Троян Михаил
Элато. Тропой дерзких
Глава первая
Весёлая четвёрка
Гром оглушил, а молния ударила в ста шагах впереди, осветив окрестности, прячущиеся в ночи. Капли дождя стекали по шлему, попадая за шиворот, каждый раз заставляя вздрагивать. То, что они сползали по носу, я уже не замечал - лишь бы мерзко не ползли по спине, вызывая озноб. Ветер стонал как старая ведьма на дыбе, а дождь стучал по шелестящим листьям.
Немного я не успел... Если бы не заплутал, свернув не на ту дорогу, то затемно был бы уже в этом захудалом городишке именуемым Антинд, расположенном на самом конце света. Это последнее человеческое пристанище. За Антиндом не так уж далеко и храмы жрецов Древа. А дальше... дальше не хочется и думать, что же там ждёт. Либо бессмертие, если доберусь до Древа жизни, со странным названием − Элато, либо смерть, если не смогу одолеть скелетов или падающих с неба шаксов. Но об этом сейчас не хочется думать. Я поддал пятками вараниса - ящера, на котором ехал верхом. От неожиданности он дёрнулся вперёд, я с трудом удержался в седле.
− Вперёд, зубастик! Тебя в этом городе ждёт хороший кусок мяса!
Варанис недовольно зашипел, но ходу прибавил. Его длинный хвост волочился по жидкой грязи, а от перебирающих по жиже лап раздавалось чавканье. Хоть и вредный зверь да мяса много жрёт, зато в бою его острые зубы откусывают всадникам ноги, если те не облачены в железо. Его чешуйчатая броня хорошо защищает, а мощным лбом ящер вышибает всадника из седла, как буйная волна зазевавшегося рыбака из лодки. В народе их называли шипунами за злобный нрав. Фор - так звали моего возчика, убил немало людей. В схватках и ему доставалось, но раны на теле, покрытом защитной чешуёй заживали не как на собаке, а именно как на ящере, потому что у них раны заживают быстрее всего.
Варанис устал, злился, но перебирал лапами, а я мерно покачивался в седле. По сторонам незаметно проплывали тёмные очертания крон столетних дубов и грабов.
Небеса словно разрыдались: то ли по невинно убиенным, то ли по моей грешной душе - душе воина. И этот воин, то есть я - хотел бессмертия. Издалека я приехал, издалека.
Что толкнуло меня? Да я сам присутствовал при пытке бессмертного. Видел, как его пытали, затем отрубили кисти, заперев потом в тюрьму, откуда даже мышь не выскочит. Руки бросили в камеру, где его и держали, а наутро они росли от локтей, как ни в чём не бывало, даже шрамов не осталось, будто вчера не экзекуция была вовсе, а просто фокус или иллюзия.
Вспышка молнии осветила лес, дорогу и проступившую сквозь пелену дождя крепостную стену. Послышался приглушённый лай забрехавших собак.
− Ну, наконец-то! Почти уж доехали! - обратился я к варанису. - Поднажми, Фор!
Мой возчик как будто почувствовал, что город близко, сразу зашлёпал по поблёскивающим лужам веселее. Лишь злобно сверкали во тьме его выпученные глаза.
Мне в этот миг казалось, что весь мир уже замёрз и вымок насквозь. Бррр! Плащ отсырел и стал тяжёл, как коровья шкура. Надо будет на досуге заделать разошедшийся шов на капюшоне. Благо, что на мне поддоспешник тёплый, не даёт промёрзнуть до костей.
Ничего... как придём в мир, где солнце, как рассказывают бессмертные, вечно стоит в зените, вот и согреюсь, там тепло. В город сейчас приеду, там ждут постоялые дворы, где горит жаркий огонь, и есть крепкое терпкое вино. Быстрей туда, в городишко этот, который и городом то назвать язык не поворачивается. Раньше, говорят, была тут захудалая деревушка. Но когда появилось Древо жизни, много паломников стало проходить по этим местам. Вот и разрослась деревня, подкармливая уставших путников, давая ночлег, да забирая последние деньги. Теперь бывшие крестьяне, у которых раньше рябило в глазах от сохи, стали уважаемыми хозяевами постоялых дворов. Раньше видели только земляной пол, а теперь ходят по скрипучим дубовым доскам.
