По крайней мере вы можете умереть храбро, как настоящие мужчины — и знайте, что есть шанс победить врагов, которые сегодня заняли ваш город…
Он продолжал говорить и постепенно усталые воины начали распрямлять спины. Некоторые что-то кричали ему в знак приветствия. Затем на колесницу поднялась Королева Фраубра и крикнула своим людям, чтобы они следовали за Хокмуном в Хамадан сразиться с врагом, когда он не ожидает такого удара, когда после победы солдаты напьются и будут драться при дележе добычи.
Слова Хокмуна позволили им воспрять духом, а Королева Фраубра логично показала им шанс на удачу. Они стали приводить в порядок доспехи, оружие, седлать своих лошадей.
— Мы нападем на них сегодня ночью, — крикнула Королева, — чтобы они не успели узнать о наших планах.
— Думаю, мне будет лучше отправиться с вами, — сказал Рыцарь в Черном и Золотом.
Той же ночью направились они в Хамадан, где солдаты-победители праздновали победу и ворота так и остались распахнутыми настежь и практически не охраняемыми, а боевые звери, напоминающие гигантских летучих мышей, спали беспробудным сном, потому что желудки их были переполнены добычей.
Глава 5
Жизненная сила Черного камня
Они ворвались в город и принялись рубить направо и налево, прежде чем противник осознал, что случилось. Вел их Хокмун. Голова у него раскалывалась, а Черный Камень сильно пульсировал посреди лба. Лицо у него было белое, перекошенное, на нем застыло такое непонятное выражение, что солдаты противника разбегались в стороны, когда лошадь вздымалась на дыбы, а Хокмун кричал страшным голосом:
— Хокмун! Хокмун! — нещадно убивая всякого, кто попадался на пути.
Чуть позади него скакал Рыцарь в Черном и Золотом, спокойно и неторопливо расправляясь с противником. Неподалеку сражалась и Королева Фраубра, наезжая на отряды захваченных врасплох солдат колесницей, а Оладан из Разбойничьих Гор привставал на стременах и пускал во врага стрелу за стрелой.
Улица за улицей теснили они врага, войска Нагака и наемников в волчьих масках, по всему городу. Хокмун увидел купол дома Малагиджи и, перескочив на своей лошади через головы тех, кто преграждал ему путь, доскакал до стены, встав на спину лошади, ухватился за нее руками и перепрыгнул во двор.
Он чуть не упал, споткнувшись о тело распростертого негра, одного из телохранителей Малагиджи. Хокмун бросился к дому. Дверь была сорвана с петель, а внутри царил хаос.
Пробираясь через обломки мебели, Хокмун добрался до узкой лестницы. Несомненно, она вела в лабораторию волшебника. Он поднялся по лестнице до половины, когда дверь наверху распахнулась и из нее вышли два солдата в масках Волка, устремившись вниз, чтобы встретить его со шпагами наголо. Хокмун поднял меч, на лице его застыла злобная усмешка, глаза сверкали, и безумие, сквозившее в них, смешалось с яростью и отчаяньем. Дважды, подобно молнии, сверкнул его меч, и два трупа покатились по ступенькам, а Хокмун ворвался в комнату. Там стоял Малагиджи, привязанный к стене, и на теле его были видны следы пыток.
Хокмун перерезал веревки и мягко опустил старика на кушетку, стоявшую в углу. Повсюду на скамейках находились алхимические аппараты и небольшие машины. Малагиджи пошевелился и открыл глаза.
— Вы должны помочь мне, сэр, — с трудом ворочая языком проговорил Хокмун. — Я пришел в этот дом, чтобы спасти вашу жизнь. Вы, по крайней мере, можете попробовать спасти мою.
Малагиджи приподнялся на кушетке, морщась от боли.
— Я уже сказал тебе — я ничего не собираюсь делать ни для одной из сторон. Можешь пытать меня, как это только что делали твои соотечественники, но я не…
— Черт побери! — выругался Хокмун. — Голова моя в огне. Если я дождусь до утра, можно считать, что мне крупно повезло. Вы не должны мне отказывать. Я прошел многие тысячи миль, чтобы получить вашу помощь. Я такая же жертва Гранбретани, как и вы. Больше. Я…
— Докажи это, и, возможно, я помогу тебе, — ответил Малагиджи. — Выгони из города захватчиков и возвращайся.
— Тогда будет слишком поздно. У камня есть своя жизненная сила. В любую минуту…
— Докажи это, — прервал его Малагиджи и откинулся на кушетке.
