- Нашла?
Лина усмехнулась и хлопнула себя по ягодице:
- Приключений вот на это место я нашла! Никто и слыхом не слыхивал имён, которые я называла. Облазила всю округу, да всё попусту.
- Так ты знаешь здешние места? Чего раньше-то не сказала?
- А надо было спросить, - бросила девушка и тут же поняла, что следовало ответить иначе.
Но идти на попятную было уже поздно, поэтому она поступила как всегда - сделала невозмутимый вид, будто так и надо. Энормис посмотрел на неё, перекосив брови, вдохнул и ничего не сказал.
Лина в свою очередь вздохнула и поспешила сменить тему:
- Куда именно мы направляемся?
Чародей нахмурился. Он не делился с ученицей своими планами, а та не спрашивала. Она и сейчас могла задать любой другой вопрос, ведь по большому счёту Лине было не так уж важно, куда они едут. Но по задумчивому взгляду Энормиса девушка поняла, что затронула непростую тему.
- Сейчас - скорее не «куда», а «откуда», - ответил чародей. - Для начала уберёмся подальше от войны и Ордена.
- А потом?
Энормис поскрёб ложкой дно котелка, вдруг отставил его и в упор посмотрел на Лину.
- Не знаю, как на это ответить, - он пожал плечами. - У меня есть несколько задумок, но когда ты говоришь «мы», я начинаю сомневаться, что возьмусь за их исполнение. Потому что это всё мои и только мои планы, и делать тебя их частью... неправильно, что ли. Пока есть это «мы», не может быть моих или твоих интересов, они могут быть только общие. Понимаешь, о чём я?
Лина понимала. Чего она не понимала, так это зачем так сложно отвечать на достаточно простой вопрос.
- Я думала, с этим мы уже определились.
- Нет, не определились, - отрезал чародей. - Я согласился взять тебя с собой, потому что у меня не было иных планов, кроме бегства. Не было направления. Теперь есть. Но коль скоро ты стала моей ученицей, мне нужно думать за нас обоих, а не только за себя.
Это прозвучало обидно. Со слов Эна выходило, что Лина - какой-то неразумный ребёнок, которого надо от всего беречь и чьё мнение совсем не имеет значения. Девушке тут же захотелось высказать чародею всё, что она думает о его «сомнениях», причём в самой жёсткой форме, чтобы навсегда выбить из него эту сверхдобропорядочную дурь.
Но вместо этого она тоже отставила кружку и со спокойной улыбкой проговорила:
- Ты, наверное, тогда не понял. Давай повторю, - Лина наклонилась к Энормису. - Просто езжай куда хочешь, а я поеду с тобой.
Между ними повисла пауза, которая растянулась, казалось, на часы. По лицу мужчины невозможно было угадать, о чём он думает. Лина не знала, как ещё точнее донести до него элементарную мысль: что ей всё равно, куда они отправятся. Главное - не по отдельности.
Несколько лет девушка избегала любых знакомств, любых продолжительных связей, надеясь таким образом защититься от вечно голодной отвратительной химеры под названием «мир». Едва почувствовав, что привыкает к месту или человеку, она делала всё, чтобы избавиться от привязанности. Это действительно помогало не влипать в неприятности, но в то же время угнетало. С каждой убитой привычкой Лине казалось, что внутри лопнула очередная ниточка, и что всё там вот-вот окончательно расползётся на лоскуты, развалится на кусочки... Когда было тяжело, она спрашивала себя: «А разве жизнь - весёлая прогулка?» Когда становилось совсем невмоготу, она орала, стиснув кулаки: «Бывало и хуже!», и переступала через себя снова и снова, потому что просто не могла позволить миру взять верх. И только наткнувшись на этого странноватого чародея, Лина поняла, насколько это странно и глупо - надеяться только на себя. Тогда, стоя в пышущем жаром дыму, всматриваясь в неподвижную спину того, кто, как и она, потерял всё, девушка решила - довольно. Не будет больше страха и скрипа зубов по ночам. Хватит без конца твердить: «Я сильная, я сильная!» и заставлять себя дышать, когда больше всего на свете хочется задохнуться. Нужно просто один раз довериться кому-то по-настоящему сильному - и такой человек как раз оказался рядом.
