— А если мне нечего ответить? Или отвечу вашими словами: это совсем не то, о чем вы думаете.
Карие глаза Шаола торжествующе вспыхнули. Не дав принцу раскрыть рта, он резко поменял тему.
— Как ваш разговор с королевой?
Дорина перекосило. Он просто убежал из покоев матери, чувствуя, что сходит с ума.
— Заткнись! — рявкнул Дорин, ударяя плашмя по мечу капитана.
— Не хотел бы я сегодня оказаться в вашей шкуре, ваше высочество. Придворные дамы прибиваются к вам, как перепуганные овцы, умоляя защитить от таинственного убийцы.
Шаол не позволил себе улыбнуться. Больше всего его удивляло, что он безропотно согласился устроить это состязание на мечах. И когда? Когда в коридоре замка валяется обезображенный труп. Дорина тоже удивляла такая жертва со стороны капитана. Он знал, насколько Шаол дорожит своим постом.
Принц поднял меч вверх, давая понять, что поединок окончен. Хватит красть время Шаола ради собственных прихотей. Капитан не возражал. Он молча убрал меч, и они оба вышли из зала для упражнений.
— Есть вести от вашего отца? — уже в коридоре спросил Шаол. — Такой внезапный отъезд.
Дорин медленно выдохнул, успокаивая колотящееся сердце.
— Вестей нет. Я сам не понимаю, куда это его понесло. По-моему, последний раз он уезжал в поход, когда мы были еще мальчишками. А с тех пор отец безвылазно сидел в замке. Не удивлюсь, если он затеял и проворачивает что-то на редкость пакостное.
— Дорин, выбирайте слова.
— А то что? Бросишь меня в тюрьму за непочтительные высказывания о короле?
Он не хотел срываться, но почти бессонная ночь и новое убийство, случившееся под утро, выбили его из равновесия. Когда капитан не ответил, принц задал другой вопрос:
— Тебе не кажется, что кто-то вознамерился убить всех претендентов?
— Возможно. Я еще могу понять, что кто-то задался целью сорвать состязания, но избрать такой жестокий способ… Надеюсь, эти убийства не связаны в цепь.
У Дорина похолодело внутри.
— Думаешь, эти злодеи попытаются убить Селену?
— Я усилил охрану ее покоев.
— Для защиты или чтобы удерживать ее внутри?
Принц и Шаол достигли места, где коридор разветвлялся. Дальше каждый из них пойдет один.
— А какая разница? — ответил капитан вопросом на вопрос. — Для вас ничего не меняется. Какую бы я охрану ни выставлял, даже самый бдительный караульный не посмеет помешать наследному принцу.
В словах капитана было что-то невыразимо печальное, и Дорину на мгновение стало не по себе. Он проникся жалостью к Шаолу. На беднягу и так столько всего навалилось, чтобы добавлять ему беспокойства. Но еще через мгновение Дорин вспомнил недавний разговор с матерью и ее список невест и проникся жалостью к самому себе.
— Мне нужно еще раз внимательно осмотреть останки Ксавьера, — сказал Шаол. — Встретимся за обедом.
Сказав это, капитан повернулся и зашагал к себе. Дорин проводил его взглядом, затем двинулся в другую сторону. Путь в его башню оказался на удивление долгим. Войдя к себе, он сбросил мокрую от пота одежду и отправился в умывальную. Принцу принадлежала вся башня, хотя его покои занимали только верхний этаж. Ему нравилась эта «небесная гавань», удаленная от всех. Но сегодня в его гавани было пронзительно пусто.
ГЛАВА 27
До темноты оставалось совсем немного. Селена смотрела на черную Часовую башню. Та становилась все темнее, будто ее поверхность вбирала в себя лучи закатного солнца. Горгульи на вершине башни были неподвижны, как и надлежит быть каменным статуям. Ни малейшего движения. Никто из тварей даже не пошевелил когтистым пальцем. Элиана назвала их стражами. Стражи чего? Ах да, перехода между мирами. Элиана их очень боялась. Если горгульи и были тем самым злом, что же древняя королева не сказала напрямую? Селена смотрела на них, хотя интуитивно чувствовала: ей лучше держаться от этих тварей — даже каменных — подальше. Сейчас не время навлекать беду на свою голову, иначе не дожить до заключительного поединка и не стать королевской защитницей.
И все-таки почему Элиана ограничилась туманными фразами?
