На удивление, меня не только вспомнили, но и обрадовались, как загулявшему сыну, благополучно вернувшемуся домой даже без фингала под глазом.
– Вас давно не было видно, ньор, – немного укорил меня трактирщик, незаметно подмигнув. – Обычно мою кухню и пиво хвалят. А уж те, кто пришел от графа, потом приходят постоянно. Скажу по секрету, для таких гостей у меня специальный бочонок стоит, и пиво в нем соответствующее – такого во всей столице не найти. Вам же оно тоже нравилось. Скажите по совести, где-нибудь вам подавали такое же?
Мне пришлось сглаживать обиду трактирщика целыми двумя кружками пива, которое и вправду было превосходным. Хотя оно и считалось напитком простолюдинов, но и герцоги им не гнушались. Говорят, даже сам король в своем кабинете держал пару жбанчиков в холодной камере.
– Гар! Ты куда? – остановил меня вопрос Стовруса почти на пороге свободы.
– Да-а-а… понимаешь… – замялся я, на ходу придумывая «правильный» ответ.
– А-а-а… понимаю. Подожди, я с тобой! Девушки! Вас с собой не приглашаю, разве что в соседний зал для одиночных заседаний, – остановил маркиз начинающих привставать одногруппников.
Поднимались не только девушки, но группа все поняла правильно и с хохотом рухнула обратно на свои места, обсуждая животрепещущую тему: будем ли мы с маркизом в этом зале выступать с докладами или всего лишь по мелочи в прениях?
Пришлось на самом деле посетить туалет и возвращаться в зал вместе со Стоврусом. Вскоре процедура промачивания горла завершилась успешно. Даже самые засушенные студенты немного размокли, размякли и пришли в полную боевую форму, наиболее, с их точки зрения, подходящую для сдачи экзаменов, курсовых и зачетов. Пьяных, разумеется, до экзаменов не допускали, но слегка «под мухой» особо не гоняли, рассматривая подобное состояние как разновидность лекарства «от нервов».
Весь мой хмель выветрился уже на подходе к академии, поскольку, естественно, ни в одной группе нет такого студента первого курса Гара, и, когда это выяснится, мне придется поработать в роли ужа под вилами. Морально я был готов проявить полнейшую бесхребетность, если бы это хоть как-то помогло. Оставалась одна надежда на то, что в стенах академии мы разойдемся в разные стороны – а чего старшим делать на этаже перваков? – и я смогу тихо смыться с горизонта.
Так оно и случилось, но только лишь в самом конце длиннющего коридора, заполненного первокурсниками, разметавшимися по углам при виде толпы старших.
– Вот, Гар. Теперь все видели, что ты наш друг…
– И не только друг, а даже больше! – давешняя девица, несколько протрезвевшая, пиявкой впилась в мои губы.
Не сказал бы, что это было неприятно, но и… неинтересно, что ли. Другого термина не подберу. Ну не мой тип девушки. Немного высоковата и полновата для меня. Не хочу, чтобы красотки носили меня на руках. Может быть, чуть-чуть… да и то в переносном смысле.
– Ну-у-у-у, Га-а-а-ар!! – хором восторженно проревели старшекурсники.
– Если ты удостоился поцелуя самой Фалиссы, др-рать ее кошку, то все! Не отвертишься! – любезно разъяснил мне Стоврус. – Она отлично помнит всех мужчин, которых целовала, и без них не соглашается приходить на вечеринки. Стало быть, с этого момента ты – постоянный участник наших посиделок. Слышал бы, как она поет, когда в настроении! В этот раз не сложилось – поздновато все пришли, но в следующий раз…
Парни пожали мне руки, девушки чмокнули в щечку, и на этом мы, пожелав друг другу удачи, распрощались. Только Силора, девушка маркиза, тоже направилась в сторону выхода. Я заметил, как во время вечеринки она периодически посматривала на меня странным взглядом, будто силилась узнать старого знакомого, которого никак не удается припомнить. Такое бывает. Вроде точно знаешь, что встречался с этим человеком и, может быть, не раз, но когда, где и при каких обстоятельствах, забываешь напрочь. Но я-то был уверен, что никогда ее не видел, и, откуда она могла знать меня, совершенно не представлял.
– Скажи, Гар, – к утру я со всеми был на «ты» и с Силорой тоже, – я не могла тебя где-нибудь видеть до встречи у Стовруса?
