Когда-то, еще до того, как я получил титул барона и звание дворянина, мне посчастливилось послужить под его началом, правда, весьма недолго. Тогда у него был свой отряд для особых поручений под высоким покровительством до сих пор неизвестных мне людей. Так что опыта Горднеру было не занимать. Пусть и большую часть работы ему приходилось выполнять внутри страны, но находились и такие задачи, когда он выезжал далеко за ее пределы. Причем действовал он всегда на свой страх и риск, поскольку его покровители непременно отказались бы от него, сделав удивленное выражение лица: кто таков, первый раз о таком слышу. Затем он попал в крайне неприятную историю, и мне удалось вытащить его чуть ли не из петли палача.
Горднера я знал как великолепного фехтовальщика, и с тех пор, как судьба свела нас вновь, мне всегда хотелось схватиться с ним в учебном бою, ведь и сам я ушел за это время далеко вперед.
Но Эрих был важен совсем не как мастер фехтования, нет. У него удивительным образом получалось из обыкновенных воинов делать бойцов.
Что же касается самого центра в Доренсе…
Если в Стенборо пытались переманить со всей Империи талантливых ученых, изобретателей, механиков, то здесь тоже старались собрать таланты, но уже в другом деле – в воинском. Некоторые «одаренные личности» сами не подозревали, что у них есть такое призвание, до тех пор, пока не попали сюда и им не объяснили, что к чему. И учителя подобрались один к одному. Какой дисциплины ни коснись – уникум. Что в фехтовании, что в стрельбе, что в верховой езде, что в маскировке. Среди инструкторов был даже один широко известный по всей Империи специалист по вскрытию замков. Ему предстояло провести ближайшие лет пятнадцать на каменоломне или руднике, но нам удалось обменять его на немалую сумму золотом.
А вот минно-взрывное дело пришлось создавать практически с нуля. Что и немудрено, ведь до появления динамита нужды в нем почти и не было. В этой области я мало чем мог помочь, поскольку не обладал даже зачатками необходимых знаний. Но справились и без меня…
Показательные выступления питомцев Доренса впечатлили нас обоих. Меня в меньшей степени, поскольку я здесь – довольно частый гость, а Коллайна даже поразило, хотя и ему приходилось иметь с ними дело, пусть и не в стенах школы. Время от времени мы задействовали ниндзя в довольно щекотливых ситуациях, а один раз они умудрились умыкнуть человека прямо из-под носа начальника Тайной стражи Кенгрифа Стока и его людей.
Коллайну нужна была информация, а после того, как тот человек очутился бы в лапах имперской охранки, добыть ее оказалось бы значительно сложнее. После случившегося Сток явно начал что-то подозревать, но вопросов от него я так и не дождался.
Но приехали мы в Доренс не только для того, чтобы посмотреть. Мы тоже могли кое-чему научить тамошних «воспитанников», особенно Коллайн. Анри всегда боготворил огнестрельное оружие, а после того как у него появились револьверы, Коллайн творил с ними просто чудеса. Вот и на этот раз он продемонстрировал такую технику стрельбы с обеих рук, что открывать рот пришлось уже не нам. Я же просто стоял в стороне, всем своим видом показывая, что нет предела совершенству.
После того как несколько человек безуспешно попытались повторить увиденное, я заявил, что тот человек, которому это удастся, получит в подарок револьвер работы самого оружейного мастера Гобелли (из таких как раз и стрелял господин граф Коллайн). А что, неплохой стимул, я даже денег не пожалею, хотя револьверы Гобелли ох как дороги.
Далее нас ждал неплохой ужин в компании Горднера и остальных инструкторов. Девушки, обслуживающие нас, были такими миленькими, что я с подозрением посмотрел на Эриха: не решил ли он устроить из Центра подготовки диверсантов и снайперов элитный бордель? Но у того даже ус не дрогнул…
Чем меньше оставалось до Сверендера, тем больше проявлялись признаки близкой войны: колонны солдат, повозки с ранеными, цены на продукты…
И главное – выражение лиц. Оно менялось у встреченных нами по дороге людей. Если в окрестностях Дрондера война была лишь темой для разговоров, то ближе к фронту лица становились все более тревожными: дойдет, не дойдет? И уж совсем другими были лица беженцев и раненых, людей, которых война уже коснулась.
