Ратимир сразу понял причину беспокойства воеводы. И осторожно заметил.
-Радогор такой же гость, как и они. А коли так, то город не должен платить виру.
Смур поморщился, сетуя на непонятливость старшины.
-Я могу заплатить виру и за убитых, и за покалеченных. Это не много, если принять во внимание виру за обиду городу. И за погром в трактире. Я о другом, сударь Ратимир. они могут вернуться, если сочтут, что виру за кровь можно взять только кровью.
Старшина бросил быстрый взгляд на убитых и калечных, на сконфуженно стоящего в стороне Радогора, который уже полностью проникся виной за те неприятности, которые он причинил воеводу и городу. Остановил взгляд на бэре, стоящим у левой ноги парня и выложил последний довод, который не смог бы оспорить и хитроумный Остромысл.
-Эти, - Указал он взглядом на трупы, - были с ножами. А он нет. Кроме того, сударь воевода, я здесь еще не видел и капли крови. Все чисто, если не считать битой посуды и сломанных столов.
Ратимир, как мог, старался обелить Радогора. Но Смур, не дослушав, повернулся к выходу. На пороге еще раз повернулся и окинул взглядом трактир.
-Не убыло бы от той Невзгодихи, если бы кто – то пошарил у нее за пазухой. – Сердито проворчал он. – И самому Невзгоде бы на жевок осталось.
Но Ратимир сдаваться не собирался.
-Не нас, других бы задрали. Тогда бы не их, своих на возах под рогожей увозить пришлось… Не хуже меня знаешь. Тебе, как воеводе люди жизни свои вверили.
Но и эти его слова остались без ответа.
Смур отступил в сторону, чтобы дать дорогу воям, которые выносили тела убитых и складывали на телеги и исподлобья посмотрел на Радогора.
-Несчастья к тебе, парень липнут, как мухи на … коровью лепешку. Не показываться бы тебе пока, Радогор, в городе. – И окинул его пристальным взглядом так, как будто сроду не видел. – Значит голоруким их месил?
-Молод, зелен еще. – Снова вмешался Ратимир. – Не научился еще с силой своей управляться. Или мы с тобой в его годы не такими же были?
-Я их не бил. – Радогор строптиво поджал губы. – Я их пытался остановить. А если кто – то по глупости на мою руку наткнулся, так я ли в этом виноват? Они же словно ослепли от злости. Сами не знают, куда лезут. Ратимир видел, не даст соврать.
Ратимир, не медля, кивнул головой.
-Он не лукавит. И не оправдывается. Он только оборонялся.
Смур снова ощупал сначала одного, а потом и другого взглядом.
-Ну и будет об этом. Что сделано, то сделано. И того уже не переделать. Зато прочие задумаются, прежде чем скандал с мордобоем затевать. С этими же, - Решительно заявил он, - как сказал, так и поступлю. Ты же из воинской избы пока ни на шаг, даже носа не показывай. А дальше будет видно, что нам делать.
Радогор молча выслушал слова воеводы. Но, стараясь не задеть его самолюбия, осторожно, но твердо возразил.
-Я, сударь воевода, и правда гость. К тому же незваный. На городе вины нет. Но скрываться не хочу, и не буду. Не на Барсучиху они позарились. Меч мой приглянулся, так я думаю. А коли так, если не ошибаюсь я, хоть за замком спрячусь, все равно найдут. Так уж лучше я уйду. Или головой дамся… И греха на городе не будет.
-Перемудрил ты, друг Радогор. – Возмутился Ратимир. – Запугал я тебя сказками об этом мече. Теперь всюду тебе мерещиться будут те, кому меч надобен. А эти не только твоего меча не видели, себя не помнили.
Бэр, что – то уловив в его голосе, глухо заворчал. А вран, пока длилось побоище, державшийся в стороне, снова сел на его плечо и, склонив голову на бок, вслушивался в их беседу, следя черным глазом за воеводой.
Смур оскорблено засопел, сверкнул глазами… встретился взглядом с вещей птицей и неожиданно громко расхохотался. Погрозил ей пальцем и гаркнул, что есть силы в дверной проем.
-Невзгода, собачий сын! Леший бы побрал всех трактирщиков вместе с их непотребными женками. Малый бочонок вина в воинскую избу и все, что к нему полагается. – И подмигнул Радогору. – Мы же посидим там, подумаем что и как. Остромысл, не тем будь помянут, уж нашел бы, как вывернуться из всего этого, да еще и с прибытком. Ну и мы не на дороге найдены.
