Целую неделю я ничем иным не был занят, автоматически выполняя порученную работу, как только поисками верного состояния, ощущения, чувства… Не знаю, как это назвать. Как мы берем стакан со стола? Мы командуем руке взять и глазами контролируем траекторию ее движения, по мере необходимости корректируя. А как мы ей командуем? Как отдаем приказ – действуй, мол? А подправляем движение, ничего не зная о строении мышечного волокна, его энергетике и управляющих сигналах? Единственной подсказкой в это время для меня могли быть только действия Лю при исцелении руки, к которым я старательно присматривался на каждом сеансе. Чем-то ее работа напоминала пайку в ювелирном ремесле. Я видел, как кусочки ее собственной ауры отрывались, внедрялись в мое тело и латали рану. Аура самой девушки подпитывалась из накопителей, но восстанавливалась далеко не сразу, поэтому, вероятно, исцеление невозможно провести сразу за один сеанс – не хватит, так сказать, материала для латания. Кстати, вероятно, поэтому услуги эмпата-целителя ценятся так дорого. Не постеснялся я и поприставать к девушке… с расспросами, допытываясь, что она чувствует и откуда знает, как и что надо делать. Она охотно мне отвечала, но перевести с языка чувств на язык зрительных образов было очень и очень сложно. Хотя, думаю, мое аурное видение – такой же перевод с языка магического «зрения» на язык оптического, и в связи с моей крайней необразованностью в новом виде восприятия, подозреваю, перевод далеко не полный, а то и не совсем точный.
В общем, не буду рассказывать, как я использовал каждую свободную минуту для того, чтобы научиться делать то, что делала Лю. Субъективно это было очень долго и очень нудно, но зато когда появился крохотный результат, я был вне себя от счастья и даже перестал злиться на дополнительную головную боль в виде нового, совершенно ненужного мне умения. Оказалось, что и от него может быть какая-то польза. Для проверки я решительно резанул свою ладонь кухонным ножом, стянул разрыв ауры в месте пореза, словно тесто при лепке пирожков, вслед за аурой стянулась и кожа. Кровь остановилась, рана затянулась, а я рухнул без сил там, где стоял. Разумеется, потому, что забыл про накопитель. Однако моя аура сама собой буквально за полминуты восстановилась, втянув в себя внешнюю магическую энергию, словно мощный насос. Мне припомнилось, как еще в подземелье я отметил существенно возросшую скорость концентрирования энергии. Правда, у меня хватило ума отметить два момента: рана была сравнительно небольшой, и поэтому аура моя не стала рваться в других местах тела, будто слишком истончившееся тесто; для исцеления внутренних органов от болезней простого латания ауры может быть и маловато. Подозреваю, что надо знать еще много чего, но на изучение целительского искусства нет ни времени, ни желания. Может, как-нибудь потом; и последнее – энергия-то втянулась, но усваивалась, то есть встраивалась в ауру, еще некоторое время. Скорее всего, я действовал неправильно и вместо того, чтобы склеить отдельные точки разреза, ухнул большой шмат собственной ауры. Зажило моментально, но чего это мне стоило. В следующий раз, наблюдая за работой Лю, я был внимательнее и уловил способ ее воздействия – она добавляла микроскопической кусочек собственной ауры вместе с энергией из накопителя, усвоением которой занималась уже моя собственная аура, можно сказать, «под руководством» добавленного кусочка ауры девушки.
В общем, как говорится, «кризис назрел». С руки сняли повязку, и теперь будет очень сложно изображать неуклюжесть на занятиях по ювелирному делу. Мои успехи в гю-юрю точно так же орали благим матом: «Он не тот, за кого себя выдает!» Кроме того, мне просто физически претило лгать Лю. Девушка была чистая, честная, открытая и веселая, словно солнечный зайчик. Немножко шебутная и разговорчивая, но далеко не со всеми, а только с теми, кого приняла, можно сказать, в ближний круг. Мне кажется, что я оказался даже слишком близко, хотя и сам частенько видел в ней младшую сестренку. Она отчасти заменила мне ее. От этого было еще тяжелее. Я мучился, затягивал принятие решения, будто перед прыжком в студеную воду, но одним утром понял – дальше так продолжаться не может. Пусть меня выгонят поганой метлой, но я приоткроюсь старику… Благо копию ключа от садовой калитки для мага моего уровня сделать не проблема. И я его сделал.