Энормис смотрел на Лину со странной смесью грусти и благодарности. Наверное, он думал, что его ученица не понимает, о чём говорит, что она ещё слишком юна и легкомысленна. На самом же деле она ни в чём и никогда не была так уверена, как в последних своих словах.
- Я должен выяснить, что случилось с Квислендом, - сказал чародей. - Найти виновных и при возможности призвать к ответу. Ещё очень хотелось бы раскопать что-то о своём прошлом. Иначе мне не будет покоя. И при всём этом очень желательно не сдохнуть. Так что для начала всё-таки нужно найти безопасное место.
- Мне всё нравится, - кивнула девушка, чем вызвала смешок спутника. - Хотя насчёт последнего пункта сомневаюсь.
- То есть?
- Нет в мире безопасных мест, - сказала она, отвернувшись.
- А, ты просто их не находила, - махнул рукой чародей. - В мире есть всякие места.
Девушка чуть не сказала: «Про Квисленд ты тоже говорил, что там безопасно», но вовремя остановилась. Улыбнулась, как бы в знак согласия. Ведь дело было не в том, есть ли на свете безопасные места, а в том, что это сказал человек, которому совсем недавно очень наглядно показали обратное.
Разговор завершился сам собой, но никто этого и не заметил. Чародей и его ученица сидели у костра, глядя в огонь, и каждый размышлял о своём.
Лина вдруг подумала, что и впрямь никогда не чувствовала себя до конца защищённой, и потому убедила себя в том, что только так и может быть. Но что если Энормис и в самом деле прав? Ведь защищённость бывает разная. Хорошо тем, у кого есть дом - для них родные стены, даже если это стены ветхой лачуги, служат символом безопасности. Бездомным и вечным странникам остаётся только одно - искать тепла и защищённости в других людях. Только другой человек, понимающий и принимающий, способен дать неприкаянному изгою спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
С этими мыслями девушка легла спать. В душе её ныла неясная тревога, непонятно откуда взявшаяся, но чувство защищённости, которое, сам того не ведая, дарил Лине сидящий рядом мужчина, легко одержало верх. Она заснула с мыслью, что обрела, наконец, то, чего ей не хватало столько лет.
Энормис бросил задумчивый взгляд на посапывающую ученицу, подкинул дров в костёр и тоже улёгся. Глаза чародея ещё долго смотрели в небо, черными пятнами проглядывающее сквозь озарённые огнём кроны деревьев, но в итоге и его сморил сон, нагоняемый уютным потрескиванием горящего сушняка.
* * *
Проснулся я от того, что замёрз. Холод пронизывал до костей, забираясь под рубаху и утеплённый плащ. Костёр погас: лишь в самой глубине золы тускнели, затухая, последние угли.
Внутри зашевелилась смутная настороженность по поводу столь резкого похолодания, однако охранные круги оказались в неприкосновенности, что несколько меня успокоило. Я вяло выругался, повернулся в сторону, где спала Лина, и тут же вскочил, позабыв о холоде.
Девчонка пропала.
- Лина! - крикнул я, но в ответ услышал только эхо своего голоса.
Охранные заклинания ничего не уловили, а значит, Лина вышла из лагеря по своей собственной воле. Но куда?!
Её плащ лежал у моих ног, откинутый торопливой рукой. Сабля осталась у свёрнутой куртки, игравшей роль подушки. Мешок с вещами тоже остался на месте. Девчонка просто встала и пошла, словно собиралась отлучиться на минутку.
Я на всякий случай ещё раз выкрикнул её имя, но с прежним результатом.
Совершенно ничего не понимая, я заметался по поляне в поисках следов. Они обнаружились у той тропинки, что вела в глушь, обозначенную на карте как «Волчья чаща». След девичьего сапожка, недавно примявшего траву, я ни с чем не мог спутать.
«Если это очередное дурачество или шутка, ей конец. - злобно думал я, хватая оружие и бросаясь в погоню. - Найду и придушу».
След оставался чётким и не сворачивал с тропы, но мне никак не удавалось догнать беглянку. Похоже, Лина встала почти сразу после того, как я задремал, и успела уйти далеко вперёд. Следы говорили, что шла она быстро и ни разу не остановилась.
