Тем же вечером «маркиз Лайгерум» и трое магов-батраков тайком уехали из Ноден Го в щегольском лакированном экипаже Чавдо. Управляющий решил, что они сбежали, не выдержав тяжких трудов, и порадовался своей выгоде: чтобы довести дело до конца, придется еще кого-то нанимать, но за оставшуюся половину работы можно и заплатить вполовину от обычного. Так что никакого скандала, тишь да гладь. Чавдо Мулмонг возблагодарил за это Ланки и пожертвовал некоторую сумму в его храм в портовом городе Тьянбедо.
Здешние приморские кварталы выглядели так, будто их не люди строили, а лепил из чего придется подводный народец – ну, а после море отступило, и горожане заняли опустевшее жилье. Ветхие стены из ракушечника местами крошились и осыпались, их латали облезлыми досками, найденными в полосе прилива. Иные дома вместо черепицы были покрыты заскорузлыми изжелта-серыми пластами, вырезанными из шкуры львиного кита. Вдобавок улицы были извилисты, постройки теснились беспорядочно, там и тут пестрело сохнущее белье, издали напоминая стайки разноцветных рыбешек. На крышах раскорячились высушенные коралловые кусты – амулеты, которые, как считается, могут уберечь дом от удара волны Ниато. Пахло сушеными водорослями, смолой и гниющими на солнце рыбьими потрохами.
Над окрестными строениями рифом вздымался храм Хозяина Океана, украшенный раковинами, заржавелыми якорями, черепами утонувших мореплавателей – это для них почиталось за честь, клешнями гигантских крабов и скелетами несусветных глубоководных тварей. По сторонам от него стояло три храма поменьше: один был посвящен Таннут, Госпоже Пучины, другой Ниато, Госпоже Бурь, а третий всем остальным дочкам Морского Владыки, сколько их есть.
В дебрях Тьянбедо Чавдо Мулмонг преобразился. Уже не преисполненный вальяжного достоинства аристократ, а скорее торговец средней руки. Деловитый, расторопный, улыбчивый, на лбу написано: «Мы люди не гордые». Куду, Вабито и Монфу поспевали за ним в здешней толчее, словно трое провинциальных школяров за бывалым дядюшкой.
В самой путанице закоулков располагалось обшарпанное заведение с темным прямоугольником вывески. Ни рисунка, ни надписи. Словно над дверью приколотили найденную на помойке гнилую доску, просто чтоб обозначить: здесь находится то самое, о чем и так все знают, – или, может, каждый раз что-то другое, но пользующееся спросом в приморских трущобах.
Когда они туда пришли, Тьянбедо уже окутали душные сумерки, благоухающие жареными кальмарами и сиянским розовым вьюном. Казалось, будто город накрыло приливом, даже удивительно, что по улицам не плавают рыбы… Хотя, может, их час еще не настал – осторожничают, дожидаются полной темноты?..
Внутри соты комнатушек и коридорчиков, освещенных тусклыми масляными лампами. Дым с ароматом благовоний. Ощущение опасности. Слабый запах крови.
Лорма ждала их в полумраке, позволявшем разглядеть только блеск ее волос, уложенных в замысловатую прическу, да богатые переливы шелков. Лицо скрывала кружевная маска, украшенная жемчугом, кисти рук спрятаны в рукавах.
– Мы должны поспешить в Аленду, – начала она без обиняков. – Мне удалось ослепить эту гнусную тварь, но чары постепенно ослабнут, и он снова начнет видеть. Вы нашли то, что нужно, теперь нельзя терять время.
– Какую тварь? – спросил Вабито.
– Убийцу Хальнора, – сказала, словно выплюнула, вурвана.
– Так его опять убили? – слегка удивился Куду, в то же время прикидывая, хорошо им с этого будет или плохо. По всему выходило, что хорошо: Тейзург, можно надеяться, начнет мстить за Хальнора новой жертве и про них в ближайшее время не вспомнит.
Пронизывающий взгляд Лормы заставил мага оцепенеть.
– Я говорю о нем самом, – пояснила она холодно. – Об этой гнусной дряни, о Хальноре Проклятом, как его называли в свое время в Сонхи. Он еще не такого проклятия заслужил! Он убил самое дорогое для меня существо. Безвозвратно убил – утащил за Врата Хаоса, туда, где выживают только такие отмороженные твари, как он или Тейзург. От меня оторвали и уничтожили самую лучшую мою часть, этого я никогда не прощу.
