Старичье из Сокровенного Круга ей голову заморочило: мол-де как будет распрекрасно, если сынок ваш остепенится, а для этого ему кто нужен? – правильно, разумная жена! Ради такой перспективы они даже раскошелиться готовы. Ну, то есть удерживать в казну жалованье Дирвена не целиком, как сейчас, а только три четверти. Однако отдавать деньги будут не ему, а новоиспеченной госпоже Кориц, после свадьбы. По этому поводу все радовались, хотя было бы чему. Сплошная засада.
Свободный вечер Дирвен лучше бы провел в трактире с ребятами, но Глодия и ее сестрица Салинса потащили его гулять на бульвар Шляпных Роз: там все светское общество друг перед дружкой дефилирует, а мы чем хуже?
Честно говоря, семейство Глодии к светскому обществу имело такое же отношение, как индюк к арифметике. Кузина учителя Орвехта, который был внебрачным сыном аристократа и крестьянки, минувшим летом приехала в Аленду пристраивать замуж подросших дочек. Поскольку ее двоюродный брат – уважаемый маг, их сословная принадлежность не играла определяющей роли: из деревни, зато с недурными связями. Во всяком случае, для Дирвена эту партию сочли подходящей.
Зато сам Дирвен так не считал. Она же некрасивая! Остроносая, тонкогубая, глаза-щелки, жидкие волосы невнятного буровато-мышиного цвета. Вылитая мамаша. И сестра у нее такая же – выбирай между чесноком и луком. Зато характер так и прет, на лбу написано: «Мой суженый будет подкаблучником». Она уже сейчас норовит командовать.
Глодия с надменным видом плыла рядом с Дирвеном, цепко ухватив его под руку. На ней был зимний наряд невесты: крытая серебряной парчой шубка с опушкой из белого меха, белая меховая шапочка со спускающимися на лоб жемчужными подвесками. Так одеваются девицы, у которых скоро свадьба, вот она, мерзавка, и выставляет себя напоказ. Салинса была одета попроще, но с алендийским шиком – можно принять за знатную барышню, пока не брякнет что-нибудь по-простецки.
Их наставница, госпожа Армила, ехала вдоль тротуара в открытой коляске. Встречные с ней раскланивались, в особенности мужчины зрелых и преклонных лет. Алые губы, черные брови, набеленное лицо – «писаная красавица» в истинном смысле слова. Она уже пожилая, но благодаря искусному макияжу этого не поймешь, пока вблизи не рассмотришь. Носит алое и черное, а за поясом у нее всегда торчит хлыст с рукояткой из слоновой кости.
Поговаривали, что в свое время она была самой дорогой в Аленде дамой полусвета, а теперь учит молодых девиц – хорошим манерам и неизвестно чему еще. Дирвену не хотелось думать о том, чему она могла научить Глодию и Салинсу, всякие страсти-мордасти в голову лезли.
Следом за первым амулетчиком Светлейшей Ложи валила его свита. Полтора десятка парней, иногда с ним ходило и больше – одни на заданиях, другие свободны. Вдобавок четверо охранников, но эти на службе, другое дело – его компания.
Вначале Дирвен был гордым одиночкой: ни в школе амулетчиков, ни потом, когда он начал выполнять задания Ложи, приятелей у него не завелось. Среди амулетчиков он сильнейший, все остальные против него слабаки, и он не старался делать вид, будто это не так. Его не любили, про него рассказывали анекдоты и сплетничали, но связываться остерегались: для него же пара пустяков взять под контроль чужие амулеты – и что тогда станешь делать?
Ему было наплевать на их отношение, и он решил, что ни в ком не нуждается, хотя в глубине души порой завидовал тем, кто собирался вместе, перешучивался, угощал друг друга пивом… А потом его умыкнули овдейцы, и из подвалов министерства благоденствия его вытащил демон-должник – Серебряный Лис, которого Дирвен вместе с Самой Распоследней Сволочью освободил из тысячелетней каменной ловушки.
Пока прятались, Лис травил байки, в том числе рассказал, что у каждого князя Хиалы непременно есть свита из демонов помельче – подлиз и прихлебателей, которые состоят под его покровительством, бегают по его поручениям и всегда тут как тут, если их повелителю что-нибудь понадобится. Дирвену это запало в душу, но всерьез призадумался он над этим уже после возвращения в Ларвезу. И в самом деле, чем он хуже того же Лиса?..