После завтрака я сказал дедушке У, что хочу поговорить с ним наедине. Тот молча кивнул и предложил пройти в его рабочий кабинет, куда раньше для меня вход был закрыт. Обстановка кабинета оказалось ожидаемо простой – письменный стол с аккуратно уложенными пачками бумаг, сейф, где явно хранилась наличность для оперативных нужд, шкаф с папками и два стула для посетителей. Один из них старик предложил занять мне. Сам устроился в кресле на хозяйском месте.
– Я очень прошу меня простить, уважаемый ВанЧиньУ, но… я не тот… точнее, не совсем тот… совсем не тот… короче, я не деревенский парень, который приехал в город на заработки.
Мне было очень стыдно и неудобно перед человеком… гоблином, проявившим ко мне такое участие. Я ждал чего угодно: воплей, криков, мрачного молчания, резкого допроса, обвинений в лживости и много другого, но тихого смеха не ожидал от дедушки У совершенно точно.
– Да я уже давно знаю, что ты не деревенский парень и… совсем не простолюдин. Хотя, должен признать, первые дни ты изображал деревню необразованную очень талантливо. Я поверил. Но, видимо, ты не привык лгать людям, к которым испытываешь симпатию. Я прав? Ты и сейчас пришел ко мне сам. Я ведь ни одного намека на то, что догадываюсь, кто ты есть, постарался не допустить. Сейчас ты можешь сказать, кто ты на самом деле?
– Могу, но только отчасти. Да. У меня есть титул – какой, не спрашивайте, – но я считаю себя не вправе его носить, пока мои земли частью не выкуплены, частью не очищены от… захватчиков. Поэтому особенно не скрываю дворянское происхождение, но и не артачусь, когда меня принимают за простолюдина. И при нашем знакомстве не стал возражать, когда Лю приняла меня за деревенского парня. У меня есть мать – работает прачкой и сестра – учится в школе. Я стараюсь поддерживать семью материально, но этого мало для моих планов.
– А каким ремеслом владеешь? Я вижу – ты не новичок в ювелирном деле, но явно не подмастерье ювелира.
– Я – маг-конструктор.
– Вот как?! – все-таки старик немного, но удивился. – И зачем же магу работать за скромное вознаграждение слугой у простого ювелира?
Я замялся. Не очень-то хотелось рассказывать про побег от эльфийской невесты, а скорее, от возможной тещи, про храм силы и свои планы по накоплению денег. Неожиданно дед снова тихонько, добродушно рассмеялся и сказал то, что для меня явилось полнейшей неожиданностью:
– Да кто я такой, чтобы допрашивать жреца храма силы?
– Вы… знаете?!
– Знаю.
– А… как давно?
– Когда ты впервые открыл вход в лабиринт, я принял тебя за адепта, желающего пройти посвящение. Да-да, не удивляйся – я видел, как ты прошел сквозь охранный полог моего дома, а ставил мне его маг-конструктор первой категории и использовал новейшие разработки для военных. Но я никогда слепо не доверял тому, что не могу понять сам. Есть у меня и другие методы. К тому же неужели ты думаешь, что всего через пару дней знакомства я перестану за тобой наблюдать? Лю еще ни разу не ошиблась, но не хотелось бы, чтобы это случилось в первый раз, да еще в моем доме. В последующие дни я видел, как ты свободно входишь в подземелье. Таскаешь туда вещи и запасы продуктов. Такое поведение характерно для того, кто всерьез обживается в лабиринте. А для кого страшное подземелье – дом родной? Только для жреца, прошедшего посвящение.
Я кивнул в ответ на вопросительный взгляд.
– Ну, вот видишь? Старый дедушка У еще не потерял глаза и мозги, – мастер довольно откинулся на спинку кресла.
– Я должен уйти? – задал я вопрос, волнующий меня больше всего.
– Нет. Не должен. Мой долг и долг моего клана сделать все возможное для жреца храма силы.
– Но почему? – искренне удивился я. Меньше меня удивило то, что старик знал о храме.
