Что-то здесь не так, подумал Лотар. Такая большая банда и так близко от города. Что, у них стражников нет? Или это какие-то особо отчаянные? Но по виду не скажешь. Скорее наоборот, обычные работяги, подстёгнутые нуждой податься к уголовному сброду. Вперёд выступил человечек с крысиными серыми глазками, перетянутый широким кушаком, снятым, очевидно, с кого-то побогаче и гораздо толще.
— Оружие сами отдадите или нам придётся с трупов снимать?
Лотар улыбнулся. У шпаны во всех странах мира даже повадки одинаковые — всегда провокатором выступает какой-нибудь чрезмерно прыткий холуй.
— Думаю, ни то ни другое, парень. Думаю, те из вас, кто унесёт отсюда ноги, уже сегодня вечером захотят домой, к жёнам под тёплые одеяла.
Связываться с ними не хотелось. Ох, не хотелось. Потом опять будет мерзкое чувство, и пройдёт не одна неделя, пока перекошенные от боли лица, остановившиеся глаза мёртвых и дикие крики забудутся настолько, чтобы не мешали спать.
Крысёнок поискал глазами кого-то сбоку, наверное, не нашёл, потому что продолжил:
— Обидеть хочешь? А за это с тебя причитается.
Лицо его искривилось. И почти у всех, как по команде, лица стали жёсткими, бешеными. А ведь не всё так просто, мелькнуло у Лотара. Эти люди, хоть и не сразу заметно, уже обучены злу, уже заражены каким-то безумием. Лотар вздохнул. Как всегда, когда так получалось, ему стало жалко этих людей.
— Ничего с нас не причитается. Валите, ребята, мимо, — прогудел Рубос из-за спины.
Лотар почувствовал, что, как ни странно, именно его, гиганта с рельефной мускулатурой и иззубренным в поединках оружием, разбойники посчитали самым слабым звеном. И атаковали.
Первого Рубос прихватил левой рукой, ударом ноги сломал коленный сустав, потом стремительным движением, с перекатом кисти по запястью противника, заломил разбойнику руку за спину и резко поддёрнул вверх. Два вывиха, с двумя как минимум переломами, решил Лотар. Что-то уж очень жёстко сработано. Нервничает Рубос, что ли?
Второго Рубос встретил круговым захватом. Можно было подумать, что он хочет разоружить противника, но едва мечи оказались в стороне, Рубос прямой ногой, огромной, как таран, ударил нападавшего в солнечное сплетение. Разбойник застыл. Рубос сделал шаг вперёд и коротко, как на тренировке, ударил закованным в сталь локтём снизу в лоб. Треск сломанных у основания черепа позвонков был слышен на всей поляне.
Третьего Рубос зарубил, пока тот пытался выпутаться из травы. С той стороны всё было решено. Разбойники ещё делали вид, что атакуют, но стоило Рубосу топнуть ногой, как все дружно отшатывались и разве что за деревца не прятались с повизгиванием.
Троих, которые попытались напасть на Лотара, Желтоголовый просто отключил мягкими ударами по корпусу. Это было несложно, потому что ни доспехов, ни даже кольчуг на них не оказалось. Через несколько минут они пришли бы в себя, и к ним даже вернулась бы обычная подвижность, вот только дурной прыти у них поубавилось бы. Но тут вмешался Сухмет.
Заорав так, что даже Лотар вздрогнул, он бросился вперёд, и никто и глазом не успел моргнуть, как он уже снял со всех трёх скорченных идиотов головы. Его сабля Утгелла полыхала в последних лучах солнца алым веером. Разбойники отшатнулись.
Внезапно Лотар увидел Крысёнка. Тот тщательно целился из лука, стараясь сразу нанизать на свою стрелу и Лотара, и широкую спину Рубоса. Тренькнула тетива.
Лотар уже стоял в позе скоростного блока. Стрелу он снял фиксированным ударом тыльной стороны левой ладони. Она ушла куда-то вверх. Но Крысёнок оказался не прост. Он уже натягивал лук со второй стрелой, и уже снова зазвенела тетива. Лотар ушёл с линии атаки и отбил её правым кулаком.
Пожалуй, зря, подумал он. Всё-таки это блок не от мощного удара, а от лёгкой стрелы. А пока сжимаешь и разжимаешь кулак, пусть незначительно, но теряется скорость. Однако тело слушалось и двигалось только по привычной схеме, затвержённой сотнями тренировок. Перестраиваться было опаснее, чем терять скорость.
