– Ясно, господин Жирохвост! – отрапортовали поросята и бросились по улице.
Не успел Жирохвост как следует вылизаться, а поросята уже вернулись вместе с могучим старым хряком Мэтровичем, молочным братом известного Партизана, давно обретавшегося в замке.
– Привет тебе, мудрец, – хрюкнул Мэтрович. – Что привело тебя в наши края?
– Собирай народ, старик, – глядя хряку в глаза, распорядился мощный кот. – Дело есть…
Троица странствующих мытарей, не утруждаясь уже заглядывать в иные дома, двигалась к обиталищу деревенского старосты. Найдя оное не столько по счету, сколько по скромной бронзовой табличке на калитке, брат Воровий приосанился и нажал на пуговку звонка. Некоторое время спустя – братия впрочем, заскучать все же не успела, – калитка распахнулась и все трое узрели окладистого вида старца в длинной холщовой рубахе, что-то жующего. Борода старосты доходила до пупа, а брови его отличались такой густотой, что и глаз-то не разглядеть.
– Чем могу? – гулко вопросил патриарх, внимательно разглядывая непрошеных гостей.
– Странствующие мытари, – выпятил грудь брат Воровий. – Орден «Внезапных проверяющих». Недоимки за квартал имеем?
Староста задумчиво поскреб за левым ухом.
– Голодные, небось, с дороги-то? – поинтересовался он.
– Ох-х… – помимо воли вырвалось у брата Жульмана.
– Да вы заходите, – улыбнулся староста. – У меня там еще похлебочки гороховой осталось немного. Как раз на троих…
– Увы, – сдержанно поморщился Воровий. – Вам, уважаемый, следует знать, что всякий, вступающий в наш орден «Внезапных проверяющих» дает строжайший обет не вкушать ничего, окромя жирной пищи и коньяков. Вот если б вы предложили нам шницелек под «Араратик», тогда еще, быть может…
– Лососинку тоже можно, – пискнул брат Украдовер.
– Да и икорочку по уставу дозволяется, – осторожно добавил Жульман.
– Только зернистую, – строго перебил его Воровий. – Ни в коем случае не паюсную! И то по четвергам.
– Ну, – нисколько не смущаясь, хмыкнул староста, – деликатесов не запас – не сезон нынче. Могу кальвадосу накапать – будете?
– Вы нам лучше – документики! – проговорил брат Воровий, воздевая свой скромный органайзер.
– Дык пройдемте, – охотно согласился староста и даже посторонился, пропуская гостей во двор.
А в замке тем временем шла задушевная беседа. Невзначай прилетевший в имение Кирфельд дракон оказался отнюдь не случайным гостем, а давно ожидаемым г-ном Клизьмуком из Канева по прозванию «Огненный клистир», приходившимся Шону не кем-нибудь, а самим кумом. Так как гостя ждали уже давненько, барон оказал ему в отсутствие Шона всевозможные почести, усадил за стол и велеть раскупорить старые бочки перцового – да и Клизьмук прибыл, понятное дело, не с пустыми руками.
Пока ждали бухгалтера, Шон успел откушать штрафную и неожиданно пришел в достаточно благодушное настроение.
– Вовремя вы, куме. Ох, вовремя, – несколько загадочно проговорил он, оглаживая живот.
– Я иностранец, – не менее загадочно отозвался Клизьмук. – Так что полномочиями не располагаю.
– Да ладно тебе, ладно, – понимающе усмехнулся Шон. – И не то еще бывало на нашем с тобой веку.
– Это вы о чем, господа? – вежливо поинтересовался барон.
– О совместно проведенном детстве, – хохотнул Шон и поспешил наполнить кубки.
– К вам господин главбух, ваша милость! – провозгласил всунувшийся в беседку лакей.
– Ох, я вынужден немного отвлечься, друзья, – развел руками барон, вставая.
– Ерунда, – дернул плечом Шон. – Теперь уже ерунда, – и с прищуром поглядел на своего кума.
Тот изрядно поморщился, но все же промолчал.
– …Ну, вы, любезный, тут сами нарушения поищите, чтобы штрафик был, а мы потом зайдем… еще зайдем, – в крайней досаде советовал старосте брат Воровий, двигаясь к калитке. – Завтра, может быть. Чего время-то тянуть, верно? Верно ведь? – переспросил он, оборачиваясь за поддержкой к своим присным.
