению желанного посоха. Запинки в его речи и движениях исчезли, и новые заклинания давались ему без труда, хотя прежняя ловкость так и не вернулась к нему. Это была плата за тот жестокий урок. Теперь даже работа с наиболее опасными Великими Заклинаниями Созидания и Изменения не вызывала у него неприятных ощущений. Тень перестала являться ему во снах, и Гед часто задумывался, что же случилось с ней. То ли она ослабела, то ли покинула наш мир… Но в глубине души он понимал, что эти надежды тщетны.
Разговаривая с Мастерами и изучая древние книги, Гед пытался хоть что-нибудь разузнать об этом кошмарном создании, но почти ничего не выяснил. Никто и нигде не говорил прямо о подобных существах, ограничиваясь в лучшем случае намеками. Они не были ни душами умерших людей, ни творениями Древних Сил земли, но имели нечто общее и с теми, и с другими. В «Существе драконов», книге, прочитанной Гедом особенно внимательно, был рассказ об одном из Повелителей Драконов, попавшем под власть Древних Сил, принявших образ некоего Говорящего Камня. Дело происходило на одном из далеких северных островов. «По приказу Камня, – говорилось в книге, – он вызывал призрак из царства мертвых, но воля Камня извратила заклинание, и вместе с призраком явилось незванное существо, которое подчинила Мага своей воле и отправилось в его облике странствовать по свету, уничтожая людей». Книга не объясняла, что это была за тварь, и чем все закончилось. Мастера тоже не знали, откуда могла явиться Тень: «из Антижизни», – сказал Ганчер, «из другой Вселенной», – ответил Мастер Изменения. Мастер же Вызова сказал: «Я не знаю». Он часто навещал Геда во время болезни. Он всегда был строг и серьезен, но Гед чувствовал его участие и отвечал ему тем же.
– …Я знаю только одно – лишь огромная сила могла вызвать из небытия подобное существо, возможно одна-единственная сила – один-единственный голос – твой голос. Но что все это значит, я не знаю. Ты узнаешь об этом сам… или узнаешь, или погибнешь. И хорошо, если ты просто умрешь, – задумчиво говорил Мастер Вызова, печально глядя на Геда. – Тебе казалось, что маг всемогущ. В свое время я тоже так думал, и не я один… Но истина такова, что когда сила человека растет, а знания его увеличиваются, одновременно сужается открытый для него путь. В конце концов он уже не выбирает, а поступает так, как должен поступить…
Когда Геду исполнилось восемнадцать, Верховный Маг послал его к Мастеру Образов, в Вечную Рощу, о которой мало что известно. Рассказывают, будто в ней не действует ни одно заклинание, ибо она сама – источник всех заклинаний. Роща эта не всегда находится на одном месте, а деревья ее не всегда видимы. Говорят еще, что деревья эти обладают разумом, и что если они погибнут, то волны поднимутся и затопят все населенные людьми и драконами острова Земноморья, которые Сегой поднял из пучины вод в незапамятные времена.
Но все это – домыслы. Маги не говорят об этом.
Месяцы пролетели незаметно, и однажды весенним днем Гед вернулся в Большой Дом, не зная, что ему предстоит. У дверей, в которые упиралась тропинка, ведущая через поля к Холму Рокка, его встретил какой-то старик. Поначалу Гед не узнал его, и только покопавшись хорошенько в памяти, вспомнил, что это именно он впервые впустил его в Школу пять лет назад.
Улыбнувшись, старик спросил:
– Ты знаешь, кто я?
Гед задумался. Люди всегда говорили: «Девять Мастеров Рокка», а Гед знал только восьмерых – Целитель, Руки, Сказитель, Мастера Ветров, Изменения, Вызова, Имен и Образов. Ему почему-то всегда казалось, что девятый – Верховный Маг. Но Ганчера избрали все-таки девять Мастеров…
– Я думаю, ты – Мастер Привратник!
– Верно. Когда ты назвал свое Имя, я впустил тебя. Получи теперь свободу, отгадав мое Имя. – Так сказал старик и, улыбаясь, ждал ответа. Гед застыл как истукан.
Конечно, он знал тысячи способов отыскать Имя человека или вещи – это было частью его мастерства, без этого не было бы настоящей магии. Но совсем другое дело – узнать Имя Мага или Мастера. Оно скрыто, как мелкая рыбешка в море и охраняется лучше драконьего логова. На заклинание маг ответит заклинанием, на уловку – еще более хитрой уловкой, на силу – сокрушительным ударом.
– У твоей двери очень узкий проем, Мастер, – сказал, наконец, Гед. – Мне придется посидеть рядышком и поголодать, пока я не стану толщиной с травинку и не смогу проскользнуть в нее.
– Я не тороплюсь, – улыбаясь, ответил Привратник.
Гед отошел и уселся под ивой на берегу Твиллберна. Отак спрыгнул с его плеча и принялся охотиться за крохотными крабами на песчаных отмелях. Зашло яркое весеннее солнце, в окнах Большого Дома зажглись свечи и огоньки-обманки. Улицы Твилла у подножия Холма погрузились во тьму. Заухали над крышами филины, во влажном воздухе над рекой замелькали летучие мыши, а Гед все думал, с помощью чего – силы, обмана или волшебства – можно узнать Имя Привратника. Чем дольше он думал, тем яснее становилось следующее: ничто из того, чему он научился за эти пять лет на Рокке, не в силах помочь ему вырвать подобный секрет у столь могучего мага.