— Да что ты приклеилась к этим уродливым тварям? — спросила стоявшая рядом Нехемия.
— Как вы думаете, они способны двигаться? — спросила Селена, поворачиваясь к принцессе.
— Сама подумай, Лилиана: ну как такое возможно? Они же каменные, — засмеялась Нехемия.
Ее эйлуэйский акцент несколько уменьшился.
— А вы делаете успехи! — воскликнула Селена. — Как мы плодотворно позанимались! Один урок, и вы уже вовсю стыдите меня на адарланском.
Успехи Селены в эйлуэйском были значительно скромнее. Нехемия останавливала ее на каждом шагу, терпеливо объясняя, чем правильный эйлуэйский отличается от простонародного говора.
— Какие они противные, — сказала Нехемия, косясь в сторону горгулий.
— Боюсь, «знаки судьбы» не помогут, — вздохнула Селена.
Один из знаков находился у ее ног. Всего же их было двенадцать, и они окружали Часовую башню. Значение каждого из них и общий смысл оставались для Селены полной загадкой. Из двенадцати знаков ни один не совпадал и даже не был похож на те, что она обнаружила возле растерзанного трупа Ксавьера. Скорее всего, количество «знаков судьбы» исчислялось десятками, если не сотнями.
— Так вы действительно не умеете их читать или не хотите мне сказать? — без обиняков спросила принцессу Селена.
— Нет, — коротко ответила Нехемия и пошла в сторону живых изгородей, окаймлявших двор. — И тебе не советую пытаться разгадывать их смысл, — добавила она, обернувшись через плечо. — Ничем хорошим это не кончится.
Селена плотнее закуталась в плащ и пошла следом. Все в природе указывало на скорую зиму. Еще несколько дней, и с неба посыплет снег. Но до Ильмаса, празднования нового года, еще полтора месяца, а до последнего поединка — два. Селена наслаждалась теплом плаща. Она хорошо помнила зиму в Эндовьере. Когда живешь, точнее, прозябаешь в тени Руннских гор, зима превращается в ежедневную пытку. Это просто чудо, что она сумела не обморозиться. Но второй зимы в Эндовьере ей точно не пережить.
— Тебя что-то тревожит? — спросила Нехемия.
— Вам показалось, — улыбнувшись, ответила Селена на своем простонародном эйлуэйском. — Зиму я не люблю, только и всего.
— А я ни разу не видела снег, — призналась Нехемия, глядя в темнеющее небо. — Я так хочу увидеть зиму. Мне она кажется волшебным временем.
— Будем надеяться, волшебство не пропадет, когда вам придется ходить по стылым коридорам, просыпаться в холодной спальне и целыми днями мечтать о солнце.
Нехемию это рассмешило.
— А давай поедем со мною в Эйлуэ, когда я буду возвращаться, — предложила она. — Там ты узнаешь, что такое испепеляющее лето. Думаю, тогда ты оценишь и стылые коридоры, и дни без солнца.
Принцесса ошибалась. Селена уже провела одно испепеляющее лето в Красной пустыне, но предпочла об этом помалкивать.
— Я бы с радостью побывала в Эйлуэ, — сказала она.
Нехемия лучезарно улыбнулась:
— Значит, ты увидишь мою родину.
Должно быть, таким тоном она отдавала приказы.
Естественно, Селена умолчала и о возможности такой поездки. Задрав голову, она смотрела на оранжево-красную громаду стеклянного замка.
— Интересно, Шаол разгадал хоть что-то в этом убийстве? — сказала она, обращаясь не столько к Нехемии, сколько к себе самой.
— Телохранители мне рассказали… этот человек был убит… очень жестоко.
— Не то слово, — пробормотала Селена.
Стеклянный замок играл переливами золотистого, красного и синего цветов. Как ни странно, эта помпезная громада иногда бывала красивой.
— Ты что, видела тело? — оживилась Нехемия. — Моих телохранителей и близко не подпустили.
Селена медленно кивнула.
— Может, и к лучшему, что не пустили. Вряд ли бы вам захотелось узнать подробности.
— Я не трусиха. Расскажи мне, — попросила Нехемия.
— Что ж, слушайте, — вздохнула Селена. — Там все было в крови. Стены. Пол. Все перепачкано кровью.
— Перепачкано? — переспросила Нехемия и тут же понизила голос до шепота. — Ты не перепутала слова? Может, ты хотела сказать — «забрызгано»?