Хокмун приподнял свой меч. В отчаяньи и слепой ярости он был готов убить старика. Но через мгновение повернулся и выскочил вон. Он сбежал по лестнице во двор и вскочил на спину своей лошади.
Наконец ему удалось найти Оладана.
— Как идет сражение? — крикнул Хокмун, стараясь перекричать шум битвы.
— Не слишком удачно, по-моему, не слишком. Мелиадус и Нагак перегруппировали свои силы и держат в руках большую часть города. Основные их силы располагаются на центральной площади, где Дворец. Королева Фраубра и твой друг Рыцарь атакуют их, но я боюсь, что это бесполезно.
— Поехали, посмотрим сами, — сказал Хокмун, дергая поводья и продираясь сквозь дерущихся воинов, убивая врагов.
Оладана не пришлось уговаривать, он следовал за Хокмуном и вскоре они оказались на центральной площади, где армии стояли лицом друг к другу… Впереди своих солдат держался барон Мелиадус и Нагак, у которого был глуповатый вид и который явно был лишь оружием в руках барона Темной Империи. Напротив них находились Королева Фраубра в своей боевой колеснице и Рыцарь в Черном и Золотом.
Когда Хокмун и Оладан въехали на площадь, они услышали громкий голос барона, звучавший над мерцающим светом факелов, что озаряли обе армии.
— Где этот предатель и трус Хокмун? Запрятался в нору?
Хокмун проехал через отряды воинов, отмечая, что их совсем немного.
— Я здесь, Мелиадус. Я пришел уничтожить тебя.
— Уничтожить меня? — рассмеялся Мелиадус. — Да знаешь ли ты, что живешь лишь потому, что таков мой каприз? Чувствуешь ли ты Черный Камень, Хокмун, камень, готовый пожрать твой мозг?
Непроизвольно Хокмун дотронулся до своего пульсирующего лба, ощутив под пальцами злое тепло Черного Камня. Он знал, что барон сказал правду.
— Так чего же ты хочешь, чего ждешь? — угрюмо спросил он барона.
— Я жду, чтобы предложить тебе договор. Скажи этим глупцам, что битва бессмысленна. Скажи, чтобы они сложили оружие, и тогда я сделаю так, чтобы тебя не постигла самая страшная из всех возможных судьба.
Только сейчас Хокмун осознал, что остается живым лишь потому, что такова воля или каприз его врагов. Мелиадус сдержал обещание немедленно отомстить ему в надежде, что сможет спасти Гранбретань от дальнейших потерь.
Хокмун остановился. В рядах его солдат царила напряженная тишина — все ждали, что он ответит. Он понимал, что от его решения зависит и судьба Хамадана. Он сидел на лошади, не зная, что же делать, как Оладан тихонько подтолкнул его под руку.
— Лорд Дориан, возьми-ка это, — прошептал он.
Хокмун взглянул вниз на предмет, что протягивал ему Оладан. Это был шлем. Сначала Хокмун не узнал его. Затем до него дошло, что это тот самый шлем, что Оладан стянул с головы Агоносвоса. Хокмун вспомнил вид той отвратительной головы, что носила этот шлем, и его передернуло.
— Зачем? Эта вещь осквернена.
— Мой отец был волшебником, — напомнил Оладан. — Он научил меня своим секретам. Этот шлем обладает определенными свойствами. В него встроены приспособления, которые на время защитят тебя от Черного Камня. Прошу тебя, милорд, надень его поскорей.
— Как я могу быть уверен…
— Надень, и все узнаешь.
С неохотой натянул Хокмун шлем волшебника, сняв свой. Шлем еле-еле влез на его голову и она, казалось, была сильно сдавлена, но он почувствовал, что Черный Камень пульсирует с меньшей силой. Он облегченно улыбнулся. Хокмун выхватил свой меч.
— Вот мой ответ, Мелиадус, — воскликнул он и, пришпорив коня, налетел на ошарашенного лорда Темной Империи.
Мелиадус выругался и принялся поспешно вытаскивать свой меч из ножен. Он едва успел это сделать, как меч Хокмуна ударил его по шлему Волка и сбил с головы. Показалось рассерженное и одновременно удивленное лицо барона. Позади Хокмуна раздались приветственные крики солдат, которых повели в бой Оладан, Королева Фраубра и Рыцарь в Черном и Золотом. Армия Хамадана смешалась с вражескими солдатами и начала теснить врагов к воротам Дворца.
