Оторвавшись от разглядывания военных лагерей, я направился к палатке командира, поскольку обязан был представиться ему и сообщить численность своего отряда. Дальше шла обычная волокита: писаря заносили мое имя и численность отряда в специальный реестр.
Подъехав к палатке, я соскочил с коня и направился к входу. Мои люди остались на конях. Часовые у палатки насмешливо посмотрели на меня, потом один из них вошел внутрь.
– Прибыл еще один отряд, – услышал я сообщение часового.
– Пусть войдет, – буркнул чей-то голос.
Часовой вышел из палатки и откинул полог, приглашая меня зайти. Я пригнулся и вошел. Палатка была довольно просторной, поскольку служила не только жильем для командира, но была еще и штабом. Внутри стоял походный стол, за которым сидел писарь. В самой дальнем углу была постелена постель, которую закрывала занавеска. Вдоль полотняных стенок стояли складные стулья – здесь должны сидеть командиры соединений при совещании. Сам полковник являл собой образ типичного вояки. Высокий, широкий в плечах, на нем была кольчуга, широкий меч висел у пояса. Лицо этого человека было довольно грубым: большой нос, глубокие морщины, чисто выбритый подбородок выпирал вперед, а глаза, казалось, всегда смотрели сердито, ища каких-нибудь недостатков в собеседнике, что было очень неудобно для собеседников. Они, как бы говорили: «Говори-говори, все равно я тебе не верю». В целом этот человек мне не понравился с первого взгляда, хотя я быстро понял, что этот человек профессионал. Он окинул меня своим сердитым взглядом и презрительно фыркнул:
– Еще один маменькин сынок. Почему бы тебе не отправиться домой?
Как я уже говорил, ничем не спровоцированную грубость я не переваривал.
– А вы собираетесь записаться ко мне папенькой?
Писарь опрокинул чернильницу, но даже не подумал ловить ее, а ошарашено уставился на меня. Сам полковник тяжело задышал, словно у него были какие-то проблемы с дыханием.
– Да ты, щенок, соображаешь с кем говоришь?! Твое счастье, что ты еще не зачислен в мой полк, а то я не посмотрел бы на твой возраст и приказал бы всыпать тебе с десяток плетей. За нахальство!!!
– Нахальство, в отличие от глупости, порок меньший.
– Малыш, – прошипел полковник, – искренне тебе советую, найди другой полк и вступи туда. Не вводи в грех.
– Командир, ставящий личные мотивы выше общего дела, не заслуживает зваться командиром и должен быть отстранен от командования, как вредный для армии, – процитировал я одно из основных правил тевтонской армии.
Полковник, казалось, проглотил ежа и теперь мучительно пытался его выплюнуть. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью.
– Командир, который выносит суждение о человеке не по его делам, а по внешнему виду или личным симпатиям, – продолжил я цитирования правил, – так же не может быть командиром.
Полковник, наконец, справился со спазмами дыхания.
– Хорошо, – прохрипел он. – Я посмотрю, каков ты в деле. Но не дай бог тебе в чем-то ошибиться. – Рогнар, запиши этого… этого барона.
Но писарь сделать этого не успел. Полог палатки откинулся и в нее влетел часовой.
– Гонец от Его Величества!
– Так впусти!
Часовой вышел из палатки и тут же в нее вошел другой человек в дорожной одежде, но в котором я с удивлением узнал Голос короля. Что же это за послание, которое доверено только человеку, устами которого обычно говорит только сам король? Похоже, те же самые мысли мучили и полковника. Голос тем, временем, оглядел платку и увидел меня.
– Хорошо, что ты здесь. Собственно говоря, я к тебе. Полковник, вы разрешите обратиться к этому человеку? – Еще бы полковник не разрешил что-либо Голосу короля, но он был здесь хозяином и вежливость требовала спросить.
При этих словах полковник удивленно раскрыл рот и уставился на меня. Потом, словно сомнамбула, кивнул.
– Хорошо. – Голос повернулся ко мне. – У меня для тебя послание короля. Личное. – Голос достал письмо и протянул мне.
Я удивленно оглядел сложенный лист бумаги. Потом разорвал его и стал читать. Это еще больше удивило полковника, из чего я сделал вывод, что сам он читать не умеет.