Обвел строгим взглядом толпу, собравшуюся перед постоялым двором, и хмуро проговорил.
-А вы, что собрались? Или дел других нет, как только глаза продавать? Тогда вместо того, чтобы ротозейничать, помогите этому… Невзгодке трактир обиходить. И женке его, Барсучихе нелепой прибраться.
Раздвигая толпу руками двинулся к воинской избе.
Радогор, ловя на себе удивленные, а порой и восхищенные взгляды, чувствовал себя неловко. И пытался спрятаться за спиной Ратимира. Люди стояли плотно. А тот всякий раз отодвигался в сторону, открывая его взглядам.
Уйди далеко они не успели. Остановил их хриплый застуженный голос, напоминающий скорее звериный рык.
-Постой, воевода!
Услышали они. И все трое остановились.
К ним широкими и, быстрыми шагами приближался северный воин. Детина, на голову возвышающийся над толпой. Грузный, с объемистым брюхом и толстыми, как бревна, голыми руками. Густая рыжая шерсть целиком покрывала его лицо и звериной гривой свисала на плечи, на медвежью шкуру из – под рогатого шлема. Между рогами кабанья харя клыками на людей уставилась. На поясе, поверх брюха, широкий, прямой меч с боевым ножом. Воин даже не пытался сдержать, душившую его, ярость.
-Постой воевода! – Снова проревел он.
Воевода нахмурился. Воин был недопустимо дерзок с ним.
-Почему оружно в город зашел? – Добавляя в голос металла, спросил он, сведя брови к переносице.
За спиной воина он увидел еще с десяток таких, один в один, как от одной матери, бойцов.
-В твой город опасно заходить безоружному!
Гнев мешал воину говорить, и Смур, скорее угадал, чем расслышал его слова.
-Мои воины поверили в эту глупость и что? Половина из них уже никогда не услышит стона умирающих врагов и скрипа весла в уключине. А их глаза не увидят волны, убегающей за корму «Дракона». Остальных же ты, воевода, не имея на это никакого права, бросил в грязную, вонючую яму на съедение червям.
Воины за его спиной встретили слова дружным ревом. И потянулись руками к оружию. Собравшаяся же толпа невольно шарахнулась назад.
-Здесь, воин, могу требовать только. – Смур чувствовал, как от закипающей злости, сжимается его сердце. Отвык он за многие годы от подобного обращения. - Своими бесчинствами они распугали гостей города. Задирали их, разгромили трактир, обидели. жену хозяина, чем нанесли оскорбление городу.
-Это мои воины. И только я, ярл Гольм – Свирепая секира, могу судить их. Только я волен в их жизни и смерти. И поэтому требую немедленно освободить их с той вирой, которую я укажу. А за убитых кроме виры отдай мне того молодчика, который убил их.
Воевода терял последнее терпение. И Ратимир начал уже думать, что дело добром не кончится. Еще слово и начнется резня. Поймал взглядом одного из своих дружинников и глазами дал ему понять, чтобы бежал на пристань. Тот качнул головой и, не заметно, так, чтобы не привлекать к себе внимания, выбрался из толпы и скрылся в улице, ведущей к стоянке их лодий.
-Следи за словом, ярл! – В голосе воеводы слышалась, плохо скрытая, угроза. – Не со мной, с городом говоришь. Так и без языка за дерзостные слова можно остаться. Воин Радогор не просто гость города. Сам город обязан ему многим. Угрожая ему, угрожаешь городу.
И поднял руку над головой, призывая дружину.
-Копья на руку клади. Щиты ставь!
Радогор укоризненно покачал головой. Не мало крови прольется, коли до мечей дело дойдет.
-Постой, сударь воевода. – Сказал он. Шагнул вперед, к Смуру и легонько подвинул его в сторону. – И я не без языка.
И безбоязненно посмотрел в глаза Гольма. Вран при этом даже не подумал слететь с его плеча. А бэр зашел вперед, прикрывая и выказывая готовность посчитаться за обиду друга и брата, если таковая появится.
-Вот он я, Гольм. – С явной насмешкой, произнес он. – Приди и возьми. А людей зачем пугать? Только скажи когда и где?
-Здесь! И сейчас! – прорычал Гольм.