Сверендер мы пролетели, не останавливаясь. До Варентера оставалось полдня пути. Варентер – это не населенный пункт, как можно предположить. Так называется широкая долина, через которую протекает река Варент. С северной стороны долины начинаются отроги Энейских гор, а с южной Варентер упирается в тянущиеся на много лиг и густо поросшие камышами плавни.
Место для генерального сражения выбиралось командующим имперскими войсками герцогом Ониойским с тем расчетом, чтобы нельзя было обойти с флангов. По крайней мере, с южной стороны совершить обход становилось невозможным. Я помнил эту местность по своему первому путешествию в столицу, и именно здесь мне удалось установить, меряя шагами расстояние от одного придорожного столба до следующего, что местная лига равна почти двум километрам.
Варент – речушка неглубокая, и только на время сезона дождей так сильно выходит из берегов, что вброд ее перейти невозможно. Но до дождей еще больше месяца, так что надежды на то, что она станет препятствием для короля Готома, нет никакой.
Его сиятельство герцог Ониойский, командующий имперскими войсками, устроился в огромном шатре. Герцог являлся родственником Янианны, пусть и не самым близким. И он был одним из тех немногих влиятельных людей в Империи, которые поддерживали Яну. Так что в том случае, если сражение герцогом будет проиграно, трон под императрицей зашатается основательно. Родственники герцога, а следовательно, и Янианны, были и в командовании военно-морским флотом, но там сложилась несколько иная ситуация. Все-таки имперский флот никогда не считался в этом мире могучим, так что в случае его разгрома никто бы в общем-то сильно и не удивился. Конечно, тому же Трабону мы могли бы противостоять, но сейчас, когда в войну вступил еще и Абдальяр, наши шансы одержать победу на море стали почти нулевыми.
Я, сопровождаемый бароном Проухвом Сейном и командиром прибывшей вместе со мной кавалерийской бригады графом Антонио фер Дисса, вошел в шатер. На миг задержавшись у входа, поприветствовал собравшихся на совещание офицеров и прошел к столу, занимавшему большую часть шатра.
Практически все здесь присутствующие были мне хорошо знакомы. С самим герцогом мы не раз общались, обсуждая предлагаемые мною новые образцы вооружения. Еще в шатре были граф фер Стянуа и граф Анри Дьюбен, вместе с которыми мы защищали Кайденское ущелье.
«Так, господа, – думал я, обводя всех взглядом, – если вы считаете, что я заявился, чтобы, прикрываясь именем императрицы, учить вас ведению войн, вы глубоко заблуждаетесь. Нет, такого не будет».
А вот то, что я привел с собой почти две тысячи прекрасно обученных и великолепно вооруженных солдат, может в нужный момент сильно повлиять на ситуацию, сложившуюся в ходе сражения. Необходимо только сразу оповестить о том, чтобы герцог не строил на их счет никаких планов. Если уж до сих пор не решен вопрос о передаче бригады в регулярную армию Империи, в сложившейся ситуации в этом вообще нет никакого смысла. Это мои люди, и пусть они ими и останутся. Рассуждая цинично, неизвестно, как именно закончится сражение. Весьма вероятно, что и полным разгромом имперских войск. И тогда бригада мне будет очень нужна. Если, конечно, что-нибудь от нее останется, потому что стоять и смотреть на бой со стороны мы не будем. Наша задача – попытаться сыграть роль джокера, спрятанного до поры до времени в рукаве.
Такая возможность имелась. Вооружены мои люди действительно весьма неплохо. Помимо сабель очень и очень хорошего качества каждый имеет нарезной карабин с затвором. Плохо лишь то, что магазинных карабинов на всех не больше сотни. Туго пока с ними дело идет, технологии только налаживаются. Но у всех офицеров есть револьверы, того же калибра, что и карабины, – миллиметров десять-одиннадцать.
Я не стал оригинальничать, обратившись с решением этого вопроса к земной истории: забракованный винтовочный ствол резался на револьверные. Конечно, калибр великоват, при массовом производстве каждый лишний миллиметр означает дополнительные затраты на производство, да и по баллистическим свойствам пули следовало бы уменьшить. Но… Лиха беда начало, дойдет и до этого.