Уголком глаза Хокмун приметил, как Королева Фраубра наклонилась из своей колесницы и полусогнутой рукой захватила шею брата, выбивая его из седла. Рука ее поднялась и мелькнула дважды, в ней сверкал окровавленный кинжал, и труп Нагака, упав на землю, был растоптан копытами лошадей солдат, следовавших за Королевой.
Хокмуна все еще вело вперед слепое сознание того, что шлем Агоносвоса не сможет долго служить ему защитой. Он быстро орудовал в воздухе своим мечом, нанося барону Мелиадусу удар за ударом, которые барон с такой же скоростью парировал. Лицо Мелиадуса было так же страшно перекошено, как и его маска, которую он потерял. Ненависть, горящая в его глазах, не уступала ненависти, горящей в глазах Хокмуна.
Мечи их звенели ритмично, в боевой гармонии, каждый удар парировался, каждый удар возвращался, и казалось, они будут продолжать и продолжать, пока один из них не упадет просто от страшной усталости. Но группа дерущихся солдат стала теснить Хокмуна, заставив ее отступить. Лошадь при этом поднялась на дыбы, а Хокмун в результате потерял стремена, и Мелиадус, злобно усмехнувшись, направил свой меч в незащищенную грудь Хокмуна. Силы в этом ударе не было, так как расстояние между ними оказалось достаточно велико, но он сослужил свою службу, потому что из-за потерянных стремян хватило небольшого толчка, чтобы Хокмун упал с седла. Он рухнул на землю, как раз под копыта коня Мелиадуса.
Он сразу откатился в сторону, когда барон попытался просто раздавить его копытами своего коня, вскочил на ноги и с отчаяньем стал защищаться от града ударов, которыми осыпал его торжествующий гранбретанец.
Дважды меч Мелиадуса ударил по шлему Агоносвоса, довольно основательно сминая его. Хокмун почувствовал, что Черный Камень снова начал сильно пульсировать. Он беззвучно вскрикнул и вплотную схватился с бароном.
Пораженный неожиданным маневром, Мелиадус замешкался, и его попытка отразить удар Хокмуна не была успешной. Меч Хокмуна пропахал борозду на одной стороне лица Мелиадуса, и казалось, все лицо было как бы разрезано надвое. Хлынула кровь, а рот барона скривился от боли и удивления. Он попытался стереть кровь с глаз, в это время Хокмун схватил его за руку, державшую меч, и швырнул на землю. Мелиадус вырвался, попятился, потом бросился на Хокмуна и движением настолько молниеносным, что его нельзя было разглядеть, ударил со столь огромной силой, что оба меча сломались.
Мгновение оба противника, тяжело дыша, стояли, не двигаясь и глядя друг на друга, потом каждый выхватил из-за пояса длинный кинжал, и они принялись кружить, стараясь как можно лучше нанести решающий удар. Красивые черты лица Мелиадуса были искажены яростью, и если он останется жив, то на лице всегда будет след от удара Хокмуна. Кровь все еще текла из раны на нагрудную пластину его доспехов.
Хокмуна быстро охватывала усталость. Рана, полученная им накануне, беспокоила его, а голова горела в огне от боли, вызванной Черным Камнем. Он почти ничего не мог видеть из-за этой боли и дважды споткнулся, чудом успевая выпрямиться, когда Мелиадус стремился ударить его.
Затем оба двинулись навстречу друг другу и пытались нанести тот единственный смертельный удар, который бы раз и навсегда покончил бы с их враждой. Мелиадус целился в глаз Хокмуна, но не рассчитал удар и кинжал скользнул по шлему. Кинжал Хокмуна дважды нацеливался поразить шею барона, но каждый раз рука Мелиадуса хватала его за кисть и отворачивала кинжал.
Этот танец смерти затягивался, и они все еще боролись грудь в грудь, стараясь нанести решающий удар. Дыхание вырывалось из их легких с хрипом, тела ломило от усталости, но свирепая ненависть горела в их глазах и не могла угаснуть, пока один из них не упадет мертвым.
Битва вокруг них продолжалась, и войска Королевы Фраубры теснили вражескую армию. Теперь около них, бьющихся насмерть, не дрался никто, их окружали только трупы.
Разгоравшаяся заря окрашивала небо.