-Воля твоя. – Пожал плечами Радогор. И Смуру, и не только ему, но всем, кто стоял поблизости, что сказал он это с полным равнодушием, ни сколько не заботясь о последствиях поединка.
Вран, с явной неохотой снялся с его плеча и повис, покачиваясь с крыла на крыло, у него над головой. А потом поднялся выше, описывая плавные круги. Радогор же наклонился к бэру и что – то шепнул ему в ухо. Ягодка наклонил голову, пытаясь вникнуть в их смысл, и с подозрением посмотрел на него. Потом до людей донеслось его обиженное ворчание. И бэр не спеша и косолапя, направился к пристани.
-Охлябя, дай мне свой щит. – Попросил Радогор, повернувшись к вою. – Скоро верну.
Охлябя, зная его отношение к щитам, удивился, но без слов подошел к нему. И услышал шепот Радогора, проникший прямо в мозг.
-Вот что, друг мой. У них на лодии полонянка нашего языка. Пока лодия пуста. Охраны почти нет. Девушку надо увести во что бы то не стало. Ягодка уже там. Возьми с собой пяток человек, и вперед.
-А если… - Растерялся Охлябя.
-Ни каких если, Охлябя. Ты знаешь, что делать… Приведешь ее в воинскую избу.
Вскинул щит на левую руку и повернулся к Гольбу.
-Воин Гольм – Острая секира. – Произнес он негромко, обращаясь к ярлу. – Обещаю, что умрешь ты быстро и без мучений. Но прежде я хочу, чтобы ты велел своим воином покинуть город и не мстить. Иначе я буду вынужден убить и их всех.
Спокойствие, с которым были сказаны страшные слова, были ужасней самой дикой угрозы. И содрогнулся не только Ратимир, но и сам воевода Смур.
-Обещаю, бой будет честным. – И несколько раз повертел рукой, прилаживаясь к громоздкому щиту..
-Умрешь ты!
Самообладание совсем покинуло ярла.
-А потом я уничтожу и весь ваш жалкий городище.
И посчитав, что сказано уже все, и даже больше того, что должно было быть сказано, нанес свей жуткой секирой сокрушительный удар сверху, в голову. Радогор не сдвинулся с места и принял секиру на щит. В его планы совсем не входило убивать ярла сразу. Надо было выиграть время, чтобы Охлябя без хлопот умыкнул полонянку. Но ярл уподобился тому вепрю, харя которого украшала его головной убор. Ослеп и обезумел от ненависти. На губах появилась пена, о которой слышал от Ратимира. В исступлении вгрызся зубами в щит с такой силой, что от дерева посыпалась щепа. Не останови такого сразу, сомнет своей тушей и диким напором.
А ярл наносил удар за ударом, старясь пробиться через его щит. Но Радогор, как скала, стоял на месте, встречая каждый удар топора.
Ратимир следил за боем, затаив дыхание. И не понимал Радогора, видя с каким спокойствием он отражает, сыплющиеся на него, удары.
-И что он с ним забавляется? Даже меча не достал. Или тоже его же собственным топором срубить хочет, чтобы перед девками покрасоваться? – Пробурчал Смур, сердито дергая усом. – Давно бы уже срубил его. Ярл ошалел и ослеп от злобы. А так и доиграться может.
-Радогор просто так и под ноги не плюнет… - Севшим голосом успокоил его Ратимир, хотя у самого на душе кошки скребли.
Будто услышал из слова Радогор. Подставил щит под топор и секира со скрежетом прошлась по нему. Скользнула по стальным полосам и глубоко ушла в землю. В то же время его меч выскочил из ножен. Прочертил в воздухе снизу вверх сверкающую полосу. Ноги Гольма подогнулись, правая рука повисла плетью, а спустя мгновение из перерезанного горла струей брызнула кровь. И ярл, широко раскрыв изумленные глаза на Радогора и зевая ртом, повалился лицом вперед к ногам Радогора.
Одним движением меч Радогора перехватил жилы на ногах и руке Гольма, и перерезал ему горло.
А Радогор, даже не взглянув на него, закинул меч за голову в ножны, и повернулся к воинам ярла, которые пребывали в оцепении, пораженные столь быстрой, как им показалось, кончиной вождя.
-Вы вольны сами выбирать, воины, что делать. – Размерянным голосом и с полным равнодушием произнес он. Но и воевода и старшина знали уже, за равнодушием кроется даже не угроза. Сама смерть таилась в нем. – Или уйти и навсегда забыть о существовании этого города. Или умереть здесь и сейчас.
