— Все в батю, — сухо ответил старик, и они вдвоём рассмеялись с пущей силой.
Глава пятая
После того, что я сообщил, Артуно отправил в Лутиорд — резиденцию Повелителя, гонца. Написал письмо, закрыл его печатью храмов Семи Дорог и отослал неприметного на вид паренька в путь. Затем пришёл ко мне в келью.
— У меня с собой было немного денег, — осторожно начал я, когда викариус уселся на стул.
— Да, восемь золотых. Они будут возвращены тебе завтра утром. Как и меч. По поводу девушки, — Артуно многозначительно улыбнулся. — Вскоре сюда прибудет отряд орджунов, которые разберутся с местными предателями. А девушку я отправлю в специальный Храмовый Корпус для служительниц Номану. Это тебя устраивает?
— Да, — я кивнул. — Только не нужно делать её служительницей.
— Насильно никто не заставляет выбирать путь служения. Так что не переживай. Завтра до рассвета мы отправимся в Шан-Эрмиорд. Извини, но на всякий случай я прикажу тебя запереть.
— Мне уже незачем бежать.
— Верю. Но всё-таки…
Викариус поднялся и направился к двери.
— Да, — остановился на полпути. — Спасибо, что спас меня.
Через секунду он уже вышел. Хлопнула дверь, потом послышался недвусмысленный звук — дверь подпирали. Ну и чревл с ними. Бежать я уже действительно не собирался. Если всякими там Сат’Чирами займутся орджуны, то надежда на то, что Литу спасут, довольно велика. Из коротких рассказов Альтора об этих воинах-риттерах, я понял одно — ребята они серьёзные. Личная гвардия Повелителя. Большей частью состоит из младших сыновей аристократов, тех, которые вряд ли когда унаследуют хоть что-то по законам Ольджурии, по которым всё имущество отца переходит старшему сыну. И если ты хотя бы третий сын, то дождаться смерти двух своих старших братьев и стать полноправным владельцем семейного добра — практически нереально. Хотя, бывают случаи, когда и старшие по своей воле идут в гвардию.
Впрочем — это только костяк орджунов. Помимо отпрысков аристократов в неё входят и те, которых в нашем мире когда-то именовали бастардами, а также так называемые риттеры из милости. Последним правда нужно проходить в этом звании не меньше десяти лет, после которых они могут быть зачислены в ряды лучших из лучших. А именно такими и являются гвардейцы Повелителя. Особенно те, что составляют костяк, или старшие сотни. Они уже с семи лет становятся пэйжами.
Успокоенный этой новостью, всю ночь я провёл в безмятежном сне. Разбудили меня несколько лёгких ударов в малый колокол. Не дожидаясь, когда отопрут келью, я оделся, натянул сапоги и уселся на краю лежака. Бросил взгляд на божка Номана и на всякий случай девять раз перекрестил лицо. Впереди у меня не самые безопасные времена, авось и пригодится.
Через пару минут в моей келье появился сам викариус. Одет он был в форму воина-храмовника, только вот плащ теперь у него был серого цвета.
— Я аржант, — объяснил он, заметив мой заинтересованный взгляд. — Ты готов?
Молча кивнув, я поднялся.
— Мне вот что подумалось, — торопливо заговорил Артуно. — Всё-таки существует опасность, что лурд или Сат’Чиры наняли по твою душу убийцу, поэтому ты поедешь со мной в карете. Со всеми, на телегах, тебе ехать опасно.
Мы вышли из кельи, и я первым делом взглянул в окно. В глаза сразу бросилась суета во дворе Храма. В центре его стояли в ряд три телеги, запряжённые парами логов, чуть в стороне не особенно шикарная карета с красным крестом на дверце, возле неё шестеро воинов-храмовников. Двое из них были уже на логах, остальные же продолжали приторачивать к сёдлам походное снаряжение. Возле телег стояла шеренга разношёрстных людей, как по возрасту, так и по одеянию. Один из храмовников шагом подвёл лога к ним ближе, и отсчитав рукой шестерых, указал на первую телегу.
— Вы туда, — коротко бросил он при этом и принялся дальше тыкать пальцем в сторону новобранцев. Пока мы спускались во двор, все уже разместились на телегах.
