Я вначале удивился — почему щит миролюбия выкрашен красной краской? Потом, поразмыслив, понял: белый цвет, как у индейцев, например, здесь, на поле боя, является цветом войны, смерти, а красный — цвет жизни. Вот поэтому, в отличие от земных стереотипов, щит и был выкрашен в красный цвет.
Вражеское войско выстроилось в такую же фалангу, вооружение их — я сразу прикинул — не отличалось от того, что было у амараков, только выглядело победнее — меньше металлических наконечников, больше простых копий из железного дерева. Они встали строем в пятистах метрах от нас, и идти пришлось довольно далеко. Наконец мы приблизились к ним на расстояние броска копья, и вождь закричал так, что было слышно всем вражеским воинам:
— Я вождь амараков Красст! Мы хотим поговорить с вождями!
От стены щитов отделились четыре человека и пошли к нам. Я удивился: почему четыре? Ведь племен вроде как три? Потом сообразил — не три. Сведения разведки то ли устарели, то ли были неверными — тут было четыре племени. Значит, здесь не тысяча, а как минимум тысяча триста бойцов. По четыре на нашего одного.
Красст, похоже, тоже это понял и сделался совсем хмурым. Однако он был спокоен и сосредоточен, — а что еще оставалось? Паника и истерика были бы совсем ни к чему. Я даже восхитился его выдержкой — ну ладно я, знающий свои способности, уверенный, что отобьюсь и помогу амаракам, но он-то не знал до конца мои силы и полагался лишь на слова.
Эти четверо подошли к нам — их лица были разрисованы узорами, желтой, красной, синей краской и их сочетаниями. Как мне рассказали раньше, знающий орк мог сразу определить принадлежность к тому или иному племени, глядя на рисунки по телу.
Неожиданно от рядов воинов отделился еще один человек — пятый. «Неужели пятый вождь? — ошеломленно подумал я. — Это целая Антанта какая-то! Хоронить вас замучаешься…» Однако — нет. Это был отступник, сын покойного шамана Амрт. Я узнал его сразу. Он был без «боди-арта» — видимо, рисовать узоры амараков он не пожелал, а никакое другое племя его не приняло, чтобы он со спокойной совестью мог разрисоваться в их цвета.
Я на некоторое время забыл об этом предателе и сосредоточился на вождях. Это были крепкие и сильные люди — как будто сделанные по лекалу и похожие на нашего вождя Красста. Я не ведал того, добрые они или злые, жадные или щедрые, но то, что они профессиональные воины и знают свое дело, было видно невооруженным глазом. Их движения были спокойны, они шли с грацией львов, крадущихся к добыче. Главным, похоже, был тот, кто шел чуть впереди остальных, — мужчина с очень широкой грудью и могучими мышцами. Красст шепнул:
— Это вождь татантуров Гракст. Исконные наши враги…
Подойдя, вожди замерли, рассматривая нас, потом Гракст надменно спросил:
— Что ты хочешь, жалкий вождь жалкого племени?
— А что, так необходимо оскорблять своего противника перед боем? Не унижает ли это воина — уподобляться бабам, которые поливают друг друга грязью из-за молодого любовника?
Гракст заметно смутился, даже слегка покраснел — это было видно на открытых участках щек, где не было краски. Однако он продолжил:
— Вы зря пришли, мы все равно вас убьем, заберем ваше имущество, стада, ваших женщин, а оставшихся в живых пустим на жертву богам!
— В жертву, в жертву! Я хочу получить этого белого шамана и сына вождя — я с них живьем сдеру кожу! — выкрикнул из-за их спин Амрт.
— Белого шамана? — удивленно спросил Гракст. — Ты же сказал, что у них нет шамана? Ты нас обманул, Амрт?
— Да это мошенник, который пришел из-за пустыни! Он плохой шаман! Он убил моего отца обманом, убил ножом, а не колдовством! — Самое смешное, что он не врал! Я действительно убил шамана ножом. — Вы легко их всех перебьете, у них тучные стада. А какие пастбища — вы видите!
Гракст обратил свой взор ко мне:
— Значит, ты — белый шаман… Я сделаю из твоего белого скальпа коврик и повешу на своей лошади. А прежде — получу наслаждение при виде твоих мук у жертвенного костра.
