Не все. Лоренцо никогда бы так не поступил. А я бы никогда не полюбила человека, способного унизить супругу изменами.
— Зато лорд Элвин мало пьет, не играет в карты, умеет держаться, обладает магической властью. Отличная партия. Лучшая из возможных.
— Он просил моей руки?
При мысли о подобном союзе меня передергивает. Неужели мерзкий, самоуверенный брат курфюрста позарился на меня? На обратном пути мы почти не разговаривали. Он выказывал ко мне куда меньше интереса, чем к собственному коню, и лишь иногда вспоминал о моем существовании, чтобы лишний раз отточить ядовитое жало, что боги дали ему вместо языка. Любые мои попытки достойно ответить только веселили его. Увы, мести, ради которой я терпела присутствие врага, не дано было свершиться.
— Нет, — отец хмурится. — Элвин Эйстер дорожит своей свободой. Но я видел, как он смотрел на тебя. Будь с ним поласковее. Мартин официально лишил его наследства за дуэль и выслал прочь, но понятно, что это временно. Показной гнев, чтобы успокоить недовольных дерзостью брата. Рано или поздно эрцканцлер вернет его ко двору.
— А если нет? — возражаю я. — Зачем вам зять с таким характером?
— Вернет. Родная кровь. Союз с нами может быть очень выгоден Мартину. Мой друг пишет, что курфюрст уже отчаялся женить брата…
— Тем более. Вы сами сказали — кому я нужна после побега? Он может составить куда лучшую партию…
— Он молод, романтичен и любит эпатировать. Кичится тем, что всегда добивается своего. Окрути его, пока у мальчишки ветер в голове. Распали как следует, чтобы забыл обо всем под влиянием страсти, но не вздумай уступать. Вы путешествовали вдвоем, без дуэньи, и теперь в глазах света ты опозорена дважды, так надави на жалость, рыцарские чувства, порядочность. Не мне тебя учить этим женским штучкам.
Никогда! Я не стану флиртовать с убийцей своего мужа!
«Извинись или умрешь», — сказал северянин. Лоренцо не извинился. Мой муж был гордым и смелым человеком.
Маг оставил Лоренцо на берегу, даже не похоронив. Я плохо помню, как он вез меня от озера. Все короткими вспышками, все в тумане. Скверная дорога, пыль, опустошение.
Опустошение и бессилие — их я помню отлично. Только что впереди была свобода, был огромный и такой интересный мир. И любимый мужчина — талантливый, внимательный, нежный, готовый на все ради меня…
И вот я одна трясусь в седле, а рядом незнакомец с холодными глазами и вечной язвительной шуткой наготове.
Не могу простить себе, что не настояла на похоронах.
— Он убийца, — мой голос тих и мягок. Гнев прячется внутри, как когти в кошачьей лапе.
— Да, — отец довольно кивает. Так, словно я сказала какую-то восторженную льстивую глупость в адрес бастарда Эйстеров. — Маг уже оказал нам большую услугу, когда избавил тебя от этого жалкого выскочки Ваноччи. Люди любят тех, кому сделали благодеяние. Воспользуйся этим тоже. Можешь для начала рассказать ему историю рода Рино. Пусть видит, что мы по знатности не уступаем Эйстерам. Нам есть что предложить. Я со своей стороны расскажу о наших капиталах. У тебя будет хорошее приданое. Лучшее из возможных.
Открываю рот, чтобы гневно воспротивиться, и слышу голос Лукреции: «Никогда не сражайся с мужчинами мужским оружием, маленькая Фран. Наша сила в нашей слабости».
— Это — твой шанс исправить последствия ошибки. И если маг уедет, не сделав тебе предложения… — отец делает паузу и смотрит на меня. В его взгляде читается: «Ты меня знаешь, Фран».
Знаю. Он никогда не угрожает просто так. Вообще не бросает слов на ветер. Предпочитает дела.
— Но я ему совсем не нравлюсь!
— Нравишься. А мне и герцогству нужен этот союз. Так что постарайся.
Опускаю полный ярости взгляд, чтобы тот не выдал меня, и улыбаюсь привычной, мягкой улыбкой.
— Хорошо, я постараюсь.
