— Яша раскинул сеть, смотрел окрестности, — монотонно бубнил парень. — Мы вышли во двор… И тут увидели, что объект наблюдения... выпала из окна.
— Вы увидели, как она выпала, или увидели ее лежащей?
Тут парень окончательно потерялся, но подключился второй.
— Она лежала, — тихо сказал он, не поднимая глаз. А канал уходил в землю, и потом пропал. Не сразу. И теперь канал был точно нисходящий. Ее кто-то выпил. Но сетью я никого не почувствовал.
— Свободны, — махнул рукой Игорь и повернулся к стоявшей неподалеку Оле — Саша и не заметил, когда она подошла.
— Что такое, нашла что-нибудь?
Парни удалились чуть ли не бегом. Несуществующие холод и ветер тоже постепенно уходили, уступая место нормальному октябрьскому утру.
— Ничего особенного, — пожала плечами Оля. — Просто хотела сказать, что пока ваше биополе весь двор занимает, работать невозможно.
— Извини, что помешал, — серьезно ответил Рогозин. — Это была воспитательная работа, сама понимаешь, надеюсь.
— Ну да, страху нагнать надо было, — немного насмешливо сказала сновидица. — В общем, ничего я тут не вижу, не слышу и не чую. Канал у них в землю уходил, вы слышали? Как такое может быть?
— Не знаю. Может, мифические ходячие мертвецы? — майор усмехнулся, не особенно весело, впрочем. — Лежат под землей, тянут энергию из живых…
Оля поморщилась, выражением лица явственно продемонстрировав, что она думает о такой версии.
— А тут подвал есть? — спросил Саша. Известие о том, что хотя бы ходячие мертвецы оказались мифом, а не очередной рабочей версией, его несколько взбодрило.
Шеф посмотрел на него с одобрением.
— А вот и последний разумный человек в этом дурдоме, — сказал он, слегка улыбнувшись Саше. — Действительно, Оля, проверьте с Сашей подвал.
— Пошли, — девушка приглашающе махнула рукой.
Подвал был заперт, но ключи им выдали беспрекословно. Персонал, кажется, был крайне перепуган всем происходящим, и активно помогал следствию — боялись обвинений в халатности, что ли?
Спускаясь по длинной темной лестнице, Саша решил, что сейчас самое время поговорить о том, что беспокоило его в последнее время.
— Слушай, Оль… — нерешительно начал он. — А вот… как ты меня нашла тогда, во сне?
Сновидица остановилась и внимательно глянула на него. В подвальном полумраке ее лицо казалось почти зловещим. Если бы не нелепая вязаная шапочка, натянутая на уши, можно было бы и испугаться. Кажется, Оля почти всегда одевалась не по погоде тепло.
— Мне чисто теоретически интересно, — торопливо пояснил Саша. — Я все равно ничего такого не умею…
— Ну, я сходила в тот подъезд, где наши на тебя наткнулись, — девушка отвернулась и стала спускаться дальше. — Запомнила его — обстановку, детали. Потом пришла туда во сне, специально. Поискала твой след… Во сне, когда приходишь в реальное место, много чего видно. Следы людей…. Ну, у меня они как нити. Светящиеся нити, разноцветные, красивые такие, висят в воздухе где-то на полметра от земли. Следы наших я знаю, а твой — незнакомый был, но яркий. Ты испугался, это выброс энергии всегда. Прошла по следу… нашла тебя спящего.
— То есть, таким образом можно вычислить, где я живу? Ты ко мне домой пришла? — уточнил Саша. Оля покачала головой.
— Неа… След вел в твой сон. Выходишь из подъезда, а там нить в небо уходит. А в небе лес. Перевернутый, — Оля улыбнулась. — Я туда полетела, и тебя нашла. А вот если б ты не спал, то да, могла бы найти твой дом, или универ — смотря где бы ты сам сидел.
— Понятно… и… много вас таких? Ну, кто… умеет… — Саша запутался в формулировках, но девушка его поняла.
— Сновидцев настоящих немного. У нас в городе — меньше десятка. У нас в отделе — только я. Игорь Семенович может кое-что… если очень понадобится. Ну а если ты про умение следы искать, так это и наяву многие могут.
«Час от часу не легче…» — мрачно подумал Саша.