Король в своем письме повторял все тот же свой приказ по поводу драконов, только гораздо более вежливо и с элементами просьбы, не скупясь на комплименты. Дочитав до конца, я вернул письмо.
– Каков твой ответ?
– Нет. Я об этом королю сказал еще на том совещании. И если его это утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а вчера я сказал его и Мервину.
– Я так и думал, что ты откажешь, но король хотел попробовать. – Голос убрал письмо и повернулся к полковнику и писарю. – Вы будете свидетелями того, что здесь сейчас произойдет. Я буду говорить от имени короля. Энинг Сокол, барон Веербаха, рыцарь Ордена и кавалер ордена Чести, – я заметил, как при моем имени расширились глаза у полковника и у писаря, как нервно сглотнул писарь и побледней полковник. – Его Величество Великий Князь Китижа за ратные подвиги во время мятежа награждает тебя Золотой Гривной. – Голос обнажил свой меч и коснулся моего плеча. Потом надел мне на шею золотой плетеный обруч. В этом обруче не было ничего необычного. Обычный, сплетенный из золота обруч, но именно он считался высшей наградой за воинскую доблесть в Китиже. И этот обруч невозможно было купить ни за какие деньги или драгоценные камни. И горе тому, кто осмелится надеть его на себя, не заслужив его. Только сам князь мог наградить им кого-то, но даже он не мог принять здесь единоличного решения. Сначала он обязан услышать мнение минимум троих кавалеров этого ордена. Он должен был описать им, за что собирается наградить кого-то, и только при их единогласном согласии награждал. При этом представить к этой награде мог любой командир подразделения своего солдата. Этот орден был самым демократичным в Китиже и наградить им могли как простого солдата, так и аристократа, поскольку в Китиже считалось, что ратный подвиг одинаков как у простых крестьян, так и у дворян. Так что получить эту награду было действительно очень трудно. Насколько я знал, во всей китижской армии едва наберется десяток кавалеров этого ордена. Как же князю удалось убедить остальных согласиться с этой наградой? Но размышлять у меня времени не было. В этот момент Голос достал нечто, при виде чего полковник нервно схватился за стул.
– Кроме того, Его Величество Отто III производит Энинга Сокола в полные генералы Тевтонской армии. – Голос протянул мне генеральский жезл, украшенный рубинами и сапфирами. Когда я принял жезл и встал с колена, Голос вручил мне приказ, где я должен был поставить подпись, что я и сделал, приложив к нему еще и обруч с рыцарским камнем. После чего Голос поклонился и вышел из палатки.
Когда я повернулся к собеседникам, то обнаружил, что писарь стоит навытяжку, а полковник, копируя стойку писаря, играет желваками.
– Какие будут приказания, господин генерал? – Хмуро спросил полковник, кажется, он уже приготовился к самому худшему.
Я вздохнул.
– Прежде всего, сядьте. Оба. Я хочу сказать, что мое производство в генералы акт чисто политический, который был необходим по некоторым причинам, о которых вы узнаете позже. Поэтому, если вы ожидаете моего приказа, то вот он: продолжайте исполнять свои обязанности и никому! Слышите, никому не говорите вот об этой штуке. – Я покрутил жезлом. – Я буду в вашем полку наравне с остальными баронами, и только мы трое будем знать о том, кто я такой. Хорошо?
– Нет! – отрезал полковник. – Я не могу командовать генералом. Как я могу отдавать вам приказ, зная, кто вы? Вы ведь можете проигнорировать мой приказ, и я ничего не смогу с вами сделать. В этом случае вся дисциплина покатится к чертям.
Вот еще проблема. Полковник, оказался принципиальным.
– Полковник, как вас, кстати зовут?
– Герхардт, барон Анребера.
– Так вот, Герхардт, если я пообещаю выполнять все ваши приказы, вы согласитесь? Конечно, при условии, что они не будут противоречить правилам армии.
Полковник задумался. Потом посмотрел на меня.
– Почему Голос назвал тебя рыцарем Ордена?
– Потому что это так и есть. Я рыцарь Ордена.