Глава 3. Птица
Элвин
Уже начал гадать, не выбрал ли я неверный подход. Зря волновался, как показали дальнейшие события — уловки работали. Стоило не обращать на нее внимание пару дней, как девица сама подкараулила меня прямо у дверей библиотеки:
— Рада видеть, что вы так напряженно работаете, сеньор.
Что это? Сарказм? Малышка показывает зубки.
— Рад слышать, что вы интересовались моей работой, сеньорита. Ну не надо сверлить меня таким взглядом. Сядьте уже, что за поза «руки в боки»? Мы же не будем разыгрывать сцену «сварливая крестьянка и муж-пропойца»?
Она покраснела, спрятала руки за спину. Плюхнулась в кресло и вызывающе уставилась на меня. Сердится. Интересно, на что?
— Я прихожу сюда уже пятый день. И впервые встретила вас. Так-то вы работаете над переводом?
— Простите, любезная сеньорита. Не знал, что вы ищете встречи. Были важные дела.
— О да! Прогулка с Бьянкой Фальцоне — очень важное дело.
— Откуда в такой маленькой сеньорите столько яда? Франческа, вам кто-нибудь говорил, что вы очаровательны, когда сердитесь?
Между прочим, чистая правда. Девочка сама по себе прехорошенькая, а гнев придавал ее чертам особую живость. Такая Франческа нравилась мне гораздо больше анемичной куклы за ужином.
— Да-да, я знаю — вы мечтаете плюнуть на мою могилу. Но видит Четырехпутье, за что? Так ли уж виноват я перед вами, чтобы заслужить подобную неприязнь? И кого вы будете ненавидеть, когда я уеду?
— Я не… — она осеклась и замолчала.
— Что «не»?
— Ничего.
— Как пожелаете.
Минут двадцать мы сидели по разные стороны стола. Я делал вид, что работаю, она смотрела на меня и кусала ногти. Отвратительная привычка.
— Чего вы добиваетесь?
— Простите, Франческа. Не уверен, что верно понял вопрос.
— Зачем вам переводить эту книгу?
— А, вы в этом смысле. Я ищу упоминания о местонахождении одного древнего артефакта.
— Артефакта? — недоверчиво переспросила она. — В наших книгах?
— Этот и еще несколько трудов в вашей библиотеке раньше принадлежали Жилю де Бриену. Слышали о таком?
Ее глаза расширились:
— Проклятый чернокнижник, сын Черной Тары! Его сожгли заживо.
— Пффф… прямо-таки «сын»! Ну и сказки рассказывают ваши жрецы! Де Бриен — обычный колдун средней руки. Немного неразборчив в средствах, это да. Он действительно искал милостей Чиннамасты, но был слишком ничтожен, чтобы привлечь внимание темной госпожи. Хотя, судя по дневникам, не оставлял попыток. За что и поплатился. Горожане как-то не поняли принесения в жертву беременной женщины.
— Вы так спокойно об этом говорите!
— Я не одобряю подобных методов, если вы об этом. И уж точно не собираюсь повторять, не надо смотреть на меня как на монстра. Заблуждения покойного любопытны, но я не историк, а практик. В воспоминаниях современников встречаются заметки об артефакте, названном «Венец подчинения». С его помощью он призвал огромного волка, который находился при колдуне неотступно днем и ночью. Я хочу найти этот предмет.
— Зачем?
— Чтобы понять, как это работает.
Последнее было ложью. Я не исследователь, я — коллекционер.
Каждый из Стражей заполняет отпущенную ему бессмысленную вечность какой-нибудь ерундой. Августа играет в повелительницу ши. Мартин — в построение дивного нового мира. Джулия — в полководца. Мэй — в любовь со всеми подряд. Фергус играет в безудержное потакание своим инстинктам и, по слухам, совсем опустился.
Чем я хуже? Решил поиграть в коллекционера. Собираю магические диковинки, артефакты и раритеты. Заполнять свою жизнь ненужными вещами — так по-человечески. Нельзя сказать, что это очень увлекательное занятие, но оно не так скучно, как охота или иные развлечения знати. Требует мозгов, фантазии и умения работать с информацией.
Я не стыжусь своего хобби, но успел немного изучить дочь Рино. Не знаю, откуда в ней это, но Франческа уважает мастерство больше знатности, а стремление к знаниям — больше желания обладать. В девочке есть стержень.
