— Кто-нибудь знает, что это такое?
Мири нахмурилась. Это явно была буква, имеющая отношение к чтению, но какая именно, Мири не представляла. Ей стало немного легче оттого, что никто не ответил на вопрос.
— Бритта, — сказала Олана, — объясни классу, что это.
Мири ждала, что сейчас девушка выдаст блестящий ответ, гордясь своим знанием, но Бритта смущенно покачала головой.
— Наверняка ты знаешь, Бритта, поэтому отвечай, пока я не потеряла терпение.
— Простите, наставница Олана, но я не знаю.
Олана нахмурилась:
— Ладно. Выходит, Бритте не служить примером для всего класса. Мне даже любопытно, кто вырвется вперед, чтобы занять ее место.
Кэтар села прямее.
Пока Олана объясняла основы чтения, Мири невольно возвращалась мыслями к Бритте. Однажды летом, в торговый день, Мири случайно услышала, как Бритта читает слова, выжженные на крышке бочонка. Выходит, сейчас она притворялась несведущей, чтобы позже поразить Олану своими успехами в учении? «Жители равнин не только умные, но и коварные», — решила Мири.
Она перестала думать о Бритте, когда Герти, самая младшая ученица, подняла руку и перебила преподавателя:
— Я не поняла.
— Что такое? — возмутилась Олана.
Герти сглотнула, сообразив, что нарушила правило не разговаривать без разрешения. Девочка оглядела комнату, словно искала поддержки.
— Что такое? — повторила Олана, растягивая гласные.
— Я сказала… просто… извините… Извините.
— Как тебя зовут?
— Герти, — выдохнула та.
— Встань, Герти.
Она медленно поднялась, словно не желая покидать надежную опору.
— Эта девочка дает мне возможность продемонстрировать, какие вас ждут последствия, если вы нарушите правила. Даже родственников принца ждет наказание, когда они плохо себя ведут, хотя на этот раз я, наверное, воспользуюсь другим методом. Следуй за мной, Герти.
Наставница повела Герти из класса. Остальные девушки даже не шелохнулись, пока Олана не вернулась с двумя солдатами.
— Герти сидит в кладовке и обдумывает свой проступок. В следующий раз она не будет говорить на уроке без разрешения. Эти отличные солдаты пробудут здесь всю зиму. Если вдруг у кого-то возникнет сомнение насчет моих полномочий, они сразу все разъяснят. Каждую неделю, в течение которой вы покажете заметные успехи, вам будет позволено провести дома выходной, поэтому продолжим наши занятия и не станем больше отвлекаться.
На закате работники на крыше перестали стучать молотками, и Мири только теперь, когда наступила тишина, обратила внимание на этот шум. Она представила, как отец и Марда возвращаются домой, белые от пыли после целого дня работы. Марда скажет, что ей не хватает Мири, ее разговоров, может, даже приготовленного ею капустного супа. А что, интересно, скажет отец?
В столовой девушек ждала жареная селедка, фаршированная ячменной кашей, луком и незнакомыми приправами. Мири заподозрила, что это был праздничный обед в честь особого случая, но незнакомые приправы сделали блюдо чужим и невкусным, лишним напоминанием о том, как далеко она от дома.
Никто не разговаривал, в зале с голыми каменными стенами слышалось лишь, как девушки жуют и прихлебывают. Олана ужинала в своей комнате, но все опасались, что она подслушивает и при первом же звуке появится вместе с солдатами.
Позже, в спальне, напряжение так возросло, что вылилось в бесконечный поток перешептываний. Герти рассказала о кладовке и о шорохах, которые она слышала, сидя в темноте. Две самые юные девушки расплакались и стали проситься домой.
— По-моему, Олана обращается с нами несправедливо, — прошептала Мири Эсе и Фрид.
— Моя мама нашла бы что ей сказать, — заметила Эса.
— Наверное, нам стоит вернуться домой, — сказала Мири. — Знай наши родители, что здесь происходит, они, возможно, не стали бы заставлять нас учиться.
— Прекрати подобные речи, Мири, — сказала Кэтар. — Если Олана услышит, она велит солдатам выпороть всех нас.