В подвале было чисто, но довольно сыро. Саша даже замерз, а вот Оля как будто специально для этой вылазки и одевалась. Они честно обошли все помещения, но Оля ничего не уловила, а Саша тем более. Но один ценный вывод они все-таки сделали.
— Подвал не выходит во двор, — выпалил Саша, едва они выбрались обратно и встретились с Игорем. — Под двором должно быть что-то еще. Канализация, может…
— Саш, ну зачем ты это говоришь, шеф же нас сейчас туда и пошлет, — проворчала Оля, отряхиваясь.
— Не переживай. По канализации пусть Аркашины ребята ползают, — ответил Игорь. Он рассматривал какие-то фотографии, который подавал ему стоящий рядом Тим. — Вот, посмотрите-ка!
Оля взяла у него из рук карточку, а Саша заглянул ей через плечо.
На фото была Соня, лежащая в постели, а на груди у нее расплывалось бесформенное черное пятно. Саша понял, что кадр был сделан во время их первого визита в больницу… вот только черных пятен он там никаких не видел.
— Это специальная камера какая-то? — спросил он. Тим довольно ухмыльнулся.
— Ага, камера со специальной приставкой. А приставка эта — я!
Глава 2. Часть 4.
4.
Машина петляла по тесным улочкам исторического центра города, где наспех отреставрированные за городской счет здания соседствовали с сомнительного вида хибарами, а потемневшую от времени лепнину украшали яркие пятна современных вывесок. Саша понятия не имел, куда его везут теперь, да и не особенно над этим заморачивался. В машине Игоря было уютно, тепло и едва уловимо пахло чем-то свежим и хвойным — похоже, одним из упомянутых «заскоков» майора было помешательство на хвойных ароматизаторах. У него и в кабинете вечно дымились благовония — то кедр, то сосна, Саша уже заметил. Он и не возражал, в общем-то. Здесь, в уютном пассажирском кресле, все эти трупы под белой простыней, вампиры, подземелья, казались бредовым утренним сном, и это ощущение его вполне устраивало.
— Что-то не сходится, — рассуждал тем временем хозяин машины, уверенно поворачивая в очередной подозрительный переулок. — Жертва вампира должна ощущать упадок сил, а тут — девушка поднимается, подходит к окну, открывает его, прыгает… слишком много действий. Для ее плачевного состояния — уж точно. Как будто ее сначала подпитали энергией, дали импульс, и команду, подавившую волю… а уж потом выпили до конца всю силу в момент умирания. Но тогда это не вампир, тут действовал оператор, причем — по подготовке не уступающий нашим бойцам, а по силе, может, и превосходящий. И это очень плохо. Это значит, что я не ошибся насчет Игры.
— Так что это за… — но Саше не дали договорить.
— Послезавтра, на совещании, — резко бросил майор и тут же, несколько смягчив тон, добавил: — Но прежде чем посвятить тебя в это, я надеюсь услышать твои версии происходящего. Вполне может статься, что мы слишком увлеклись своей «охотой на ведьм» и упускаем что-то важное.
Саша кивнул, скептически подумав про себя, что Рогозин зря надеется. В голове у него была такая невообразимая каша из фактов и событий, что в одиночку явно не расхлебать.
-Нам сейчас только и остается, что на совещаниях сидеть, да ни в чем не повинных иностранных студентов под замком держать… Потому что больше зацепок нет. Ничего, пройдет этот долбаный октябрь… Пока что, — продолжил Игорь, — тебе нужно уяснить одну важную вещь. Помнишь, я говорил тебе, чтоб ты не смотрел глазами? Точнее, смотрел не глазами. Это не загадка в духе дзенских коанов, это техника безопасности.
— И Тим говорил, — Саша кивнул, припоминая разговор. — Но я пока что только зрением и вижу всякие… эффекты. Щупальца эти, и то, что на кухне…
— Это хорошо, что ты научился их видеть, — сказал Рогозин. — Однако, теперь тебе нужно как можно скорее разучиться.
Машина теперь ползла совсем медленно. Саша выглянул в окно и отпрянул от неожиданности: на него смотрели чьи-то цепкие, внимательные глаза. Порядком раздолбанные тротуары узкого переулка были заполнены людьми. В основном, это были старухи неопрятного вида, перед которыми на грязных тряпицах лежали россыпи какой-то разноцветной мелочевки. От их тряпья и «товаров» в глазах рябило. Старухи провожали машину подозрительными взглядами, но с места не двигались.