А зачем деньги проезжающим паломникам, если никто ещё не пришёл назад и не похвастался, что он вкусил от Древа жизни хотя бы кусочек коры? Никто не возвратился. Но я иду верным путём, потому что сам допрашивал бессмертного, потому что воин и просто хочу жить вечно. Тем более прослышал я, что идёт неплохая компания, к которой и хочу примкнуть. Только вот догоню ли я их? Нет, не дождь гонит меня, а боюсь опоздать: нужно догнать эту лихую четвёрку − по мне эта компания. Как говорится, по Фоме и шлем.
Антинд, ещё называют городом Забвения. Сколько уже видели местные жители людей, пьющих в последний раз, а наутро уходящих, чтобы не вернуться? Много. Много до жути. И этих городов вокруг Странных земель развелось много, аккурат вокруг горы Ахея.
Когда варанис дотопал до городских ворот, гроза ярилась вовсю. Голубые огненные полосы били в землю так часто, что глаза не успевали привыкнуть к темноте. И оглушительные раскаты грома - даены сегодня не ленились бить в барабаны.
− Кого несёт? - раздался со стены зычный недовольный голос. Захудалая такая стеночка, нормальный таран её развалит в два счёта. Зато с бойницами. Между ними виднелся силуэт стражника, опиравшегося на копьё.
− Паломник, к Древу жизни! - почти выкрикнул я.
− Ворота закрыты, жди до утра, − раздался тот же голос, безразличный.
− Вы издеваетесь? Кто выгонит собаку в непогоду на улицу? Ей и то будку предоставят!
− Ты хочешь в будке переночевать? − со стены раздался смех, там было человека три, не меньше. - Врата закрыты до утра!
− Если ты не откроешь, я до тебя доберусь! - я разозлился... и замёрз, было не до шуток.
− Давай доберись! Атакуй ворота! Бейте в набат, ребята! Напали дикари всякие на наш городишко!
Хихиканье со стены привело в ярость.
− Слушай, шутник! Тебе смешно, сухо и тепло. Но завтра я доберусь до тебя, отрежу язык и кину его собакам!
− Но, но! Не зарывайся! - голос стражника стал более сговорчивым. - Плату знаешь? Две медных!
− Я тебе три дам! Открывай! Такая непогода! Вишь, как даены бушуют?
Несмотря на шум дождя, ворота разразились жутким скрипом. В проёме ворот показались два бородатых стражника, держащих копья и тускло горящие факелы. Я в нетерпении шлёпнул ящера поводьями по шее. Вперёд! Небрежно бросив три монеты в протянутые ладони начальника стражи, который отличался от остальных лишь начищенными медными пластинами на нагруднике, я спросил, не останавливаясь: − Где тут стали на постой четверо знатных паломников?
− Езжай прямо по улице шагов пятьсот, слева увидишь... там горят два магических фонаря, которые тухнут на рассвете, а в сумерках сами зажигаются. Там и есть постоялый двор, где остановились трое знатных: два воина и смазливая женщина, но по виду не из тех, что мечтает о семье, а воительница. Я-то уж в этом толк знаю...
Разговорчивый попался начальник стражи, поэтому пришлось придержать шипуна, который уже весело цокал когтями по брусчатке.
− А четверо, не было четверых сегодня? - спросил я, теряя надежду. Если они были тут вчера, значит, я опоздал, и они ушли.
− Не было ни вчера, ни сегодня четвёрки воинов. Голытьба всякая, босота... эти да, этих много прошло. А вот из настоящих воинов только трое и явились за два дня.
Я тронул поводья, проехал привратную площадь, дальше варанис устало поплёлся по тихой улочке. Дома не были выстроены в порядке, которым в любом нормальном городе заведует градостроитель. Они лепились друг к другу как валуны разного размера, выложенные рядом. Крыши то нависали над головой, то были далеко, но все были выложены из глиняной черепицы. А это редкость в нашем мире. Конечно, соломой или камышом стараются жилища не крыть: кинул факел - дома нет. Пластушный камень часто можно встретить, а вот черепица говорит о богатстве местных жителей.
По бокам улицы много места - здесь днём стоят рядами лотки торговцев, которые предлагают паломникам всё что угодно: оружие и одежду, всякие необычайные блюда и изменяющие этот мир на время колдовские вина. Тут же снуют и зазывалы, предлагая плотские незабываемые удовольствия в заведениях своих хозяев.