Вскоре подвернулся случай. Придурки из числа его недоброжелателей выдрючивались перед тремя новичками, окончившими школу в этом году. Дирвен мог бы пройти мимо – его бы задирать не стали, тягаться в открытую с первым никто не рискнет, себе дороже, – но вместо этого остановился и небрежно процедил:
– Да что вы, парни, глазами хлопаете? Вот как это делается!
И три новомодных берета с кисточками, «приклеенных» к стене выше человеческого роста, свалились на газон.
– Забирайте свое имущество, – усмехнулся заступник, едва удостоив шутников презрительным взглядом.
Все участники инцидента пребывали в ступоре. Никогда еще Дирвен Кориц, сильнейший амулетчик Ложи, не влезал ни с того ни с сего в чужой конфликт.
– Знатно… – с благодарностью пробормотал один из новичков, отряхивая со своего многострадального берета приставшие травинки.
– Ха, ерунда! Они всего-то использовали одновременно «Тягло» и «Длинную руку» – задействовали два амулета в связке, ничего особенного. Разбить такую комбинацию можно запросто несколькими способами, вы тоже так можете. Если угостите пивом, покажу, как это делается. Приходите сегодня после ужина на мою тренировочную площадку.
Вечером его услали на задание, и он уже решил, что хитрый план сорвался, но они пришли на следующий день. Восхищенные, готовые ловить каждое его слово. А потом привели своих приятелей, а потом к ним прибился кое-кто из амулетчиков постарше…
Архимаги нарадоваться не могли: Дирвен Кориц начал делиться опытом с товарищами! Работа с амулетами подчинена определенным правилам и включает в себя набор приемов, этому учат в школе амулетчиков, но, кроме того, есть множество нюансов, возможностей, взаимосвязей, которые надо чувствовать – как в музыке, где обладатель абсолютного слуха уловит намного больше, чем рядовой слушатель. По части амулетов Дирвен был наделен не только немереной силой, но еще и «абсолютным восприятием», и кое-что из этой области он мог объяснить и показать другим.
Спустя некоторое время он стал вожаком довольно большой компании. Это оказалось даже лучше, чем он думал. Жалованье у него еще с весны по-сволочному удерживали ради возмещения ущерба после инцидента с куджархом, но парни всегда готовы поить его пивом, платить за него в увеселительных заведениях, безвозвратно одалживать мелкие суммы денег. И вовсе он не нахлебничает: его подсказки позволяют им эффективней действовать на заданиях, а кому-то, может, и жизнь не раз спасали.
Парни отомстили за него Шаклемонгу Незапятнанному, который в своем пасквиле прошелся насчет той гнусной истории с куджархом и Самой Главной Сволочью. Прокрались безлунной ночью и написали на стене «Шаклемонг придурок» – так, чтобы с улицы было видно. А Шаклемонг подумал на мерзавца Эдмара, который той же ночью из тех же соображений уделал его жилище каким-то магическим способом. По рассказам, наутро картинка была что надо, как будто домишко сверху донизу облили помоями, да еще с надписью, которой парни до сих пор гордились!
Насчет нынешнего вечера жених с невестой поладили на том, что вначале будет совместная прогулка, потом Глодия и Салинса поедут кататься с госпожой Армилой, а Дирвен прошвырнется по городу с приятелями. И всем хорошо, правда же? Но на бульваре Шляпных Роз на него напало мрачное настроение. Вот он – дворец бесконечно подлой сволочи, к которой Дирвен, стыдно сказать, приворожен, а в локоть мертвой хваткой вцепилась Глодия, и никакого просвета в этом кромешном сволочизме…
Эдмар силком скормил Дирвену пирожок с приворотным зельем, после того как Дирвен попытался угостить его пирожками с крысиным ядом, чтобы поквитаться за ту паскудную историю с куджархом. Маги Ложи так и не смогли снять с первого амулетчика приворот и в конце концов махнули рукой – мол, как-нибудь перетерпишь. И что ему теперь делать?!
Дирвен угрюмо глядел на дворец Тейзурга: засадить бы туда каменной глыбой из самой большой амулетной катапульты, да так, чтобы снесло дурацкую башенку с флагом… Уж он бы не промазал! А раз нельзя прямо сейчас это сделать, хорошо бы сорвать злость на каком-нибудь другом придурке. Вокруг полно гуляющих, но если он первый затеет ссору с представителем высшего общества или с почтенным чиновником, неприятностей не оберешься.