Наступила опасная тишина. Никто не смел ее нарушить, только из-за стен доносились отдаленные звуки: голоса, шорканье веника на задворках, перестук копыт.
В безднах Несотворенного Хаоса могут уцелеть только Созидающие, которые способны контролировать его непостижимую субстанцию и лепить из нее в ближайшем радиусе что-нибудь упорядоченное. Кто угодно другой там неминуемо исчезнет, рассеется на частицы, которые перемешаются с мириадами других частиц переменчивой Бесконечности. Поразительно, что Созидающие встречаются даже среди исчадий Хиалы.
– Мы с Чавдо подсунули Тейзургу приманку, мимо которой он пройти не смог, – издав короткий неприятный смешок, продолжила Лорма. – Мавгис, которую вы продали тому глупому старику из Эпава, была зачарована. Вернее сказать, заражена, словно простудой, ослепляющими чарами, предназначенными специально для Хальнора. Сама она о том не знала, иначе не стала бы для него танцевать, чтобы не сослужить мне службу. Песчанницы упрямы и на свой лад хитры, но умом не отличаются. Мавгис не догадалась о своей роли в этом спектакле. А Тейзург, хваленый интриган, для которого все люди игрушки, попался на мой крючок и, разумеется, подсунул Мавгис Хальнору. Пока она танцевала, чары незаметно пристали к нему, и сейчас из него такой же видящий, как из Чавдо неподкупный законник. Я зафрахтовала корабль, мы немедленно отправимся в Ларвезу, найдем Дирвена и отдадим ему Наследие Заввы. А дальше посмотрим, на что наш мальчик способен… Надеюсь, он не обманет моих ожиданий. Скоро в Ларвезе будет новый король – Дирвен Первый.
– Но там же вся Светлейшая Ложа… – с сомнением произнес Монфу. – И Тейзург в придачу! Что сможет Дирвен один против всех, пусть он даже маг-предметник незаурядной силы?
– Очень многое, молодые люди, – огладив бородку, ответил вместо Лормы Чавдо. – Больше, чем вы думаете. Когда он получит Наследие Заввы, его могущество возрастет тысячекратно, и он сможет одним махом взять под контроль все артефакты на обширной территории. При надлежащем влиянии этот молодой человек далеко пойдет, весьма далеко… А сейчас поспешим-ка в порт.
Если б не Зинта, Орвехт не стал бы заниматься такой ерундой. Спихнул бы это дело магам по бытовой части. Но уж больно расстроилась самая прекрасная на свете лекарка из-за этой злополучной уборной, которая находилась возле главных ворот резиденции Светлейшей Ложи и с недавних пор была закрыта на ремонт.
– Суно, это же самое настоящее зложительство, когда бестолковый народ заходит за нарядную мраморную загородку и там гадит, как в последней подворотне! Что же вы ничего с этим поделать не можете, а еще маги! Запаха нет, потому что амулеты, а зараза-то все равно полезет, днем уже припекает, и снег тает. Я вашим говорила, а они твердят: «Примем меры», – и телега так и стоит, где увязла. Сколько еще можно?!
«Ничего удивительного, раз ответственного не назначили», – подумал Орвехт, а вслух сказал:
– Дежурного, что ли, из студентов отрядить, чтобы следил за порядком? Табличка там давно висит, что идет ремонт, и написано, где находится другая ближайшая уборная.
– Вот! Написано! А читать-то в Ларвезе не все умеют, это ж тебе не Молона! Вы над молонскими доброжителями смеетесь, зато в Молоне всех детей бесплатно грамоте учат, а у вас коли денег нет, так и в школу не ходи. Я там одного подловила да застыдила, на табличку показала, а он и говорит, где ж мне это прочесть… К вам сюда и неученые просители ходят, что им табличка, а дверь на замке, вот и делают негожее дело прямо под дверью, если невтерпеж.
– Хм, тогда разве что ограду на время ремонта убрать, не станут же они справлять нужду у всех на виду.
Лекарка посмотрела на него с состраданием.
– Суно, ты нынче совсем не отдыхаешь, а переутомление никому еще на пользу не шло. Зачем же ограду ворочать, если можно в картинках все нарисовать да на нее повесить? На одной картинке пусть будет что-нибудь такое, чтоб даже неграмотному сразу понятно – нет здесь нужного тебе заведения, а на другой пусть будет план, как дойти до ближней уборной.