"Купи сладости, поешь в последний раз! Кричали тут днём торговцы паломникам. Не экономь деньги! Они тебе больше не нужны!
− А почему в последний раз? - вопрошали паломники, пожимая плечами.
− Ещё никто не вернулся! Никто!
− Но как же трое бессмертных? - недоумевали паломники.
− Это давно было! - торговцы протягивали свой товар в ладонях, цепляли идущих за рукава, а всадников с опаской за ноги. - Ни один род не помнит, когда это было! Только легенды остались! Купи! Вкуси сладость напоследок!"
Ещё днём здесь продавали всякие изощрённые орудия для убийства, снаряжение, собранное смельчаками у корней Древа, когда скелеты уходили. Или как-то по-другому собирали - это пока для меня секрет. Разное тут было оружие: и кривые ятаганы, и сабли и лебёдочные убойные арбалеты, даже тяжёлые двуручные мечи. Но мне ничего не нужно, мой меч - основное оружие воспитанника боевого храма Мардуха, снискал славу во многих боях, ударом рассекает медный клинок как тёплое масло, а стальной против моего ломается или так зубрится, что становится негоден для рубки. Есть у меня и лёгкий щит, короткий лук из гибких рогов тарса и притороченное у седла копьё. Мне не нужны торговцы - в седельных сумах есть скромный запас подходящий аскету: сушёное копчёное мясо и сухари - прожить можно неделю. За свою буйную жизнь к скитаниям я привык.
Я уже видел магические фонари - начальник стражи не соврал. Они светили неестественным синим светом, будто подсвечивают сапфиры. Выходит, хозяин постоялого двора колдун, да ещё и довольно сведущий, коли так запросто растрачивает силу.
Варанис остановился, не доехав двадцати шагов и зашипел. Его глаза дико завращались − это означало, что возчик мой в ярости.
− Чего испугался? - тут уже взбесился я. Скорее всего он почувствовал других самцов под навесом. - Щас как хряпну колотушкой!
Подействовало, тронулся к навесу. Деревянная колотушка за седлом, но если нужно, я достану. По телу бить нет смысла - там чешуйчатая броня, а вот по ушам, по этим маленьким хрящевым наростам: тут варанис пасует и слушается.
Под навесом лежало семь привязанных шипунов. Они всполошились и вскочили когда, спешившись, я достал из сумы цепь.
− Ноздри! - потребовал я.
− Варанис недовольно опустил голову, подставляя нос. Я просунул цепь сквозь дырку между ноздрей, специально пробиваемую шипунам ещё в детстве. Затем обвязал цепь вокруг столба и застегнул на защёлку. Он вёл себя на удивление тихо: видно, среди сородичей были и самки.
Тут как тут появился курносый мальчишка-пострелёнок с волосами цвета соломы. Видит, видит хозяин постоялого двора тропы путников, всегда готов принять, накормить. За плату естественно, за серебро, медь. Накопить деньгу, а потом перевести всё в драгоценный металл.
Золото - вот секрет его доброты.
− Господин, у нас вы найдёте кров и пищу, а также любые развлечения, − протараторил он, перехватывая у меня снятые седельные сумки.
− Да я уже понял, понял. Дай моему Фору кусок хорошего мяса, да смотри, руки близко к пасти не подноси! Водички не пожалей, хотя и с неба льёт неплохо. Из лужи пил по ходу.
− Хорошо, господин! - малец услужливо забежал вперёд, взойдя по скрипучим ступеням крыльца, ударом плеча открыл тяжёлую двустворчатую дверь.
Изнутри доносился гомон. Сразу пахнуло табачным дымом и чем-то вкусным-превкусным. То ли уткой запечённой с яблоками да с перчиком, то ли гусем жирным. Ммм! Умопомрачительный запах, когда ты голоден. О даены, как я голоден! Сейчас сожру целого кабана!
Как тут хорошо после прозябания под холодным дождём! Вот уж поистине, всё познаётся в сравнении.
Тепло...
В дальнем углу в очаге трещат дрова, заливая зал оранжевым светом. Здесь собрались разные люди, но больше паломники. Столы длинные, человек на восемь каждый. За всеми на деревянных скамьях сидели люди, в основном по двое-трое. Публика одета в основном прилично, мужчин раза в два больше чем женщин. Слабый пол тут в основном из тех, кто развлекает мужчин за деньги. В последний путь провожают, сочувствуют, наверное...
