— Это шампанское, — невпопад мямлю я, ощущая, как бешено стучит сердце в груди.
Ой, Яблокова. Ну что за бред!
Пристыженно опустив глаза вниз, делаю шаг вперед и подхватываю подол платья.
— Мне оно нравится… Давайте купим… Если не очень дорого… — бессвязно бормочу я, каким-то чудом умудряясь самостоятельно слезть со ступеньки подиума. — Я переодеваться!
Уже захлопывая двери примерочной, слышу негромкий смех мужчины.
ПлатонИз примерочной я вылетаю пулей, встречаюсь взглядом с лаэрдом, о чем-то сосредоточенно беседующем с Ульрикой, затем вспоминаю, что натянула джинсы на голое тело и моментально краснею.
Плюнув на всех и в особенности на Курта, мышкой проскальзываю к выходу и торопливо теряюсь в людском потоке. Повертев головой, пытаюсь вспомнить в какой стороне магазин с бельем, но память как отшило.
Оглянувшись, быстро добегаю до информационного щита со схемой магазинов, как вдруг…
— Девушка, подержите котенка, пожалуйста, — просит незнакомец в светло-голубых джинсах и, не дожидаясь моего согласия, впихивает мне в руки пушистый комочек.
— Мяуф!! — яростно орет комочек и выпускает острые коготки.
— Ах ты зараза! — возмущенно рычу я, пытаясь отцепить от себя этого монстра.
Куда там. Это исчадье ада британской породы держит не хуже клея «Момент», а когда я все-таки каким-то чудом умудряют оторвать одну из его передних лап, то в ход идут маленькие, но очень острые зубы.
— Сейчас, сейчас! — подбадривает меня мужской голос, расстёгивая молнию переноски. — Только не выпускай этого монстра.
Не выпускай? Лучше бы он побеспокоился, как отодрать эту живность, не лишив меня при этом значительной части кожного покрова.
— Ну, чего ты копаешься! — морщась от боли, шиплю на незнакомца.
— Сейчас, сейчас! — уверяет он и перед моим лицом появляется долгожданная переноска.
Кое-как в четыре руки нам удается впихнуть котенка внутрь, застегнуть молнию.
Облегченно выдохнув, поворачиваю голову и, наконец, смотрю в лицо неизвестного парня, подкинувшего мне столько неприятностей.
Темные, почти черные глаза, каштановые вьющиеся волосы и невероятно обаятельная улыбка.
— Спасибо, — благодарит он и протягивает мне руку. — Платон.
— Ева, — на автомате отвечаю я, зачарованная его голосом.
Он сжимает мою руку, с явным удивлением смотрит на мелкие царапины, оставленные котенком на моей кожи.
— Почему не восстанавливаешься?
— Пока не получается, — быстро одергиваю руку, и сама иду в атаку: — А ты почему выбрал такой странный способ для знакомства с девушкой?
Платон смеется и ерошит волосы.
— Это кот моей сестры, — улыбается он. — Она прилетает сегодня и попросила забрать этого гада из передержки. Я планировал угостить его хот-догом, но этот хитрюга оказался проворнее и дал деру.
— Мяуф! — возмущенно орет котенок и атакует дверь переноски когтями.
Я громко смеюсь, представив, как Платон бегает по торговому центру, преследуя котенка.
— Для лаэры ты очень странная, — неожиданно признается мужчина.
Почему-то из его уст это звучит, как комплимент.
— Ну, да… Я немного отбилась от стаи.
— И мне это нравится, — зачем-то говорит Платон и берет мою руку. — Ева, ты веришь в любовь с первого взгляда?
Я заглядываю в его пугающе темные глаза и немного смущенно улыбаюсь.
— Нет, — честно признаюсь я.
— И я — нет, но вот сейчас почему-то жутко захотелось.
Мы молча стоим и смотрим друг на друга, и я вдруг понимаю, что куда-то пропали все звуки. Нет больше гула проходящей мимо нас толпы, смешанных звуков музыки, рекламы и голосов. Да и вообще ничего нет, кроме его глаз.
Яблокова, очнись! На тебе же нет трусов!
— Мне пора, — почему-то испуганно вскрикиваю я, поворачиваюсь и даю деру.
— Мяуф! — орет мне вслед котенок.
Ну нет, дружище. За тобой возвращаться не стану!