Беседа потекла медленнее, а затем вообще затихла, но Мири слишком устала и переволновалась, и сон не шел к ней. Она наблюдала, как ночные тени ползают по потолку, и слушала сонное дыхание остальных девушек. В виске застучал пульс, и она попыталась найти в этом утешение, словно каменоломня и дом были так же близко, как сердце.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день рабочие закончили ремонт и покинули академию, оставив там Олану, Ната, двух солдат и непривычную тишину. Мири не хватало стука и скрежета — звуков, означавших, что работа в каменоломне идет своим чередом и никто не пострадал. Тишина преследовала ее всю неделю.
По утрам до начала уроков девушки целый час трудились по дому — подметали, убирали, запасали дрова и воду, помогали Нату на кухне. Мири замечала, как некоторые, укрывшись за поленницей или позади академии, украдкой болтают по несколько минут. Возможно, они вовсе не сторонятся ее, подумала Мири, а просто привыкли друг к другу еще с того времени, как работали вместе в каменоломне. Она вдруг поняла, что ей отчаянно не хватает рядом Марды или Петера, который оставался ее другом многие годы.
Она увидела Бритту, несущую ведро с водой на кухню, и впервые задумалась, не кроется ли в ее молчании нечто большее, чем просто гордыня. Кроме всего прочего, Бритта родилась на равнине.
К концу недели девушки едва следили за объяснениями на уроках, настолько сильно их тянуло домой, где можно было заснуть у родного очага, сходить в часовню, пообщаться с родными и рассказать все, что они выстрадали и выучили.
— Вечером пойдем домой, — прошептала Эса своей подруге Фрид, когда Олана на минутку вышла из класса. Потом она повернулась к Мири, полная радостного предчувствия: — Мне все равно, насколько поздно, зато завтра у нас будет весь день!
Мири кивнула, радуясь, что наконец обратились и к ней.
Олана продолжила урок чтения, но тут Мири заметила, что Герти трет себе лоб, словно размышление доставляет ей боль. Из-за того что первый день занятий девочка провела в кладовке, она явно отстала от класса. Придется ей помочь, чтобы она догнала подруг.
Одно из деревенских высказываний Мири теперь вспоминала особенно часто: «Несправедливость обжигает не хуже крапивы». Несправедливо, что Олана позволила Герти отстать, а теперь ничего не предпринимает. Внутренний голос подталкивал Мири что-то сделать, поэтому она подошла к Герти и присела на корточки рядом с партой, цепляясь за дикую надежду, что Олана сочтет ее действия правильными и оставит ее в покое.
— Я помогу тебе, Герти, — тихо сказала Мири и нарисовала на дощечке Герти первую букву. — Знаешь, что это?
— Что происходит? — спросила Олана.
— Герти пропустила первый урок, — ответила Мири. — Ей нужна помощь.
— Идите сюда, обе, — велела Олана.
Герти в ужасе открыла рот и вцепилась в края парты.
— Герти ничего не сделала, — сказала Мири, поднимаясь.
Она хотела найти слова в свою защиту, но Олана не нуждалась в объяснениях. Она взяла струганую палку длиной с собственную руку.
— Вытяни руку ладонью вверх, Мири.
Мири протянула руку и с ужасом заметила, что рука дрожит. Олана подняла палку.
— Погодите, — сказала Мири, убирая руку. — Я всего лишь помогала. Разве можно наказывать за помощь?
— Ты заговорила без спросу, — ответила Олана. — И продолжаешь это делать, так что не будет тебе никакого прощения.
— Это несправедливо, — заявила Мири.
— В первый день занятий я предупредила всех, что нарушение правил ведет к наказанию. Если я не сдержу собственного слова, вот это действительно будет несправедливо. Вытяни руку.
Мири не нашлась что ответить. И раскрыла ладонь. Олана больно щелкнула по ней палкой, и Мири стоило большого труда не отдернуть руку. Потом последовал второй удар и третий. Мири уставилась в потолок, притворяясь, что ничего не чувствует.
— А теперь мы займемся тобой, — сказала Олана, повернувшись к самой юной ученице.
