Мужская половина присутствующих пребывала в костюмах здешнего фасона (вообще-то мужские костюмы Той Стороны безнадежно проигрывали здешним), зато женская поголовно вырядилась так, что не вызвала бы подозрений ни в одном танцевальном зале в Саваджо: исключительно тамошние моды, пока что не предъявленные публике на Той Стороне, коротенькие юбочки колокольчиком, колготки в причудливую сеточку, неизвестные здесь туфельки.
После недолгих наблюдений Сварог без труда установил, что здесь имеются две ярко выраженных группы модниц. Те, что поскромнее (как дочки Интагара), выбрали платья, оставлявшие открытыми лишь плечи и руки (что соответствовало и иным здешним фасонам), а вот особы более озорные стеснялись меньше: платья изрядно открытые, бретельки-ниточки, обнаженные спины, вставки из газа и прочие портняжные ухищрения доштормового прошлого, приятные мужскому глазу. Юбки и у «скромниц», и у «озорниц», правда, были одинаковой длины, то бишь довольно символические.
Двое-трое щеголяли в вечерних платьях прошлого — длиной до пола, но опять-таки с дерзко открытыми, с лихими разрезами до бедра. И не было, разумеется, двух одинаковых платьев, колготок или туфель — ни одна женщина такого не допустит, в точности как и здесь.
Очень быстро Сварог высмотрел и Яну с Каниллой — обе в крайне «озорных» платьях, одна в сиреневом, другая в розовом. Канилла танцевала с Гаржаком, Яна — с незнакомым капитаном гвардейской конной артиллерии.
На Яну Сварог смотрел без всякой ревности, а на Каниллу — не без уважения. Было за что уважать. Вдобавок ко всем своим, выразимся так, серьезным достоинствам, девчонка ухитрилась взбаламутить всю Империю, пусть и в специфическом деле — женской моде (впрочем, с точки зрения самих женщин, вопрос этот, крайне важный, по мнению иных — важнее даже всяких там серьезных мужских игр).
Совершив не без помощи Элкона грандиозный рейд по засекреченным закромам ведущих домов моды Той Стороны, Канилла без зазрения совести стянула оттуда не меньше трех сотен (больше, жаловалась она, не было) фасонов платьев, колготок, туфель и абсолютно неизвестной здесь новинки, которую и на Той Стороне только-только собирались ввести в моду — женских брючных костюмов из разноцветных кружев, достаточно густых, чтобы костюмы не выглядели непристойными.
А через две недели Сварог лениво, через строчку просматривал очередную сводку восьмого департамента, касавшуюся бала в Аркетане. Восьмой департамент и за балами приглядывает по извечной привычке спецслужб совать нос куда только возможно — мало ли что интересное можно услышать, да и слухи со сплетнями издавна принято собирать и анализировать (чем тайная полиция занимается и на земле — никогда не знаешь, на что можно наткнуться).
Обычно такие сводки были крайне рутинными — но не эта... По отчетам агентурного отдела, не менее восьмидесяти светских дам появились в платьях с Той Стороны и тех самых костюмах — и девушки, и молодые замужние женщины, и ветреницы средних лет.
Оказалось, Канилла эгоисткой себя не проявила, наоборот — вместо того, чтобы сделать добычу достоянием узкого круга подруг, выложила ее для общего доступа в компьютерную сеть Империи, в раздел, посвященный женским модам, да вдобавок передала в Коллегиум Золотой Иглы — имперский центр моды.
А учитывая, что и Яна появилась в Аркетане в таком платье (правда, не столь озорном, как сейчас)... Сварог без всякого труда мог предугадать дальнейший ход событий: пройдет совсем немного времени, и новые моды начнут распространяться по Империи со скоростью лесного пожара. А из-за облаков очень быстро это поветрие перекинется на землю: земные благородные дворянки (в первую очередь удостоенные чести иметь дома телевизор) и дамы из Сословий (за исключением разве что самого консервативного, Храма, да и то с исключениями) бдительнейшим образом следят за имперскими модами и перенимают очень быстро, а вдобавок в столицах случаются и телесеансы «для всех», где новые платья может увидеть кто угодно. Зная женщин, легко предсказать, что совсем скоро ручеек превратится в могучий водопад — а Канилла Дегро войдет в историю как возмутительница спокойствия, пустившая в обиход новые фасоны и мини-юбки... Есть в этом что-то от революции.