Подходящего придурка – ну, прямо как на заказ! – Дирвен заметил, когда их процессия поравнялась с оградой ненавистного дворца. Какой-то парень в плаще с капюшоном стоял столбом на тротуаре и глазел через решетку на выкрутасное сволочное здание.
Одежда не форменная, и ничего общего со столичной модой. Серый плащ с рукавами, длинный, просторный – такой сойдет скорее для путешествий, чем для прогулок по городским бульварам. Все остальное тоже выглядело неброско. Ясное дело, провинциальный наивняк прикатил в Аленду – может, впервые в жизни. Под низко нахлобученным капюшоном можно было разглядеть точеный профиль. Ага, еще и рожа смазливая, с неприязнью отметил Дирвен. Чего он, интересно, тут ошивается?
Судя по одежке, парень был не из тех, за кого можно получить выволочку от начальства. И в то же время не обтрепанный доходяга, у которого пальцы зябнут в драных перчатках и башмаки просят каши – к такому Дирвен не стал бы цепляться: во-первых, не стоит гневить Тавше Милосердную, а во-вторых, он же не какая-нибудь там сволота. Этот явно не из бедняков: все у него пошито из добротной ткани, и сапоги хорошие, так что можно поглумиться, не уронив своего достоинства.
– Эй, провинция, чего глаза вылупил? Никогда таких хором не видел?
Верная свита засмеялась, Глодия с Салинсой тоже захихикали.
До приезжего болвана не враз дошло, что обращаются к нему. И до Дирвена тоже кое-что дошло с задержкой… Вот проклятье, это маг! Амулеты не сразу предупредили о волшебстве, словно в первый момент что-то сбило их с толку.
Парень медленно, словно очнувшись от забытья, повернулся, в тени капюшона блеснули темные глаза.
– А тебе никогда не били рожу за наглость?
Огрызнулся, словно на ровню – значит, маг плевого уровня или студент Академии. Кто-нибудь рангом повыше разорался бы насчет субординации. Видно, что молодой, если и старше Дирвена, то не намного. Сам виноват, что оделся по-простецки, да еще ошивается возле дворца Самой Главной Сволочи. Понятно, что не соглядатай Ложи, те не торчат на виду.
– Тебе, что ли, свидание тут назначено? – презрительно фыркнул первый амулетчик. – Что ж ты цветочков по дороге не прикупил?
– А ты и без цветочков выглядишь дураком.
Смотрел он так, словно того и гляди врежет.
– Думаешь, провинция, я тебе не наваляю?
– Рискнешь попробовать?
В груди у Дирвена словно пружина распрямилась: драка – это куда лучше, чем Глодия и Салинса с их горластой мамашей, Самая Главная Сволочь со своими ухмылками, придирчивые и скаредные архимаги… Его, конечно, за это отчитают, ну да наплевать.
Девицы повисли на нем с двух сторон, но он вывернулся и отпихнул их. Швырнул на руки парням подбитую мехом куртку, а этот придурок даже плащ не сбросил и капюшон не откинул. Ладно, ему же хуже.
Охрана первого амулетчика проснулась и встряла: воспрещается. Он возразил, что если без магии и без оружия, только на кулаках – тогда можно. Противник на это условие согласился. Дирвен пренебрежительно фыркнул: сразу видно, что маг он слабосильный, плюнь да разотри.
Парни окружили их кольцом. Глодия и Салинса забрались в коляску к госпоже Армиле, чтобы смотреть сверху, у всех трех зрительниц возбужденно раздувались ноздри и горели глаза. К толпе начали подтягиваться зеваки, а в меркнущем пасмурном небе, слегка подсвеченном бледноватой желтизной первых фонарей, замаячил силуэт крухутака.
Четверо охранников выдвинулись вперед: они будут начеку и не допустят членовредительства – вернее, пресекут любую попытку причинить вред их подопечному, так что у Дирвена преимущество. Но это справедливо: лучший амулетчик Светлейшей Ложи против ерундового мага – все равно что принц крови против какого-нибудь задрипанного баронишки. Придурок сам напросился.
– Ну, держись, провинция! – зло усмехнулся Дирвен.
