Легонько тряхнув головой, Сварог моментально избавился от наваждения.
— Конечно, на вас это не действует, — усмехнулся доктор. — А вот на нее подействует. Гипноз, да... Так будет лучше для начала.
— Ну, вам виднее, — сказал Сварог. — Сколько вам потребуется времени?
Доктор посмотрел на часы, что-то прикинул:
— Приходите без квадранса шесть. Я к этому времени все закончу...
Нажал на вычурную золоченую ручку и скрылся в комнате Вердианы. Не раздумывая особо, Сварог направился во флигель — там можно было убить время с пользой. Именно так все и произошло, он обошел все три этажа, где листая свежие сводки, где решая мелкие дела, скоротал время незаметно. Неизвестно, прилетела ли за это время Яна — он никого не просил докладывать о ее прибытии, а все летательные аппараты шли на посадку невидимыми, таковыми и оставались, так что обширный зеленый луг, окруженный невысокой, белой ажурной оградой казался совершенно пустым. Приземлившись, все по периметру обозначают машины тускло мерцающим светло-синим контуром; чтобы никто не налетел, не набил шишку — но он виден, когда подойдешь вплотную, отсюда не рассмотреть...
Когда Сварог шел по коридору, доктор как раз направлялся к двери. Сварог спросил с наигранной беспечностью:
— Ну, как там, доктор?
Латрок, тщательно прикрыв за собой дверь, чуть заметно пожал плечами:
— Что вам сказать? Тяжелого пока что не усматривается, но может появиться...
— Вы уж подоходчивей, — сказал Сварог. — Будьте так добры...
— Постараюсь. Только сначала... Лорд Сварог, у врачей, когда они на работе, не бывает нескромных вопросов... Она вам нужна как женщина?
— Ни в малейшей степени, — сказал Сварог, энергично мотнув головой. — Можете не верить, но я о ней забочусь без всяких задних мыслей. Можно себе это когда-нибудь позволить? А к чему этот вопрос?
— Для общей картины, — сказал Латрок. — Ну почему же не верю? Верю. Что ж, если подоходчивее... У нее почти все в порядке, психика устойчивая, крепкая. Вполне вероятно, из-за того, что она росла в деревне, пусть и не в крестьянской избе, а в замке — деревенские жители всегда тверже рассудком, чем городские. Но все же, то, что ей пришлось пережить, не могло не оставить рубцов. Если не принять мер, эта подсознательная боязнь мужских прикосновений из тонюсенькой трещинки может превратиться в разлом, превратиться в манию или фобию... Точно предсказать невозможно, но следует ожидать самого худшего.
— Это лечится?
— Лорд Сварог, лечится все, кроме разве что несчастной любви, тут уж медицина бессильна... я бы забрал ее на Сильвану, в «Лазерную бухту». Нет, не делайте такого лица, с ней не происходит ничего, что потребовало бы срочного вмешательства. Просто-напросто — к чему откладывать? Там сейчас ни одного пациента, отличная аппаратура, вдобавок, кроме чисто медицинских процедур — пляж, море, солнце, морские и воздушные прогулки, поездки по красивым местам, масса новых приятных впечатлений, особенно для земной девушки... Недели за две мы бы полностью привели ее в порядок. Бывали случаи и посложнее, потяжелее. Сможете ее уговорить?
— Думаю, без особого труда, — сказал Сварог.
И шагнул было к двери, но доктор плавным движением, словно бы невзначай, загородил ему дорогу:
— Вот что еще... Вам бы тоже не помешало, лорд Сварог, на пару недель отправиться в «Лазурную бухту».
— Очень мило, — натянуто улыбаясь, сказал Сварог. — Вы что же, и во мне что-то такое... усматриваете?
— Как вам сказать... В медицинской помощи вы не нуждаетесь, ну, разве что, парочка легчайших, можно выразиться, процедур, профилактики ради. В этом очень многие нуждаются, хотя не все понимают. Здесь другое... Когда вы последний раз отдыхали по-настоящему? Самое малое две недели провести где-нибудь на курорте, полностью отрешившись от дел...