Третью стрелу Лотар поймал в воздухе и демонстративно, чтобы эти дурни видели, переломил надвое.
На мгновение все замерли. Ждали чего-то. Рядом дышал Сухмет. Его залитая кровью сабля мерно покачивалась в вечернем воздухе в такт дыханию.
И тогда вперёд вышел ещё кто-то. Лотар понимал, что это человек, но он, пока готовился отбивать стрелы, нечаянно задел своё магическое видение и теперь осознавал, что это существо уже не совсем человек. Что-то в нём было или сломано, или настроено, оттренировано так, что кровь, убийство, жестокость стали для него даже не профессией, а, пожалуй, единственно увлекательным, вызывающим хоть какие-то эмоции событием. Это был палач, убийца, мучитель…
И он улыбался. Его лицо могло даже показаться интересным. По толпе разбойников, как по траве, прошёл шелест. Теперь Лотар знал кличку этого человека.
— Костолом… Костолом.
— А ты ловок, мальчишка, — процедил разбойник сквозь зубы. Лотар ждал.
— Посмотрим, так ли ты ловок, когда встречаешь настоящего бойца.
Пожалуй, стоит попробовать вывести его из равновесия, решил Лотар.
— Это ты-то боец? — Лотар пожал плечами. — Да ты же палач. Привык иметь дело только с теми, кто связан, от кого нельзя ждать удара.
Это было не совсем так. Ноздри Костолома раздулись. Он не привык, чтобы над ним издевались.
— А что ты ещё скажешь?
— Скажу, что ты трус — посылаешь вперёд шавок, а сам прячешься за кустами. Ну и, конечно, весь твой авторитет держится на том, что бить ты умеешь только своих. Якобы за провинности, а на самом деле для того, чтобы не пропадал страх перед тобой.
Лотар говорил наугад, но чувствовал, что попадает. Теперь даже Крысёнок притих и отступил назад. Костолом едва сдерживался. Он громко проглотил слюну, вытянул вперёд левую руку и с хрустом сжал её в кулак.
— Ещё хочешь? — спросил Лотар.
— Довольно.
Медленно, напоказ, как всё, что он привык делать, Костолом достал из-за спины булаву. Огромную, тяжёлую, утыканную шипами. От неё тонкая цепочка тянулась к массивному браслету на правой руке. Он взмахнул булавой, якобы разминая мышцы и суставы. На самом деле это был способ напугать противника.
— Боишься? — спросил он.
Лотар усмехнулся. Он мог бы справиться с этим тяжёлым, медлительным гигантом голыми руками, но молотить пришлось бы довольно долго, чтобы пробить броню этих мускулов. Да и Костолому это причинило бы боль, ничем не лучше тех пыток, какие сам Костолом устраивал своим жертвам. А этого Лотар не любил. Напрасных мучений не заслуживал никто на этом свете, даже такие, как этот бандит. Кроме того, боль искажала восприятие мира, затемняла, уродовала его. Чистое искусство воина было выше мучительства. Лотар медленно, чтобы ни у кого не осталось сомнений, вытащил кинжал.
Костолом не верил глазам:
— Я вызываю тебя на бой!
— Для такого, как ты, я свой меч не достаю.
Взревев, Костолом бросился вперёд. Он взмахнул несколько раз булавой, чтобы набрать скорость, и обрушил её на Лотара. Потом ещё раз, ещё… Лотар мягко уходил в сторону, вниз, в сторону. Пожалуй, даже Рубос владел булавой лучше, чем этот мясник. Но всё-таки в его уязвимости следовало убедиться. Поэтому Лотар пока не атаковал, лишь уворачивался.
Разбойники отошли подальше. Это давало больше пространства для манёвра. Скосив на мгновение глаза, Лотар заметил, что Рубос с Сухметом в полной безопасности и бдительности не теряют. Всё было в порядке.
Лотар дёрнулся влево, вправо, потом ещё раз и прислонился спиной к дереву, как бы оказавшись в ловушке. Костолом купился на это, как последний лавочник. Осклабившись, он взмахнул своей булавой и швырнул её вперёд, сразу на добрый локоть увеличив зону поражения. Лотар отлетел плотным мячиком влево, подождал, пока булава с треском воткнётся в дерево, и развернулся на месте, разгоняясь так, что воздух запел под лезвием.
