Меч со свистом рассек воздух, и Лейда тут же сменила стойку, уклоняясь от воображаемой атаки. Девушку не покидало ощущение, что она что-то делает неправильно, но рядом, как назло, не было никого, кто мог ее поправить. Или дело в ее мнительности, а на самом деле получается совсем не плохо?.. Поди знай!
— Леди Гефэйр, я не помешаю?.. — спросил Алавэр, остановившись рядом.
Лейде пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимость. Она и без того чувствовала себя достаточно нелепо, разминаясь с тренировочным мечом на внутреннем дворе. Продолжать заниматься этим делом под пристальным взглядом Алавэра, служившего капитаном стражи в Глен-Гевере — это вообще напоминало пытку.
Алавэр был первым, кого она встретила, вернувшись в Глен-Гевер. Прежний капитан их стражи был старым уже тогда, когда Лейда уехала в столицу, так что ее не особо удивил тот факт, что теперь стражу возглавляет новый человек. Правда, сначала Алавэр ее не впечатлил. В первое время он казался Лейде удивительно бесцветным — сухопарый, с жесткими, выгоревшими на солнце волосами и худым лицом, резкие черты которого не сглаживала даже обрамлявшая его бородка. Говорил новый капитан мало и на первый взгляд казался самым скучным человеком на земле. Но вскоре обнаружилось, что у немолодого рыцаря имеются не только недостатки, но и важные достоинства. Невзрачный капитан поддерживал в своем отряде поразительную дисциплину, подобной которой Лей не видела даже в столичной гвардии. Кроме того, он был великолепным фехтовальщиком.
Возможно, именно поэтому ей совершенно не хотелось, чтобы он смотрел на ее упражнения с мечом. Под его взглядом она поневоле чувствовала себя неуклюжей и смешной. А главное, ей до сих пор было неясно, как капитан Алавэр относится к ее неженственным занятиям — с обычным безобидным любопытством или с таким же решительным неодобрением, как и ее отец?
— Я уже не первый раз вижу вас здесь, — произнес капитан, когда она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Вы тренируетесь каждое утро?
— Ну, не то чтобы каждое утро… — Лейда с отвращением почувствовала, что говорит так, словно пытается как-нибудь сгладить впечатление от своего «предосудительного» увлечения. Хотя было совершенно непонятно, почему она обязана оправдываться перед этим человеком. — Я немного училась фехтованию, пока жила в столице. Вот, пытаюсь вспомнить то, что знала.
— Понимаю, — лаконично отозвался Алавэр. И, помолчав, добавил — Месс Гефэйр, меня это совершенно не касается, но без настоящего противника вы все равно забудете все, что знали. Махать мечом в воздухе — пустая трата времени. Если хотите, я бы мог…
— Только не вы! — сорвалось с губ Лейды раньше, чем она успела прикусить себе язык. Алавэр удивленно сморгнул, и девушка поспешила загладить возникшую неловкость:
— Я видела, как вы фехтуете, мессер. Альды свидетели, я пока не готова с вами драться. Может быть, кто-нибудь из ваших солдат?..
Впервые на ее памяти Алавэр позволил себе какое-то проявление эмоций. Лейда почти не поверила своим глазам, когда на губах капитана обозначилась улыбка. То ли рыцарю польстил ее простодушный отзыв о его способностях, то ли — что казалось более правдоподобным — Алавэра позабавило предположение, что кто-то из его солдат окажется равным противником для дочери их сюзерена. Впрочем, спорить он не стал.
— Лимкин, поди сюда, — окликнул он, повысив голос — Месс Гефэйр хочет попробовать свои силы.
Лимкин — рослый и широкоплечий парень, в очередь с другими молотивший установленную на дворе кинтану — глупо ухмыльнулся, подходя к своему капитану. Двигался он вразвалку, явно не воспринимая предстоящий поединок всерьез. Алавэр нахмурился и незаметно — как ему казалось — сделал подчиненному какой-то знак. Должно быть, призывал его быть осторожнее.
Пока капитан помогал ей надеть толстую защитную куртку из войлока и кожи, Лейда напряженно размышляла. Алавэр — хороший человек, на него можно положиться в трудную минуту… но ей не хотелось, чтобы ее опекали, точно маленькую девочку. Чтобы по-настоящему рассчитывать на капитана стражи, ей придется доказать ему, что ее нужно принимать всерьез. Она никогда не рассчитывала делать это с мечом в руках, да и не слишком верила в свои способности, но колебаться было уже поздно.