– Мой клан принадлежит ордену хранителей храмов силы и от своего долга мы не отказались. Когда-то наши предки выполняли обязанности внешней охраны храмов, оказывали посильную помощь жрецам и адептам, ищущим знания и силу. Мы продолжаем дело наших предков. К сожалению, большинство храмов пришли в запустение из-за крайней опасности посвящения. Все меньше представителей разных рас решались рискнуть и все меньше знали о самом существовании храмов. Наш долг поддержать тех немногих, кто все-таки решается, помочь им подготовиться и показать дорогу к посвящению. Как ты теперь сам понимаешь, поселились мы здесь совсем не случайно. Время от времени появляются люди, желающие пройти посвящение, мы их учим тому, что знаем сами, а дальше… дело за адептом. Система гю-юрю придумана была жрецами храма и как раз для адептов. Овладев ей, легче пройти посвящение. Хранителей, имеющих недостаточный дар, чтобы стать магами и пройти посвящение, они научили тоже. Как получилось, что ты прошел посвящение без овладения этой техникой, я не знаю, но допрашивать не вправе.
– Это получилось случайно. Я шел в лабиринт совсем за другим, а призраки завели меня в ловушку… Теперь они называют меня жрецом и подчиняются. Я вижу их структуру, она все-таки гораздо проще, чем живое существо, понимаю, что в ней заложен императив безусловного подчинения, но все же до конца не доверяю.
– Напрасно. Преданнее «указующих путь» нет никого. Их невозможно обмануть, запугать, подкупить. Поэтому, уважаемый жрец, советую вам довериться им.
– А вы можете рассказать мне о храмах?
– Все, что знаю, уважаемый жрец.
– Прошу вас, уважаемый ВанЧиньУ, давайте без титулов. Вы много старше меня и гораздо мудрее.
– Хорошо, Гаррад, но при условии, что ты будешь по-прежнему называть меня дедушкой У. Мне так привычнее. Внуки и правнуки так приучили, что я иной раз и сам забываю, как меня зовут полностью. Ты хотел узнать о храмах. Они есть почти во всех государствах: в королевстве людей нам известно три храма, в том числе и тот, что под нами; в ханстве орков их целых четыре – орки всегда были бесшабашными фаталистами, и среди них желающих пройти посвящение было больше всего; в Эльфарии, матриархате эльфов – всего два; у нас в Гоблери – пять… так и населения в несколько раз больше, чем в ханстве; один у северных варваров в государстве Пеласг. Однако почти все они в запустении. Хотя ни один из них разграблен не был. Почему? Потому что ловушки пройти без «указующих путь» почти невозможно, тем более унести добычу, а «указующие путь» всем, кроме жрецов, укажут путь прямиком к посвящению, что верная смерть для неподготовленного существа. Однако жрецы в свое время поступили мудро, разделив свои немалые богатства между храмами: часть золота в одном, часть – в другом, амулеты в третьем, библиотека в четвертом. Таким способом они и сами себя страховали от соблазна излишне возвыситься над другими храмами, а потом и над миром. Самой большой ценностью они считали свою библиотеку, но в каком именно храме она хранится – никто не знает. Как, впрочем, и про богатства храмов. Новые жрецы, а такие есть и сейчас, сколько ни пытались – найти не смогли. Последний верховный жрец спрятал сведения о месторасположении храмов, хранилищ и закрыл «быстрые пути». Только новый верховный жрец сможет их открыть снова.
– А что за «быстрые пути»? – с жадным интересом попросил я уточнить, хотя и так догадывался, о чем идет речь. – И что значит «верховный жрец»? В каждом храме он свой? Почему же новые жрецы до сих пор не открыли «быстрые пути»?
Старик и ухом не повел, несмотря на то что явно догадался – мне известно, что такое эти пути.
– Я не знаю в подробностях, но раньше, рассказывают, жрец мог войти в храм здесь и на следующий день оказаться в степях орков или у нас, в Гоблери. А верховным жрецом может быть только тот, кто пройдет посвящение в главном храме. Там, где хранится библиотека. В свое время, рассказывают, если претендент на пост верховного жреца проходил посвящение в другом храме, не главном, ему приходилось проходить его еще раз. Правда, гибли при этом единицы. Почему все-таки гибли, когда вроде бы посвящение одинаково везде, – не могу сказать. Говорят, в главном храме они проходили еще одну проверку на личные качества. Какие качества требовались, опять же не спрашивай – не знаю.