– Твоя правда, это будет оптимальное решение. Сделаем, не беспокойся.
Он послал мыслевесть знакомому куратору Магической Академии, и тот пообещал немедля поручить эту работу способному к рисованию студенту. Вот так проблема и решилась, после чего Зинта отправилась навестить Нинодию Булонг, которая по-прежнему жила на территории резиденции, а Суно пошел по своим делам.
Сперва в библиотеку, почитать списки новостей со всех концов Ларвезы и остального просвещенного мира, потом в ресторацию, где побеседовал кое с кем из коллег, потом к Шеро Крелдону. Тут его опередил коллега Снарвехт, старый боевой маг, только что приехавший из северо-восточного пограничья. В этом заболоченном краю разгулялся волшебный народец, добытчикам торфа и алмазов спасу от него нет.
Снарвехт – сам похожий на болотного деда, который вылез на кочку и грозит путникам, тянет узловатые руки, чтобы утащить тебя в трясину, – требовал подкрепления. Крелдон отвечал, что послать сейчас некого, все заняты, обстановка везде напряженная. В конце весны будет выпуск в Академии, и тогда определим кого-нибудь из молодежи.
– Бездельник ты, коллега Шеро! – рявкнул старый маг. – Нет бы оторвал свое жирное гузно от кресла, да приехал к нам, да поработал, как встарь! Что ж, благодарствую, будем своими силами от нечисти отбиваться, а вы здесь, как я посмотрю, только жопы рисовать умеете!
На прощанье он так шибанул дверью, что резные панели темного дерева еще некоторое время потрескивали, как будто по кабинету прокатилась ударная волна.
– Скандалист, зато в деле десятерых стоит, – без обиды заметил Крелдон, доставая расписную фарфоровую банку с кофейными зернами. – По донесениям моих наблюдателей, там не настолько все плохо, до лета продержатся. Что вот он хотел этим сказать – насчет жопы?
– Может, какой-нибудь новый фразеологизм? – высказал догадку Орвехт.
Появился Ривсойм Шайрамонг, которого Крелдон после возвращения из Суринани назначил к себе в порученцы, чтобы как следует присмотреться к кандидату в родственники. Доложил, что коллега Снарвехт ушел, бормоча под нос ругательства. Да еще приходила госпожа Филенда, рвалась к «кузену Шеро», хотела пожаловаться на кражу. Мол, оставила свою вещь, прислонив к стенке, чтобы в кондитерскую с собой не тащить, а через недолгое время вышла – уже кто-то прибрал, и это не где-нибудь, а в резиденции Светлейшей Ложи! К достопочтенному коллеге Крелдону ее не пустили – сказали, занят государственными делами.
– И правильно сказали, – одобрил безопасник. – А то взяли моду, посеет кто-нибудь из них зонтик – и сразу бегом ко мне: кузен Шеро, помоги, ты же маг! Я уж устал им объяснять, что потерянные зонтики – это наша дань Госпоже Вероятностей, и ты лучше порадуйся, что она взяла у тебя зонтик, а не что-то другое.
Ривсойму велели сварить кофе. Когда он ушел, Орвехт сказал:
– Вчера вечером меня известили об отмене секретного распоряжения – мол, сам должен понять, какого. Наши связные уже на языке Дирвена заговорили… Так-таки отменяется?
Шеро утвердительно кивнул и пояснил:
– Он возместил ущерб, нанесенный простоем на железной дороге. Внес всю сумму на счет в Королевском банке – часть валютой, часть старинными золотыми монетами и драгоценностями. Только об этом молчок, а то, ежели пойдут слухи, и те и другие начнут просить дополнительного финансирования.
– Неожиданно… – Орвехт и впрямь был удивлен. – Откупился, чтобы не пытались выполнить пресловутое секретное распоряжение? Не похоже на него… Здесь ведь, наверное, что-то другое?
– Другое, – подтвердил Шеро. – Оплатил ссылку Хеледики, но это тоже не для чужих ушей. Я отправил ее с заданием в Бартогу. Согласись, было бы хуже, если бы он решил избавиться от девчонки другим способом. Бартога – неплохое место для песчаной ведьмы, да и Ложе польза.
Суно невесело хмыкнул:
– Так-то оно так…
Вернулся Ривсойм с двумя чашками кофе на подносе и сообщил:
– В приемной госпожа Зинта, она чем-то встревожена, просит немедля ее принять.