Он уснул в поле под звездами, вместе с забравшимся к нему в карман отаком. Проснувшись, он вновь подошел к двери и постучал.
– Мастер, – сказал Гед, – я недостаточно силен, чтобы забрать твое Имя и недостаточно мудр, чтобы узнать его. Я смирился с мыслью, что мне придется остаться здесь и выполнить все твои просьбы, если ты только не ответишь на один вопрос.
– Спрашивай.
– Как тебя зовут?
Привратник улыбнулся и сказал свое Имя. Гед повторил его и вошел в Большой Дом в последний раз.
Когда он покинул его, на плечах у него был тяжелый темно-синий плащ – дар города Лоу Торнинг, куда он направлялся. Городу нужен был маг. Гед нес посох, высотой с него самого, вырезанный из тиса и окованный медью. Мастер Привратник открыл ему дверь и попрощался. И Гед пошел вниз по улицам Твилла к кораблю, который ждал его, покачиваясь на прозрачных волнах.
5. Дракон Пендора
К западу от Рокка, между большими островами Хок и Энсмер, сгрудились так называемые Девяносто Островов. Из них ближе всего к Рокку Серд, а самый дальний, что лежит почти у Моря Пелн – Сеппиш. Действительно ли их девяносто – неизвестно. Если считать острова с пресной водой – около семидесяти, а если каждую скалу – больше ста. Во время прилива число их меняется. Каналы между островами очень узки, а приливы здесь самые высокие во всем Внутреннем Море, поэтому там, где в прилив было три острова, в отлив может остаться один. Так как приливы одинаково опасны для всех, то если здешний ребенок умеет ходить и может грести, значит у него есть маленькая лодка. Домохозяйки переправляются через проливы, чтобы выпить чашку чая с соседкой, а бродячие торговцы расхваливает свой товар в такт с ударами весел. Вместо дорог здесь – каналы с соленой водой. В некоторых местах они перегорожены на небольшой глубине сетями, в которые попадается маленькая рыбка тарбис, жир ее – богатство островов. Больших городов здесь нет, мостов очень мало. На каждом островке – множество ферм и рыбацких домиков, и группы из десяти-двадцати таких островов называют городами. Лоу Торнинг – самый западный из них. Он глядит в Открытое Море, на пустынный уголок Архипелага, где лежит только Пендор – разоренный драконами остров. За ним – совершенно безлюдные воды Западного Предела.
Дом для нового волшебника города был уже готов. Он стоял на холме среди зеленых ячменных полей, и от западного ветра его защищала рощица цветущих деревьев пендик. Из открытой двери дома видны были не только соломенные крыши, рощи и сады, но и другие крошечные островки с их полями и холмами, а между ними – яркие извилистые проливы. Дом был плох – без окон, с земляным полом, но все же лучше того, в котором Гед родился. Островитяне с Лоу Торнинга с благоговением взирали на волшебника с острова Рокк и сгорали со стыда за скромность приема.
– У нас нет строительного камня, – сказал один.
– Мы не богаты, но никто не голодает, – сказал другой, а третий добавил:
– Крыша, по крайней мере, не будет протекать. Я настелил ее сам, сэр.
Геда дом вполне устраивал. Он искренне поблагодарил островитян, так что все восемнадцать встречавших его человек разъехались на лодках по своим островкам и рассказали согражданам, что новый волшебник оказался странным угрюмым юношей, говорящим мало, но дружелюбно и без гордыни.
По правде говоря, гордиться Геду было особенно нечем. Обычно выпускники Школы уходили в большие города или замки служить их правителям, и пользовались огромным уважением. При обычном стечении обстоятельств рыбаки Лоу Торнинга удовольствовались бы простой колдуньей или доморощенным заклинателем, который заговаривал бы рыбацкие сети, накладывал чары на новые лодки и лечил людей и скотину от всяких пустяковых болячек. Но в последние годы у старого Дракона, что обитал на острове Пендор, появилось потомство и, по слухам, уже целых девять драконов таскали свои чешуйчатые животы по мраморным лестницам в развалинах дворца Повелителей Моря. Пендор – пустынный остров, и было ясно, что научившись летать, они не удовлетворятся скудным пропитанием. Четыре дракона уже были замечены к юго-западу от Хока. Они нигде не опускались, но кружили над островами, высматривая овчарни, амбары и деревни. Голод драконов трудно пробуждается и долго утоляется. Островитяне обратились с просьбой к Верховному Магу, умоляя прислать им волшебника, способного защитить их, и Ганчер решил, что те беспокоятся не зря.
В тот день, когда Верховный Маг возвел Геда в ранг волшебника, он сказал ему:
– Там тебя не ждут слава и богатство. Жизнь твоя будет унылой и однообразной. Поедешь?
– Поеду, – ответил Гед, движимый не только послушанием. Памятная ночь на Холме Рокка начисто изгнала из него страсть к славе и богатству. Он начал сомневаться в своей силе и страшиться серьезных испытаний, но разговор о драконах пробудил в нем любопытство. На Гонте драконов не было уже много сотен лет, и ни один из них не осмеливался появиться вблизи Рокка, так что для него они были существами, о которых поют в песнях, и только. Гед довольно много знал о драконах, но одно дело знать, а другое – воочию встретиться с ними. Возможность эта показалась ему заманчивой, и он ответил:
– Поеду.
Ганчер кивнул, но глаза его были тревожны.