Я холодно посмотрел на него и ответил:
— Все сказал, мечтатель? У меня есть предложение к тебе, ко всем вождям и к вашему войску. Я буду говорить громко, чтобы все слышали.
Я прокашлялся, а потом мысленно произнес заклинание усиления голоса — мне попалось такое в свитках Шаланнара. Мы опробовали его раньше, оказалось, что даже шепот после этого колдовства слышится как будто через громкоговоритель.
— Воины племен! — Мой голос несся как будто с неба, гулко и ясно. — Это говорю вам я, Великий белый шаман! Ваши вожди ведут вас на погибель! Если вы не остановитесь, вы будете убиты, а ваши души пожраны бездной! Я, Великий белый шаман, предлагаю вам подчиниться вождю Крассту, объединиться в один народ, прекратить войны и жить сытой, спокойной жизнью! Вы будете пользоваться пастбищами амараков и других племен, жить в довольстве долгие годы, и вам не будет угрожать смерть! Если же вы не подчинитесь — вас ждет страшная участь! Даже мертвые, вы не будете иметь покоя! Подумайте над этим, если ваши вожди все-таки поведут вас в бой!
Я убавил голос до нормального, «выключив» заклинание, и сказал вождям:
— Мне очень не хочется убивать ваших воинов, но если придется это сделать, я это сделаю. Степь зальется морем крови, подумайте над этим! Если вы присоединитесь к амаракам, мы соберем все племена орков вместе, вы будете иметь богатство, спокойную жизнь без набегов, сытость, благополучие. Стоит ли идти на поводу у Гракста и предателя, который травил своего вождя вместе с отцом-шаманом?
— Травил вождя? — с удивлением спросил один из предводителей. — Амрт, ты нам об этом не рассказывал! Я лично не хочу участвовать в этой войне. Оказывается, нас ведет предатель, отравитель вождя племени, притом обманувший нас. Он сказал, что у племени нет великого шамана! Я не участвую в таких необдуманных набегах. Я с нашими воинами не участвую в битве. Мы отходим в сторону и понаблюдаем, чем это закончится. А по результатам — определимся.
— Умрак, предатель! — яростно воскликнул Гракст. — Неужели ты уходишь со своими скантарами? Мы же договорились!
— Мало ли о чем мы договорились. Ты тоже мне сказал одно, а оказалось совсем другое. Сказали, что у амараков нет шамана, а он есть, сказали, что это священная битва с зазнавшимся вероломным племенем, а оказалось, что нас использует в своих целях предатель, травивший своего вождя! С него самого надо снять кожу за покушение на своего вождя! Что, ты будешь поддерживать такого ублюдка? Да и вообще, что бы ты ни говорил — но наши интересы мне ближе, чем твои. Ты тоже не вполне чист — все знают про твою давнюю вражду с амараками. Решил отомстить за наш счет? Нет уж… мы отходим.
Умрак повернулся и пошел к рядам воинов, отдал команду, после чего часть бойцов отделилась и направилась за ним к опушке леса. Я не стал смотреть, где они там расположатся, и только взял себе на заметку: этот кадр слишком хитроумный и вероломный, в будущем он может причинить нам много неприятностей.
Я посмотрел на стоящих передо мной трех вождей и спросил:
— Еще есть кто-нибудь разумный или вы так и хотите ввергнуть своих воинов в кровавую реку? Заверяю вас, я шаман не менее сильный, чем тот, кого я убил. Сами задумайтесь — не он меня убил, а я его, и он ничего не смог со мной сделать. Подумайте над этим. Мы сейчас пойдем к своим воинам и будем ждать вашего решения — первые мы на вас не нападем. Потом с теми, кто останется в живых, будем вести переговоры, с теми, кто оказался умным и понял ситуацию. Мы хотим объединить племена в один народ, народ орков — в государство, которое будет не менее сильным, чем государство белых людей! Где все будут жить по законам и не будет набегов и смертей. У всех будут равные права.
Я знал, что это не так, но что я мог еще сказать? Что государство — это череда несправедливостей и беспредела власть имущих? Что никогда не бывает равенства и никогда не бывает мира? Я преследовал свои цели и как политик должен был врать, и врать убедительно.