Костолом ещё подбирал свою железку, вытягивая её за цепь, когда кинжал воткнулся ему в шею. А Лотар отскочил назад и замер.
Костолом уже не поднимал булаву. Он стоял, широко, по-борцовски расставив ноги. Потом шагнул вперёд, обхватил ствол дерева. По нежной древесине не очень толстого тополя вверх и вниз на пару ярдов разошлась трещина. Что ни говори, а удар у Костолома был неплохой.
Потом он сполз вниз и затих. Лотар повернулся к разбойникам. Те молча смотрели на поверженного главаря. Потом один за другим стали исчезать в кустах. Лотар заметил, что многие из них старались уйти совсем не в ту сторону, откуда появились. Пусть не все, но некоторые из этих людей в самом деле возвращались домой. Уже по этой причине следовало убить Костолома.
Сухмет улыбнулся сухими губами и принялся тщательно вытирать свою саблю.
— Больше всего мне жалко кролика. Остыл без пользы, — услышал Лотар его по-стариковски хриплый голосок.
Глава 3
К городу они подошли, когда солнце только-только скрылось за горизонтом. Дорогу, стены Мирама и даже стражников на стенах без труда видел даже Рубос. Ворота тем не менее оказались уже закрытыми. И дорога, ведущая к городу, была пуста, словно после заката все попрятались за стены. Сухмет покрутил от досады головой.
— А ведь это портовый, торговый город.
— Раньше было иначе, — сухо ответил Рубос.
Лотар попробовал определить, что это за город, какие тут люди и как им живётся. Он и сам понимал, что это был не колдовской способ понять происходящее, а какой-то чересчур человеческий, упрощённый, который часто используют люди, избегающие сложных оценок. Но подобному впечатлению он доверился когда-то в Ашмилоне, и оно не подвело его.
В Мираме, на первый взгляд, всё было на своих местах, но что-то неладное созревало в этом небольшом, зажиточном и слегка самодовольном городе. Люди здесь жили спокойные, бойкие на язык, терпимые к чужим привычкам и довольно трудолюбивые — такие нравились Лотару, но сейчас в их сознании наступал какой-то сдвиг, словно в огромном древнем куполе вдруг появилась почти невидимая, но ведущая к катастрофе трещина. В этом городе постепенно переставали верить в достоинство, в честь, в разумность человеческих усилий. Над городом тонкой пеленой начинали накапливаться зависть, злоба и почти неуловимая ненависть, которая ни на кого ещё не была направлена, но от этого не теряла своей силы.
— Э-гей, на дозорной башне! — крикнул Рубос. — Последние петухи ещё не пропели.
Если бы они взорвали у ворот мину, это, наверное, вызвало бы меньший переполох. Воины на стенах принялись готовиться едва ли не к штурму. С разных сторон послышались крики офицеров, а в надвратной башне жёстко заскрипел взводимый механизм катапульты. Лотар не поверил своим ушам. Но Сухмет произнёс с суховатым смешком:
— Что-то их маловато тут собралось. Всего лишь сотни три, не больше.
Долгую тишину наконец прервал уверенный басок:
— Кто вы и что вам нужно?
— Мы путешественники, а нужно нам всего лишь попасть в город и добраться до хорошей гостиницы, — не повышая голоса, ответил Лотар.
— Откуда вы, путешественники?
Офицер на стене определённо не поверил им. Но за кого он их в таком случае принимал?
Взгляды дозорных оставляли на коже Лотара щекочущее ощущение. Он пристально вгляделся в тёмную небольшую башенку, выступающую из стены дальше остальных, откуда звучал голос разговаривающего с ними офицера.
— Мы вообще-то издалека. Последний раз, например, споткнулись на камнях Алдуина.
— Алдуин за морем, а вы идёте пешком.
— Капитан отказался входить в порт, кто-то ему сказал, что здесь не всё чисто. И последние тридцать миль нам пришлось пройти пешком. — Лотар помолчал. — Кстати, неподалёку от города на нас налетела банда грабителей. Но об этом лучше рассказывать с глазу на глаз.
На стенах упоминание о разбойниках было встречено доброжелательно. Это каким-то образом сняло напряжение. А Лотар думал, что им придётся долго объяснять, что к чему, да как они посмели, да как решились. Люди в таких городах не очень-то доверяют добропорядочности чужеземцев.