Возможно, поэтому мне так хочется добавить ее в другую мою коллекцию.
Сейчас девчонка слушала с горящими глазами.
— Идите сюда. Да не бойтесь, я вас не съем. Видите эти записи на полях? Древнеирвийский, как и в остальной книге, но использован шифр с заменой букв, любимый метод де Бриена. Если я правильно понял, у него получилось создать целых пять подобных артефактов. Два он активировал, еще два, предположительно, уничтожено вместе с лабораторией. А вот один колдун припрятал. Осталось понять, где именно. Я ставлю на Церу.
— И что потом, когда вы найдете ваш артефакт? Покинете Ува Виоло?
Я склонился над ней, нарушив предписанные приличиями границы, и коснулся рукой ее щеки.
— А вы действительно хотите, чтобы я уехал, Франческа?
Она наградила меня странным взглядом. Так смотрят на доску при партии в шахматы или прицениваются перед тем, как начать торги. Потом потупилась и прошептала:
— Не знаю.
* * *Что же, я мог поздравить себя с удачей. Помедлив на старте, наш гипотетический роман дальше двигался бодрой рысью, лишь иногда переходя на шаг.
Загадки, легенды, особенности магических практик — вот на что удалось ее поймать. Девчонка умела слушать, казалось, она впитывала мои слова каждой клеточкой тела. Не скрою, это льстило. Она даже просила учить ее магии. Пришлось разочаровать сеньориту.
— Вам так хочется отрастить клешни или хвост?
— О чем вы?
— О том, что магического дара у вас нет. Значит, единственный способ обрести силу в вашем случае — занимать у Черной. А она всегда требует свое обратно и с процентами.
— Все равно не понимаю.
— Внешнее равно внутреннему. Обращение к Хаосу уродует не только души, но и тела. Поверьте, жизнь одержимых обычно коротка и полна страданий. Если Чиннамаста еще согласится одарить вас силой. Черная снисходит далеко не до каждой просьбы.
Франческа вздрогнула и начертила в воздухе крест наискось.
— А с чем связан внезапный интерес к тайным наукам? Только не говорите, что мечтали выучиться и отомстить за смерть парня с дурацкими усами.
Судя по тому, как она смутилась и рассердилась, я попал в точку.
Кроме красоты, меня притягивала странная двойственность ее натуры. Франческа была как шкатулка с секретом. Внешне нежна, покорна и сдержанна, но природный темперамент, который не смогли убить ни молитвы, ни слишком хорошее воспитание, все же проскальзывал временами в блеске глаз, гневных гримасках или возмущенных ответах. Я никогда не мог предсказать до конца, какова будет ее реакция, но мне нравилось дразнить ее и будить спящих демонов. В гневе сеньорита становилась чудо как хороша.
Ее граница проходила там, где начинались прикосновения. Стоило попробовать дотронуться, как девушка совершенно потухала. Оставался лишь опущенный в притворной скромности взгляд, странная полуулыбка и тихий голос, повторяющий с десяток заученных вежливых фраз.
Я даже начал сомневаться, стоит ли результат усилий. Если она и в постели такая же — нет смысла тратить время. Тем паче что при дворе герцога обреталось немалое количество смазливых девиц на любой вкус.
Впрочем, как только я возвращался за пределы проведенной девушкой черты и начинал рассказывать что-нибудь о тайных княжествах фэйри, существующих на изнанке обычных человеческих городов, меланхолия покидала ее совершенно. В глазах появлялся блеск, в движениях — живость, а вопросы и суждения, которые Франческа высказывала, были поразительно неглупыми, даже если забыть о до смешного юном возрасте сеньориты. И я не оставлял надежды разжечь искру в восхитительно жаркое пламя.
* * *В храме было сумрачно. Запах пыли, прогретого камня и совсем чуть-чуть благовоний.
Не люблю храмы. От строгих и гордых взглядов Четверки передергивает. Люди никогда не встречали их, отчего же статуи так безупречно копируют черты Хранителей мира, отражая не портретное сходство, но суть каждого из богов?
Я хожу в храм раз в год, чтобы обновить Оммаж.[1] Это не ритуал и не обязательство, никто не заставляет меня это делать, просто маленькая постыдная слабость, которую трудно объяснить даже самому себе.
