— И Бреля никто не дисквалифицирует?
— Это… не так-то просто, Президентский Оракул как-никак. Мальчишка с о-го-го какими амбициями и характером. Сейчас, после предупреждения Мадам, он будет держаться. И продержится. Некоторое время…
— Вот не понимаю я. Если оракул может предсказывать, пусть тогда сам и предсказывает. Или что — профсоюз пифий борется за наши рабочие места?
Матвей хмыкнул в бороду.
— Многовековые традиции, сорока, попробуй-ка их сломать! Пифия прорицает, оракул истолковывает! Баш на баш!
— В смысле?
— В смысле — а ты никогда не задумывалась, нужен ли оракул истинной пифии? Она ведь и так все прекрасно помнит! И говорить тоже умеет.
Матвей остановился и огляделся. Сказал:
— Ладно, хватит откровений на сегодня. Беги-ка ты в школу, а то на латынь опоздаешь!
Опоздать я не опоздала, но что ничего не усвоила — точно. Пожалуй, столько «откровений» на меня не сваливалось за несколько лет обучения в Школе.
Главный Государственный Оракул с… дефектом или с талантом, я так и не поняла.
Негласный — или гласный и подписанный? — договор между пифиями и оракулами.
Я — предмет спора между двумя самыми могущественными людьми в иерархии нашего института (Брель официально возглавляет всю службу пророчеств, а нашей директрисе по старинке принадлежит негласная власть среди пифий, и частично — среди оракулов). По идее, я должна гордиться, Юлька бы вон уже сама не своя от счастья была…
Да, и еще я — истинная пифия.
Из Школы теперь уже точно не выпрут.
— Нет, — сказала я, открывая глаза.
Елизавета аж подскочила на стуле.
— Что значит — "нет"?!
Я села, с недоумением глядя на почему-то рассердившуюся наставницу.
— Ну, это значит… нет. Ответ на заданный вопрос.
— Боже ты мой, и это все, что услышит твой клиент? «Нет»!
На мой беспомощный взгляд Матвей только вскинул ладони: мол, это ваши, пифийные дела! Отошел и уселся наслаждаться спектаклем.
— Мало того, что ты перебила оракула, не дав ему сформулировать предсказание, ты еще ответила односложно и однозначно!
— Ну а как еще? Это же единственный ответ на заданный вопрос… Я же видела…
Елизавета уперла руки в рыхлые бока.
— Я, конечно, предполагала, что ты пропустила многое из теории предсказаний и психологии, но я не знала, что ты пропустила всё! Совсем недавно ты практиковалась в гадательном салоне. Как, думаешь, прореагировала бы клиентка, получив такой точный и безапелляционный ответ? Она бы почувствовала себя обманутой и больше никогда бы не вернулась в этот салон!
Я вспомнила витиеватую и темпераментную речь Гайдэ с бесконечными туманными обещаниями, что в конце концов все будет хорошо, хотя этому и может помешать некая пиковая дама и поздняя дорожка в казенный дом… Да уж, ее никто не сумеет обвинить в категоричности и однозначности! Гадание можно повернуть и так и этак, и любая клиентка будет утверждать: "а ведь карты правду говорили!"
Я с сомнением спросила:
— В смысле, я что, должна устраивать целое шоу? Даже если…
— Тем более «если»! Люди приходят к тебе с самым сокровенным и важным — с чем не пойдут к своим родным и даже к исповедникам! Они верят, что их проблема очень трудна или даже не разрешима. И они вправе ожидать от тебя внимательного и вдумчивого вникания в вопрос, длительного поиска ответа, который они не сумели найти. Будь чуткой к их чувствам и ожиданиям. Да и, в конце концов, клиенты платят тебе деньги и вправе требовать их честной отработки!
— Думаю, коммерческая составляющая работы пифии для Цыпилмы сейчас не особенно актуальна.
Елизавета развернулась на этот негромкий ровный голос. В класс предсказаний прибыл Главный Государственный Оракул. Матвей, еле приподняв зад со стула, пожимал ему руку.
— Прошу прощения, господин Брель, но в работе пифий просто нет мелочей!