— Мы уходим, а вы обсудите это со своими воинами или сами примите решение — это уж как вам нравится.
Мы повернулись и пошли к своим. Я не чувствовал под собой ног, все ждал предательского броска дротика в спину — от Амрта всего можно было ожидать. Впрочем, за его действиями внимательно следили Алдан и Аранна — вряд ли они позволили бы ему совершить такой поступок.
Подойдя к своим воинам, мы встали возле них, наблюдая за действиями противника. Долго ничего не происходило. Потом неожиданно от войска отделилась еще одна группа воинов и отошла к скантарам. Красст с радостью констатировал:
— Теперь их только по два на нашего одного! Это уже терпимо! Но оставшиеся точно не отойдут. Настало время битвы. Воины, готовьтесь! — крикнул он зычно. — Держать щиты, ловить дротики! Задние ряды, изготовиться к броску! Ждем, как они пойдут, мы тоже сближаемся!
Войска двух племен начали движение, вначале медленное, потом все быстрее и быстрее. Амараки тоже пошли вперед.
Я держался чуть в стороне, как-то не улыбалось попасть под основной удар. Однако, как показало будущее, я ошибался — безопасности мне это не прибавило. Как тополь на бугре, я виднелся рядом с войском, и, похоже, вожди отдали приказ в первую очередь завалить именно меня — большая часть дротиков полетела не в воинов, а в меня, и мои друзья едва успевали принимать их на щиты, сразу ставшие бесполезными и неподъемными из-за множества воткнувшихся в них снарядов. Я крикнул:
— Уходите назад! Я сам прикроюсь! — Бабакан попробовал что-то возразить, но я молча и яростно толкнул его: — Быстро назад! Мне некогда думать, приколят вас или нет! Смотрите только, чтобы с боков меня не завалили!
Рванувшись вперед, я вновь увидел несущуюся на меня тучу дротиков, но на сей раз принял правильное решение — выпустил навстречу им воздушный таран, разметавший дротики как стаю воробьев, а следом — ударил по стене наступающих воинов фаерболами.
Это было ужасно: огненные шары, как снаряды из танковой пушки, проделывали бреши в стройных рядах бойцов — полегло сразу человек пятьдесят, не меньше. Их военачальники, видя такое дело, отдали приказ о перегруппировке, и воины бросились врассыпную, группками по два-три человека. Теперь нанести им такой урон, как в первые минуты боя, было невозможно: палить по каждому отдельно глупо, тем более что он мог и увернуться — все-таки скорость полета фаерболов гораздо ниже, чем пуль, и их видно в полете.
Амараки сближались с противниками, и с той, и с другой стороны уже были потери — несущиеся дротики пробивали щиты, искали не закрытые щитами лазейки и находили их. Я едва успевал отбивать направленные на меня снаряды, а запустить заклинание массового поражения у меня уже не было возможности — ряды соперников перемещались, и пошла рубка человека с человеком.
Недолго думая я бросился вперед, к лежавшим на земле трупам — врагов и своих — и начал их поднимать. Зомби вставали, и я им велел — как своим, так и врагам — убить противников амараков. Они подчинялись и шли в бой.
Их движения были неуверенны, но они не могли не подчиниться моему приказу и вцеплялись в противника — кто бил дубинками, кто колол копьем, кто просто грыз зубами как дикий зверь, что наводило еще больше ужаса. Исход битвы был предрешен — чем больше падало мертвых воинов, тем больше бойцов прибавлялось у нас. Неожиданно с фланга, со стороны заявивших о «невмешательстве» воинов, полетели дротики в ряды амараков, и половина стоящих в отдалении бойцов кинулась на нас — это была, видимо, уловка, когда один из вождей изобразил, что он уходит, чтобы напасть со спины.
Я выругался и переключил удары на наступающих, выкосив часть из них, пока они еще не успели добежать, а потом решился на самый страшный шаг — я вызвал демона, чтобы перекрыть им дорогу.
Страшное заклинание, отпечатавшееся у меня в голове, сработало: полыхнуло пламя, и, когда оно развеялось, я с ужасом и восторгом увидел перед собой гигантскую фигуру, как из «Парка юрского периода». Это был Он — величайший динозавр всех времен.