– Уж да уж, – вяло закивали те. – Тянуть – оно только пеня капает…
В желудке брата Жульмана предательски заурчало – кабы не обет, сейчас он вполне согласился бы и на остатки гороховой похлебки, – однако ему пришлось сдержаться и утешить себя тем, что уж в замке-то их точно ждут и лососинка, и поросята под хреном. В конце концов, не было еще таких замков, где братьев-мытарей встречали бы иначе. А брюхо – так на то и жир: потерпит.
– Что-то я не намерен больше инспектировать здешние деревни, – раздраженно проговорил брат Воровий, едва ступив за ворота. – Таких сволочей свет не видывал! Все у него, видишь ли, в порядке, а что не в порядке – так то к господину барону. Ты подумай! Пора, пожалуй, в замок. А, братие? Что скажете?
– Пора, брат, пора, – горячо забормотали Украдовер с Жульманом.
И, сориентировавшись по карте, братья-мытари двинулись к замку. Впрочем, от деревенской околицы они отошли недалеко…
– Вон они, добры молодцы, – радостно почесывая у себя за ухом, сообщил Жирохвост, едва из-за забора крайней усадьбы появились трое деловито шествующих мужчин в синих ризах. – Ну что, Разорвай, готовы твои парни?
Рыжий кот Разорвай довольно облизнулся и посмотрел на десяток молодых разномастных котов, занявших, как и он, боевую позицию на краю кукурузного поля. Ответом ему был яростный блеск сузившихся в предвкушении боя глаз.
– Это вам не мышей ловить, – подзадорил Разорвая лежащий рядом Мэтрович.
– Ты не боись, дедушка, – цыкнул желтым клыком боевой кот. – Щас мы их сделаем. Ну что, Жирохвост, пора, что ль?
– Пора, – согласился тот и, поерзав прижатым к земле задом, неожиданно для всех бросился в атаку.
Пыльная дорога огласилась яростным кошачьим воем. Впереди всех летел массивный Жирохвост с прижатыми к черепу ушами, чуть сзади мчался Разорвай, а следом нестройной толпой неслись и остальные – молодые и честолюбивые, жаждущие славы. Еще бы! Когда еще выпадет случай похвастать перед нежной подругой такими небывалыми приключениями! Можно не сомневаться, что сегодняшним же вечером на чердаках случится множество любовных историй…
Братья-мытари, успев все же осознать летящую на них когтистую и клыкастую опасность, бросились было назад в деревню, но откуда ни возьмись под ноги им прыснули три десятка (а может, собственно, и больше!) верещащих поросят, и все смешалось.
Через минуту сражение было окончено. Что коты, что свиньи исчезли так же стремительно, как и появились, оставив на дороге троих странствующих мытарей в изодранных ризах, в крови от великого множества глубоких, хотя и не опасных царапин, да более того – в слезах и отчаянии.
– Что это было, брат Воровий? – простонал несчастный Жульман, не имея сил подняться на ноги.
– Что-что, – ухмыльнулся в кукурузе Жирохвост, с довольным видом почесывая себе брюхо. – А то сам не знаешь…
И, дружелюбно обнюхавшись на прощанье с Разорваем, мудрый кот не спеша потрусил в сторону замка.
Братья-мытари тем временем не без труда встали и, разыскав йод, принялись за обработку полученных при внезапном нападении ран.
– Следует отправить жалобу в сельскохозяйственную коллегию данного герцогства, – ворчал Украдовер, – барон Кирфельд, подумать только, терпит на своих землях огромное количество диких животных… опаснейших хищников!.
– Представляющих несомненную опасность для мирных путников, – вторил ему истерзанный Жульман.
– Негодяй ответит нам за все, – резюмировал Воровер, до которого, тем не менее, уже стало кое-что доходить.
Говоря по правде, единственным его желанием было как можно скорее покинуть пределы столь негостеприимного имения, однако же подобное бегство казалось невозможным по целому ряду причин: во-первых, следовало хотя бы заштопать изрядно пострадавшие от когтей и клыков одежды, а во-вторых, честолюбивый Воровер не мог рисковать своим авторитетом в глазах братии. Отступить? Никогда! «Внезапные проверяющие» не отступали даже пред гневным ликом прокурора… Итак, собрав остатки мужества да кое-как отряхнув от пыли ризы, братья-мытари продолжили свой нелегкий путь.