Правда, Сварог тут же подумал и о другом, чуть сокрушенно, но уже как король, привыкший взвешивать вред и пользу самых разных сторон бытия. В Империи есть апейрон, а потому и не существует понятия «экономика». А вот земная экономика кое в чем получит нешуточный ущерб. Когда широко войдут в моду мини-юбки, соответственно упадут доходы ткачей одной из Серебряных гильдий, занятых исключительно «благородными тканями», снизится их производство (как это было лет десять назад, когда платья выше колен сменили платья до полу), следует ждать и некоторого упадка в других отраслях, тесно связанных с этими двумя: сократятся закупки шелка на Сильване, производство ткацких станков, иных «благородных красителей», да мало ли что еще. И ничего с этим не поделаешь, запрещать ту или иную моду — зверство, на которое решится далеко не всякий король-сатрап. Всеобщее возмущение женской половины королевств похуже крестьянского бунта и повлечет самые печальные последствия для репутации любого короля, будь он трижды тиран. А журить Каниллу бессмысленно: она, как и все прочие лары, слово «экономика» узнала, лишь начав служить в девятом столе, да и тогда в это понятие наверняка не вникала...
Сварог только сейчас обратил внимание: слева от него, в ближайшем кусочке полумрака, сидела девушка, отпивала вино небольшими глотками, держа высокий бокал у губ. Они двое были тут единственными, кто не танцевал.
Заинтересовавшись, он включил «ночное зрение» и узнал герцогиню, чему нисколечко не удивился. «Месяц ясный» наполовину состоял из фигур, когда дама и кавалер оказывались в объятиях друг друга, самых что ни на есть приличных — руки дамы на плечах кавалера, руки кавалера на талии дамы. Но герцогиня избегала любых мужских прикосновений и явно ждала танца, в котором их не будет. Бедная девочка, подумал он. Нужно побыстрее связаться с доктором Латроком, пусть заберет ее на Сильвану, в «Лазурную бухту». Красивейшие места, судя по снимкам, крохотный, закрытый для посторонних курорт — и отличный Медицинский центр восьмого департамента, где выправляли психологические травмы потяжелее, чем у нее. Порой люди возвращались с задания в таком состоянии, что их прямым ходом отправляли на Сильвану, не спросив отчета... Вряд ли трудно будет уговорить ее туда поехать.
Герцогиня вдруг встала и направилась прямехонько к нему — очаровательная и оживленная, ничуть не выглядевшая подавленной. Присела рядом, улыбнулась:
— Добрый вечер, ваше величество. Рада видеть вас у себя.
Вот так, значит... Сказать ей, кто скрывается под личиной, никто не мог — с тех пор, как Сварог появился в зале, танцы не прекращались...
— Интересно, — сказал он. — Я мог бы поклясться, что магией вы не владеете, а без магии опознать меня трудновато...
Вердиана рассмеялась непринужденно, даже весело:
— Магия тут совершенно ни при чем, все проще... Вы сейчас в том же самом наряде, в каком принимали меня в вашем кабинете. — Она окинула Сварога особым женским взглядом. — Алый шелк в разрезах на рукавах и буфах, оторочка из золотой тесьмы с тисненым узором, от плеч к поясу, — двойные ряды той же тесьмы, настоящие пуговицы — сапфиры в золотой оправе, декоративные — из синего пещерного жемчуга, по семь на рукаве, по семь меж рядами тесьмы, по семь у самых манжет. Вы же знаете этикет лучше меня...
Сварог знал. Согласно строгому этикету, ни один придворный не должен появляться в наряде, крайне похожем на наряд короля. Необходимы значительные отличия многих деталях. Для того, кто в этом разбирается, одежда короля столь же уникальна и неповторима, как отпечатки пальцев. Кто бы мог подумать, что иные женские ухватки порой действуют столь же эффективно, как магия?
— Великолепно, — сказал он. — А я вот о таком повороте событий как-то не подумал. Хотя кое-кто из придворных здесь присутствует. Коли уж зашел разговор... Вердиана, что вы думаете о моей маске? Смелее, вы уже успели убедиться, что на правду я никогда не сержусь.