Лейда не стала мудрствовать и в точности воспроизвела любимую атаку Рикса — отвлекла внимание противника верхним финтом и тут же нанесла удар. Лимкин успел его парировать, но на широком, обветренном лице возникло озабоченное выражение. Лейде оно понравилось гораздо больше, чем недавняя ухмылка. Лимкин отступил на несколько шагов и несколько секунд держался очень осторожно, надеясь понять, на что еще она способна. Впрочем, дожидался он напрасно. Лейда не хотела раньше времени показывать все, чему она научилась у «дан-Энрикса», тем более, что набор сюрпризов, которые она была в состоянии преподнести сопернику на тренировочной площадке, был довольно ограничен.
В конце концов, Лимкину надоело выжидающе кружить вокруг нее, и он атаковал. Стремительно и даже грубо, полагаясь прежде всего на свой рост и силу, дававшие ему немалое преимущество. Будь у них в руках щиты, подобная атака оказалась бы беспроигрышной, но с одним полуторным мечом, да еще после ее тренировок с Риксом, эта тактика была заведомо провальной. В самую последню секунду Лейда уклонилась от удара, да еще и зацепила локоть своего противника. И мысленно порадовалась, что дралась не с Алавэром. Более опытный и хладнокровный капитан ни за что не позволил бы ей так легко себя достать.
Уже не боясь, что ее посчитают недостаточно выносливой, девушка знаком попросила дать ей передышку. Впервые с того дня, как она переступила порог Глен-Гевера, Лейде стало весело. Лимкин так таращил на нее глаза, что в других обстоятельствах это могло бы показаться просто оскорбительным. И даже во взгляде Алавэра читалось удивление.
— У вас был замечательный учитель, месс Гефэйр. Я никогда раньше не встречал подобного приема.
Лейда криво улыбнулась и кивнула. Рикс действительно был замечательным учителем. И каждый раз, когда она бралась за меч, она вспоминала о нем. Как сухие листья шуршали у них под ногами в парке, как сердце заколотилось от испуга, когда она в первый раз достала энонийца — это было так внезапно, что Лейда даже не придержала руку, и ударила в полную силу… а «дан-Энрикс» рассмеялся и заключил девушку в объятья, хотя ему, вероятно, было очень больно. А еще спустя неделю начались холодные осенние дожди, и они перенесли тренировки в Гобеленный зал, где Рикс когда-то обучался фехтованию у лорда Ирема. Им приходилось выбираться туда ночью, когда их не мог застать никто из слуг или придворных. Рикса уже захватило его странное безумие, он стал чужим, пугающим и непонятным. Целыми неделями пропадал неизвестно где, а к ней приходил редко, слишком редко… и обычно бывал слишком вымотанным для урока фехтования. Лейда помнила всего четыре ночных тренировки, но в эти недолгие часы ее тревоги и сомнения на время исчезали, и все снова становилось правильно и хорошо — совсем как в первые полгода их знакомства. Они сражались в зыбком свете факелов, и энониец улыбался… улыбался так, что она забывала обо всем на свете, даже о защите и об отвлекающих ударах.
При одном воспоминании об этом сердце сжалось от внезапной боли.
Раньше ей казалось, это наваждение пройдет, когда она вернется в Гверр, но вышло по-другому. Хотя недостатка в отвлекающих делах как будто не было.
Лейда поблагодарила Алавэра и его солдата, кое-как стащила с себя кожаный доспех и направилась к крыльцу. Необходимо было проследить, чтобы отец позавтракал, как следует, иначе он опять будет сидеть над полной миской, пока еда не остынет. В глазах слуг он еще остается лордом, которого они знали раньше. Никто просто не осмелится настаивать на том, чтобы Годелвен Гефэйр хоть чуть-чуть поел. А лорд Гефэйр, между прочим, едва в состоянии удержать ложку. И вдобавок, кажется, не очень твердо помнит, что с ней нужно делать.
