А еще мне не понравилось, как они на меня смотрели. Вскидывали глаза — и тут же воровато их отводили.
— Леди Йейнэ?
Теврил остановился в нескольких шагах впереди, заметив, что я отстала. Что поделаешь, он унаследовал от амн длинные ноги, а я нет. Да и денек выдался тяжелый.
— Прошу вас, поторопитесь, у нас не так много времени.
— Ну хорошо, хорошо, — пробормотала я.
Сил на то, чтобы быть вежливой, уже не осталось.
Но Теврил не двинулся с места. Он застыл, как изваяние. Оказалось, он смотрит вверх.
А над нами стоял человек. И смотрел на нас.
Я сказала, что это человек, потому что тогда я не знала, кто он на самом деле. А он походил на человека. Он стоял на нависающем над коридором балконе, под полукруглой изящной аркой — ни дать ни взять статуя в нише. Наверное, подумала я, шел по перпендикулярному коридору. Он словно бы направлялся куда-то, но что-то остановило его на полушаге. И он успел повернуть к нам голову. Из-за игры света и тени я никак не могла разглядеть лица, зато чувствовала на себе тяжелый пристальный взгляд.
И тут он положил руку на перила балкона — медленно, сознавая, что к нему прикованы все взгляды.
— Что с тобой, Наха? — послышался женский голос, и слабое эхо загуляло по коридору.
Через мгновение она возникла на балконе. Ее, в отличие от мужчины, я видела прекрасно: хрупкая амнийская красавица с роскошной гривой грозового цвета, аристократическими чертами лица и царственной осанкой. Я узнала ее по волосам — это была та самая женщина, что сидела в Собрании рядом с Декартой. Леди красовалась в платье из тех, что к лицу только амнийкам, — прямое, длинное, узкое одеяние кроваво-гранатового цвета.
— Что ты видишь? — вкрадчиво спросила она мужчину, хотя взгляд ее оставался прикованным ко мне.
Она подняла руку, пальчики что-то перебирали — я присмотрелась и увидела, что женщина крутит тонкую серебряную цепочку. Причем длинную — она свешивалась вниз и тут же поднималась вверх. И вдруг я поняла: блестящие звенья связывают руку женщины — и мужчину у перил.
— Тетушка, — проговорил Теврил — нарочито громко. Чтобы даже такая дурочка, как я, сообразила, перед кем стоит.
Я сообразила. На балконе играла с серебряной цепочкой леди Симина. Моя кузина — и соперница. Еще одна наследница Арамери.
— Этим вечером вы выглядите обворожительно.
— Благодарю, Теврил, — ответила она, продолжая все так же пристально глядеть мне в глаза. — А кто это с тобой?
Наступила короткая, но крайне неловкая пауза. Судя по напряженному лицу Теврила, он пытался избежать неминуемого столкновения и сказать что-нибудь обтекаемое. Но тут моя неугомонная натура взяла свое — в наших краях только слабые духом женщины прибегают к покровительству мужчин. Мы, дарре, можем сами постоять за себя. Поэтому я выступила вперед и вежливо склонила голову:
— Меня зовут Йейнэ Дарр.
Моя собеседница улыбнулась, да так, что сразу стало ясно — она знала, кто я. Видимо, по дворцу обычно расхаживало не так уж много дарре — не перепутаешь.
— Ах да. Я слышала краем уха, что дядюшка сегодня удостоил тебя аудиенции. Ты ведь дочь Киннет?
— Да.
В дарре я бы уже выхватила кинжал — столько яда источал ее обманчиво мягкий и вежливый голосок. Но мы в Небе, благословенном дворце Блистательного Итемпаса, покровителя мира и порядка. В Небе кинжалы не выхватывают. Я обернулась к Теврилу с молчаливым вопросом: представишь мне собеседницу?
— Леди Симина Арамери, — размеренно и спокойно произнес он.
К чести его будет сказано, он не дергал кадыком и не трясся. Только глаза бегали — Теврил посматривал то на кузину, то на застывшего у перил мужчину. То на нее, то на него, то на нее, то на него. Мужчину, кстати, Теврил представлять не стал, непонятно почему.
— Ах вот оно что, — процедила я.
Вообще, матушка неоднократно пыталась научить меня говорить любезности людям, которым хотелось оторвать голову. Но у нее ничего не вышло — даррская кровь оказалась сильнее.
— Ну здравствуй, кузина.