Сварог старательно перебрал в памяти все эти годы. Несколько охот, по два-три дня... поездки с Яной на землю, тоже ненадолго... С тех пор, как он здесь, он и не отдыхал по-настоящему ни разу, в том смысле, какой вкладывает это понятие доктор...
— Пожалуй что, и никогда, — сказал он честно.
— Вы работаете на износ, лорд Сварог, а это никогда не обходится без последствий. Я не взялся бы выносить какие-то суждения без долгой беседы с вами, но уже сейчас могу сказать, что у вас может развиться «синдром штурвала».
— И что это такое?
— Человеку начинает казаться, что без него нигде и ни в чем не обойдутся. Что без него все рухнет, пойдет прахом, что подчиненные непременно завалят дело, что необходим постоянный контроль абсолютно за всем, в больших и малых делах. Незаметно для себя он начинает вникать в то, что и без него прекрасно работает, опека становится мелочной, навязчивой, фигурально выражаясь, человек боится хоть на секунду отойти от штурвала. Развивается это медленно, но приводит к самым печальным последствиям и для человека, и для дела. Перерастает в манию. Пока вам нечего опасаться, но вы, по моему глубокому убеждению, уже на этой тропинке. Поверьте, такие ситуации плохо кончаются. Я вам могу показать несколько историй болезни... разумеется, пациенты везде фигурируют под криптонимами. Вы сами убедитесь. Лорд Сварог, послушайте моего совета... Берите... жену и прилетайте на Сильвану. Кроме «Лазурной бухты», если вам там не понравится, у нас есть еще четыре курорта. Наконец, мы располагаем двумя базами на Селене. Многим там нравится — прекрасные пейзажи, экзотические местечки, да вдобавок сила тяжести гораздо меньше, чем на Таларе или Сильване. Как и этой очаровательной девушке, я бы вам посоветовал отправиться в одно из этих мест, не особенно откладывая. Сейчас в Империи и на Таларе полный порядок, можно даже сказать, благодать, никаких серьезных тревог и угроз...
Сварог уставился на него прямо-таки оторопело. Не сразу уяснил себе, что о происходящем знают люди, которых можно по пальцам пересчитать, а все остальное человечество, на земле и за облаками, полагает, что царит сущая благодать, и не следует их из этого приятного заблуждения выводить. Доктор, хотя и возглавляет медицинское управление департамента, знает только то, что ему необходимо знать по работе.
— Я непременно воспользуюсь вашим советом, доктор, — сказал Сварог. — Но — чуть попозже. Вы уж поверьте на слово — сейчас как раз сложилась довольно серьезная ситуация, когда мое присутствие просто необходимо. И никаких синдромов. То, что внешне царит благодать, ни о чем еще не говорит...
— Понимаю, — кивнул Латрок. — Как-никак, всю сознательную жизнь прослужил в восьмом департаменте. У вас чересчур озабоченное лицо, а до развития синдрома еще очень и очень далеко, так что я вам верю... Ну, а что мы решим с девушкой?
— Сейчас я с ней поговорю.
— Я подожду здесь, — сказал доктор. — Скажите ей, что никакого багажа собирать не нужно. У нас там отличные синтезаторы и каталоги. Любые платья и прочее, что ей может понадобится, будет сделано немедленно...
Бесшумным духом объявился лакей, судя по ухваткам, мнимый. Бросил быстрый взгляд на доктора Латрока, коего знать не знал, сориентировался в какие-то секунды:
— Малая каминная на втором этаже...
— Скажите, что я скоро буду, — кивнул Сварог.
Лакей улетучился. Доктор легонько коснулся локтя Сварога, уже взявшегося за ручку двери:
— Да, вот что еще... Я не стал выводить ее из транса. Хлопните в ладоши, можно не особенно громко, и она проснется.
Сварог вошел. Вердиана сидела в мягком кресле в той же позе, что и в начале визита к нему в кабинет: выпрямившись, не касаясь спиной спинки кресла, положив руки на колени. Глаза были не то чтобы бессмысленные, но лишенные всякого выражения, как у младенца.
— Медицина... — проворчал Сварог и легонько хлопнул в ладоши.
Взгляд Вердианы моментально стал осмысленным, чуть удивленным, она откинулась на спинку кресла:
— А где доктор? Он здесь только что был...