— Нет, слова я не перепутала. Такое ощущение, что кто-то намеренно размазал кровь этого бедняги по стенам и полу. И еще. Там кровью были нарисованы «знаки судьбы». А потом их старательно затирали.
Селена зябко передернула плечами, но не от холода, а от жуткой картины, вставшей у нее перед глазами.
— И это еще не все, — сказала она. — У убитого кто-то вырвал внутренности… Нехемия, вам плохо? Зря я все это рассказала.
— Нет. Продолжай. Говоришь, у него вырвали внутренности? И только?
Селена помешкала, но решила выложить все:
— Не только. У него пробили дыру в макушке и вытрясли мозги. И вся кожа на лице была содрана и висела лоскутами.
Нехемия кивала, глядя на голый куст впереди. Принцесса закусила нижнюю губу, а ее пальцы то сжимались, стискивая полы длинного белого платья, то разжимались. Холодный ветер теребил многочисленные тонкие косички принцессы, тихо позвякивая вплетенными туда золотыми украшениями.
— Простите меня, — еще раз сказала Селена. — Зря я все это…
Сзади послышались шаги, и раньше чем обернулась, Селена услышала знакомый голос:
— Глянь-ка, кто здесь гуляет.
Селена напряглась всем телом. В тени Часовой башни стоял Кэйн. Рядом с ним был его вассал — горластый курчавый воришка Верин.
— Что тебе надо? — резко спросила Селена.
Загорелое лицо Кэйна растянулось в ухмылке. Селене показалось, что он стал выше ростом. А может, это был простой обман зрения.
— Разыгрывать из себя знатную даму — еще не значит ею быть, — сказал Кэйн.
Селена посмотрела на принцессу. Сощурив глаза, Нехемия разглядывала Кэйна. Ее рот был полуоткрыт.
Наградив странной фразой Селену, Кэйн переключился на Нехемию. Его губы разошлись в новой ухмылке, обнажая два ряда ровных белых зубов.
— И надетая корона не делает принцессой. Уже не делает.
Селена шагнула к нему и сказала:
— Закрой свой дурацкий рот, иначе я сама тебе его закрою, но вначале вышибу все твои красивые зубки.
Кэйн грубо расхохотался. Верин тоже. Но отошел подальше. Селена распрямила плечи. Неужели ей предстоит схватка с Кэйном?
— А собачонка принца, оказывается, умеет громко тявкать, — давясь от смеха, выговорил Кэйн. — Да только есть ли у нее клыки?
Нехемия положила руку Селене на плечо, но Селена убрала ее и подошла еще ближе к Кэйну. Теперь она чувствовала у себя на лице пар от его дыхания. Караульные словно куда-то попрятались. Только возле самого замка виднелось несколько лениво прохаживающихся гвардейцев.
— Есть ли у меня клыки? Это ты узнаешь, когда они вопьются в твою шею.
— А почему не сейчас? — выдохнул Кэйн. — Начинай. Ударь меня. Врежь мне со всей яростью. Ты же всегда злишься, когда заставляешь себя не попадать в глазок мишени или тянешь время, чтобы не забраться на стену наравне со мной. Ударь меня, Лилиана, — повторил он и добавил совсем тихо, чтобы слышала только она: — Посмотрим, чему ты научилась за год жизни в Эндовьере.
Ее сердце грозило выпрыгнуть наружу. Он знает! Знает, кто она и чем занималась. Селена не отваживалась взглянуть на Нехемию и надеялась, что принцесса еще не научилась понимать беглую адарланскую речь. Верин по-прежнему держался поодаль.
— Думаешь, у тебя одной благодетель готов в лепешку разбиться, только бы ты победила? Или думаешь, что, кроме принца и капитана, больше никто о тебе не знает?
Селена сжала правую руку в кулак. Два удара — и бездыханный Кэйн будет валяться на земле. Верина она успокоит и одним ударом.
— Лилиана, нам пора, — по-адарлански сказала принцесса, беря ее за руку. — Нас дела ждут. Идем.
— Вот-вот, — подхватил Кэйн. — Собачонки всегда за кем-то бегают.
У Селены дрожали руки. Если сейчас она не выдержит и ударит его… если между ними начнется стычка и караульным придется их растаскивать, тогда прощай даже мизерная свобода, которая у нее есть. Шаол запретит ей видеться с Нехемией, заставит сидеть в четырех стенах. И их упражнениям с Ноксом тоже придет конец. Нет, она не позволит себе сорваться. Она умеет выжидать.