Некоторые из новобранцев с интересом, а кто-то и с недовольством, посматривали на меня. Зная, как подобная «избранность» может сказаться на дальнейшем отношении коллектива, я на несколько секунд задумался, но вскоре отбросил ненужные мысли. С этим разберёмся потом.
— А как же меч? — спросил я у викариуса, когда мы оба уселись в карету.
— Слева от тебя, — Артуно полез в карман и извлёк из него мою мошну.
— Спасибо, — глупо ляпнул я, принимая обратно своё золотишко. Потом повернул голову. Действительно, ножны с мечом были заткнуты за две железные пластины, прикреплённые к стенке кареты.
— Трогай! — раздался снаружи громкий окрик, и тут же послышался лёгкий удар хлыста, потом ещё несколько. Карета дёрнулась и медленно покатила по накатанной земле дворика. Я уставился в правое окошко, заслонка на котором была не задвинута. Мимо проплыла часть стены Храма, потом на пару секунд показалась распахнутая створка ворот и стоящий во фрунт воин-храмовник. Его лицо было серьёзным, а кулак правой руки касался левого плеча, там, где на рубахе был вышит красный крест. На какое-то мгновение внутри меня что-то сжалось. Я тяжело сглотнул и прикусил губу.
— Ничего, так бывает, — мягко проговорил викариус, видимо, заметив, как изменилось моё лицо. — Но излишне бояться не стоит.
— Я не боюсь.
Мой голос прозвучал тихо и сдавленно. Нет, страха во мне не было, разве что совсем немного, больше я переживал за Литку. Да и о карлике с великаном вдруг подумалось. Локс тот точно уже мёртв, а вот Вистус. Интересно, он смог выбраться?
Карета повернула влево, кучер снова хлестнул логов, и скорость увеличилась. Но ненамного. Видимо, из-за телег нам придётся ехать медленно.
Так и получилось. Мы тянулись примерно со скоростью десяти километров в час, может чуть больше, определить с точностью я не мог. В первый час пути мы разговаривали с Артуно, вернее, говорил он, а я слушал. Оказывается бывший викариус Алькорда шёл в Зыбь во второй раз, а в первый был там четырнадцать лет назад. И если бы не назначение на пост представителя Отцов он бы пошёл туда и в прошлый Вздох. Ничего особенного он, впрочем, не рассказывал. Говорил больше общими фразами, о том, что нужно научиться терпению, преодолению себя, и главное, усиленно впитывать воинскую науку.
— Выживает тот, кто поступает правильно, — несколько раз резюмировал он по ходу своей речи.
Через час он уснул, а я принялся пялиться в окошко. За ним плыли то пожелтевшие и засохшие луга, то стволы сейкон и прочих местных деревьев. Ближе к полудню нарисовалась широкая сероватая гладь озера, по которой гуляли небольшие, но грозные на вид волны. Озеро было довольно крупным, расположенная на том берегу деревенька едва просматривалась. В голову полезли мысли о Вальтии, потом они разом перескочили на ещё более щемящую тему. Земля, родной дом. Господи, родители уже смирились с тем, что я пропал? Или всё ещё продолжают искать?
Колёса застучали по брёвнам, карету растрясло, и викариус проснулся. Посмотрел сонно на реку, которую мы пересекали по мосту, и снова прикрыл глаза. А я не отрываясь глядел на бегущую воду. Пейзаж нагонял неприятные мысли, но он же и отвлекал от них. Вон маленькая лодочка, а на ней двое мужчин тянут из воды сеть. Выпрямились, смотрят в нашу сторону. А вон три птицы, похожие на чаек.
Когда местное солнце стало катиться к горизонту и как назло именно с правой стороны, я грубо закрыл заслонку и откинулся на спинку скамьи.
— С другой стороны открой, — без эмоций и не открывая глаз, пробурчал викариус.
Я улыбнулся и тут же передвинулся на другой край скамьи. Сидеть, тупо глядя на стенку кареты, я не мог, в голову тут же лезли все эти чревловы мысли. Но едва я отодвинул деревянную перегородку, как карета остановилась. Через пару секунд мимо окошка пронёсся храмовник на логе.
— Эй, твою сурдетскую мать! — послышался его крик уже впереди кареты. — Чего развалился посреди дороги?
— Да колесо вот, — прозвучал в ответ испуганный мужской голос.
— Ну, так надевай!