– Очень даже может быть, – бодро ответил я. – Ты же небось не раз приходила в академию к маркизу? Вот в этой толпе, – я кивнул на первокурсников, – наверное, и видела.
– Может быть… может быть… – с долей сомнения в голосе согласилась девушка.
Мы уже почти дошли до выхода, когда дорогу мне преградила крупная фигура в мантии преподавателя.
– И куда же это торопится молодой человек? Девушку проводить?
– Я-а-а-а… это…
– Понимаю-понимаю, первый зачет, да еще по практической магии, а также ужасные слухи о зверствах страшного Робика уже давно не дают спать ночами и вынуждают применять анестезию в виде, – он принюхался, – неплохого вина и пива. Так, молодой человек? Ничего. Я не очень страшный. Ты в этом скоро убедишься. Это борода у меня страшная. Черная и лопатой! А зачет этот – пока что промежуточный. На допуск к сессии, каковая имеет место быть, согласно расписанию, каковое имеет тенденцию с годами оставаться неизменным, в конце следующего месяца. А именно – декабря, первого месяца зимы. Таким образом, не вижу причин для излишних волнений. Разве что именно вас, ньор, я не припомню, а забывчивостью не страдаю. Значит, занятия мои вы посещали из рук вон плохо, и это может создать некоторые препятствия к вожделенному допуску. Тем не менее выше нос и прошу за мной. Вас я приму первым, дабы вы совсем в коридоре в кисель не превратились, что явит дурной пример остальным первокурсникам.
Закончив свой монолог, Робик за рукав, как мальчишку, поволок меня в аудиторию, вокруг которой, как и везде, в первых рядах вились превосходники и безнадежные удависты. Первые хотели попасть побыстрее, чтобы получить свой законный высший балл и пойти праздновать, вторые – верили в то, что «перед смертью не надышишься», и также хотели побыстрее «отстреляться». Остальные крутились в отдалении, листали конспекты или, медитируя на потолок, повторяли материал в уме.
В аудитории, куда мы зашли вместе с преподавателем, все было подготовлено к зачету: скамьи с пюпитрами сдвинуты к стене, освободив место посередине; к меловой доске был придвинут длинный стол с заготовками, небольшими дощечками, лежавшими стопками на столешнице; к торцу этого стола был приставлен столик для преподавателя.
– Ну что ж, молодой человек. Чтобы долго не мучить вас, предлагаю выбрать заготовку и изобразить на ней что-нибудь.
– А что именно? – признаться, я уже и забыл, что мы там делали в свое время на первом курсе.
– Да что угодно. Что умеете, то и изобразите. А я посмотрю, чему вы у меня научились.
Кажется, мы делали тогда что-то простенькое. Светлячок или звоночек… не помню. Ну, пусть будет звоночек со светлячком. Что-нибудь, да подойдет. Откровенно говоря, мне уже надоело ломать комедию, тем более что разоблачение ничем уже мне не грозило. Если к тому же попросить коллегу – а маг магу, невзирая на ранги, все равно коллега – не рассказывать про меня. Стоврус говорил о Робике как о честном и добром человеке, поэтому, думаю, можно рискнуть и открыться.
Я взял первую попавшуюся заготовку, быстро сформировал магему, фонтанирующую разноцветными светлячками под хрустальный перезвон колокольчиков, и импульсным методом внедрил ее в дощечку. Не забыл выжечь пиктограмму активации и через пять минут протянул результат преподавателю. Тот удивленно оторвался от фолианта, который начал читать сразу, как только я пошел к столу с заготовками, посмотрел на меня неодобрительно и, пробормотав что-то вроде: «Я так и знал. Ничего в этой пустой голове не осталось. Одни девушки и выпивка», – всмотрелся в дощечку.
Магом он оказался действительно знающим и талантливым. Чтобы перейти на магическое зрение, распознать, что я там накрутил, и проверить работоспособность, ему потребовалось не более двух минут.
– Та-а-ак, молодой человек. И что это значит? Подменить дощечку вы не могли – я за этим внимательно следил, и пусть вас не смущает книга. Опыт, знаете ли. Значит, сделали вы ее прямо здесь. Но то, что вы сделали, – это не уровень первокурсника. Скорее квалифицированного подмастерья или даже мага-конструктора. Кто вы такой?
– Я очень вас прошу, ньор Робик, никому не рассказывать. Дело в том, что я действительно маг-конструктор, а в мантию первокурсника переоделся для того, чтобы попасть в библиотеку академии.