Селена расправила плечи, улыбнулась и самым непринужденным тоном, на какой была сейчас способна, сказала:
— Поцелуй себя в задницу, Кэйн.
Кэйн и Верин снова захохотали. Селена и Нехемия ушли. Все это время принцесса крепко сжимала ее руку. Не от страха и не от гнева, а чтобы показать Селене: «Я понимаю, где ты побывала». Селена ответила тем же. О ней так давно никто не тревожился, что она не привыкла к сочувствию.
Шаол и Дорин стояли в тени галереи и смотрели, как внизу Селена лупит по тряпичной кукле, отрабатывая навыки ударов. Узнав, что сегодня она решила поупражняться сверх положенного времени, капитан позвал с собой принца. Пусть увидит, на что способна его претендентка. Может, тогда поймет, насколько она опасна для него и вообще для всех.
Кукла только с виду казалась мягкой. Внутри она была набита песком. Селена, что-то бормоча себе под нос, безостановочно молотила по ней левой, правой, левой, левой, правой. Удары сыпались непрерывно, будто внешними действиями она старалась погасить то, что бушевало у нее внутри.
— А она становится сильнее, — тихо заметил принц. — Ты хорошо постарался, занимаясь с нею.
Селена ударяла по кукле руками и ногами, затем пригибалась и отскакивала в сторону, уворачиваясь от мнимых ударов своего неподвижного «противника». Караульные у двери бесстрастно следили за ее движениями.
— Как ты думаешь, у нее есть шанс победить Кэйна? — спросил принц.
Молниеносный удар ногой пришелся прямо по голове куклы, опрокинув ее. Для живого противника последствия были бы гораздо серьезнее.
— Есть, если поединок с ним она поведет хладнокровно и не позволит злости верховодить собой. Но она… необузданна. И непредсказуема. Странно, что ее не научили управлять чувствами. В особенности внезапным гневом.
Шаол говорил правду. Он знал причину вспышек этого гнева. Возможно, сказались месяцы, проведенные в Эндовьере. А может, это свойственно всем ассасинам. Но какой бы ни была причина, держать гнев в узде Селена не умела.
— А это еще кто такой? — недовольно спросил Дорин, когда в зале появился Нокс.
Тот подошел к Селене. Она прекратила лупить куклу, отерла пот со лба и принялась разминать пальцы, обернутые лоскутами.
— Это Нокс, — пояснил Шаол. — Вор из Перранта. Избранник советника Жуваля.
Нокс что-то сказал Селене, и та засмеялась. Засмеялся и он.
— Завела себе дружка? — с легким раздражением спросил принц, видя, как Селена показывает Ноксу один из ударов. — Она что, помогает этому воришке?
— Ежедневно. Когда заканчиваются общие занятия, они остаются и упражняются вдвоем.
— И ты это позволяешь?
— Если желаете прекратить их занятия, я это сделаю, — скрывая недовольство, ответил капитан.
— Нет, — покачал головой Дорин. — Пусть упражняется с ним. Остальные претенденты либо жестоки, либо просто двуногие скоты. Союзник ей не помешает.
— Селена это тоже понимает.
Дорин повернулся и молча вышел в сумрак коридора. Вскоре красный плащ принца растворился в темноте. Шаол лишь вздохнул. Ревность. Обыкновенная человеческая ревность. Невзирая на ум и воспитание, Дорин, как и Селена, не умел скрывать свои чувства. Капитан пожалел, что позвал принца сюда. Вздохнув еще раз, Шаол отправился догонять его, надеясь, что принц не наделает сгоряча каких-нибудь глупостей.
Через несколько дней Селена объявила, что ей надо в библиотеку. Вместо караульных с нею пошел Шаол. Сейчас он сидел за соседним столом и читал какой-то роман. Селена ерзала на стуле, листая ломкие пожелтевшие страницы увесистого фолианта. Пока что она натыкалась лишь на длиннющие пустопорожние фразы. Но она упрямо листала фолиант, рассчитывая найти там изображения «знаков судьбы»: и тех, что окружали Часовую башню, и нарисованных кровью возле растерзанного тела Ксавьера. Основных вопросов было два: зачем неведомый убийца лишал жизни претендентов и как он это делал. Чем больше сведений она найдет, тем лучше. Селену тревожила реальная угроза, а не то мистическое, необъяснимое зло, упомянутое Элианой.