— Герти не просила о помощи. — Мири сглотнула, пытаясь успокоиться, чтобы голос не дрожал. — Виновата только я.
— Вот именно. Теперь все усвоят, что наказание ждет не только того, кто заговорит без разрешения, но и любого, к кому обращаются.
— Выходит, если я заговорю с вами, наставница Олана, вас тоже ждет наказание палкой?
Мири надеялась вызвать этими словами смех и таким образом сгладить конфликт, но девушки затаились, как загнанная дичь. Олана злобно скривила губы:
— Этим ты заработала три удара по левой руке.
Герти вытерпела свои три удара, а Мири — новую порцию ударов по другой руке. Урок продолжался, но Мири с трудом удерживала палочку в руке. Не поднимая головы, она сосредоточенно выводила буквы. Иногда до нее доносились прерывистые вздохи Герти.
В класс заглянул солдат:
— Олана, тут пришли из деревни.
Олана ушла вместе с солдатами, из коридора донеслось эхо ее голоса:
— Что тебе надо?
— Меня прислали из деревни узнать, когда девушки вернутся домой, — ответил мальчишеский голос.
Лицо Эсы озарилось радостным ожиданием, а Бена и Лиана зашептались, хихикая. У Мири подпрыгнуло и затрепетало сердце. Петер всего в двух шагах, за дверью.
— Скажи в деревне, что у нас все в порядке. Солдаты все объяснили их родителям. Я должна иметь абсолютную свободу в обучении и воспитании девушек, если мы хотим добиться успеха. Они навестят родных, когда заслужат выходной, а прерывать мои занятия вопросами бесполезно, это не поможет.
Олана вернулась в класс и возобновила урок. Мири увидела в окно Петера, который стоял перед академией, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь стекла, сияющие солнечными бликами. Потом он пнул носком ботинка землю, подобрал кусок линдера размером с кулак и побежал обратно в деревню.
В полдень, когда Олана отпустила учениц в столовую, на ладонях у Мири по-прежнему виднелись красные рубцы. Ей не давали покоя разные мысли. Почему ее нужно было наказывать за помощь Герти? Почему ее здесь не замечают и унижают? Почему Петера, проделавшего такой долгий путь из деревни, отослали прочь и она даже не смогла помахать ему рукой? И ко всему этому примешивался непроходящий стыд за собственную бесполезность.
— Это глупо, — сказала Мири, как только они вышли из класса.
Кэтар, шагавшая рядом, шикнула на нее и боязливо оглянулась — не слышит ли Олана.
— Давайте вернемся домой, — произнесла Мири чуть громче. Внутри по-прежнему ощущалась пустота после ухода Петера, а саднившие ладони заставляли забыть об осторожности. — Мы можем уйти так, что солдаты даже не заметят, а если мы все пустимся бежать одновременно, им ни за что нас не поймать.
— Стоять! — раздался повелительный голос.
Мири замерла на месте. Все остальные — тоже. Стук каблуков Оланы раздавался все ближе.
— Это Мири сейчас говорила?
Мири не ответила. Она побоялась, что если скажет хоть слово, то расплачется. Но Кэтар кивнула.
— Ну вот, — сказала Олана, — еще одно нарушение. Я ведь говорила, что разговоры без разрешения наказуемы для обеих сторон, верно?
Кое-кто из девушек закивал, а Кэтар зло сверкнула глазами.
— Завтра никто из вас не вернется к своим семьям, — объявила Олана. — Выходной день вам придется посвятить самостоятельным занятиям.
Мири показалось, будто она получила пощечину. У нее вырвался протестующий крик.
— Тишина! — Олана подняла трость. — Тут нечего спорить. Вам давно пора усвоить, что вы живете в стране законов и правил и любое непослушание имеет свои последствия. А теперь ступайте обратно в класс. Обед отменяется.
Рассаживаясь по местам, девушки шумели громче, чем обычно, словно давая выход своему гневу: скрежетали ножками кресел по каменному полу, гремели глиняными табличками. В наступившей тишине Мири услышала, как заурчало от голода в животе Фрид. При других обстоятельствах она рассмеялась бы, но теперь с такой силой вдавила стило в глину, что сломала палочку пополам.