Громадное тело покоилось на ногах-столбах, а если бы он встал на задние ноги, то смог бы заглянуть в окно на двенадцатом этаже. Я сам был потрясен результатом своих действий. Я хотел вызвать что-то страшное, но не ожидал, что это будет такое. Все замерли — и те, кто был на поле битвы, и те, кто кинулся на помощь нашим врагам. Первым опомнился я, усилил голос и закричал как можно страшнее:
— Бросайте оружие, иначе мой демон вас растопчет!
Какой-то отчаянный воин из тех, кто сидел в «засаде», кинул копье, и оно угодило в ногу чудовища. Это был идиотский поступок — для динозавра, весом не менее ста пятидесяти тонн, это все равно что укол иголкой в зад человеку, и очень болезненный укол.
Он заревел трубным голосом, и обманчиво тонкий его хвост с шелестом пронесся по воздуху, сметя нападающих как пучок соломы в кучу, слабо шевелящуюся и постанывающую. Затем он приподнялся на задних ногах и опустил передние на эту кучку. Брызнула фонтаном кровь, стоны оборвались, а суперящер все продолжал затаптывать это кровавое месиво. Потом встал и опять трубно заревел, как паровозный гудок. Нападавшие встали на колени, бросили оружие и закрыли головы руками — так выглядел у орков жест подчинения.
Похоже, война все-таки закончилась. Теперь оставалось отправить монстра куда-то, чтобы не начались эпидемии… и надо будет выжечь территорию, подумал я.
Ко мне подошел вождь Красст:
— Шаман, отправь его обратно в другой мир! Нельзя, чтобы такое чудовище ходило по нашей земле! Я такого ужаса, честно тебе говорю, ни разу не испытывал. Скорее отправляй его! Можешь?
Я кивнул и стал произносить заклинание переноса, только с обратным эффектом — оно действовало только на объекты, прибывшие при помощи первого заклинания, поэтому вероятность того, что я отправлю кого-то из местных, была очень минимальна. Хотя я подозревал, что могло произойти и такое…
Динозавр исчез во вспышке света. Красст перевел дыхание и сказал:
— Ты действительно Великий белый шаман. Об этой битве будут говорить все племена. Теперь, я думаю, наши планы осуществятся.
ГЛАВА 5
Оглянувшись на поле боя, я увидел, что зомби продолжают гоняться за вражескими воинами и нападать — те бегают от них кругами, иногда успешно, а иногда все-таки попадают под удар живых мертвецов. Оружие бывшие враги бросили, и потому им оставалось лишь спасаться бегством.
Поспешив к ним, я пробежал через толпы зомби, активируя заклинание развоплощения. Они попадали пачками и больше не шевелились. Наконец на ногах не осталось ни одного мертвеца, и я перевел дух.
Однако было еще одно дело — предстояло обеззаразить тот участок земли, где побывал динозавр. Подойдя к месту бойни на расстояние двадцати метров, я увидел кровавое месиво там, где монстр втоптал в землю группу орков. Оставшиеся в живых стояли рядом и с ужасом рассматривали результат действий этой огромной махины. Когда они заметили, что я нахожусь рядом, шарахнулись от меня так, как будто я был исчадьем ада…
Я крикнул им:
— Отойдите подальше! Не стойте здесь, это опасно! — И активировал заклинание поднятия температуры, распространив его на максимальную площадь, на какую только хватало.
Вначале от почвы начал подниматься пар, изуродованные останки как будто поджаривались — похоже было на работу СВЧ-печи, затем пошел черный жирный дым… через минут двадцать все было закончено. О бесчинстве монстра напоминало лишь черное выжженное пятно, остатки костей, обугленных высокой температурой, да куски металлических деталей оружия. «Буду надеяться, что никакой заразы не перешло в этот мир», — подумал я.
— Ну что, Великий шаман, мы победили…
Я вначале не понял, что Красст обращается ко мне, потом усмехнулся и кивнул:
— Победили. Давайте занимайтесь делом, собирайте пленных, ну и так далее. Не буду тебе указывать, что делать, — ты лучше меня это знаешь. Кстати, а кто, какое племя напало на нас со спины? Кто это были?