В дальнейшем всю дорогу до замка им не встретилось решительно ничего, что могло бы омрачить благостное течение мыслей достойных мужей – господин барон же, напротив, пребывал в некотором смятении духа. Плут главбух, будучи приперт к стенке, честно сознался, что НДС за прошедший квартал занижен недостойным образом вдвое, а выплаты в Пенсионный фонд и вовсе просрочены. В иной день барон только поблагодарил бы его за такое радение, но сейчас подобные деяния могли привести к некоторым досадным недоразумениям.
В сущности, барон прекрасно знал, что визиты «Внезапных проверяющих» имеют под собой весьма и весьма шаткую юридическую основу, и будь под рукой приличный адвокат, а еще лучше – разозленный застарелой подагрой прокурор, можно было бы смело гнать проходимцев прочь, но увы. Ближайшая адвокатская контора находилась в сорока лигах от имения, о прокурорах же, да еще и подагриках, в наших краях и не слыхивали. Посему рассчитывать приходилось исключительно на свои силы. На всякий случай барон связался со своим зятем, ученым человеком маркграфом Шизелло и велел тому немедля прибыть в замок на случай непредвиденных консультаций. В университете молодой Шизелло изучал когда-то и правоведение, однако ж несколько иная специализация – Ромуальд чрезвычайно увлекался естествоиспытательством, – не позволяла надеяться на достаточно квалифицированную помощь.
От того барон, кряхтя, приказал готовить горячие и жирные закуски и, запершись на время у себя в кабинете, открыл потайной фамильный сейф, где исстари хранились портреты мертвых президентов. Тщательно отслюнявив некоторое количество зеленых бумажек, барон Кирфельд с тяжким вздохом сложил их вдвое и засунул в карман своих велюровых штанов.
Пока он возился, в замок примчался раззолоченый пикап Ромуальда Шизелло. Так как его ненаглядная супруга Яссина изволила отбыть с матушкой по неотложным делам в столицу, ученый пребывал в несколько расстроенных чувствах и даже умудрился надеть наизнанку свой старый камзол. Услышав, что тесть заперся в кабинете, Ромуальд расстроился еще сильнее и проследовал прямиком в беседку, где был немедленно представлен гостю. Малахитовый дракон несколько удивился, завидев растрепанного человека в камзоле подкладкой наружу, сжимающего в руках замусоленный том Уголовного Кодекса, однако ж виду не подал и самолично отрезал вновь прибывшему шматочек ароматного копченого сала – того самого, что он привез в качестве подарка хозяевам. Хватанув по случаю прибытия пол-кружки сивухи, Шизелло позволил себе несколько расслабиться и погрузился в угощение.
– Увы и ах, – прочавкал он с набитым ртом, – знать бы, где упадешь, так, поди и сломки подстелил бы…
– Что вы имеете в виду, любезный Ромуальд? – незаметно подмигнув куму, спросил его Шон.
– Да если б я знал, что так случится, то, поди, не стал бы проводить время, отпущенное на правоведение, в иных местах…
– То бишь в сортирах? – уточнил Шон.
– Откуда вы знаете? – встрепенулся Шизелло.
Получить ответ он не успел, так как в беседку вернулся барон Кирфельд.
– Вы уже здесь, дорогой зять? – рассеянно проговорил он. – Это славно… мне, право слово, невыносимо стыдно перед нашим почтенным гостем, однако же после учиненного мною расследования выяснилось, что неожиданный визит братьев-мытарей и впрямь не сулит нам ничего хорошего. Негодяй главбух умудрился сокрыть доходов на…
– Лет на восемь? – с присущей ему непосредственностью поинтересовался Шизелло, проглотивший, наконец, сало.
– Тыщи на полторы! – рявкнул барон, испытывая неодолимое желание съездить дорогому зятю по рылу. – Если я что-то понимаю в этой жизни.
– Это печально, – вздохнул Шон и подлил в кружку своего кума.
Тот вдруг стал очень серьезен. Погладив рукой свои фантастические усы, Клизьмук прищурился – и в этот момент Кирфельду почудилось, будто над его плечами вспыхнули и тут же погасли крохотные злые искорки.
– Выпьем, пане барон, – предложил он. – А там уже и поглядим по обстановке. У вас, простите за нескромность, последняя проверочка когда была?