Ближе к вечеру Олана позволила девушкам выйти из академии и размяться. Они надели накидки и шапки, но, оказавшись за дверью, Мири сразу стянула шапку с головы. После целого дня, проведенного в жарко натопленном классе, холод казался бодрящим и свежим. Ей захотелось убежать, как кролику, такому маленькому и легкому, что после него не остается никаких следов.
Через какое-то время Мири заметила, что стоит одна, а остальные девушки сбились в группу и не отрываясь смотрят на нее. Старшая из них вышла вперед, скрестив руки на груди. Мири вдруг поняла, как чувствует себя потерявшаяся коза при встрече со стаей волков.
— Я не виновата, — сказала Мири, боясь, что если начнет извиняться, то оправдает этим действия Оланы. — Ее правила несправедливы.
Фрид и Эса оглянулись, нет ли поблизости Оланы, хотя сейчас они находились не в академии и могли свободно говорить.
— Не спеши извиняться, — сказала Кэтар, высвобождая из-под накидки свою рыжую копну.
У Мири начал подрагивать подбородок, тогда она прикрыла его рукой и попыталась изобразить невозмутимость. Если все считают ее слишком слабой для работы в каменоломне, то она хотя бы покажет им, что у нее хватает сил не плакать.
— Я хотела заступиться за всех нас. Этот случай лишь подтверждает, что жители равнин ни в грош не ставят тех, кто живет в горах.
Бена сердито взглянула на нее:
— Тебя же предупреждали, Мири. Почему ты не можешь просто следовать правилам?
— Даже если они несправедливы? Мы могли бы убежать домой прямо сейчас. Совсем необязательно оставаться здесь, мириться с кладовками, розгами и оскорблениями. Наши родители должны знать, что происходит.
Ей хотелось найти подходящие слова, чтобы выразить свой гнев, страх и тоску, но даже для ее ушей эти доводы прозвучали неубедительно.
— И не пытайся, — сказала Кэтар, сложив руки на груди. — Убежишь — и тогда академию закроют, а оракулы назовут другое место, где проживает будущая принцесса. Из-за тебя, Мири, мы все потеряем наш шанс.
Мири внимательно посмотрела на девушек. Никто не смеялся.
— Вы и впрямь думаете, что одной из нас позволят стать принцессой? — сухо спросила она.
— Конечно, при таком поведении Мири никогда не выберут, но почему бы остальным не испытать свою судьбу? — Кэтар, обычно такая уверенная, заговорила на высоких тонах, словно по какой-то причине, о которой Мири не догадывалась, ей отчаянно хотелось убедить других девушек. — Стать принцессой — это не только выйти замуж за принца. Принцесса увидит все королевство, будет жить во дворце, есть досыта несколько раз в день и греться у яркого огня всю зиму. А кроме того, принцесса сможет принимать важные решения, которые повлияют на все королевство.
«Быть исключительной, важной, счастливой и не знать нужды». Вот что предлагала Кэтар своим призывом остаться. Кое-кто из девушек подвинулся ближе, слегка наклонился к Кэтар, словно ощутив притягательность ее слов. Мири смутилась, почувствовав, как у нее по коже побежали мурашки. Что подумает о ней отец, если из всех девушек именно ее выберут в принцессы?
Это была прекрасная идея и красивая сказка, и Мири на секунду захотелось поверить в нее, но она понимала: ни один житель равнины не позволит, чтобы корона досталась горянке.
— Этого не случится… — прошептала Мири.
— Да помолчи ты, — огрызнулась Кэтар. — Из-за тебя мы остались голодными и не попали домой. Так не смей губить наши шансы стать принцессой.
Раздалась команда Оланы, и все девушки, даже Герти, повернулись к Мири спиной и пошли в дом. Мири смотрела себе под ноги, надеясь, что никто не заметит, как горит ее лицо. Она замыкала процессию.
По коридору Бритта шагала чуть впереди Мири. Перед тем как войти в класс, девушка с равнины повернулась и послала ей улыбку. Мири хотела улыбнуться ей в ответ, но вовремя поняла, что Бритта, скорее всего, радуется ее позору. Она нахмурилась и отвела взгляд.