– Пригласи! – в один голос потребовали маги.
Зинта разрумянилась, ее серые глаза смотрели сердито и в то же время растерянно. Она держала длинный, в рост человека, шест, увенчанный кругом, замотанным грязной тряпкой.
– Я же не это имела в виду! – выпалила она с порога. – Не вот такое… Здравствуйте, господин Шеро! Не годится такая зложительская картинка! Самого-то студента-художника я еще не видела, а вот это стояло у стенки возле двери в кондитерскую, которая напротив памятника Добрым Волшебницам. Я случайно задела, оно и упало, и тряпка свалилась. Я давай поднимать, а там – это…
– Что это? – спросил Суно, одновременно «прощупывая» замотанный предмет.
Никакого магического фона он не обнаружил.
– То, что для уборной нарисовали, – сконфуженно пробормотала Зинта. – Даже не знаю, как и сказать-то, лучше покажу. Вы уж извините, что показываю…
И сдернула тряпку.
– Так вот что имел в виду коллега Снарвехт, – заметил после паузы Шеро с непроницаемым лицом. – И никаких тебе фразеологизмов…
– Незатейливый студенческий юмор, – кивнул Суно. – Что ж, шутник напросился, будет теперь целую восьмицу уборкой отхожих мест заниматься.
На фанерном круге была нарисована голая задница, жирно перечеркнутая крест-накрест.
Зинту усадили в кресло и угостили горячим шоколадом, который сварил Ривсойм, а Крелдон послал своих людей за художником. Вскоре привели долговязого парня в студенческой мантии, изрядно напуганного.
– Твоя работа? – Шеро кивнул на круг со срамным рисунком.
– Нет… – Парень еще больше перепугался. – Извините, я не приступал еще к этому заданию, сначала пошел в библиотеку, хотел посмотреть, какие изображения используют в таких случаях…
– А об этом безобразии что-нибудь знаешь?
– В первый раз вижу, достопочтенный коллега Крелдон!
– Ладно, ступай в библиотеку и занимайся дальше.
Студент рад был поскорее убраться.
Зинта вскочила, словно хотела кинуться вдогонку, лицо у нее было виноватое и смущенное. Суно удержал ее:
– Ты куда? Отдохни-ка лучше и допей свой шоколад.
– Я же, выходит, оговорила невиновного человека, хуже последней зложительницы… Плохо-то как получилось… Извиниться хотя бы…
– Ничего плохого не было. Задали ему пару вопросов и отпустили. Будущий маг Ложи – не кисейная барышня и должен быть готов ко всему. С этим-то… гм… произведением что делать?
– Скажу Ривсойму на помойку выкинуть. И что там за вопли у меня в приемной?
– Пустите меня! – доносился из-за двери женский голос. – Мне надо поговорить с кузеном Шеро! Меня обокрали, прямо у вас в резиденции обокрали, а вы меня к нему не пускаете!
– Ладно… – Безопасник досадливо махнул рукой.
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась строго одетая дама с суховатым бледным лицом, а следом за ней порученец.
– Шеро, у меня в вашей резиденции средь бела дня сперли очень важную вещь… – выедающим душу голосом начала Филенда, но вдруг осеклась и радостно объявила: – Да вот же оно! Нашлось, хвала светлым богам!
По-хозяйски взяв шест с фанерным кругом, поинтересовалась:
– Вора-то поймали?
Орвехт никогда еще не видел Зинту настолько обескураженной. Лекарка уже собралась извиняться, но Крелдон ее опередил:
– Филенда, зачем тебе это?
– А я с этим, Шеро, на улицу пойду! На бульвар Шляпных Роз, в самое людное время, когда все туда тянутся на променад. Встану там и подниму повыше, народу буду показывать, чтобы все это увидели!
Ривсойм потрясенно разинул рот. Лекарка, напротив, выглядела профессионально сосредоточенной: она теперь смотрела на Филенду пронизывающим взором служительницы Тавше, определяя признаки душевного расстройства.
Суно искренне посочувствовал коллеге Шеро: если его пожилая кузина тронулась умом, вступит в силу завещание, лишающее наследства остальных членов семьи, и клянчащие денег бедные родственники Крелдону обеспечены.
– Ты, старая дура, совсем рехнулась? – спросил безопасник севшим от шока голосом.