В оцепенении пребывали и свидетели этого дикого и, как всем показалось, скоротечного боя. Ни кто и подумать не мог, что он закончится единственным молниеносным ударом. И что греха таить, глядя на то, с каким остервенением заросший дурным волосом дикарь сыплет на него удар за ударом, ждали неминуемой смерти столь юного поединщика, который несмотря на то, что был высок и крепок телом, рядом с грозным воином смотрелся подростком. А когда секира опускалась на его голову, редко кто из горожан удерживался от горького вздоха. А женщины уже заранее лили слезы, утирая их краем плата.
К месту поединка тем временем подтянулись воины Смура в полном боевом доспехе. И, почти одновременно с ними, дружина Ратимира. Без команды взяли, оставшихся без вождя, северных воинов в плотное кольцо.
И Радогор, закинув руку за голову и ловя ладонью рукоять меча, повторил.
-Бойцы, вы вольны выбирать… Жизнь… А нет, смерть.
Воины долго не отвечали, переглядываясь и тихо переговариваясь между собой. Потом один из них выступил на шаг вперед и хмуро пробормотал.
-Мы уважаем право поединка. – И гордо вскинул голову. – Мы уйдем из города. Но сначала нам надо отправить тело нашего вождя по дороге мертвых. Он был храбрым воином и умелым вождем. Но мы простые воины и за весь народ говорить не можем. Гольм – Свирепая секира не единственный ярл в нашей земле. Есть и другие. А что сделают они, узнав о гибели друга? Нам не дано знать. Так, что наша жизнь в ваших руках, как и наши головы. Мы не боимся смерти. Ваалхал не худшее место для воина.
Радогор повернулся к воеводе и тот медленно наклонил, в знак согласия, голову.
-Вы можете сделать это воины. И если вы позволите, я бы тоже хотел проводить его в последний путь. Ваш вождь был храбрым воином.
-Гольм – Свирепая секира был бы рад этому.
Радогор в знак благодарности, слегка наклонил голову. И рукой дал знак воям города пропустить их.
-Расступитесь. Пусть они идут. И отдайте им тела товарищей. Для Гольма приготовьте копья. Пусть уйдет, как подобает воину. Он храбро защищал своих воинов и заслужил это право. Окажите ему последнюю честь, проводив до лодии.
И уже совсем тихо закончил
-Он видел свою смерть, но слишком понадеялся на свой топор. Или на удачу.
Но, как ни тихо он сказал, Ратимир расслышал его слова.
-Ты думаешь?
-Зачем? Я знаю. Крак, ты видел наверное, пытался его удержать и показал все, даже мой удар. Но Гольм не остановился и пошел вперед. А на это не каждый способен. Будь он даже тысячу раз храбрецом. – Ответил Радогор старшине, и подошел к Смуру. - Сударь воевода, надо отпустить их воинов. Нельзя, чтобы прощание с Гольмом прошло без них.
-А если… - Смур даже не пытался скрыть своих сомнений.
-Не думаю. Прости, что перебил. Можешь просто окружить пристань караулами. Это охладит их пыл. К тому же там дружина Ратимира. Да и другие помогут.
И бросил быстрый взгляд в сторону пристани. Охлябя и Ягодка должны были уже по его расчетам вернуться. Если только все прошло так, как он задумал. Вран еще ни разу не ошибся. С лодии, которые эти люди почему – то зовут «драконом», ушли все, не оставив и двух человек на страже. По крайней мере, он сам там ни кого не увидел.
-Ты чем – то обеспокоен еще, Радогор? – Спросил Смур, заметив его обеспокоенный взгляд. И повернулся к горожанам. – Расходитесь по домам, люди добрые. Все, что можно было увидеть, вы увидели. Другого же, надеюсь, не будет.
Подтолкнул их требовательным взглядом и снова повернулся к Радогору.
-Так, что тебя опять волнует? Крутишься, будто черви в одном месте завелись.
«Отвечать, не отвечать? – Мелькнула скорая мысль. – Ладно ли воеводе врать? Все равно дознается».
-У них на лодии полонянка. Совсем юная. Почти девчонка. – Увел глаза в сторону. Как ни как своевольство. И воинов подбил. – Гольма нет, и ее либо в жертву на погребении принесут. А скорее всего замучают до смерти. Это они здесь были тихие. Я Охлябю с Ягодкой за ней послал.