Когда гнупи явились пред очи господина, тот едва встал с постели и пил свой «утренний кофе», хотя для почтенных людей время близилось к ужину. Ему прислуживали две сурийские наложницы. У одной роскошные иссиня-черные волосы были заплетены в косу, перевитую золотыми лентами, у другой уложены в высокую прическу, украшенную шпильками с золотыми птицами.
Вначале необразованные смертные девки до визга пугались гнупи, но скоро привыкли и осмелели, уверившись в том, что без дозволения господина подневольный народец даже глянуть на них лишний раз не посмеет. Самое обидное, что так оно и было. Впрочем, сейчас наложницы визитеров не видели, только слышали их голоса.
– Господин, у нас беда приключилась, – льстиво-озабоченным тоном сообщил Вабро, не поднимая склоненной головы.
Повисла пауза.
– Хм… Итак?
– Очень огорчительная беда…
Жмур мялся, «толок кисель в ступе»: по дороге так и не придумал, как рассказать обо всем, что случилось, не навлекши на себя гнев мага.
Новую затянувшуюся паузу нарушил горестный вопль Шныря:
– Крыска моя пропала! Была и нету, ворюга ее на крышу закинул, а ворона – хвать! Господин, защитите сиротинушек, а то нет у меня больше крыски, ворона склевала…
– Это и есть ваша огорчительная беда? – осведомился господин Тейзург с искренним изумлением, хотя ему привычней было комедию ломать, словно актеру на подмостках. – Вы, мерзавцы, понимаете, что мое время бесценно?
Гнупи съежились и закивали, один Шнырь запальчиво возразил:
– Моя крыска тоже бесценна, а он ее назад не отдал!
– Хвала сонхийским богам. Если это та дохлая крыса, которая торчала у тебя из-за пазухи вчера вечером, она уже начала разлагаться. Эпидемия в мои ближайшие планы не входит, так что нечего разносить заразу, не говоря уж о вони.
– Своя добыча всегда хорошо пахнет, – тихонько, но упрямо пробормотал Шнырь ходовое у гнупи присловье.
Как известно, опасная для людей зараза волшебный народец не берет.
– Не серчайте, господин, но крыску-то он отнял, потому что нас увидел. – Золотая Серьга наконец сообразил, как повернуть разговор, чтобы не схлопотать. – Ваши чары сильны, и для всех прочих мы были невидимками, как вы и посулили, а этот рыжий, и откуда он только взялся на наши головушки, сразу нас углядел, вот в чем состоит беда. А мы поначалу шибко удивились, не знаючи, как действовать.
– Идет он мимо помойки, видит – мы, и полез крыску отнимать! – подхватил Шнырь. – Верно Словоплет сочинил, злой ворюга-крысокрад всякого обидеть рад!
– А вот это уже интересно, – задумчиво произнес господин, махнув рукой своим полюбовницам, чтобы те удалились. – Вабро, сделай одолжение, расскажи в подробностях, что случилось и что это был за супостат?
– Мы, господин, ваше повеление выполняли, донимали тех негодяев, на которых вы гневаетесь. Было это на помойке за Кирпичным рынком, и вдруг подваливает этот маг и говорит, мол-де оставьте их в покое. Мы, известное дело, давай возражать, а он в ответ тоже давай колдовать, да так чудно? – ни одного заклятья, попросту швырялся силой, как грязью!
– А я в него крыской попал!
– Шнырь не оплошал, попал ему прямо в лоб, чтобы знал рыжий супостат, как воле нашего господина перечить!
– А он подобрал мою крыску и не отдает, зашвырнул на крышу, а ворона тут как тут!
– А в это время на рынок пришла злыдня всех-на-куски, и этот рыжий, как очумелый, кинулся ее убивать. Заколдовал так, что она сама на куски разлетелась, а больше никого не разорвало. У одного смертного, сказывают, ее кишки на шляпе повисли, вот потеха, и этот пентюх как заорет с перепугу – смирная лошадь шарахнулась на прилавок с посудой, все тарелки вдребезги! Маги понабежали-понаехали, давай выяснять, и теперь они по всему городу рыжего негодяя ловят. А наши три нищеброда улизнули, но вы не сердитесь, господин, найдем мы их, пуще прежнего сладкую жизнь им закатим!
Господин слушал доклад Жмура с невозмутимым лицом и одновременно черкал карандашом на салфетке.
– Винимся мы перед вами, господин, не гневайтесь! – перешагнув через гордость, заключил Вабро.