Есть у нас и свои изюминки, если можно так выразиться: семь пулеметов и три орудия, заряжающихся с казны и со шрапнельными снарядами. Не бог весть что, но в нужный момент и в нужном месте… Но самое важное даже не в пулеметах. Самое важное – воинский дух.
«Кавалергарда век недолог…» и «Плох тот гусар, что доживает до тридцати» – именно так подбирали людей в бригаду. Сначала офицеров, а затем и солдат. Лихость, но не показная, презрительное отношение к смерти, но не напускное… Управлять такими людьми сложно, они не серая масса, каждый из них – личность. Но мне нужны были именно такие. Ведь сейчас, когда солдаты не закопаны в землю по самые брови, когда не пришло еще время кинжального пулеметного огня, когда смерть не прилетает из-за многих километров, именно такие воины значили очень многое. Командующий бригадой граф Антонио фер Дисса тоже был ярким представителем людей именно такого склада.
Вероятно, потому и не горели военачальники моей бригады войти в состав имперских войск: они отлично понимали, сколько возникнет проблем. Такие солдаты не для мирного несения службы, они для войны. К тому же теперь я и сам их не отдам. Ведь именно они станут прообразом гусар, что так торопились жить, потому что отлично знали – жизнь так коротка и не стоит тратить ее на лишние раздумья. Ведь именно в их среде наверняка появится такая забава, как «гусарская рулетка», в моем мире известна всем как «русская». Нет, я их ни за что не отдам.
Кавалеристы бригады резко выделялись среди остальных своим внешним видом. Никаких тебе камуфляжных пятен на форме. Наоборот, мундиры на них горели золотом. Даже императорские гвардейцы, всегда гордящиеся блеском своего обмундирования, по сравнению с ними выглядели бедными родственниками. Оставалось только убедиться в том, что бравада моих людей не напускная, что они и внутри такие же, как выглядят снаружи. Ну и очень уж хотелось увидеть их в схватке с непобедимой гвардией короля Готома.
Глава 3
Диверы
Из шатра я выходил не в самом хорошем настроении. Казалось бы, никаких новых плохих новостей, обстановка на совещании была самой деловой, без всяких признаков нервозности.
Да, Готом силен, да, вражеская армия превосходит нас численностью, да, опыт военных действий по сравнению с нами у противника просто огромен. Но мы-то на своей земле, и место выбрано самое удачное, с левого фланга точно не обойти – плавни, а обороняться всегда проще.
Весть о том, что вайхи напали на Дрогаунд (город, расположенный много севернее этих мест), не стала для меня новостью, я узнал об этом еще по пути сюда. У Готома с вайхами все проплачено, чтобы не лезли они в Трабон и, наоборот, почаще наведывались в Империю. Степи, где кочуют вайхи, территориально принадлежат Империи, но мы все не можем навести там порядок.
Я даже успел отправить письмо дормону вардов Тотонхорну с просьбой прогуляться по вайховским степям и призвать тамошних жителей к порядку. Желательно жестко призвать, особо не церемонясь. Ну и потом пройти Туйским ущельем в Энейских горах, чтобы оказаться на территории Трабона. Там есть лишь небольшая крепость, не ждут в Трабоне удара с той стороны. Заодно я попросил Тотонхорна потревожить Трабон с севера, там, где его земли граничат с землями вардов. Именно попросил, не станет Тотонхорн ничьих приказов слушать.
Вообще-то с дормоном у меня отличные отношения, связанные с давней историей, когда мне удалось спасти его сына. Однажды я навестил Тотонхорна и убедился, что в нашей дружбе ничего не изменилось. Сам он в Дрондер не наведывается, а вот его сын, Тотайшан, прожил в нем без малого три года. Когда он возвращался к отцу, я с ним и увязался. Хорошо там у него, степь, раздолье… Сразу двух зайцев убил: и отношения освежил, и отпуск неплохой получился.
Но с тех пор прошло три года, и мало ли что могло измениться в его симпатиях. Хотя Коллайн утверждает, что не посещали дормона в последние несколько лет люди Готома, пытающиеся склонить вардов на свою сторону.