Полковник несколько секунд разглядывал меня.
– Хорошо. Я верю вам, хотя и не понимаю, зачем вам это надо.
– Господи, ну не хотите же вы, чтобы я стал командовать? Я же никогда не командовал армией. Я даже при сборе своего отряда допустил множество промахов. К тому же, как я сказал, мое производство дело чисто политическое, а здесь нечем хвалиться.
– А орден? – вдруг спросил Герхардт. – Он тоже дело политическое?
– Об этом лучше спросить у князя. Хотя подозреваю, что он за то дело у Днепра. Мне пришлось поучаствовать в том бою.
– Я слышал о нем. Что ж, надеюсь сегодняшняя наша размолвка всего лишь досадная случайность, милорд.
– Я тоже надеюсь, господин полковник. Но все же, не стоит так набрасываться на людей, даже не дав им вставить слово.
– Пусть это будет мне уроком, – согласился Герхардт.
– И еще, у вас нет чего-нибудь, во что можно завернуть эту штуку, – я поднял генеральский жезл. – Если я сейчас выйду с ним на улицу, то вряд ли мне удастся сохранить инкогнито.
– Найдем, но… милорд, если вы хотите сохранить инкогнито, то под каким именем вас записать?
– Под каким? – Я на миг задумался. – Полковник, вы ведь уже догадались, что Энинг – это мое прозвище?
– Конечно. Таких имен нет.
– Так не пора ли мне начать называться своим настоящим именем? Запишите меня как Егор Сокол.
– Но Егор…
– Это имя моей родины.
Полковник хотел что-либо спросить, но лишь кивнул.
– Хорошо, милорд. Никто про вас не узнает, если вы сдержите свое слово.
– Отлично. Тогда до встречи, господин полковник.
Едва выйдя из палатки, я сказал Готлибу, что бы меня называли моим настоящим именем.
– Не хочу, чтобы вокруг меня поднимался какой-нибудь шум. Ради собственного здоровья мне стоит раствориться среди обычных солдат.
Готлиб с любопытством покосился на непонятный сверток у меня в руке, которого раньше не было, но ничего по этому поводу не сказал.
– Я слышал, как твои родители и твой брат называли тебя этим именем, но я не слышал, чтобы оно где-то встречалось.
– И, тем не менее, это мое имя. Доведите это до всех солдат.
– О, по этому поводу можете не беспокоиться, милорд.
– Надеюсь, а теперь поехали искать место, где можно поставить наши палатки.
– А что искать. Поехали к краю лагеря и там поставим.
Так мы и сделали. Вскоре уже солдаты распаковывали свои нехитрые пожитки, забивали колья для палаток. Готлиб бегал от одной палатки к другой, проверяя крепления, следя за работами. Я же делал вид, что распоряжаюсь.
– Привет, – неожиданно для меня раздался у меня за спиной голос. Я обернулся и встретился глазами со своим ровесником. Ну, может он был на год постарше. По крайне мере, я впервые встречался со своим ровесником, на котором был надет полный комплект вооружения: кольчуга, меч, кинжал, даже шлем. Мой ровесник был широкоплеч с атлетической фигурой, сразу видно, что физические упражнения для него повседневность. Меч он носил с непринужденностью бывалого солдата, такие вещи примечаются сразу. На его пыльных сапогах из грубой кожи позвякивали шпоры. Мальчишка приветливо и открыто смотрел на меня. Было понятно, что ему хочется подружиться со своим ровесником, наверное, единственным здесь, если не считать некоторых слуг баронов, которых те брали с собой в поход или тех немногих подростков, которые были в обучении в отряде барона как Свольд. Но таких было очень мало. Понятно, что мальчишке, как только он меня увидел, сразу захотел со мной познакомиться.
– Привет, – улыбнулся я. – Ты давно здесь?
Мальчишка с заметной завистью посмотрел на мой рыцарский обруч.
– Не очень. Мы только вчера приехали.
Я повернулся к Готлибу, но тот меня опередил:
– Идите, милорд, прогуляйтесь, – усмехнулся он. – Дальше мы и без вас управимся.
Тут ко мне повернулся Рон и обиженно посмотрел на меня.