Она чуть поколебалась, но взгляда не отвела:
— Я бы сказала, типичный гвардеец. Навидалась при дворе. Усищи вразлет, лицо особенным умом не блещет, хотя обращение знает, несомненный повеса и выпивоха... Я ничего обидного не сказала?
— Ничего, — успокоил Сварог. — Это ведь к маске относится, а не к моей истиной физиономии, отмеченной неизгладимой печатью величия и ума... Именно такая маска и нужна, чтобы остаться неприметным — именно что типичный гвардеец... Правда?
— Правда, — улыбнулась она. — Я так рада, что вы пришли, ваше величество. Здесь весело: танцы, игры... В завершение я всегда устраиваю поздний ужин, в парадной столовой хватает места для всех... — и спросила с надеждой: — Может быть, вы останетесь?
— Пожалуй, — сказал Сварог. — Кое с кем из присутствующих здесь добрых знакомых давненько не сиживал за одним столом...
Она чуть поколебалась, но все же решилась:
— Обычно все заканчивается чуть ли не с рассветом... Стоит ли тащиться во дворец? Быть может, вы с... баронессой Вольмер и ночевать останетесь у меня? — она улыбнулась. — Как-никак вы не просто устоявшаяся и сложившаяся семейная пара. Графиня Дино с супругом всегда у меня ночуют.
— Неплохая идея, — сказал Сварог. — Если только мы вас не стесним.
Она улыбнулась в знак того, что оценила шутку:
— В этой громадине?
— С одним условием, — сказал Сварог ей в тон. — Вы потом не будете вывешивать над входом корону, как обычно поступают со зданиями, где провели ночь коронованные особы.
— Конечно, — безмятежно улыбнулась она. — К тому же могут не так понять.
Совсем оттаяла девочка, удовлетворенно подумал Сварог: танцует, смеется, шутит... Но в «Лазурную бухту» ее все же следует отправить...
Музыка смолкла, танец кончился. Кто-то направился к столикам с вином, там и сям в полумраке обосновались парочки — но большинство обступило стол, который Канилла легко выкатила из угла: длинный, расчерченный на квадраты с цифрами, у торцов тесными кучками стояли какие-то фигурки, кажется, янтарные, стеклянные полушария с разноцветными узорами внутри. Сварог такой игры в жизни не видел — впрочем, с Каниллы станется и ее (точнее, ее полное описание) притащить с Той Стороны, как она уже с одной проделала. Судя по лицам, игра была интересная и увлекательная, посложнее примитивных, что уж там, «костяшек-целовашек».
— Идите, Вердиана, веселитесь, — сказал Сварог, заметив, с каким оживлением девушка смотрит в ту сторону. — А я посижу тут за вином, пока снова танцы не начнутся...
— Вам, правда, не будет скучно одному? — спросила она тоном заботливой хозяйки.
— Наоборот, — сказал Сварог. — Это у меня один из видов развлечения: посидеть за бокалом в одиночестве. Никто не отвлекает со срочными делами — благодать...
Она отошла к столу. Сварог сидел, попивая отличное сильванское вино. Его давно заметили, но никто не обращал на него особенного внимания и своего общества навязывать не торопился. О здешних порядках он был наслышан. Коли уж человек сюда попал — безусловно одобрен Каниллой. То, что он смирнехонько сидит пока что в уголке, свидетельствует опять-таки в его пользу — новичок держится с должной скромностью.
Посмотрел вправо, где стояли человек восемь. Мушкетерский лейтенант, танцевавший с младшей дочерью Интагара (и чем-то неуловимо напоминавший физиономией маску Сварога — «типичный гвардеец»), как раз протягивал ей небольшую плоскую коробочку, обтянутую синим бархатом, каковой цвет символизировал бескорыстный подарок (будь они любовниками, бархат оказался бы красным, вообще была целая система цветов, очень многое учитывавшая).
Коробочка раскрылась. Велеретта Интагар оглянулась на окружающих, словно спрашивая совета, и, когда все закивали, коробочку приняла, поблагодарив обаятельной улыбкой.
У Сварога форменным образом затылок свело, как у сделавшей стойку на добычу охотничьей собаки.
Со своего места он прекрасно разглядел, что там лежало — натуральная «тарелочка», правда, таких он еще не видел: по окружности украшенная медово-желтыми камнями, отшлифованными в вице полусфер...