Все что-то жуют, либо держат в руках кружки с вином.
Тишина... Все дружно повернули головы, взгляды устремились на меня: изучали - что за человек пришёл, каков он, тот, с плаща которого падают сейчас на пол тяжёлые капли. Из этого у них сложится впечатление, как себя со мной вести, если придётся. Они сейчас видят матёрого воина с обветренным лицом и зелёными глазами. Видят спокойный, уверенный взгляд, но одежда наёмника скрыта под плащом, вместе с широким поясом, на котором красуются в ряд метательные ножи. Я откинул капюшон, на запястьях показались браслеты с выбитой на них маской храма.
Все снова загомонили и усердно зажевали. За двумя столами играли в кости. Не для развлечения - это видно по сосредоточенным лицам, для наживы.
− Не дуй на кости! Ты колдуешь! - раздался недовольный голос одного пожилого крестьянина, седые усы которого, наверное, были самыми длинными во всём городе.
Как по мановению волшебной палочки, появился улыбающийся хозяин в простой холщовой рубахе и синих шароварах. Красные сапоги у него шикарные, голенища украшены поблёскивающими сапфирами. Вот по этой дорогущей обуви и по вальяжному виду понятно, что он тут всем заправляет. Ничего удивительного, что он меня встретил: колдун знает, когда идут в его дом. Лет ему было за сорок. Впалые серые глаза казались глазами древнего хищника, дожившего до наших дней. Он смерил меня взглядом, словно ощупывал. Хоть и не так широк этот колдун в плечах, но руки жилистые и сильные - под красноватой кожей выступали набухшие вены.
− Добро пожаловать, путник, в моё скромное заведение, − он говорил, а сам прямо буравил глазами. − Комнату будешь брать?
− Буду, конечно. Я промёрз и промок до костей! Ещё буду есть и пить!
− У меня ты найдёшь любое развлечение из доступных на Алгоре.
− Сэлта! - хозяин хлопнул в ладоши.
В зал легко впорхнула светловолосая девушка среднего роста в синем платье и в сером фартуке, который не портил её обаяния. Худощавое молодое лицо излучало доброту и миловидность. Заметив, что я на неё смотрю, она игриво улыбнулась, взглянула пристально в глаза с глубокомысленным любопытством. Затем обратилась к колдуну.
− Звали, хозяин?
− А ты глухая, что ли? Не слышала? Отведи господина в свободную комнату на втором этаже.
− Слушаюсь...
Сэлта пошла, гордая и красивая - так идёт настоящая женщина, приосанившись и виляя бёдрами, я за ней, а следом малец с тяжёлыми седельными сумками.
По крепким ступеням мы поднялись на второй этаж под редкие взгляды жующих и болтающих постояльцев. Стараясь особо не привлекать внимания, я обвёл цепким взглядом зал. Тройку путников, меня интересующую, я приметил сразу: первый чёрный, как ворон, по нагруднику видно, что воин, скорее всего наёмник - из-за плеча торчит рукоять меча. Как и я сухопарый и подтянутый. Наплечники дорогие, из светлого металла, левый вытянут, прикрывает шею. Второй из троицы - кашит, "человек" из рода кошачьих, этот немного имеет подкожного жира. Сидит спиной, видно только затылок с короткими густыми волосами серого цвета. В принципе, даже если повернётся, ничего нового не увижу − для меня все кашиты на одно лицо. Начинаю их различать, лишь когда долго общаюсь. Каждый крестьянин знает, что коров чужак сразу не может распознать, если они одной масти. Так и с кашитами: глаза почти круглые, нос жмётся к верхней губе. Кошки, они и есть кошки... Пусть даже человекообразные и без хвоста.
А вот третий персонаж за столом − женщина... огорошила своей внешностью. Она оказалась высокого роста с крепкими длинными руками, а кожа её такой чёрной, будто её тысячу лет выжигало солнце пустыни. Зато белки глаз и зубы её блестели, словно снег на солнце. На ней тёмный женский походный костюм. Волосы этой странной женщины казались чернее тьмы пещеры, вились мелкими кудрями, спадая на плечи. Хоть при ней и не видно оружия, по виду даже глупый поймёт, что эта особа - воительница, причём... соблазнительная, а под столом есть что-то припрятанное, чтобы проколоть или разрубить какого-нибудь зарвавшегося пьянчужку.