— Так как же ж я в одиночку-то? Я и приподнять не в силах. Тут подпорки нужны осо…
— Я те дам щас подпорки! Эй, парни!
Викариус открыл глаза и подался вперёд. Открыв дверцу, он выбрался наружу.
— Ой, извините, — тут же залепетал наткнувшийся на него один из новобранцев.
— Да ничего, — спокойно ответил Артуно и крикнул храмовнику. — Что там?!
— Да колесо вот у обозника тут слетело с телеги.
Я заинтересовано высунулся из кареты почти наполовину. Мимо пробегали наши новобранцы, спеша к преградившему путь гужевому транспорту. Повернув голову и вытянув шею, я увидел сильно накренившуюся телегу, гружённую мешками, которые были навалены большой горкой. Рядом с ней скукожившийся от испуга мужик лет пятидесяти. Но мой взгляд тут же оторвался от места происшествия и устремился вперёд, потому что там были вещи намного интереснее, начинавшиеся примерно в полуриге от нас. Одновременно с увиденным, ушей коснулся негромкий монотонный шум, но в нём чувствовалась мощь. Наверное, так же издалека слышится шум большого водопада.
Сотни разного цвета палаток, от снежно-белых, до уныло серых, сотни повозок, сотни фигурок людей, занимающихся своими делами. Над некоторыми палатками развивались флаги, которые отсюда казались цветастыми носовыми платками. Я перевёл взгляд чуть влево и вдалеке, почти на грани видимости, увидел несколько тысяч человек, построенных в боевые шеренги. Похожи они были больше на оловянных солдатиков, как будто кто-то смешал несколько сотен наборов и расставил их на поле. Вдруг одна из шеренг, точнее, что-то напоминающее римскую когорту, быстро двинулась вперёд и через несколько секунд до меня донёсся приглушённый расстоянием рёв сотен мужских глоток. Но даже от него по спине побежали мурашки. Ну, здравствуй, Шан-Эрмиорд.
Пока я разглядывал «солдатиков», парни успели дружно приподнять телегу и поставить колесо на место. Наш храмовник тут же заорал на бедного мужичка, заставляя того убрать телегу с дороги. Мужичок в ответ что-то лепетал, но его никто не слушал. Двое парней, видимо не понаслышке знавшие, как управляться с подобным транспортом, быстренько свели логов вправо, освобождая нам проход.
— Всё! Гвидо, поехали! — крикнул Артуно, и легонько толкнув меня в плечо, протиснулся обратно в карету. — Мне ещё вас нужно успеть сдать, — пробормотал он недовольно. — Да и о тебе доложить. Стул правды тебе всё же придётся пройти, извини. Здесь не игрушки.
Ну и зачем сейчас напоминать? Мне и так стало сильно не по себе от увиденного.
Когда наши парни вернулись к телегам, карета двинулась дальше. Теперь уже с каждой секундой я слышал, как нарастает гул. Гул человеческих голосов, крики, рёв и прочие животные звуки. Через минут десять слева показались первые повозки. Они стояли прямо на лугу, сначала две-три, потом десять-двадцать, а потом вдруг я перестал даже понимать сколько их. Потому что их было море. Возле повозок крутились люди — мужчины, женщины, бегали дети. Артуно подался вперёд и выглянул в окно.
— Обозники, — проговорил он и зевнул. — Ты в другое окно глянь, военный лагерь там.
Но глянуть я не успел. Карета снова остановилась, сквозь гул я услышал крик того храмовника, что не стал рубить голову тавманте в зале.
— Так, Ант, слушай, — громко проговорил Артуно. — На сегодня твой непосредственный командир — Гвидо. Держись своих новобранцев. Завтра вас распределят, а пока вы будете в «отстойнике». Вечером я найду тебя. И не делай глупостей. Иди.
Он открыл правую дверцу, и я, поднявшись, занёс ногу для шага в новую жизнь, но викариус остановил меня, мягко ухватив за локоть.
— Что? — обернувшись, спросил я удивлённо.
— Меч возьми, — с улыбкой проговорил он и подмигнул. — Не боись, прорвёмся.
Знакомое выражение, Земное. Удивляясь ему, я выбрался из кареты с прижатыми к груди ножнами.