Что ж, формально все приличия соблюдены: согласно этикету посторонний человек не может дарить благородной девице подарки дороже одного золотого аурея — а «тарелочка» стоит гораздо дешевле. Отчего же у Сварога не пропадало стойкое — и неприятное — ощущение взявшей след собаки? Оттого, что эта «тарелочка» была в отличие от всех прежде виденных украшена камнями? Оттого, что девушка была дочерью Интагара, и это могло означать классический подход? Он и сам не понимал толком, что его тревожит, но возможность кое-что проверить была...
Он видел, как быстро, цепко переглянулись Яна и Канилла — тоже что-то такое почувствовали, в особенности Яна с ее Древним Ветром? Но до сих пор применение Древнего Ветра к «тарелочкам» не давало никаких результатов...
Поставив бокал на столик, он встал и неторопливо направился в ту сторону, четко просчитывая маневр. Улучив момент, когда лейтенант оказался чуть в отдалении от остальных и ни с кем не говорил, со всей необходимой деликатностью коснулся его локтя:
— Простите! благородный лаур...
Спокойно, непринужденно обернувшись, лейтенант поднял брови, что соответствовало вежливому вопросу «Чем могу?»:
— Слушаю вас, благородный лаур...
Сварог сказал вполголоса:
— Если я не кажусь вам навязчивым, хотел бы посоветоваться...
— Извольте, — сказал лейтенант, и они отошли к стене. — Простите, не имею чести...
— Барон Готар, — сказал Сварог. — Я совсем недавно в Латеране.
— Маркиз Чендор, лейтенант Смарагдовых Мушкетеров, — добавил он на случай, если столкнулся с вовсе уж неотесанной деревенщиной, не разбиравшейся в чинах и мундирах гвардейских полков.
— Понимаете ли, маркиз, — сказал Сварог. — Я только что видел подарок, преподнесенный вами лауретте...
В глазах лейтенанта мелькнула настороженность. Походило на то, что он здесь — человек новый. Настороженность объяснилась просто. Фразу «я недавно в Латеране» можно толковать по-всякому, и как «неделю», и как «месяц». Сварог мог оказаться вовсе не деревенщиной, а сердечным другом девушки. Подарок ни в малейшей степени не противоречил строгому этикету, но с точки зрения неписаного дуэльного кодекса давал сердечному другу все права вызвать дарителя на поединок. Правда, Канилла, как и Сварог, у себя во дворце, категорически запретила в Ассамблее вызовы на дуэль, словесные ли, жестами ли (насчет жестов, несомненно, просветил записной бретер Гаржак) — но мало ли как можно все обставить? Вышли поодиночке «прогуляться по вечернему парку» — и все сладилось...
— Видите ли, лаур, — сказал Сварог с видом крайнего простодушия. — Я тоже хочу сделать подарок... одной знакомой. Из категории тех, что не дороже золотого аурея. Я так и не придумал, что подыскать — и вдруг увидел ваш подарок. В нашей глуши таких вещичек еще нет, меж тем она очень красива...
Настороженность из глаз лейтенанта исчезла, он сказал с ноткой покровительства:
— А здесь, в столице, они как раз вошли в моду.
— Нужно ли понимать так, что эта вещь дешевле аурея?
— О, гораздо! — успокоил лейтенант. — Всего пара серебряных сестерциев, так что этикет полностью соблюден...
— Великолепно! — воскликнул Сварог со всей восторженной наивностью провинциала. — И этикет соблюден, и вещица недурна... Вы сами придумали ее подарить?
— Конечно, — небрежно сказал лейтенант.
Он врал! Сохраняя полнейшую невозмутимость, Сварог спросил с прежней интонацией:
— Трудно было все это устроить?
— Ничуточки, — сказал лейтенант. — Обычно на этих вещичках гравируют разные изображения, но немало и чистых — как раз для подарков. Я купил чистый (он определенно рисовался чуточку перед провинциалом), отнес в мастерскую и велел выгравировать герб лауретты...
И снова он врал — от первого до последнего слова. Неизвестно, как обстояло дело, но безусловно не так, как втирал лейтенант. А потому следовало ему уделить самое пристальное внимание: что-то за этим крылось, и вряд ли доброе...