Холодный воздух обжигал лёгкие, низко висящие ветви хлестали по одежде и лицу; из-за этого я не заметил на тропе препятствие и запнулся об него. Оказалось, это мёртвая лесная коза - с перегрызенной шеей, но в остальном нетронутая. Труп был свежим, ещё вечером бедняга бегала по лесу. Её убили, но не съели, а просто притащили на тропу и бросили - словно предупреждая, что дальше ходить не стоит.
Чертыхнувшись, я побежал дальше - и почти сразу над деревьями взвился устрашающий волчий вой.
Постепенно лес поредел, а тропинка исчезла: кто бы её ни протаптывал, до этих мест он не доходил. Я побежал по высокой, до колена, траве, ориентируясь на примятые Линой стебли. Вдруг чуть заметно пахнуло тухлятиной, и этот необычный для лесной чащи запах заставил меня остановиться. Я скорее интуицией, чем носом уловил, что это не просто вонь разлагающегося тела; было в ней нечто особо омерзительное, похожее на... смерть? Я никак не мог понять, откуда взялся этот запах, но чувствовал, что близок к цели. В поисках хоть каких-то подсказок я взглянул на окружающий мир сквозь Эфир - и тут же поперхнулся от увиденного.
Вокруг лились громадные объёмы энергии. Её ручьи собирались в потоки и утекали прочь - в том же направлении, что и следы девушки. Я готов был спорить хоть с самим Голахом, что энергия либо стремится к некоему магниту, либо проваливается в пространственную дыру, где реальный мир напрямую соприкасается с Эфиром. Если это и вправду дыра, то следовало хватать девчонку в охапку и бежать как можно дальше, потому что у человека с Даром есть все шансы не выжить рядом с таким местом. Дар просто вытягивается вовне вместе с жизненными силами.
Однако вскоре вариант с дырой отпал. Вонь разложения, которую я почуял ранее, усилилась. Теперь я понял, что с ней не так: где-то поблизости слонялась нежить, и именно её эманации сбили с толку мои чувства. Настораживало расстояние, на котором улавливались эти эманации. Судя по всему, нежить была не из простых.
С каждым моим шагом магнит набирал силу, потоки энергии уплотнялись и ускорялись. От их насыщенности захватывало дух. Интересно, Дисс знал об этом магните? По мощности и размаху он лишь немного не дотягивал до одного из больших энергетических скоплений, которых в Нирионе насчитывалась только дюжина. За всё моё небогатое прошлое я не сталкивался ни с чем подобным - естественные скопления легко вычисляются по формулам и давно известны каждому чародею; этот же магнит можно было обнаружить только подойдя вплотную.
Снова раздался вой, на этот раз совсем близко. Я крепче стиснул рукояти мечей. На этом расстоянии магнит уже влиял на ауру: моё личное энергетическое поле из яйцеобразного стало каплевидным и вибрировало под гнётом внешнего притяжения. Последнее стало настолько сильно, что энергия просто не могла вырваться за его пределы. Потому-то я и не заметил магнит издалека - притяжение теряло силу на расстоянии трёх-четырёх сотен саженей.
Внезапно лес кончился, открыв моему взгляду неестественно ровную круглую поляну. В центре её возвышался холм с пологими склонами, заросшими густой шевелюрой травы. Наверняка этот холм некогда был чем-то другим, но время сгладило его, края оплыли, потеряли правильную форму. Клубящаяся вокруг энергия устремлялась к возвышению и проходила сквозь него, вглубь земли.
Всё на этой поляне странно смазывалось и расплывалось, казалось приевшимся и неинтересным, так и подмывало пойти дальше в лес, но меня этим было уже не провести. Заклинание отвода глаз, наложенное на холм, оказалось довольно сильным и искусным, но всё же недостаточно сильным, чтобы я не смог разобрать его на связки. Несколько секунд - и краски прояснились, а черты окружающих предметов обрели резкость.
Но стоило мне сделать шаг к холму, как из-за него с угрожающим рыком выскочил большой чёрный волчище. Я тут же замер. Хищник, глядя мне в глаза и топорща шерсть на загривке, медленно прохаживался между мной и моей целью. Волк не нападал и не уходил, в его взгляде читалась злоба и вместе с ней какая-то непонятная мука, которой я поначалу не придал значения.