Наши новобранцы уже выстроились в шеренгу у края дороги, а рядом с ними стояли спешившийся Гвидо и ещё два незнакомых храмовника в синих плащах, наверное, местные. Они придирчиво оглядывали парней, иногда тыкали пальцем в сторону кого-нибудь и что-то спрашивали у Гвидо.
Я подскочил к шеренге, пристроился с краю. Один из храмовников с толстой бульдожьей мордой посмотрел на меня недовольно, а я в ответ только сделал лицо ещё непроницаемей. Карета с викариусом и телеги двинулись дальше к самому городу, стены которого виднелись в риге отсюда. В окошке я увидел Артуно. Он высунул руку и показал мне здешний жест — всё нормально. Указательный и средний палец поднятые вверх. Я кивнул.
— Двадцать два! — крикнул толстомордый своему напарнику, хотя тот и был от него всего в нескольких шагах, и что-то записал на куске пергамента. Потом указал на меня и обратился к Гвидо. — Это кто?
— Обычный новобранец, просто у него дела с викариусом.
— Понятно, — кивнул толстомордый и обвёл нас взглядом. — Так, воины. Сегодня вы можете отдыхать, а завтра готовьтесь к суровой, но необходимой муштре. Вам, как «последкам» придётся попотеть, — он криво улыбнулся, повернулся к Гвидо и протянул ему пергамент. — Всё, веди их в «отстойник».
— Парни! — тут же прокричал наш временный командир. — Спина!
Он запнулся.
— В смысле, развернулись вокруг и за мной. Сегодня вам ещё разрешается ходить как стадо крог, — он коротко хохотнул и направился вглубь луга, усеянного серыми палатками, ведя за поводья своего поджарого скакуна. Двадцать два напряжённых, обеспокоенных и взволнованных рыла направились следом, беззастенчиво пялясь по сторонам.
Но ничего сверхинтересного в пределах видимости не наблюдалось. Судя по всему, здесь везде был «отстойник». Несколько сотен таких же как мы разношёрстных парней, стоящих кучками у палаток, редкие крикливые аржанты, которые всё время кого-то пытались собрать и построить.
Я плёлся чуть позади остальных. Моя поездка в карете уже проявляла себя не лучшим образом — никто особенно не спешил заводить со мной знакомства. Сами же парни между собой, судя по коротким фразам, которыми они время от времени перебрасывались — успели перезнакомиться в пути. По крайней мере, ехавшие на одной телеге — сто процентов.
Через минуты две мы подошли к большой серой палатке и Гвидо, выстроив нас в шеренгу, куда-то исчез, слава Номану, не скомандовав что-то вроде — смирно. Потому что вернулся он только минут через двадцать. Мы едва успели подорваться с земли и выстроиться заново, когда он неожиданно вынырнул из-за нашего, как я понял, будущего жилища. По крайней мере, на ближайшую ночь точно.
— Так, — тут же громко заговорил он. — Сейчас идём к реке, купаемся и назад. Придут два цирюльника, обстригут вас коротко. Чтобы животные лишние не заводились. Так же рекомендую самим побрить в срамных местах.
По шеренге тут же прокатилась волна смешков, а мне лично почему-то наоборот стало грустно. Нет, девушек, с которыми я встречался более-менее постоянно, то есть больше недели, иногда просил выбрить там, не люблю заросли, но чтобы сделать это с собой…
— Отставить смешки! — прикрикнул Гвидо. — Лекарей в этот раз мало, на всех не напасёшься. И если у вас там всё до крови будет расчесано, то это уже ваша личная проблема. Понятно?
Двадцать два будущих доблестных воина что-то невнятно и нестройно промычали в ответ.
— Так! — взревел наш командир. — Вы что, бабы смазливые? Чего там гундосите так нежно? Отвечать по «ряду» следует так — Ясно мин лег-аржант. Или — ясно мин арх-лег. В зависимости кто перед вами по званию. Не слышу.
— Ясно мин лег арх… а кто вы по званию-то? — запутались мы, и Гвидо махнув рукой, повёл нас к реке. Понятное дело, научить салаг чётко, бешено и правильно орать в ответ на каждое слово командира по этому их «ряду» не его забота.
Река оказалась метрах в трёхстах от того места, где военный лагерь заканчивался, а так как мы находились почти с самого края этого лагеря, то и идти долго не пришлось. Однако же с другой стороны дороги лагерь обозников продолжал тянуться ещё, как минимум, на ригу.