— Как зовут главаря?
— Костолом его звали, — вмешался Сухмет. — Долго нас ещё тут будут расспрашивать?
— И вы ушли, да ещё… — человек на стене напрягал зрение, — с оружием?
— Если не веришь, сбегай по этой дороге до осинника. Тут недалеко, пяток миль туда и пяток обратно. За пару часов управишься. Он и сейчас там, наверное, лежит. В их банде не принято тратиться на похороны.
Молчание на стене сменилось дружным гулом, в котором звучало недоверие.
Внезапно Рубос воскликнул:
— Что-то голос мне твой знаком, командир! Уж не Гергосом ли тебя зовут?
— Меня зовут… Э, да и мне твой голос знаком. Постой, кажется… Рубос, старина!
— Он самый!
После этого всё пошло как по маслу. Вот уже мост опущен, ворота раскрыты, и даже стражники вышли вперёд с факелами, чтобы в жиденьких сумерках старый приятель их Гергоса не оступился ненароком на занозистых досках моста.
Оба приятеля долго хлопали друг друга по плечам, по спинам, по бокам, потом тискали друг друга так, что скрипели доспехи, и наконец, слегка запыхавшись, Рубос представил Гергосу своих спутников.
Гергос, капитан городской стражи, оказался светловолосым гигантом с крупными красивыми чертами лица. Но быстрые взгляды исподлобья и привычка ходить немного боком выдавали бессознательное желание оставаться незамеченным, отходить в сторону, как только этот человек сталкивался с кем-то, кто был богаче или выше его по рангу. К знакомым своего приятеля он, казалось, не проявил никакого интереса, но Лотар видел, как капитан стражников украдкой несколько раз оценивающе осмотрел их с ног до головы.
Должно быть, спутники Рубоса показались капитану подозрительными, потому что в воротах Гергос вдруг с тревогой спросил:
— Ну что, старый бродяга? Тебя-то я знаю, а вот чтобы пропустить твоих друзей, одного желания переночевать в городской гостинице маловато. Ты ручаешься за них?
— Ручаюсь, капитан, как за самого себя.
Рубос простодушно радовался. Сначала Лотар не понимал почему. Потом выяснилось, что оба великана были друзьями детства и, как это бывает, с детства пробовали соперничать, пока не поняли, что вместе добьются большего. Они даже наёмничать отправились вместе и не один год провели бок о бок, пока наконец судьба не вернула Гергоса в родной город, а Рубоса по-прежнему уводила всё дальше и дальше на юг. К тому же Лотару вдруг пришло в голову, что и он, если вернётся домой, пожалуй, попадёт в такой же водоворот чувств, вызванных воспоминаниями.
— Кстати, Костолома убил, конечно, ты? — полуутвердительно спросил Гергос.
— Нет. Скорее всего, я бы с ним не совладал. Его убил вот он, Желтоголовый.
Гергос удивился:
— Ты не скромничаешь, друг? Как он мог… да ещё в окружении банды?
— Мы бились один на один, к тому времени банда уже выдохлась. Костолома подвела самоуверенность.
Гергос и солдаты с копьями, которые стояли вокруг, примолкли. Кто-то поднял факел, чтобы разглядеть Лотара получше.
— Ну что же, это большая услуга городу. Куда вы сейчас?
Рубос помрачнел.
— Ни дома, ни семьи у меня нет. — Он подумал. — Из наших кто-нибудь остался?
— Только, пожалуй, один Шув и помнит, какими мы были.
— Шув, толстый плут? Как он?
— Он держит лучшую гостиницу с лучшей в городе кухней. Только у него довольно дорого.
— Это не страшно, — беспечно махнул рукой Рубос.
— Ты разбогател?
— Не богаче нищего, но это действительно не имеет значения. Хорошо, что Шув остался здесь. Кто-то должен оставаться, чтобы было куда вернуться.
Гергос хмыкнул:
— Вообще-то для этого есть женщины.
— Ты женат?
— Кому нужна такая старая колода, как я? Впрочем, не всё ещё потеряно, тебе не кажется? Сухмет демонстративно закашлялся, потом стал вытирать пыль с лица бледными, сморщенными пальцами. Ещё немного, и ему захотят подать милостыню, несмотря на то, что он весь увешан золотом, подумал Лотар. Большего не потребовалось. Рубос всё понял.