Первые дни у Лейды просто сердце разрывалось, когда она видела беспомощного старика, в которого он превратился. Потом горе потускнело, сделавшись таким же привычным, как гулявшие по замку сквозняки, и сырость, и безвкусная еда. Лейда делала все, что следовало, и не позволяла себе хоть на миг задуматься о том, что будет дальше.
Какой-то частью себя она еще была в Адели, рядом с Лисси и «дан-Энриксом». Иногда ей очень хотелось знать, чем энониец занимается прямо сейчас. Фехтует с лордом Иремом, сидит над книгами, пьянствует с Нойе Альбатросом, или, может, добивается внимания какой-нибудь аристократки?.. Правда, энониец многократно заявлял, что он всегда будет любить только ее, но за прошедший год Лейда успела убедиться, что слова «дан-Энрикса» не стоит принимать всерьез. Девушка тяжело вздохнула. В сущности, она сама была виновата в собственной наивности — нельзя влюбиться в мальчика пятнадцати лет, и ожидать, что он будет вести себя, как взрослый мужчина. Она потакала всем его фантазиям, воспринимала бесконечную мальчишескую похвальбу, как непреложный факт, и верила, что энониец в состоянии нести ответственность за них обоих, тогда как на самом деле он не в состоянии был отвечать даже за самого себя.
А ведь могло бы быть и хуже. Если бы ребенок… Как всегда, при этой мысли Лейда содрогнулась. Она никогда не принимала лунный чай. И даже не от легкомыслия — просто на тот момент она была так сильно влюблена, что перспектива забеременеть от Рикса ее совершенно не пугала. Даже, так сказать, совсем наоборот.
Определенно, еще неизвестно, кто из них двоих глупее!
По дороге к комнатам отца Лейда на всякий случай заглянула в спальню к Джори и застала братца сидящим с ногами на кровати и испуганно таращившим глаза на дверь, как будто бы через нее вот-вот мог просочиться призрак. Девушка остановилась и сложила руки на груди.
— Доброе утро, Джори. Почему ты не оделся к завтраку?
Джори почувствовал в ее словах упрек и тут же надул губы.
— Мальта еще не приходила.
— Ну и что?.. — сердито спросила Лейда.
Она старалась быть с братом поласковее, но порой он бесконечно раздражал ее своим нытьем. Однако, стоило ей чуть повысить голос, как на лице Джори тут же появилось хорошо знакомое сестре обиженно-испуганное выражение, и Лейда поняла, что возмущаться бесполезно. Надо как-то по-другому.
— Значит, Мальта еще не пришла, — сказала она уже спокойнее. — Джори, тебе ведь уже семь лет! А следующим летом будет восемь. Потом девять. А всего через семь лет тебе уже будет пятнадцать, и тебя посвятят в рыцари. И знаешь, что тогда случится? Ты отправишься на рыцарский турнир, герольд объявит твое имя, а ты будешь сидеть в шатре полуголый, потому что Мальта не успела прийти вовремя, чтобы тебя одеть.
Джори неуверенно хихикнул.
— Вот, тебе же самому смешно… так что вставай и одевайся. Таз для умывания на табурете.
Джори неохотно вылез из кровати.
Мальту надо отослать, — в десятый раз сказала себе девушка, выйдя из спальни брата. И, как обычно, эта мысль заставила ее поморщиться. Мальта — крепкая, краснощекая гверрская крестьянка, казавшаяся вызывающе здоровой в охваченной эпидемией провинции, Лейде, скорее, нравилась. Но даже если бы Джори не вырос настолько, чтобы передать его на попечение наставнику-мужчине, Мальту все равно пришлось бы отослать домой. То, что молодая нянька потакает всем капризам Джори и делает за него все, что можно — это еще полбеды, но те сказки, которые она рассказывала ее брату — это уже слишком. Мальта знала тысячу причудливых и увлекательных историй, но в каждой второй из них непременно фигурировали волколаки, выжлецы и упыри, а в каждой третьей эта братия радостно кого-нибудь сжирала. Причем все эти деревенские страшилки Мальта пересказывала так талантливо, что даже Лейде делалось ее по себе. Неудивительно, что Джори вздрагивает от любого шороха.
Вот только кто станет заботиться о Джори, когда Мальта покинет замок? Алавэр? Так у него и без того забот хватает. А доверять маленького мальчика какому-нибудь увальню вроде Лимкина Лейде не очень-то хотелось.