Что-то расслабился я за последние несколько лет спокойной жизни. Разве что вечные дворцовые интриги, черт бы их побрал. Ничего серьезного, но за каждым своим словом приходилось следить тщательно. Поначалу бывало: ляпнешь пару слов не подумавши, так смысл фразы перевернут, что потом просто диву даешься.
Недалеко от входа в шатер меня поджидал барон Эрих Горднер. Я заметил его сразу по прибытии, но мы успели лишь обменяться приветствиями, поговорить времени не было.
– Пойдемте, барон, – обратился я к нему. – Мои люди должны уже успеть поставить шатер. Поужинаем вместе, заодно и поговорим.
Отсюда, с высоты, где на окраине леса расположилась ставка герцога Ониойского, хорошо просматривалось поле будущего сражения. Некрутой спуск переходил в луга, за которыми блестела лента реки Варент. За рекой видны многочисленные огоньки костров армии Готома. Его войска подошли еще два дня назад, и сражение должно состояться со дня на день, не зря мы так торопились по дороге сюда. Мост через реку разрушен, но это для Готома не станет препятствием, река Варент, как говорится, воробью по колено.
Самого моста было жаль, добротный такой каменный мост, все же здесь Сверендерский тракт пролегает, идущий от границы с Трабоном до самой столицы Империи. Были видны и наши редуты, много редутов, а вот на другой стороне реки их не видно. Не боится, видимо, Готом, что мы сами пойдем в наступление. И, судя по словам, что мне довелось услышать на только что закончившемся совещании, правильно делает. Ну да ладно, пусть у герцога голова болит об общей стратегии, а у меня своя миссия.
Шатер конечно же успели поставить. В нем мы все и собрались. Бригада разбита на четыре полка, в каждую входит четыре эскадрона в среднем по сто двадцать человек. Сами эскадроны поделены на полуэскадроны, у каждого подразделения свой командир, так что народу в шатре было не протолкнуться.
Фер Дисса вкратце рассказал собравшимся офицерам то, что происходило на совещании, затем взглянул на меня. Я коротко мотнул головой – добавить пока нечего. Затем мы принялись за ужин, который к этому времени как раз подоспел. Еще бы, полевые кухни на колесах не менее важны, чем острота кавалерийской сабли, и в бригаде таких кухонь хватало.
– Рассказывайте, господин барон, – попросил я Эриха, когда мы остались вдвоем.
В общем-то ничего нового или неожиданного я от него не услышал. Часть его людей, четыре группы по пятнадцать человек, уже в тылу армии Готома. От них пока не было вестей, но их еще никто и не ждал, рейд планировался недели на две. Еще две группы отправятся в королевство Трабон, каждая со своей задачей. Ну а остальные его люди находились здесь.
«Вот и пришла пора для того, чтобы понять, кого мы с тобой подготовили, – думал я, глядя на барона. – И на что потратили такие деньги, что даже вспоминать страшно».
Людей, подготовленных в Доренсе, не слишком много, но каждый дорогого стоит. И отменной выучкой своей, и оружием. С самого начала была у меня идея вооружить своих диверсантов бесшумным оружием, и я не успокоился, пока ее не выполнил. Конечно, у каждого из них был револьвер, но он для ближнего боя. А для дальнего предназначались карабины. Вот с ними и пришлось помучиться.
Внешне карабины не похожи на то, чем вооружены воины в кавалерийской бригаде. Основное отличие составлял несъемный глушитель, а так – тот же магазин на пять патронов и скользящий затвор.
И если с самим глушителем проблем не возникло (иной раз женщину сложнее уговорить, чем его изготовить) – он представлял собой цилиндр с многочисленными камерами, то с другой проблемой пришлось здорово помучиться. Просто глушителя на ствол мало, необходима была еще и дозвуковая скорость полета пули. И как определить, что эта скорость не двести восемьдесят – двести девяносто метров в секунду, как необходимо, а все триста двадцать, что уже недопустимо. Ведь основной звук выстрела и происходит после того, как пуля преодолевает звуковой барьер. Уменьшать заряд пороха в патроне – тоже не выход. Прежде всего потому, что патроны, кроме револьверных, для всего оружия были унифицированными, здесь мы поскупились во имя экономии. И мы принялись сверлить отверстия в стволе, паля по мишеням после каждой просверленной дырочки, чтобы найти компромисс между потерей мощности выстрела и его громкостью.