Не успела я закрыть рот, как Теврил произнес самым светским тоном:
— Прошу нас простить. Мне поручили показать леди Йейнэ дворец, так что мы…
Он не закончил — мужчина рядом с Симиной шумно, прерывисто вздохнул. Черные, длинные, густые волосы — любой даррец обзавидовался бы — упали ему на лицо, но я видела, как сжались пальцы на перилах.
— Теврил, подожди.
И Симина внимательно, задумчиво оглядела своего спутника. А затем протянула руку к его лицу — так, словно бы хотела погладить скрытую под волной черных волос щеку. Раздался тихий щелчок, и Симина убрала руку. Теперь в ней болтался, посверкивая тонкими изящными звеньями, серебряный ошейник.
— Прошу простить меня, тетушка, — быстро проговорил Теврил — он уже не скрывал страха.
А еще он крепко взял меня за руку:
— Нас ждет Вирейн, а вы сами знаете, он терпеть не может…
— Я сказала — подожди, и ты подождешь, — холодно отозвалась Симина. — Или я позволю себе забыть, каким полезным маленьким слугой ты был, Теврил.
И она посмотрела на черноволосого мужчину и снисходительно улыбнулась:
— Здесь, в Небе, много хороших слуг, правда, Нахадот?
Значит, черноволосого зовут Нахадотом. Знакомое имя, но я никак не могла припомнить, где же приходилось его слышать…
— Не делай этого, — четко выговорил Теврил. — Симина, не делай этого.
— У нее нет на лбу знака, — безмятежно отозвалась она. — А ты знаешь правила.
— Правила тут ни при чем, и ты это прекрасно знаешь! — взорвался наконец мой сопровождающий.
Но на Симину его горячность не произвела ровно никакого впечатления.
И тут я почувствовала это. Точнее, я почувствовала это после того самого длинного, прерывистого вздоха. По изнанке реальности пробежала дрожь. Задрожала на подставке ваза у стены. Ее никто не трогал, но бегущие по спине мурашки говорили: где-то в невидимом мире раздвинулась некая щель, и с ней отъехала в сторону часть реальности, открывая дорогу… чему-то иному.
Черноволосый поднял голову и посмотрел на меня. Он улыбался. Теперь я ясно видела его лицо и совершенно безумные глаза. И на меня обрушилось знание — я поняла, кто он. И что он есть на самом деле.
— Слушай меня внимательно, — тихо, но очень жестко проговорил Теврил мне на ухо.
Я не могла отвести взгляд, глаза черноволосого существа затягивали, как омут.
— Ты должна найти Вирейна. Только чистокровный Арамери способен отогнать его от тебя, а Вирейн единственный… Да раздери тебя тысяча чертей, смотри мне в глаза, Йейнэ!
И он развернулся и встал передо мной, закрывая меня от этих глаз, от этого взгляда. До слуха донесся мягкий шепоток — Симина что-то кому-то тихонько втолковывала. Похоже, она отдавала указания; как странно, Теврил вот тоже стоит передо мной и тоже говорит, что мне делать… Но я едва разбирала слова. Мне стало холодно, очень холодно.
— Личные покои Вирейна на два этажа выше. На каждом третьем пересечении коридоров есть подъемные комнаты — выглядят как ниша между двух цветочных вазонов. Просто заскочишь в такую и подумаешь: «Вверх!» Дверь откроется прямо перед тобой. Пока светло, у тебя еще есть возможность спастись! Беги! Ну? Беги, я сказал!!!
Он отпихнул меня, я покачнулась и отступила. За спиной раздался абсолютно нечеловеческий вопль, словно бы разом завыли сотня волков, сотня ягуаров и жестокий зимний ветер — и вместе кинулись на меня, желая разорвать на части. Затем наступила тишина. И вот это было самое страшное.
Я сорвалась с места и побежала. Побежала быстро-быстро, как только могла.
3
ТЬМА
Наверное, нужно ненадолго прерваться и все объяснить. Ох, неважная из меня рассказчица… Но я должна все, все вспомнить, вспомнить, обязательно все вспомнить, ничего не забывать и держаться, держаться за каждое воспоминание. Потому что из меня уже много вытекло меня, много-много…
Ну так вот.