— Барахолка, — пояснил Игорь, точно нечто само собой разумеющееся. — В первой половине дня они тут всегда стоят, до самых холодов. Неужели ни разу не забредал?
Саша покачал головой. Ему эта пестрая толпа показалась чуть ли не пришельцами из другого измерения — настолько они были неуместны здесь и сейчас, в сочетании с разговорами о вампирах и тонким запахом кедра.
— А зря, тут иногда такие амулеты попадаются — аж в руки брать страшно, — прокомментировал Игорь. — Так вот. С помощью зрения человек получает до восьмидесяти процентов информации о мире. И когда по зрительному каналу начинает поступать дополнительная информация, да еще и противоречащая привычному описанию мира, канал перегружается, и начинает вырубаться либо зрение, либо мозг. Знаешь, какая самая главная в нашей работе опасность? И какое самое распространенное профессиональное заболевание?
Вопрос был явно риторическим, так что Саша ограничился вопросительным взглядом.
— Крыша у нас едет, — сказал майор и бегло улыбнулся. — Это самое главное и самое сложное — не по астралам шататься, не с тварями да вампирами сражаться, а в психушку после этого не угодить.
Саша молча кивнул. Как ни странно, это заявление Рогозина было вполне созвучно его мыслям. Он и сам не далее как утром испытывал смутные опасения по этому поводу.
— Мне повезло — у меня только зрение пострадало, — невозмутимо сказал Игорь. — Отсюда и очки.
Саша покосился на него — сейчас-то майор был не в очках.
— Ну, или линзы, — продолжил тот. — Сейчас потихоньку выправляется, я работаю над этим. А когда-то пришлось из-за этого срочно переквалифицироваться из оперативника в штабную крысу. И ведь физически-то все было в полном порядке, вот что обидно. А дело вот в чем — на самом деле, информация поступает не через наши обычные органы чувств. Стройной теории сверхчувственного восприятия до сих пор нет, но пока мы ориентируемся на допущение о том, что есть некие… полевые структуры. Говоря проще, биополе. Многослойное. У человека есть тело физическое, потом астральное, ментальное, атмическое, бодхическое… без шпаргалки в них все время путаюсь, если честно. В общем, восприятие интересующих нас феноменов происходит где-то не на физическом уровне. А когда оно транслируется на физический, вот тут и начинаются «глюки»… На самом деле, перенаправить эту информацию можно на любой канал — не только зрительный. И, как показывает опыт, лучше как раз не на зрительный… Когда меня обучали, этого еще не знали. Открытие, можно сказать, оплачено жизнями не одного спятившего на работе сенса. Видишь «картинки» — кажется, все просто и понятно… а потом эти картинки начинают на пустом месте генерироваться. Слишком много их становится. Они закрывают реальный мир, понимаешь?
Саша заметил, что майор несколько разнервничался — даже дыхание сбилось. Как будто вспомнил что-то неприятное. Машину он уже припарковал во дворе высотного здания, не очень-то походившего на жилое. Но выходить пока не спешил — видимо, хотел сначала закончить разговор.
— Тебе нужно учиться воспринимать информацию иначе. Кожей, слухом, как угодно. Хотя слух — тоже довольно опасно. Проще сновидцам — во сне зрение не перегружается. Но у них свои заморочки… легко перепутать сон и реальность. Некоторые с балкона шагают, думая, что спят… а левитировать-то наяву сложнее.
— Я понимаю, — искренне сказал Саша. — Я только не очень представляю, как это — по другим каналам… ощущать.
— Синестезия, слышал такое слово? — Игорь наконец выбрался из машины, и Саша последовал за ним. — Люди слышат цвета, видят звуки и обоняют абстрактные идеи… Под ЛСД такое — норма, но мы обойдемся без «кислоты», я тебе не Дон Хуан, а государственный служащий, нам кактусы всякие по имиджу не положены…
Он набрал код на домофоне, и через полминуты кодовый замок запищал, пропуская их в подъезд. Странно, но никто не удосужился поинтересоваться по домофону, кого же черти принесли, ну или что там положено ворчать в трубку обитателям таких вот сырых и мрачных домов? Саша с удивлением рассматривал стены подъезда, едва ли не мхом покрытые, и необычайно высокие потолки.