Я торопливо иду, протискиваясь сквозь плотный поток шопоголиков, не разбирая дороги. Просто хочется уйти от странного незнакомца как можно дальше.
— Ева!
Черт. Теперь он гоняется за мной. Ну что за странная жажда преследования?
Тем не менее, я останавливаюсь и жду, пока он подойдет.
— Ева, поверь, я не всегда такой придурок с котом, как мог показаться, — улыбается мужчина. — Доказать?
У меня пересыхает во рту, а на губах помимо воли расцветает счастливая улыбка.
— И как, интересно, ты это докажешь? — игривым тоном интересуюсь я.
Ой, мамочки! Я стою посреди торгового комплекса без трусов и, кажется, флиртую с незнакомым парнем!
— Пошли со мной на свидание?
Мне почему-то хочется засмеяться от неожиданно накатившей на меня радости, но отсутствие трусов не дает мне покоя.
— Извини, Платон, но я не могу…
Он кидает мимолетный взгляд поверх моей головы и как-то грустно улыбается.
— Я, кажется, понял, — немного расстроенно говорит Платон. — И, кажется, я очень сильно разозлил твоего парня.
Моего кого?
Резко обернувшись, натыкаюсь взглядом на взбешенного Курт, неумолимо приближающего к нам.
Яблокова, сейчас тебя линчуют за попытку побега. Хотя, кажется, Курт говорил — «поймаю и отшлепаю».
Но вопреки обещаниям, лаэрд не стал применять ко мне никаких наказаний — он просто подошел, зыркнул на Платона и обнял меня за плечи.
— Ты кто?
Ух, ну вот опять этот пронизывающий холодом тон.
— Извини, — просто говорит Платон, но в его голосе не слышится и капли раскаянья. — Не знал, что она занята.
Я поднимаю голову, ожидая, что вот сейчас Курт все объяснит Платону, вернет мне трусы и, возможно, даже отпустит на свидание, но проходит секунда, затем другая, а лаэрд только играет желваками и с явной неприязнью смотрит на Платона.
Тот, ничуть не смущаясь, отвечает ему тем же.
И долго они в гляделки играть будут?
Дергаю плечом, скидывая руку Курта, и делаю шаг к Платону.
— Нет, ты все неправильно понял, — горячо переубеждаю парня. — Он мне не парень, он мой опекун.
На губах лаэрда мелькает победная улыбка, будто я сообщила, что у его тяжелобольной раком тетушки есть все шансы на выздоровление.
Я с непонятным удивлением смотрю на двух мужчин. Язык так и подмывает весело крикнуть — «Давайте поприветствуем на нашем ринге двух бойцов в тяжелом весе! В красных трусах — Курт Всемогущий и его соперник — Бесстрашный Платон!»
И, словно в ответ на мои мысли, в кармане весело задергался мобильник, оглушительно напевая саундтрек к фильму «Рокки».
Торопливо извлекаю из кармана телефон, с некоторым удивлением смотрю на заставку. Под безграмотной надписью: «Лябофф» красуется наша с Мажором фотка, где мы самозабвенно целуемся на кожаном диванчике клуба.
И что самое странное, снимок я помнила — его сделали уже слегка подвыпившие друзья Мики, а вот каким образом я поставила сие безобразие на контакт Микаэля — увы, нет.
— Это кто? — ревниво спрашивает Платон, вместе с Куртом разглядывая заставку.
— А вот это уже действительно мой парень, — развожу руками я и прикладываю мобильник к уху.
— Привет, красавица! — голос Мика звучит на редкость оптимистично. — Вы когда приедете? А то тут какая-то дамочка уже заждалась Курта.
— Соскучился? — ухмыляюсь я и, прикрыв трубку рукой, шепотом спрашиваю у Курта. — Мика интересуется, когда мы вернемся домой? Говорит, ваша любовница не дает ему покоя.
Лаэрд очень натурально корчит убийственную рожу и молча протягивает открытую ладонь. Пожав плечами, протягиваю свой мобильник Курту, дожидаюсь, пока занятый разборками с родным братом мужчина отвернется, и делаю шаг к Платону.
— Дай свой телефон, — шепчу я, вставая так, чтобы Курту не было видно моих манипуляций, и быстро вбиваю свой номер в телефон человека, о котором, по сути, не знаю ничего.
Как ни странно, я не колеблюсь ни секунды.