Некогда жили на свете три бога. Тот, что нынче за главного, убил богиню, проигравшую схватку, а второго бога поместил в узилище, что мучениями равно преисподней. Стенами его тюрьмы стали плоть и кровь, зарешеченными окнами — глаза, а наказаниями и лишениями — необходимость во сне и пище и подверженность боли, голоду и прочим немощам смертного тела. И это существо, помещенное в ненавистную вещественную оболочку, отдали Арамери. Чтобы те держали существо под присмотром и использовали по собственному усмотрению. Так поступили с ним и тремя его божественными детьми. Обратили в рабство. Но что такое рабство по сравнению с ужасом воплощения для заточенного в человеческое тело бога?..
С детства я слышала, как жрецы Блистательного Итемпаса повторяли: сей падший бог есть зло чистое и беспримесное. Во времена, когда господствовали Трое, его последователи справляли дикие обряды, устраивали полуночные оргии и впадали в ритуальное безумие. Если в Войне богов победил бы ныне повергнутый, род человеческий пресекся бы. Так поучали нас жрецы с суровыми лицами.
«Так что смотри веди себя хорошо, — приговаривали они. — А не то придет Ночной хозяин и заберет тебя».
* * *И я бежала от Ночного хозяина, бежала и бежала через плещущиеся светом залы. Стены Неба испускали собственное сияние, бледное и приглушенное, — уж не знаю, из чего они были сделаны, эти стены, но только в сумерках они и впрямь светились! Я бежала, а за мной гнался бог тьмы и хаоса, нас разделяло не более двадцати шагов! Один раз я превозмогла кромешный ужас, обернулась и увидела, как нежное сияние коридора за моей спиной сжирает глубокая непроглядная чернота. До рези в глазах непроглядная. Я ахнула и больше не оборачивалась.
От такой погони не убежишь по прямой. Меня спасло лишь то, что я бросилась наутек, когда между нами еще сохранялось хоть какое-то расстояние. Похоже, чудище не могло бежать быстрее, чем обычный человек. Наверное, даже внутри этого движущегося чернильного сгустка бог не мог избавиться от телесной оболочки. Но все равно — он же выше и сильнее!
Я петляла, сворачивая то направо, то налево, металась по коридорам, влетая в стены, отталкиваясь от поверхностей, чтобы набрать скорости — бежать! Бежать прочь! Впрочем, я так рассказываю, словно решала — врезаться мне в стену или нет. Да нет, это все случайно выходило, ноги скользили, я за углы цеплялась. Мной владел первобытный ужас, нерассуждающий и душный, и я совершенно потерялась в лабиринте коридоров — мчалась наобум. И естественно, заблудилась. Окончательно и бесповоротно.
Разум полностью отказал мне — а спас тот самый слепой страх.
По дороге попалась ниша, о которой говорил Теврил, я бросилась туда и распласталась по стене. Он велел думать: «Вверх!» — тогда сработает заклинание подъема и меня выбросит на следующем дворцовом уровне. Но у меня-то в голове стучало: «Я хочу оказаться как можно дальше отсюда, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, забери меня отсюда, а-а-а-а!» Я и подозревать не могла, что магия откликнется на эту просьбу. Но она — откликнулась.
Когда ехала в карете из Собрания в Небо (которое дворец), я задернула шторки на окнах. Кучер подъехал в определенное место и остановился, волоски на коже встали дыбом, и через миг он распахнул дверцу экипажа — приехали, прекрасная госпожа. Мне как-то не пришло в голову, что сквозь толщу камня шириной в милю нас продернуло магией — хотя переместились мы в мгновение ока.
Здесь случилось ровно то же самое. Маленькую нишу уже затягивала темнота — Ночной хозяин приближался, — и вдруг вход в нее стал стремительно отдаляться, хотя сама я стояла неподвижно! Все замерло в напряжении, как на вдохе, — и тут меня бросило вперед, словно камень из пращи. Все пришло в движение, я летела лицом прямо в стену, в целую череду стен, я закричала и закрыла лицо руками, а они проносились сквозь меня, и вдруг… все закончилось.
Я медленно опустила ладони. Интересно, это все та же ниша или другая, от нее не отличимая? И тут в щель засунулось личико мальчишки. Он повертел головой и высмотрел меня в полумраке.
— Ага, — сказал он. — Шевелись. Шевелись, говорю, и пошли отсюда. А то он найдет нас.
* * *Благодаря магии Арамери я оказалась в огромном пустом зале, обширной полости в теле Неба. Онемев от изумления, я пыталась осмотреться — какое-то странное место, холодное, без примет и особенностей, блеклое-блеклое…
— Это арена, — пояснил трусивший впереди мальчишка. — Некоторые высокорожденные любят тут развлекаться — в воинов играют, тьфу. Сюда.