— Безусловно, госпожа наставница. Но сейчас необходимо ускорить практическую подготовку, теорию Цыпилма может нагнать и позже…
— Опять же прошу прощения, но мы лучше знаем, как готовить и обучать наших воспитанниц! — Елизавета вздернула острый нос и даже зарделась от того, как дерзко ответила самому Главному Оракулу.
Брель смотрел на нее своим обычным скучным взглядом. Согласился вежливо:
— Я, как, впрочем, и господин Президент, с величайшим доверием отношусь к вашему педагогическому опыту и вашим знаниям…
Елизавета сникла. Пробормотала:
— Позвольте ваш плащ, господин Главный Оракул.
— Спасибо, — Оракул отдал ей серый плащ, перекинутый через руку.
Бормоча что-то — но так, чтобы никто гарантированно не расслышал — наставница на время ретировалась. Со мной теперь занимались индивидуально, и в классе, кроме нас четверых, никого не было.
— Здравствуй, Цыпилма.
Оракул, поддернув брюки, присел напротив. Поднял очки на лоб — так обычно сдвигают солнцезащитные. Может, он носит очки не по необходимости, а просто отгораживается ими от мира? От нас. Смотрел он изучающе — искал на моем лице отпечаток усвоенных знаний? Наверняка безуспешно.
— Здравствуйте, господин Главный…
— Сергей, — поправил он. — Как ты себя чувствуешь? Выглядишь бледной.
Спросил, не оборачиваясь:
— Какие результаты медкомиссии?
— Отлич-чные! — с удовольствием доложил Матвей. — Наша девочка здоровее бельгийской телки!
Сравнение с телкой — да еще почему-то бельгийской — показалось мне обидным.
— У меня ангина иногда бывает, — пробурчала я.
— Как идет обучение?
Я пожала плечами.
— Идет…
— Чему ты научилась? — не отставал Брель.
Я прямо взглянула ему в глаза. Ответила серьезно:
— Очки втирать.
У него дрогнули губы — чуть-чуть. Мне вдруг захотелось увидеть, как Сергей улыбается по-настоящему. Или даже смеется. Уж очень он… спокойный, внимательный, собранный…
Как будто постоянно сидит в засаде.
— Хорошее умение, — оценил он. — Обязательно пригодится в жизни. У тебя есть ко мне вопросы?
Когда это у меня не было вопросов!
— Елизавета сказала, что мы безбожно гоним… — я услышала хмыканье Матвея и поспешно добавила, — вы только не подумайте, что я жалуюсь! Что вы нас подгоняете. Куда мы торопимся?
Оракул плавно вывернул сомкнутые ладони.
— Видишь ли… Истинных пифий осталось мало. Боюсь, в ближайшее время они понадобятся Президенту все.
Зачем это? Я вдруг вспомнила: "Лишь когда ответ слишком важен… тогда всех ведущих пифий страны спрашивают об одном и том же".
— Он хочет узнать что-то важное?
Оракул веско кивнул.
— А что именно?
Матвей за его спиной кашлянул.
— Господин Главный Оракул…
— Не беспокойся, Матвей, — бросил Брель через плечо. — Цыпилма уже взрослая девочка.
— Господин Брель…
— И она имеет полное право знать, какой именно вопрос интересует Президента. Ведь так, Цыпилма?
Я машинально кивнула. Я всегда была любопытной — потому Матвей и прозвал меня сорокой.
Возмущенный возглас школьного оракула:
— Сережа, ты переходишь уже всякие границы!
Я даже не сразу сообразила, что это еще за Сережа такой…
— И не в первый раз, как я понимаю.
— Добрый день, госпожа директриса, — сказал Брель, неторопливо вставая.
— Формируем общественное мнение среди пифий, как я вижу? — спросила Мадам.
Брель слегка приподнял уголки губ. Промолчал. Где-то он «окарал» и знал это.
— Я не могу запретить вам приходить в Школу, господин Главный Оракул, — сказала Мадам со вздохом, очень похожим на матвеевский. Явно сожалея. — Но я ЗАПРЕЩАЮ вам разговаривать с данной пифией в мое отсутствие. И тебе, Цыпилма, — тоже. Если ты еще раз заговоришь без меня с господином Брелем, вылетишь из Школы в мгновение ока! Пифия-недоучка не нужна даже нашему Президенту, не так ли, господин Брель? Ты все поняла, Цыпилма? — Мадам перчила наши головы угрозами и приказами равномерно, чтоб никому не было обидно.