Рука Мелиадуса дрожала, когда Хокмун пытался отогнуть ее и заставить отпустить его кисть. Свободная рука Хокмуна слабела все больше, еле сдерживая натиск Мелиадуса, потому что это была раненая рука. В отчаянии Хокмун ударил своим закованным в железо коленом в живот барона, тоже закованный в железо. Мелиадус попятился. Нога его зацепилась за упряжь одной из лошадей, и он упал. Пытаясь подняться, он еще больше запутался, и глаза его наполнились ужасом, когда он увидел, как Хокмун, еле держась на ногах, приближается к нему.
Хокмун занес кинжал. В голове у него все поплыло. Он бросился на барона сверху, затем почувствовал, как на него обрушивается чудовищная слабость, и кинжал выпал из его руки.
Вслепую он попытался нащупать свое оружие, но сознание ускользало. С безнадежностью фаталиста он понял, что Мелиадус может убить его как раз в то мгновение, когда он победил его.
Глава 6
Слуга рунного посоха
Глядя сквозь прорезь шлема и моргая от яркого света, Хокмун открыл глаза. Голова его все еще горела, но ненависть и отчаянье, казалось, покинули его. Он чуть повернул голову и увидел рядом Оладана и Рыцаря в Черном и Золотом.
— Я не… умер? — слабым голосом спросил Хокмун.
— Вроде бы нет, — лаконично ответил Рыцарь. — Хотя, с другой стороны, может быть и да.
— Просто очень устал, — торопливо перебил его Оладан, кинув на Рыцаря недовольный взгляд. — Рану в твоей руке перевязали, и она скоро заживет.
— Где я? — спросил Хокмун. — Комната…
— Комната во Дворце Королевы Фраубры. Город в ее руках, враги убиты, захвачены в плен или бежали. Мы нашли тебя распростертым на теле барона Мелиадуса. Сначала мы подумали, что вы оба мертвы.
— Значит, Мелиадус мертв?
— Думаю, да. Когда мы вернулись за его телом, он исчез. Должно быть, его унесли его отступавшие солдаты.
— Ах, наконец-то он мертв, — с глубоким удовлетворением проговорил Хокмун.
Теперь, когда Мелиадус сполна заплатил за все свои преступления, Хокмун ощутил в своей душе мир и покой, несмотря на боль в голове, которая терзала его. Еще одна мысль пришла к нему:
— Малагиджи. Ты должен найти его. Скажи ему…
— Малагиджи скоро будет здесь. Когда он услышал о твоих подвигах, он сам решил прийти во Дворец.
— А он поможет мне?
— Не знаю, — ответил Оладан, вновь бросая взгляд на Рыцаря в Черном и Золотом.
Чуть позже вошла Королева Фраубра, а за ней шел волшебник с молодой кожей на старом лице, неся в руке предмет, покрытый тканью. Предмет этот размерами и очертаниями напоминал человеческую голову.
— Лорд Малагиджи, — прошептал Хокмун, пытаясь приподняться с кровати.
— Ты тот самый молодой человек, что преследовал меня последние два дня? Мне не видно твоего лица в этом шлеме.
Малагиджи говорил недружелюбно, и Хокмун вновь ощутил отчаянье.
— Я — Дориан Хокмун. Я доказал, что я — друг Хамадана. Мелиадус и Нагак уничтожены, вражеские армии ушли.
— Гммм? — Малагиджи нахмурился. — Мне рассказали о драгоценном камне в твоей голове. Я знаю о подобных существах и об их свойствах. Но возможно ли убрать их энергию, этого я сказать не могу.
— Мне сказали, что вы — единственный человек, способный сделать это, — сказал Хокмун.
— Был способен — да. Способен сейчас? Не знаю. Я старею.
Рыцарь в Черном и Золотом сделал шаг вперед и дотронулся до плеча Малагиджи.
— Ты знаешь меня, волшебник?
Малагиджи кивнул.
— Да, знаю.
— И ты знаешь ту Силу, которой я служу?
— Да. — Малагиджи нахмурился, переводя взгляд с Хокмуна на Рыцаря и обратно. — Но причем здесь этот молодой человек?
— Он тоже служит этой же Силе, хотя еще и не знает об этом.
Выражение лица Малагиджи стало решительным.
— Тогда я помогу ему, — решительно произнес он, — даже если это означает, что мне придется рискнуть собственной жизнью.
— Что все это значит? — приподнялся на постели Хокмун. — Кому я служу?
Вместо ответа Малагиджи снял покрывало с предмета, принесенного им. Это был шар, покрытый неровными рисунками, каждый из которых сверкал собственным определенным цветом. Цвет и свет рисунков постоянно менялись, заставляя Хокмуна все время моргать.