Вот оно что. Библиотеку я нашел. Здесь, в этом храме. Значит, призраки называли меня верховным не просто так. Порталы мне открылись, и в библиотеку попасть я тоже смог. Если в остальных храмах сокровища хранятся также в глухих пещерах, куда можно попасть только порталом, то немудрено, что до сокровищ еще никто не смог дотянуться. Войти в лабиринт и выйти из него, оказывается, маловато будет для обогащения. И что мне с этим всем делать? На кой мне вся эта верховножреческая власть? Открыть, что ли, порталы, да пусть себе жрецы шастают туда-сюда? Нет. Мысль плохая. Я ж не знаю, кто они. А ну как жадные властолюбцы? Доберутся до сокровищ…
Эта мысль, далекая от банальной жадности, промелькнула и… осталась. Поворочалась и так и эдак, устроилась поудобнее и породила еще один вопрос к хранителю:
– Если жрецы считали самой большой ценностью библиотеку, то зачем им тогда золото? Я понимаю, что золото – это власть, сила, возможность влиять на ситуацию, но все же?
– Богатства храма в умах людских сильно преувеличены. На самом деле его запасали ровно столько, сколько хватило бы на содержание храмов, жрецов, адептов, ищущих путь и хранителей. Деньги нужны были на оборудование лабораторий, ингредиенты и книги для библиотеки. Все это когда-то требовало немалых затрат. Золото храмы зарабатывали продажей части артефактов. Кроме того, каждый жрец, живущий вне храма, обязан был отчислять на его нужды двадцать процентов своего дохода. Хранители – десять процентов. Золото храма на свои личные нужды жрецам, вплоть до верховного, тратить не позволялось. Замеченных в этом просто изгоняли, невзирая на ранги и заслуги. По всем храмам объявляли, что такой-то отныне не является жрецом. Способности оставались с ним, но доступа в храм и поддержки жрецов он лишался навсегда. При этом имущества его не лишали и семью не трогали. Но, говорят, для многих такое отлучение было хуже смерти. Может быть, отчасти и это стало причиной запустения. Зачем становиться жрецом с риском для жизни, когда это не приносит богатства?
– Кстати, о способностях жрецов. Я совсем недавно прошел посвящение и ничего об этом не знаю.
Глядя на восторженное лицо старика, я уже подумал о себе невесть что, напридумывал небывалое могущество, но действительность хорошенько приложила меня лбом об стол. Стол судьбы был крепок, лоб тоже – звон получился чистый и мелодичный. На этом фоне торжественные слова дедушки У прозвучали карканьем охрипшей вороны:
– Жрецы были самыми лучшими артефакторами и лекарями. Лекарями иногда даже не хуже эмпатов-целителей. Кроме того, они быстрее всех умели заряжать накопители.
– И это все? – не смог я скрыть своего разочарования.
– А что же еще? Неужели быть лекарем не хуже Лю – перспектива неприятная? Или уметь изготавливать лучшие в мире артефакты и амулеты?
– Приятная-приятная, только… мне совершенно неинтересная, а насчет артефактов… Там поглядим – есть польза от посвящения, кроме некоторых дополнительных удобств в работе с магией, или нет.
– Тебе виднее, Ра. Только вот что я скажу. Способности лишними не бывают, даже если это способность всего лишь плевать дальше всех. Когда-нибудь и такая может пригодиться.
Я согласился с доводами мудрого старика и задумался о перспективах. Прежде всего, мысль использовать храмовые деньги я отбросил подальше и постарался прочно забыть. Не будь хранителей и живых жрецов, а такие реально существуют, если дед на старости лет не впал в маразм, я бы, может, и воспользовался сокровищами, но сейчас… Мне претило тратить на себя не мной накопленное. Предназначенное совсем на другие цели. Очень уж похоже на воровство, хочу, не хочу – но у самого себя. Да и хранители не дадут. Если узнают. А они наверняка узнают – вон как дед уверенно говорил о том, что еще ни одно хранилище не нашли.