— Вышел, — сказал Сварог. — У меня мало времени... Ты мне доверяешь?
— Вам первому...
— Отлично, — сказал Сварог. — Доктор считает, что тебе нужно на пару недель поехать на курорт... и чуточку подлечиться. Тогда пройдет все, что тебя мучает. Понимаешь? Все.
— Ваше величество, вы тоже считаете, что это необходимо?
— Конечно, — кивнул Сварог. — Мне было бы очень приятно, если бы ты поехала.
— Ну, тогда я поеду. А где это?
— Тут недалеко, — сказал Сварог. — На Сильване. Полетите с доктором...
Хотел было доверительно положить ей ладонь на руку, уже лежавшую на подлокотнике кресла, но вовремя опомнился. Она, округлив глаза, посмотрела снизу вверх в совершеннейшем восторге, к которому, похоже, примешивалась капелька нешуточного удивления:
— Лететь? Да вдобавок и на Сильвану?
— Ну да, — сказал Сварог. — Я тебя уверяю, это просто и быстро. Прямо сейчас, доктор ждет...
— Но нужно же собраться... — проговорила она в полной растерянности. — Платья... и еще...
— Не нужно, — сказал Сварог. — Там есть такие штуковины... В общем, у тебя вмиг будет любое платье, которое ты захочешь. Ты таких и не видела. И все необходимое. Ну, пойдем?
Она послушно встала и пошла за ним. В коридоре Сварог негромко сказал доктору:
— Покажите ей, пожалуй, Талар с орбиты... — повернулся к Вердиане: — Ну, будь умницей. Девушки наверняка прилетят к тебе в гости... Но в любом случае ты там скучать не будешь, честное слово. Всего хорошего, Вердиана...
Кивнул и пошел прочь, оставив ее в легоньком ошеломлении. Поднялся на второй этаж, вошел в одну из малых каминных. Яна сидела за столиком, задумчиво вертя меж пальцев пустой бокал. Сварог присел напротив, улыбнулся, он надеялся, лучезарно:
— Налей и пей. Коли уж передышка выдалась...
Она молча наполнила пузатые золотистые бокалы маррунского стекла «Драконьей кровью». Ее чуточку печальный вид Сварогу категорически не понравился — тем более что он, кажется, знал причину. Чтобы как-то разрядить обстановку, взял прислоненный к креслу виолон — явно Гаржак оставил, знакомый инструмент — прошелся по струнам.
Следовало пустить в ход одно из верных, испытанных средств.
Когда выпадало время для дружеских посиделок, и Яне, и его юной гвардии из Девятого стола очень нравилось, когда он пел по-русски. Вся компания только теперь столкнулась с понятием «иностранный язык». Учившие детей наставники о том, что на Таларе в древности существовали разные языки, обычно упоминали одной фразой, как правило, тут же забывавшейся. Все старательно пытались угадать, о чем очередная песня—о любви, о смерти, о войне? Чаще всего угадывала Канилла — то ли кровь дриад тому причиной, то ли интуиция острее, чем у остальных...
Еще раз прошелся по струнам, надеясь, что пальцы сами отыщут подходящую мелодию. В памяти всплыло вовсе уж полузабытое:
— Штанишки до колен,
бинокль наперевес —
английский джентльмен
приехал в Бенарес.
И холоден, и горд,
стоит надменный бритт.
В боях за Красный Форт
Был отец его убит.
Над ним со всех сторон —
британская земля.
Здесь жил и умер он
во имя короля...
И замолчал — дальше он не помнил. Это была песня не его поколения, а предыдущего. Совсем пацаном ее слышал от старших во дворе, а когда и их компания заняла место старших, появились другие песни. Впрочем, продолжать и ни к чему — сразу видно, испытанное средство не помогло, Яна по-прежнему сидела мрачная, напряженная, глядя так тоскливо, что у Сварога защемило сердце. Он осторожно сказал:
— Вита, в чем дело?
— Сам прекрасно знаешь, — сказала она тусклым, безжизненным голосом. — Опять ждать... Я и не знала, что это так мучительно — ждать...