– То есть вам понадобилась наша библиотека и для этого вы нарядились в сей маскарадный костюм? Вы по жизни – жмот и каждую медяшку гвоздями к стенке приколачиваете? Хотя мантия выглядит новой… Хм. Неужели вы здорово потратились, чтобы сэкономить десяток медяшек? Странно это. Не находите?
– Я не могу рассказать обо всех обстоятельствах… Эту мантию я одолжил. Как и сумку. Мне просто очень надо в библиотеку. Было надо.
– Теперь, значит, не надо?
– Нет. Не надо. Мне одолжили и книгу…
– Стало быть, вы нуждаетесь в деньгах, а работу найти не можете. Можете не рассказывать о причинах. Я не хочу о них знать. Про черные списки наших промышленников слышал от тех, кто имел несчастье в них попасть, и потому прекрасно вас понимаю. Не хотите место на кафедре? Два золотых в месяц, лаборатория фактически в вашем распоряжении и премии за выполненную работу…
– А работать предстоит, я так понимаю, на «дядю» высокого ранга, – не удержался я, чтобы не съязвить. Все-таки бессонная ночь и нервотрепка сказались на мне не лучшим образом. – Ему доход от моих мозгов, а мне объедки с барского стола? Если кто-то привык так жить, то я – нет.
– Теперь я понимаю, за что ты мог попасть в черный список, – Робик все же обиделся, раз перешел на «ты». – Что ты можешь знать про объедки, мальчишка? Что ты понимаешь?
– Конечно, куда уж мне, пацану, против ажно самого грандмастера. Видел я, как обходятся с молодыми конструкторами. Просто воруют их труд и выдают за свой.
– Это где ж ты такое видел, если это не секрет и не твои собственные фантазии?
Я пересказал разговор с ограбленным парнем и историю Лосоргора о случае с изобретением сшивателя ран.
– По первому случаю врать не буду. Не знаю. К сожалению, такое бывает, и бывает значительно чаще, чем хотелось бы. А вот по второму случаю скажу так. Практически все было иначе. Тот выпускник сам! Сам пришел к грандмастеру и попросил о помощи, потому что молодому специалисту, без опыта, без имени, трудно пробиться через бюрократию патентного бюро. Грандмастер оказал парню реальную помощь как в доводке амулета, так и в патентовании. Разумеется, не за просто так. Он, словно таран, пробил дорогу изобретению, которое без его помощи еще долго не увидело бы свет. С тех пор они работают в связке. Парень имеет очень неплохой доход с продаж и уже давно сам грандмастер, но их сотрудничество… подчеркиваю, сотрудничество! – очень даже взаимовыгодное, продолжается до сих пор.
– Откуда вы-то знаете?
– Знаю. Потому что я и есть тот парень.
Я заново оглядел Робика: крупный мужчина с мощными плечами, бычьим загривком, крупным носом и добрыми смеющимися глазами. Ни в черной бороде, ни в пышных усах, ни в шевелюре я не заметил седины и растерянно промямлил:
– Но ведь дело было больше пятидесяти лет назад…
– Эх, молодо-зелено! Тебе не говорили, что маги живут гораздо дольше обычных людей?
Я кивнул. Говорили еще на первом курсе, но все как-то не верилось.
– Постоянная работа с магической энергией так нормализует работу систем организма, что со временем никакие болезни не страшны. Да и, – он подмигнул, – с эмпатами-целителями, также со временем, у нас заводятся довольно тесные контакты и даже дружба.
– Но почему же тот старичок до сих пор считает, что вас тогда вынудили отдать изобретение грандмастеру?
– А-а… профессор? Он до сих пор меня жалеет и не хочет слушать никаких доводов. Считает, что таким способом я его успокаиваю, а на самом деле страдаю, не имея ничего за свой труд. Я уже устал его переубеждать. Короче, молодой человек. Судя по тому, как вы справились с заданием, вы мне очень подходите. Есть у меня парочка идей, которые руки не доходят реализовать. Обещаю, будет интересно. А пока думайте, думайте и еще раз думайте.
Домой я притащился уже в полдень. Меня ждал встревоженный дедушка У, однако укорять не стал. Дела жреца – это его дела, и никто не вправе ему указывать. В том числе и когда приходить домой. Вот только Лю ушла на учебу сильно обеспокоенная. Но ничего. Вернется – узнает, что все в порядке, и успокоится.