Я оглянулась — ниша была на месте. Интересно, а ее можно как-то перекрыть или, там, закрыть, чтобы Ночной хозяин не прорвался следом?
— Не-не-не, ничего не выйдет, — проследив мой взгляд, покачал головой мальчишка. — Дворец сам по себе помеха для него — уж больно ночь неподходящая. Он пойдет по твоему следу, полагаясь лишь на пять внешних чувств.
Очень любопытно. У него что, еще что-то есть? Кроме пяти чувств?!
— Вот в безлунную ночь — тут да, опасно было бы. Но сегодня он всего лишь человек.
— То, что за мной гналось, человеком не было, — пискнула я.
Голос у меня дрожал.
— Да ну конечно. Был бы не человеком, ты б от него не убежала…
Кстати, погоня, судя по всему, близилась — мальчишка схватил меня за руку и потащил вперед. Он обернулся, и я разглядела узкое лицо с острым подбородком и высокими скулами — со временем парень станет настоящим красавцем.
— Ты куда меня тащишь? — Я понемногу приходила в себя, и ко мне возвращалась способность рассуждать здраво. — К Вирейну?
Он презрительно фыркнул. Мы выбежали из зала с ареной и снова углубились в бесконечный белый лабиринт коридоров.
— Ты что, дурочка? Мы спрячемся!
— Но этот человек…
Нахадот. Его звали Нахадот. Теперь я вспомнила, где слышала это имя. Не шепчи и не читай страшных сказок в темноте, а то он придет за тобой. Ответит в ночи…
— Вот видишь, ты сама сказала — человек. Он всего лишь человек. Мы убежим от него, и дело в шляпе!
Мальчишка завернул за угол — какой проворный, я за ним еле поспевала. Он принялся оглядываться — видно, что-то высматривал.
— Ты, главное, ни о чем не беспокойся. Я вот от него легко убегаю. И ты убежишь!
Что-то это мне совсем не нравилось.
— Я х-хочу найти Вирейна!
Я попыталась сказать это самым суровым тоном, но не вышло — давал о себе знать пережитый испуг, да и дыхание еще не восстановилось.
Мальчишка встал как вкопанный, но вовсе не по моей просьбе.
— Вот тут и войдем! — радостно воскликнул он и приложил ладонь к перламутровой стене. — Атадиэ!
И стена раскрылась.
Точнее, она пошла рябью, как пруд под ветром. Поблескивающая перламутроподобная субстанция расходилась от его ладони волнами, и вокруг руки раскрывалась щель… нет, дыра… Нет. Целая дверь. А за стеной обнаружилась узкая комната весьма странной формы. Даже не комната, а так, пространство в простенке. Когда дверь раздалась достаточно широко, мальчишка затащил меня туда.
— Где это мы? — удивилась я.
— Во дворце много мертвого пространства. Ну, ты же понимаешь — все эти изгибающиеся коридоры, круглые комнаты… За их стенами еще один дворец может поместиться, но сюда никто не заходит. Ну, кроме меня.
И мальчишка развернулся ко мне и одарил озорной улыбкой присяжного шкодника.
— Мы здесь немного передохнем.
Я дышала спокойнее и ровнее, но тут накатила слабость. Стена снова пошла волнами и сомкнулась. Теперь она выглядела такой же твердой и сплошной, как и раньше. Я прислонилась к ней спиной — поначалу осторожно, а затем с благодарным и облегченным вздохом. И принялась разглядывать своего спасителя.
Чуть пониже меня. Возраст? От силы девять лет. Костлявый, с непомерно длинными руками и ногами — видно, растет так быстро, что тело не поспевает за конечностями. Не из амн, хотя кожа не такая темная, как у меня. А глаза раскосые, как у людей народа тема. Глаза, кстати, оказались мутного, серовато-зеленого цвета. Прямо как у меня. И у моей матери. Наверное, его отцом стал какой-нибудь странствующий Арамери.
Он тоже меня рассматривал, причем внимательно. А потом расплылся в ухмылке:
— Меня зовут Сиэй!
Два слога.
— Сиэй… Арамери?
— Просто Сиэй.
Текучим, грациозным жестом он поднял руки над головой:
— Ты на этих, чистокровных, не очень-то похожа. Ну и вообще, какая-то ты… обычная.
Я слишком устала, чтобы обижаться на детскую болтовню.
— А это, знаешь ли, полезно, — отозвалась я. — От таких не ждут ничего особенного и всегда ошибаются.
— Точно! Правильно мыслишь!