– А вы куда, молодой человек? – Тут же заметил его движение Готлиб. – Кто-то заявлял, что тоже хочет встать в строй, так извольте выполнять вашу работу!
Рон растерянно переводил взгляд с меня на Готлиба. С одной стороны ему хотелось утвердиться в отряде не просто как приятель барона, о котором все заботятся, а полноправным членом, как его друг Свольд. Но и пойти со мной ему тоже хотелось. В конце концов, Рон печально вздохнул и вернулся к работе. Я даже удивился, я то думал, что он все же пойдет со мной. Все-таки я недооценивал этого мальчишку.
Поняв, что Рон принял решение, я повернулся к своему новому знакомому.
– Не хочешь прогуляться? Тут недалеко есть хорошая полянка.
Тот удивленно посмотрел на меня.
– Но вы ведь еще не разложились…
Я посмотрел на отряд. Палатки уже стояли, лошади тоже привязаны, поднимался дымок над костром.
– Ерунда. Основное сделано, а дальше и без моей помощи, точнее и без моей бестолковой суеты, разберутся.
– Бестолковой суеты? Но ты барон, а барон должен сам распоряжаться привалом, устраивая своих людей!
– Понятно. Ты так и делал?
– Само собой.
– Это твой первый поход?
Мальчишка смутился, но ответил твердо:
– Да.
– У меня тоже. А у моего помощника этот поход уже тридцать пятый. Так кто лучше справиться: я, ничего еще не знающий, или мой помощник, который проделывал все неоднократно? Конечно, правила вещь хорошая, но я предпочитаю, чтобы моим людям было удобно. А если распоряжаться начну я, то из-за своей неопытности могу такого натворить. Нет уж, пусть каждым делом занимается профессионал.
Мальчишка задумался, кажется, такие мысли не приходили ему в голову.
– Но что здесь сложного? Я ведь справился!
– Ты уверен? – Я понимал, что этого говорить не стоит, если я хочу подружиться с ним, но выбора теперь уже у меня не было. – Откуда ты знаешь, что у тебя получилось? Это ты так решил или тебе это сказал твой помощник?
Мальчишка секунду рассматривал меня, потом резко развернулся и бросился куда-то в сторону.
– Если хочешь, то иди за мной, – бросил он на ходу.
Заинтересованный, я последовал следом за своим новым знакомым. Тот проскочил несколько рядов палаток и подбежал к одной. Я понял, что именно здесь располагается его отряд.
– Фредерик! – Мальчишка остановился около полога. На его зов из палатки вышел пожилой, но еще крепкий человек. Он тут же увидел меня и улыбнулся.
– Господин нашел друга. Я рад.
– Подожди, Фредерик. Скажи, я правильно распоряжался по поводу палаток? Я ничего не напутал?
Фредерик нахмурился.
– Правду! – велел мой новый знакомый. – Я хочу знать правду.
Он требовательно посмотрел на своего помощника. Тот вздохнул.
– Не совсем. Палатки расположены не слишком удачно. Например, вон та загораживает проход к роднику и людям приходится обходить кусты, что бы добраться до воды. А вот эти две помешают пройти нашим людям в случае неожиданного нападения. Конечно, неожиданное нападение нам сейчас не грозит. Лошади же стоят слишком далеко от основной массы палаток.
Мальчишка слушал молча, только покраснел. Потом он резко повернулся ко мне.
– Ты был прав! Проклятье. Я приношу свои извинения!
Я восхитился своим новым знакомым. Многие ли мои друзья из того мира вот так же вот мог ли бы признать свою ошибку? Да скорее они до конца отстаивали свою правоту, даже будучи неправыми.
Я положил ему руку на плечо.
– Не расстраивайся. Просто постарайся в следующий раз доверять дело тем, кто умеет его делать, а сам смотри и учись. В следующий раз сможешь сделать тоже самое и без посторонней помощи.
Фредерик удивленно посмотрел на меня.
– Мудрые слова, милорд.
Мальчишка тоже кивнул.
– Фредерик, слушай мой приказ: в следующий раз, если я буду делать что-то не так, поправь меня.
Фредерик поклонился.
Мальчишка кивнул и зашагал к лесу. Я шел рядом.