Я не поняла, но главное уяснила. Закивала. Брель из себя китайского болванчика изображать не стал, но отошел и сел рядом с Матвеем.
Я, конечно, попыталась потом выспросить у Матвея, что же мне хотел поведать Главный. Неудачно. Тот как отрезал:
— Пифия должна узнавать вопрос только в трансе! Вопрос, известный заранее, может повлиять на результат пророчества, тем более, у такой неопытной, как ты. Парень совсем зарвался!
Теперь Главный Оракул появлялся почти каждый день: придет, поздоровается и наблюдает — так неподвижно и неслышно, что мы все периодически забывали о его присутствии. Иногда не замечали даже, как он уходил. Брель опять казался мне затаившимся в засаде хищником. Вежливым, тихим, спокойным… но все же хищником.
Впрочем, и Мадам тоже стала регулярно заглядывать в класс предсказаний. Эта, правда, не молчала: то отпускала замечания Елизавете, то меня строила. Даже непонятно было — какие у меня успехи, и есть ли они вообще.
Меня гоняли по простым вопросам, понемногу их усложняя — сначала по смыслу, потом и по удаленности во времени. Работал меня Матвей — непонятно, что он там грузил насчет своего здоровья, справлялся ведь…
Но однажды Мадам все-таки сказала:
— Господин Брель, прошу!
Даже не оборачиваясь.
Главный Оракул встал, подошел, поглядывая то на нее, то на меня.
— Можете, — сказала ему Мадам.
Точно пса с поводка спускала.
Мы выжидающе смотрели на Пифию. Она как-то незаметно — бледно — улыбалась, просматривая лист с заготовленными вопросами. Я не сомневалась, что ничего доброго нам не предложат.
А куда деваться? Смирно прилегла, скрестила на груди руки. Елизавете очень не нравится моя поза, говорит, нет настоящего расслабления, поза-то оборонительная. Как тут не обороняться, когда кругом одни странности? Вдохнула знакомые ароматы дымящихся на жаровне снадобий; к ним примешивался еще один — одеколона Главного Оракула. Думаю, нужно использовать его для погружения пифий в транс — я поплыла куда быстрее, чем раньше. Даже озаботилась в последний момент: а не этот ли самый одеколон послужил последней каплей, не его ли всегда не хватало мне на площадке предсказаний?
…Мадам с вопросом не подкачала: чем обернется противостояние на северной границе в ближайшие полгода?
Вот чем-чем, а политикой я точно не интересуюсь. Знаю, что парней вербуют туда на службу по контракту, потому как на границе неспокойно, и что отношения с соседями у нас не ахти. Президент все время призывает обе стороны к терпимости и лояльности, а сам то и дело ввязывается в политические и военные драки.
Ну вопрос есть вопрос — хотя какой дурак придет с ним в Государственный Храм, ума не приложу. Разве что уж очень озабоченный политикой пенсионер готов заплатить деньги за подобное предсказание.
…Традиционно укутанная в пиджак Оракула, я жевала шоколад (по уверению Елизаветы, очень полезно после транса, поэтому нам ежедневно выдают по маленькой шоколадке) и слушала непонятную перебранку пифий-оракула. По-моему, Брель успешно перекрикивал обеих.
— Я же вам говорила!
— Это ничего не доказывает…
— Желаете повторить?
— А что это вы так радуетесь?
— Вот только не надо передергивать!
— Ну ты как, сорока? — Матвей присел рядом, растирая мое плечо. Я дернула им.
— Да нормально! Чего они все психуют?
Матвей осклабился. Зубов у него не хватало.
— Результат не удовлетворяет.
Я едва не подавилась шоколадкой.
— В смысле? Нормальный результат. Все живы и здоровы!
— Вот это их и не устраивает…
— Почему?
Главный Оракул бесцеремонно отодвинул школьного. Сердитые серые — нет, даже какие-то ртутные глаза — прямо напротив моих.
— Цыпилма, помнишь, я рассказывал тебе о пространстве вариантов?
— Ну да…
Язвительный голос Главной:
— Наш пострел и тут поспел!
— Я тогда не договорил. — Оракул проигнорировал ее. — Представь себе пространство вариантов как систему координат… как на уроке алгебры.
— Угу. Ну?