— Тут везде потолки высокие, дома старые, купеческие еще, переделывались под коммуналки когда-то, — объяснил Рогозин, взбираясь по лестнице. — Так вот, чувствовать можно как угодно… достаточно стандартный набор — ощущение тепла-холода, сам так работаю. Тепло — живой объект, холод — неживой, но опасный…
Если принимать систему «тепло-холодно», то в этом подъезде, судя по температуре воздуха, обитал некто неживой и опасный. И крайне нечистоплотный, язвительно подумал Саша, принюхиваясь.
Они прошли по длинному коридору, повернули, поднялись еще по какой-то лестнице. Где-то залаяла собака, судя по голосу — мелкая и противная, из породы комнатных игрушечных спутников блондинок.
— Ты скажи мне, ты как к сексуальным меньшинствам относишься? — неожиданно спросил Игорь, останавливаясь перед одной из дверей.
Саша от неожиданности споткнулся и чуть не прикусил язык. Ничего себе смена темы, называется.
— Ну… толерантно, — пробормотал он, растерявшись. Как-то не задумывался он на эту тему в своей жизни. Других хватало. Ну, ходят себе на гей-парады, и пусть…
— Это хорошо. Ну, ты не обращай внимания, если что, — бодрым тоном сказал майор, и постучал. Дверь почти сразу распахнулась, прежде, чем Саша успел переспросить «Если ЧТО?».
— Топаете, как слоны, возмутительно — сварливо сказал высокий мужской голос.
— Если мы будем красться бесшумно, как кошки, то у тебя случится инфаркт, и мне придется писать объяснительную начальству, а я этого не вынесу, — жизнерадостно сообщил Рогозин и махнул Саше, приглашая того зайти.
Хозяину квартиры было, наверное, лет шестьдесят. Обширные залысины со стороны лба еще не поглотили остатки седых волос, но внушительности эти жалкие клочки ему отнюдь не добавляли. На нем был монументальный бархатный халат в огромных бордовых розах, и, словно довершая абсурдный образ — стоптанные тапочки.
— Мон шер ами, сколь отрадно вновь принимать тебя в моей скромной обители, — томно сказал сей субъект Игорю и повернулся к Саше. — О, что за прелестное дитя?
— Феликс, ты уже глаза залил с утра, я смотрю? — с улыбкой спросил майор. Его происходящее явно веселило. — Это Саша. Наш новый эксперт. Руками не трогать, сахаром не кормить и все такое.
— Так уж прям и не трогать, — неожиданно-ехидно сказал Феликс и подмигнул Саше. Тот на всякий случай сделал шаг назад, к двери, и опасливо покосился на Рогозина. Майор уже вовсю давился смехом, глядя на его лицо.
— Не пугай ребенка, а, — попросил он, доставая из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги. — Давай, врубай аппаратуру, время не ждет.
— Прошу в мой будуар, — Феликс величественно развернулся и двинулся куда-то вглубь просторной комнаты. Саша растерянно посмотрел на шефа, но тот только махнул рукой, мол, иди уже. И Саша потопал вслед за эксцентричным хозяином, бегло оглядевшись по сторонам. Комната была заставлена обувью, причем — новой и преимущественно мужской. Преобладали почему-то байкерские «казаки» и сапоги с обитыми металлом носами.
— Обувь я шью, — не оборачиваясь, сказал Феликс, и открыл дверь в смежную комнату. — Что беспримерно выгодней, чем протирать на кафедре штаны на ягодицах. О! Чудно, чудно…
Вторая комната напоминала мастерскую — похоже, здесь действительно шили обувь. Но вот прибор, удивительным образом выезжавший на подставке из шкафа, к производству обуви отношения явно не имел. Судя по сетчатому каркасу, повторяющему форму человеческой головы, это был… энцефалограф?
— Садись, — Феликс пододвинул крутящееся кресло и жестом пригласил Сашу в него присесть. Смазав многочисленные датчики резко пахнущим гелем, он проворно нацепил их на Сашину голову. «Потом волосы хрен отмоешь» — мрачно подумал парень. Энцефалограмму ему делать приходилось — у них даже одна лабораторная была, где нужно было расшифровывать данные ЭЭГ.
— Расслабься, — мужчина включил компьютер, подсоединенный к датчикам, быстро запустил какую-то программу. — Дядя Феликс больно не сделает… тем более, смазка у меня есть…