Первой мыслью было сжечь шавку на месте, но странное поведение хищника заставило меня повременить с решением. Волк почуял мою магию и зарычал громче, а во взгляде его мелькнула опаска. При этом он даже не дёрнулся, хотя обычно дикому зверью хватало почуять в человеке Дар, чтобы не связываться с ним. Чем дальше, тем больше я убеждался в том, что волк действовал не по своей воле.
Чуть наклонив голову вбок, я продолжал смотреть в глаза зверю. Только этот зрительный контакт удерживал от нападения его и его стаю, которая не спеша окружала меня со всех сторон. Я знал: если начну убивать, они бросятся все разом, и тогда хоть один да дотянется. Оставалось только заставить их бояться меня сильнее, чем того, кто ими управлял.
Не отрывая взгляда от глаз хищника, я обратился к Эфиру. В его глубинах, на слоях, где могли существовать лишь очень сильные демоны, обитали существа, приходящиеся этим волкам дальними родственниками. Я показал им врагов, и две твари подняли морды, почуяв запах крови.
Они вынырнули прямо из воздуха, упали костлявыми лапами на мягкую траву, даже не промяв её, и встали по бокам от меня. Их внешний вид уже вызывал страх и отвращение: исковерканное собачье тело, торчащие из тонкой бурой кожи кости и шипы, местами оголённые гнилые мышцы, лапы с длинными острыми когтями, а вместо головы - череп с чёрными, как сама Бездна, провалами глазниц. Такую внешность баргесты приобретали, попадая в наш мир, хотя их истинный демонический облик был куда страшнее.
Волки, завидев таких противников, испуганно попятились, некоторые даже заскулили. Однако вожак остался на месте. Припав к земле, он оскалился насколько мог и рыкнул, наверное, больше для очистки совести.
Баргесты в ответ тоже хрипло завыли, и от этого звука волосы на затылке зашевелились даже у меня. Стая отпрянула, разомкнула кольцо окружения, но не побежала. Её вожак попятился, выпучив глаза: понял, что таких противников ему не одолеть. Я выглядел для него вполне уязвимым, но демоны - совсем другое дело, их сверхъестественная сущность должна была вызвать у зверя животный ужас. Волк постоял ещё немного, словно не в силах сдвинуться с места, потом дёрнул головой, рыкнул, и вся стая как по команде скрылась в лесу.
Я отпустил баргестов назад в их тёмный мрачный мир - находясь вне Эфира, они жрали силы вызвавшего их чародея. Демоны с тоскливым воем растворились в воздухе, и я вздохнул с облегчением: этих тварей нельзя не бояться, как и всех остальных обитателей потусторонних глубин. Можно лишь бояться меньше, если они стоят на твоей стороне и больше, если они вот-вот разорвут тебя на части.
Вход в подземелье обнаружился с противоположной стороны холма. Две каменные плиты, играющие роль створок, были чуть раздвинуты, образуя проход для человека небольших габаритов. На наружной их стороне виднелись древние барельефы, на которых смутно угадывались фигуры в свободных балахонах. Мне очень не нравилась перспектива лезть в затхлый склеп, оставляя позади стаю волков, которые могут запросто вернуться и напасть в самый неподходящий момент. Но в следующий миг я представил, что моя беззаботно-несносная ученица останется один на один с умертвием или умруном, и ноги сами понесли меня вперёд.
Проход оказался узковат, так что пришлось налечь на одну из створок: тяжёлая плита никак не хотела сдвигаться, но в итоге всё же немного подалась, и мне удалось протиснуться внутрь.
В нос тут же ударила сладковатая вонь разложения. Света с улицы едва хватало, чтобы осветить несколько ступеней уходящей вниз лестницы, поэтому я сразу же зажёг люмик. Его тусклые лучи озарили каменный коридор, уходящий вниз на десяток саженей. Стены и потолок покрывали диковинные рельефные узоры, но я не имел права отвлекаться и поспешил вниз.
Здесь притяжение магнита уже напоминало смертельную воронку смерча. Оно достигло такой силы, что мой внутренний запас сил тонкой струйкой начал вытягиваться наружу. Пришлось ставить дополнительную защиту: это тоже требовало затрат энергии, но так энергия хотя бы не уходила в никуда.