Я рассказал ювелиру о своей квартире и для чего она мне нужна. Поведал о вечеринке, с которой не смог уйти, и старик, во избежание подобных случаев в дальнейшем, предложил мне целиком перебраться к нему в дом.
– Зачем тебе съемная квартира, когда ты и отсюда сможешь уходить (и приходить) незаметно в любом облике? А уж не в своем даже еще проще – мало ли покупателей заходит в лавку? Кто их рассматривает?
Я согласился с доводами хранителя, написал записку домовладельцу, и старик обещал направить туда парочку гоблинов его клана забрать вещи.
Силора торопилась в училище. Она опаздывала, но из ее головы упрямо не хотел уходить образ этого Гара. Где же она могла его видеть? Может быть, действительно мелькал в толпе перваков. Однако… однако интуиция подсказывала ей, что не там она его видела. Но тогда где?
Она даже остановилась, когда поняла где. В описании искомого объекта! Вот где! Но как же Стоврус? Стоврус-то наверняка знает Гара. Кстати, очень созвучно с именем Гаррад. Где-то еще она встречала такое созвучие. Мысль ускользнула, словно намыленная, и девушка, временно прекратив ее ловить, вернулась к своим рассуждениям. Если искомый Гаррад и Гар – одно лицо, то почему он был одет в мантию первокурсника? Гаррад – маг-конструктор, и ему нет смысла рядиться в первака, тем более что проверить, есть ли такой студент, не составит труда. Да и ее парень, почти жених, его знает. Хорошо бы его захватить да доставить в ближайшее отделение СОПП, там поместить в камеру идентификации по ауре да выяснить досконально, он это или не он, но… что скажет маркиз? Наверняка обидится, что с его гостем так поступили. Тем более разговаривали они очень даже дружески. И еще одно «но». Сколько таких Гаррадов уже выловили? Штук двадцать, наверное. Ребята постарались. Все они оказались Гаррадами, да не теми, который единственно нужен. Жалко, что не бывает переносных определителей ауры. Чтобы снять все необходимые параметры, нужно поместить объект в камеру, стены, пол и потолок которой забиты магемами под завязку. В банках, правда, имеются более современные системы, размерами со стол, так у них и денег будет побольше, чем у королевских служб. Есть, конечно, и более простые системы. Показывали им такую на занятиях по спецпредмету. Шкатулка с сотней серебряных стержней, каждый сантиметров десяти длиной. Применяются они, когда идет охота на конкретную персону, а параметры ее ауры добыть иными способами невозможно. Далеко не все обзаводятся магическими амулетами, идентифицирующими личность. Слава Творцу, маги – в обязательном порядке. Для охоты параметры ауры снимаются не спеша, по мере возможности. Иногда месяц, а то и два. Не скажешь же объекту: «Вы тут спокойно постойте, пока мы мерки для вашего будущего гроба снимем». Потом эти параметры, как говорил на лекции наставник-маг, намертво вшиваются в боевой амулет. Одноразовый, разумеется, поскольку повторных попыток, как правило, не требуется, а для других объектов он совершенно непригоден. Получается, что такое оружие – не для массового использования. Да и точность самонаведения в нем существенно «гуляет». Для атаки отдельной персоны это не имеет особого значения, хотя, рассказывают, был случай, когда амулет поразил телохранителя, имеющего с охраняемой личностью очень схожие параметры ауры. Так кто же будет тратить немалые деньги, чтобы создавать амулеты-идентификаторы, да еще столь неточные?
Силора решила отложить размышления на следующий день, когда отзанимается в училище, придет домой, выспится и дел особых не будет. Ой. Нет! Будет дело, и очень неприятное. Сердце тревожно сжалось. Завтра Стоврус дерется на дуэли с ее однокурсником, и шансов у маркиза очень и очень мало. Вайхом, однокурсник, все же подготовленный боец, а у мага преимуществ в бою практически нет. Амулеты ведь почти одинаковые. Одна надежда, что Стоврус догадается прикупить побольше накопителей, но даст ли Вайхом ему время на перезарядку? Самое обидное, что ничего поделать нельзя. Дерутся они из-за нее, но просить Вайхома пощадить маркиза, как бы ей ни хотелось, она не будет. Стоврус, если узнает, никогда не простит. Одна надежда, что закончится дуэль, как в большинстве случаев, всего лишь небольшими травмами. Только бы Русика не покалечили! Только бы не покалечили!