Стараюсь выбирать невзрачные святилища на задворках и приходить в дневное время, когда утренние чтения уже закончены, а до вечерних еще далеко, когда нет ни служек, ни надоедливых просителей. Но в этот раз не повезло. У ног Тефиды сидела женщина.
Она не двигалась и, кажется, почти не дышала, оттого я не сразу заметил ее присутствие. Длинный плащ с капюшоном скрадывал очертания фигуры. Понимание, что это именно женщина, причем женщина молодая и красивая, пришло само собой, будто извне. Возможно, виной тому были тонкие нотки дорогих духов, аромат которых вплетался в сладкий и тяжелый запах благовоний.
Я решил подождать снаружи, пока она не уйдет. Есть вещи, которые можно делать только без свидетелей. Беседовать с мертвыми богами, например. Тихонько, чтобы не нарушить ее уединения, поставил свечу. Повинуясь моему приказу, фитиль вспыхнул.
Уже в спину ударило: «Лорд Элвин?» — и я споткнулся, узнав голос Франчески.
— Не здесь! — бросил я, не оборачиваясь.
Она догнала меня уже на выходе.
— Не знала, что вы религиозны, лорд Элвин.
— А я и не религиозен.
— Но вы все же пришли к Скорбящей и поставили свечу. Я видела. О ком вы плачете?
— О себе, — буркнул я.
В любой другой ситуации был бы рад поболтать. Но не сейчас. Оммаж не терпит посторонних взглядов, скептических улыбок и глупых вопросов. Сейчас я жаждал тишины и одиночества.
Губы девушки дрогнули в сдерживаемой улыбке:
— Звучит ужасно глубокомысленно.
Я скривился, уловив скрытую за мягким тоном насмешку.
— Да-да, вы меня раскусили. Я рисуюсь, чтобы пустить пыль в глаза.
Франческа не приняла вызов. Но и не ушла. Зря. Не хотелось хамить, чтобы избавиться от нее.
— Не думала встретить здесь вас.
— Не думал встретить здесь вас, — в тон ей ответил я. — Почему вы не молитесь в замковой капелле?
— Я… хотела отдать дань памяти.
— Почему не сделать это ближе к дому?
Она посмотрела на меня с вызовом:
— Потому, что я скорблю о муже. Сегодня сороковой день.
Я поморщился:
— Подлый убийца врывается в храм, чтобы не дать безутешной вдове предаться трауру. Символично, не находите? Да я просто ваше проклятье!
— Не думаю, что вы сделали это специально.
— Не думайте. Так почему здесь, Франческа?
Меня и правда занимал этот вопрос. От храма до Кастелло ди Нава было не меньше часа верхом по горным тропам. Сам я узнал о его существовании случайно, наткнувшись на него во время одной из прогулок. Сколько ни проезжал мимо, ни разу не видел поблизости людей.
— Мы здесь венчались, — просто ответила девушка. — Лоренцо решил, что так безопаснее. В храме Последней Битвы почти не бывает прихожан.
— Так он называется? — я против воли заинтересовался ее словами. — Почему?
— Говорят, его посвятили грядущей битве богов с силами Хаоса.
— Ага. «Грядущей», ну конечно.
— На что вы намекаете?
На что тут можно намекать, когда последняя битва состоялась почти четыреста лет назад, а люди так ничего и не заметили? Меня всегда забавляло, что Четырехпутье утвердилось, полностью вытеснив остатки прежних культов, уже после смерти богов. Просить помощи у мертвых людям легче, не так обидно, когда тебя не слышат.
Я не стал расстраивать Франческу. Сеньорита и впрямь трепетно относилась к вопросам веры. Новость о том, что боги мертвы, вряд ли нашла бы у нее понимание.
Внимание привлекла очевидная странность в архитектуре строения. Настолько, что я даже обошел храм по кругу. Если Франческа и обиделась на такое поведение, то не подала вида.
Форма здания отличалась от предписанного каноном классического креста. Основу представлял крытый куполом правильный восьмиугольник с расходящимися по сторонам света крыльями апсид. Приглядевшись к камню на лишенных апсид гранях, я изумленно присвистнул.