Уж не знаю, что так повлияло на меня — невероятно сексуальный тембр нового знакомого, отсутствие нижнего белья или желание позлить опекуна, но я сохраняю свой номер и незаметно возвращаю его владельцу.
— Позвони… — заговорчески подмигиваю парню и уже более громко и отчетливо: — Было приятно познакомиться, но нам пора…
С этими словами я дарю многообещающую улыбку довольно улыбающемуся Платону и тяну подозрительно косящегося на нас Курта за рукав пиджака.
— Ну что идем? А то Мика без меня скучать будет!
РазговорыВсю дорогу до машины я весело болтаю с Микаэлем, игнорируя тяжелые взгляды своего опекуна.
Не знаю, как так получается, но к тому моменту, как мы устраиваемся на заднем сидении и отъезжаем с парковки, заставленной машинами, у Мажора неожиданно садится батарейка и он отключается на полуслове.
— Что это за тип тебя клеил? — тут же налетает на меня с вопросом Курт.
Я довольно улыбаюсь, вспомнив Платона. Его просто потрясный голос, глубокий взгляд темных глаз и… улыбка становиться еще шире.
Это почему-то выводит Курта из состояния устойчивого спокойствия.
— Я спросил, что это за хмырь! — рычит он мне в лицо, грубо хватая за локоть.
— Ой, Курт, да прекратите уже строить из себя грозного дядюшку, — язвительно фыркаю я, дергая зажатый локоть. — Тем более, что он не хмырь! — заступаюсь за своего нового знакомого. — Его Платоном зовут…
В этот момент перезванивает Микаэль, я беру мобильник в руку, нажимаю на трубку и…
Рявкнув что-то очень устрашающее на непонятном для меня языке демонов, Курт вырывает телефон из рук, открывает окошко и выкидывает мой аппарат на полном ходу.
— Черт! — я встаю коленями на сиденье, оглядываюсь назад. — Курт, вы спятили? — возмущенно рычу, глядя на стремительно уносящуюся вдаль дорогу.
Оборачиваюсь, с желанием попросить водителя остановиться, чтобы подобрать мой телефон и явственно слышу, как знакомо щелкает система блокировки.
Не поняла. Они что, всерьез считают, что я настолько безбашенная, что выпрыгну на полном ходу?
— Мы еще не договорили, — холодно заявляет сидящий рядом Курт, но в третий раз за день этот холодный тон уже не оказывает на меня прежнего эффекта.
А еще я понимаю, что надо срочно восстановить симку, так как Платон обязательно должен перезвонить.
— Серьезно? — рычу я, возвращаясь на сиденье. — А знаете, да, Курт, мы с вами действительно не договорили! Вернее, мы даже не начали с вами разговаривать!
— Даже так? — снисходительно улыбается он, а у меня так и чешутся руки засветить ему промеж глаз.
— Да, Курт! — повышаю я голос, так как ну сколько уже можно терпеть творящийся беспредел. — Опекун долен заботиться, а вы… вы…
— И что же я?
— А вы вышвыриваете мой телефон только потому, что симпатичный парень попытался со мной познакомиться.
— Симпатичный, значит…
Черты его лица заостряются и приобретают хищническое выражение. Сжав кулаки, мужчина недовольно играет желваками и смотрит на меня с угрозой.
— Курт, вы вообще слышите, что я вам говорю? — ору я, хватаясь за голову.
— Прекрасно, — холодно и немного надменно отзывается он. — Поэтому, может, снизишь немного тон?
Я его сейчас тресну. Точно тресну!
— А знаете, почему я сейчас ору на весь салон? Потому что меня бесят эти двойные стандарты. Вам, значит, с Ульрикой можно «сюсю-мусюсю», а мне даже поговорить с парнем категорически запрещено?
Мой упрек срывается с губ и мчится к цели. Но, видимо, соображалка у Курта работает нынче немного не так, как должна.
— Эва, ты ревнуешь… — говорит он мягким полушепотом и наклоняется немного ближе к моему лицу.
— Нет, Курт! — рявкаю я. — Ревность — это дать в морду родному брату за приятно проведенную ночь с девушкой, а я — в ярости!
Я отворачиваюсь, затем максимально отодвигаюсь от него и застланным яростью взором смотрю на пролетающие мимо машины.
— Эва… — через какое-то время зовет Курт, вполне мягким голосом.
Но я еще не готова идти на мировую.
— И не называйте меня так! — раздраженно смотрю на мужчину. — Е-ва-а! — тяну по слогам. — Курт, учите русский!