– Да квартал назад, – отозвался, вздыхая, барон. – А что?
– И все чистенько?
– Ну, тогда, да. Так ведь год-то почитай только начался… чего уж?..
– А уведомления, стало быть, никакого и не было? И записи о предыдущей проверке у вас в полном порядке, не так ли?
– Так, – кивнул барон, не совсем понимая, к чему клонит его грозный гость. – А что, собственно?..
– Та ничего, ничего, пане барон. То я так, о своем… – ответил дракон и снова пригладил усы.
На губах Шона заиграла хитрая ухмылка.
– Выпьем! – воскликнул он, поднимая свою кружку.
Немало измученные и перемазанные – снизу доверху, – йодом, братья-мытари приблизились наконец к воротам замка. Брели они, надо сказать, едва не из последних сил…
Стражник Макарий, дежуривший в тот день у подъемных ворот, едва не поперхнулся текилой, когда увидел три более чем странные фигуры, выплывшие пред его очи из горячего полуденного марева. Братья-мытари были похожи на кого угодно, только не тех гладких и самодовольных «Проверяющих», что пересекли сегодняшним утром южную границу имения: ризы их, некогда роскошные, теперь висели клочьями, распухшие физиономии там и сям украшали длинные коричневые полосы йода, от изящных причесок не осталось, увы, и воспоминания.
– Отпирай, о страж, – подбоченясь, выступил вперед брат Воровий. – С самой Пистойи[1] до вас шествуем.
– Че-го-о? – выпучил глаза Макарий, услышавший, разумеется то, что ему хотелось услышать. – Я вам, заразам, щас такую… устрою!
– Не сметь! – вскричал Воровий и выпростал из-под лохмотьев служебный золотой медальон. – Орден «Внезапных проверяющих»! – Немедленно открыть!
На шум к воротам выбежал дворецкий, уже осведомленный о сути визита. Подобострастно кланяясь, он предложил дорогим гостям свеженатопленную баньку, но Воровий гордо отринул его и велел немедля вести братию к хозяину замка. Вздыхая, дворецкий подчинился, и ободренные мытари важно прошествовали в беседку.
Завидев гостей, Кирфельд подскочил и хотел было укрыться с ними в кабинете, но Шон успел поймать его за рукав.
– Я полагаю, дорогой друг, не следует лишать братию удовольствия отдохнуть с нами на свежем воздухе, – прошептал он ему на ухо. – Горячее сейчас поспеет и все, я полагаю, сложится недурно.
Барон сглотнул и согласно кивнул. Тем временем Воровий, к коему неведомым образом вернулась вся его прежняя величавость, громогласно потребовал предоставить в его распоряжение все имеющиеся в имении финансовые документы.
Шон громко щелкнул пальцами, а Клизьмук принялся крутить правый ус. Поглядев на них, Кирфельд вдруг преисполнился храбрости и заявил следующее:
– Но помилуйте, почтенный брат, последняя проверка была у меня совсем недавно, о чем имеются все соответствующие случаю записи с печатями. Вы же, насколько мне известно, не удосужились поставить меня в известность о своем визите, нагрянув, прямо скажем, как снег на голову.
При этих его словах серый котенок Толстопузик, до того мирно лежавший на скамейке, вскочил и гневно изогнул спину. Шон ласково погладил его по голове и взял на руки.
– Вы со мной спорить?! – взревел Воровий. – Да я сейчас… да я такой штраф, что до конца дней своих не расплатитесь! Вы хоть понимаете, о чем идет речь?
– Да-да, понимаете? – прогундосил из-за спины Воровия брат Жульман, терзавшийся при виде лежащего на столе сала невыносимым слюноотделением.
– А что ж тут понимать? – тихонько хмыкнул Шон, поглаживая все еще настороженного котенка.
– Это еще кто? – воздел брови Воровий. – Что это у вас тут за драконы такие? Документики имеем?
Из-за стола резко поднялся Ромуальд Шизелло, ощутивший неистовое желание вступиться за тестя и уже занес было над головой том УК, но был остановлен мягкой рукой Шона.
В этот миг брат Воровий вдруг ощутил на себе чей-то тяжелый взгляд и поежился. Он не сразу сообразил, что на него в упор смотрит громадный малахитового тона дракон, зачем-то накручивающий на палец свой длинный правый ус.