Лейда уже повернула в коридор, ведущий к комнатам ее отца, когда дорогу ей внезапно преградили три мужских фигуры. Девушка едва не вздрогнула от неожиданности. В полутемном коридоре ей не сразу удалось узнать людей, мешавших ей пройти, но потом Лейда поняла, что это два вассала их семьи — Бриан Бокар и Альто Лэнгдем — а с ними Ульфин Хоббард, приехавший в Глен-Гевер по поручению Сервелльда Дарнторна. Скверно, очень скверно… Ульфин Хоббард прибыл пару дней назад, нисколько не боясь свирепствовавшей в Гверре эпидемии. Сначала говорил о выгодах, которые может получить Гверр, если встанет на сторону Бейн-Арилля в грядущем столкновении с Легелионом, а потом стал напирать на неприятности, которые ждут гверрцев, если они не оценят предложения лорда Дарнторна по достоинству. Ну а в конце концов позволил себе намекнуть на то, что «черная рвота», выкашивающая целые деревни, может запросто пойти на убыль, если гверрские аристократы проявят благоразумие и сделают правильный выбор.
При других условиях такое заявление сочли бы бредом сумасшедшего, но в сочетании с пугающими слухами о темном маге, поддержавшем лорда Сервелльда Дарнторна, слова Хоббарда приобретали новый, исключительно зловещий смысл. Больше всего советников лорда Гефэйра впечатлило то, что Хоббард совершенно не боялся «черной рвоты». Появиться в Глен-Гевере в качестве посла мог только человек, уверенный в собственной безопасности.
Лейда слушала Хоббарда, сидя по правую руку от отца, и чувствовала, как в ней поднимается тяжелая, удушливая злоба. Даже не столько на Хоббарда, сколько на поразительную тупость его слушателей, неспособных сложить два и два. По мнению вассалов лорда Годелвена, она, наверное, была кем-то вроде сиделки при беспомощном, ослепшем старике. Никто не принимал ее всерьез, и уж тем более никто не ожидал, что она возьмет слово на совете. Может быть, поэтому никто и не успел ей помешать. Не спуская глаз с Ульфина Хоббарда, Лейда потребовала, чтобы посол Бейн-Арилля высказался яснее. Действительно ли он имел в виду, что эпидемия, от которой погибают тысячи людей по всему Гверру — не случайная трагедия, а результат какой-то темной магии? И правильно ли она поняла его намеки, будто маг, наславший на их земли эту эпидемию, служит Бейн-Ариллю и лично лорду Дарнторну?..
Хоббард попытался увильнуть — мол, лорд Дарнторн не имеет никакого отношения к бедствию, поразившему Гверр, но маг, который служит Дарнторну, действительно способен справиться с последствиями эпидемии, но Лейда не дала ему договорить.
— Вы лжете, Хоббард, — бросила она, до боли стиснув подлокотники своего кресла. — Причем лжете крайне неумело. С эпидемией сейчас пытаются бороться лучшие магистры из Совета ста, и ни один из них не смог добиться хоть сколько-нибудь заметных результатов. Единственное, что им удалось установить наверняка — так это именно магическое происхождение «черной рвоты», которое до сих пор считалось недоказанным.
Лейда обвела взглядом собравшихся за столом мужчин и напрямик спросила.
— Неужели никто, кроме меня, не потрудился прочитать доклад столичных магов?..
Ответом было общее молчание и ненавидящий взгляд Хоббарда. Но худшее произошло потом.
Советники просто проигнорировали ее слова, как будто бы никто из них ее не слышал. Вместо того, чтобы арестовать Ульфина Хоббарда и попытаться выяснить, какой такой магической защитой его снабдил неизвестный чародей, бароны сообщили, что должны обдумать послание лорда Дарнторна и постановили собраться снова через два дня, а до тех пор предоставить Хоббарду гостеприимство в Глен-Гевере. Лейда впервые ощутила, что для собравшихся за столом мужчин она — пустое место. Ее возражения, негодование или протесты значили не больше, чем шум ветра за окном. А сидевший во главе стола отец только кивал головой, как глиняный игрушечный болванчик. Впрочем, может быть, и не кивал — в последнее время голова у сэра Годелвена тряслась почти постоянно.