Перед глазами у него встало прошлое: каменистые отроги, сухие как мумия, заполошный треск бивших наугад ручных пулеметов, шелест летевших сверху вниз зарядов из гранатометов, показавшиеся на горизонте припоздавшие «крокодилы», жарко и чадно пылающий БТР, из которого никто не успел выпрыгнуть, включая прапорщика Вильчура. И вспомнил, как они потом, дома тянули спички — кому идти к жене Вильчура и сказать. И как чертовская спичка досталась ему...
— Яночка, — сказал он негромко. — Иногда это просто замечательно — когда есть кого ждать. А вот когда ждать некого... — И он вспомнил классиков. — Ты знаешь, не было случая, чтобы я не вернулся. В конце концов, работы там на пару дней, а то и поменьше. День, чтобы осмотреться, ночь, чтобы пустить шмелей. Если им все удастся, завтра утром будут работать уже без нас. А если у шмелей провалится, мы тут же, ночью, улетим с планеты, и все опять-таки будет без нас. Два дня...
— Ты уже не так давно уходил на два дня. Вы уходили всемером. А вернулся ты один... какое там «вернулся», Акбар тебя принес. И жить тебе оставалось всего ничего — пока опухоль не дойдет до сердца. Будь Заводь побольше...
— Помнишь «Трактат о случайностях» Жембло?
Под этим наименованием здесь знали то, что на Земле именовалось теорией относительности.
— Смутно, — сказала Яна. — Это Кани в точных науках, как рыба в воде, а у меня с ними вечно не ладилось...
Ну хоть в более-менее нормальный разговор втянул, подумал Сварог. И сказал:
— Я тоже смутно, но кое-какие основы помню. Очень уж ничтожный шанс на то, что событие повторится в точности, два раза подряд. Наука на нашей стороне. И везение тоже.
— И все равно...
— Ну, что же делать... — сказал Сварог.
Вновь прошелся по струнам — мелодию он давно подобрал.
— Алео траманте,
беле аграманте,
чедо каладанте,
э виле...
Сложные у него были отношения с этой песней, в которой он не понимал ни словечка. Он ее ненавидел: когда она звучала, погиб Леверлин. И в то же время она чем-то притягивала, едва ли не завораживала. Сварог пел ее снова и снова, словно надеялся однажды понять, о чем она все-таки. Благо Яна, и Грельфи, и боевые монахи были едины во мнении: заклинаний в ней нет, не то что злых, враждебных, вообще никаких. Просто песня на незнакомом языке, и все тут...
Конченто ланте,
мале нефоренте
теле наджаленте,
тале...
Таре аталанте,
белео даранте
чере кондаранте
годе...
Отставив виолон и вновь наполнив свой бокал, он сообразил, что с Яной уже обстоит чуть получше: лицо не такое горестное, глаза сухие, даже бледная улыбка появилась на губах. Может, песня тому причиной — кто скажет, как с ней обстоит? Или она взяла себя в руки?
— Вита, ты же у меня умная и сильная, — сказал он как мог убедительнее. — Мне не придется бегать по буеракам с топором, я буду сидеть в здании и нажимать кнопки. Будет крупная военная операция, весь упор на боевую флотилию, а я — так, шпионю в безопасном отдалении. Первый раз со мной такое. Мне и не придется ничего делать, не та операция...
В глубине души он плохо верил, что все обернется для него так благостно, но делиться с ней этими мыслями безусловно не следовало. Нет, он, конечно, будет без Доран-ан-Тега, и тем не менее...
— Когда вы улетаете? — спросила Яна почти спокойным голосом.
— Через два часа, — сказал Сварог. — У меня еще будет время заглянуть к Грельфи. Понимаешь, она мне когда-то дала хорошее заклинание. Мелкий пустячок, можно сказать, бытовой, но в Токеранге это мне чертовски помогло. Авось и на Нериаде поможет, я надеюсь...
Яна вскинула на него сухие глаза:
— Раз тебе понадобилось заклинание, значит, ты собираешься во что-то ввязаться?
— Оно мне понадобится для употребления исключительно внутри резиденции, — сказал Сварог, на сей раз надеясь, что так и случится. — Вита, ты же у меня умная и сильная. К чему перед отлетом напрягать мои нервы, как струны на виолоне?