— Пифия берет самый вероятностный тип развития сценария. Но ведь вариантов существует бесчисленное множество!
— В смысле, если двигаться дальше по линиям икс или игрек?
— Или по обеим.
Я поглядела на Пифию, возвышавшуюся над склонившимся ко мне Оракулом. Между прочим, она еще почище меня скрещивает на груди руки, к чему бы это? Брель спросил, не оборачиваясь:
— Я где-то не прав, госпожа директриса?
— Вы совершенно правы, господин Главный Оракул, — ровно отозвалась та. — Цыпилма, иногда пифиям рекомендуются двигаться дальше самого вероятного развития сценария.
— В смысле… — стесненно спросила я. Я чуть ли не в первый раз напрямую беседовала с нашей директрисой. — Кем рекомендуется?
Вот теперь Брель выпрямился и переглянулся с пифией.
— Например, господином Президентом, — сказала Мадам. И добавила. — Или мной.
Всегда подозревала, что наша Главная страдает манией величия!
— А что это к нам ГэГэО зачастил? — спросила у зеркала Ольга.
— А это он на нашу Цыпилму запал! — сообщила Сара.
И соседки с ожиданием уставились на меня. Я аж зачесалась от нервов — что говорить, что не говорить… Раньше мы обсуждали все. Ну практически. Еще удивляюсь, что девчонки так долго продержались, с расспросами не приставали особо.
— Ну, — осторожно начала я. — Он все это время только наблюдал. Только вот сегодня…
— Видать, ты ему понравилась! — со знанием дела заявила Ольга.
— Да прям!
— …как пифия, — захлопала соседка невинными голубыми глазками. — А ты про что подумала?
— Наверно, понравилась, — пробормотала я. — Раз он меня будет работать.
— А? Что? — синхронно спросили девчонки. У Ольги аж расческа запуталась в волосах.
— Почему тебя-то? — с какой-то даже претензией спросила Сара. Я подумала — обидеться или нет. Решила: не буду. Конечно, столько лет была пробка пробкой… а тут раз — и истинная!
— Не знаю, — сказала честно. — Он мне не объяснил.
— И как он тебе? — с любопытством спросила Олька. — Ну, по сравнению с другими?
— Да ей-то откуда знать! — откликнулась вместо меня Сара.
— В смысле? — возмутилась я. — Будто ты оракулов больше всех нас перепробовала!
— Всех-не всех, но кое-кого…
— Ага, Рыжего своего!
— Между прочим, один мой Рыжий стоит десяти твоих тупых двоечников!
Ну мы и разругались… Вообще-то, Сарка любит это делать, но я обычно ее не поддерживаю. Сегодня завелась — может, даже нарочно — чтобы они прекратили расспрашивать, чтобы не пришлось признаваться, что я — Истинная, вот так вот получилось… Смешно, но вместо того, чтоб трубить на весь белый свет, у меня язык не поворачивается сказать об этом. А вдруг они обидятся на меня или… вообще будут относиться как к Синельниковой?
Хотя та сама хороша.
После того, как мы плакали под дождем на ступеньках Школы, мы с Юлькой не то чтоб подружились — поддерживали взаимный нейтралитет. Иногда мне казалось, она хочет поговорить со мной, что-то спросить, но… каждый раз передумывает.
Они здорово достали меня с этими пространством вариантов и системой координат. Движемся, движемся, все дальше и дальше… Отрабатываем бесчисленное количество вариантов развития одного и того же события. На мои вопросы — зачем это? — только отмахивались: мол, это не существенно, все потом, иди по основам, набирайся практики, теорию освоишь позже…
Счас, как же! Матвей еле успевал отбиваться от меня: ты что, сорока, это дела пифий, я тебе только про оракулов… Пробовала я подступиться и к Главному: тот вежливо уклонялся, переводил стрелки на моих наставников. Мол, да я тут так просто, в сторонке сижу… Во все глаза гляжу.
Мадам — вот кто со мной хоть немного разговаривала. Пришла как-то под конец занятия, досидела до звонка, отпустила-прогнала Елизавету. Матвея выгонять не стала: то ли тот пользуется ее особым доверием, то ли, наоборот, она его в грош не ставит. Под фирменным леденящим взглядом Главной я села ровненько, сложила на коленях ручки чинно.