Я вновь отворачиваюсь к окну, молча глотаю подступившие слезы обиды и изо всех сил сжимаю пальцы в кулаки.
Черная банка где-то глубоко внутри угрожающе грохочет бездной, и я чувствую, как по щеке ползет слеза. Быстро смахиваю ее ладошкой, пока никто не заметил, и неожиданно громко и печально всхлипываю на весь салон.
Да что с тобой такое, Яблокова! Ты что, собираешься расплакаться на глазах у трех мужчин?
Нет, плакать я не стану, я буду терпеть до того момента, пока мы не приедем, и мне не разрешат побыть немного одной в своей новой комнате трехэтажного особняка.
Еще один громкий всхлип портит все мои планы остаться незамеченной.
Черт, Яблокова! Ну что за дела?
— Тише, девочка, — успокаивающе шепчет Курт на ухо. — Иди ко мне…
Я закрываю глаза, издаю нечто совсем уж близкое к истерике и совершенно не сопротивляюсь сильным рукам лаэрда, которые усаживают меня на колени Курта.
— Ну откуда эти слезки, девочка? — мягко шепчет он, поглаживая меня по спинке. — Ты же такая стойкая…
Он наклоняется, целует меня в лобик и, перейдя на язык демонов, что-то едва слышно шепчет, а я плачу и плачу, не в силах остановиться.
Зачем он так? То стаскивает с меня трусики и такое ощущение, что соблазняет, то дарит мне целомудренный, отеческий поцелуй в лобик. Я растеряна до глубины души. Все это сбивает меня, и я никак не могу понять, что сама чувствую к этому мужчине.
— Ты же знаешь, что я забочусь о тебе? — шепотом спрашивает он, едва я немного успокаиваюсь и затихаю, прижавшись щекой к его груди.
— Уху, — вяло киваю я и вскидываю голову. — Курт, я так не смогу, — честно признаюсь я, сквозь слезы. — Не смогу жить по расписанию, вставать и ложиться так рано… Я не смогу жить по вашей указке.
Он ласково вытирает большим пальцам водопады моих слез. Серьезный, невероятно сосредоточенный, мужчина грустно смотрит мне в глаза.
— У нас все получится, — твердо говорит он. — Только не сопротивляйся мне, Эва.
Я громко шмыгаю носом и кулаком вытираю мокрый нос.
— Трусики верните, — упрямо насупившись, требую я.
Курт мягко улыбается.
— Это сувенир. На память о потрясающем шоппинге.
Обиженно шмыгаю мокрым носом, возвращаю голову ему на грудь и замираю в крепких объятьях.
УступкиНе знаю, в какой из моментов я сдалась и решила поверить Курту. Наверное, в тот миг, когда поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться к обеду, и среди огромного количества пакетов, купленных сегодня, увидела тот самой, который нес водитель, пока я была в одной из примерочной магазина «Пикантные кружева».
Заинтригованная сверх меры, я тут же вытряхнула содержимое на кровать и начала перебирать. Немного откровенное, красивое белье, ночные пижамки, ночнушки и чулки…
Курт остался верен себе до конца — «шел и кружева» были абсолютно везде.
Покачав головой, я выбрала самые скромные трусики, вернулась к вереницене распакованных пакетов с одеждой, вытащила симпатичные черные брючки и темно-зеленую блузку с короткими руками. Затем подумала еще немного и все-таки выбрала из кучи «кружев и шелка», разбросанных по кровати, миленький кружевной бюстик.
И то ли так подействовал прохладный шелк на попе, то ли просьба Курта, но почти весь обед я провела в легкой прострации.
За столом присутствовали все домочадцы и няня, которая помогала Максиму справляться с непослушными столовыми приборами. Ввиду моего задумчивого состояния у меня тоже появилась няня.
Вернее, нянь!
Сидящий рядом со мной Курт постоянно подкладывал на мою тарелку всякие вкусности и зорко следил, чтобы я осталась сыта и довольна.
После обеда лаэрд отправил меня в салон красоты, клятвенно пообещав, что меня только немного подстригут, и ни о какой эпиляции интимных мест даже речи не идет. И опять этот чертов шелк на попе заставил меня согласно кивнуть.
Для виду пообнимавшись на крыльце дома с Микаэлем, я махнула на прощанье Мажору и прыгнула на заднее сидение авто.