Копытиха подала Радогору платье для княжны и без слов взялась за ухват.
-Я первая! – Крикнула Влада Радогору, кинулась к бане, на ходу расшнуровывая подкольчужник и скрылась за низкой дверью.
На Радогора дохнуло жаром и продымленными стенами. Лада уже, вытянувшись и блаженно закрыв глаза, лежала на полке. Но стоило ему появиться, как быстро вскинулась, приподнялась на локте и повернула голову в его сторону.
-Я только одним глазком посмотреть, не сурочил ли он где тебя. - С обидой в голосе сказала она, увидев, как он поспешно закрылся руками. – Уж и посмотреть нельзя.
-Совестно мне, Ладушка. – Радогор осторожно пристроился рядом. – У тебя все так ладно да гладко. И все к месту. А я тебя только увидел…
-Ой, Радо! – Яркие синие глаза нависли над его лицом, а руки легли на грудь. – Ты еще и сам не знаешь, как у тебя все к месту. И не спорь! Я лучше знаю. Или забыл, что берегиня говорила?
Но Радогор и не думал спорить. Ее молодое и сильное тело все решило за него, торопясь проверить, не сурочил его где подлый колдун Упырь.
Глава 21
На следующий день они уже въезжали в город. Одежда княжны была высушена и тщательно вычищена. Голову украшал, тонкой работы, золотой венец. Рукоять меча, как и у Радогора, выглядывала из – за плеча. У седла Радогора висел мешок с головой Упыря. Рядом с его жеребцом бежал, не отставая, бэр Ягодка. А вран уютно устроился на плече.
Не останавливаясь в воротах, не спешной рысью направили коней к княжескому терему. У терема бросили поводья подбежавшим воям, Радогор вышагнул из седла и принял на руки княжну. А у терема уже собирался народ. Городок не велик и слухи в нем разбегаются быстрее пожара. На звуки десятков голосов на крыльцо вышел Ратимир. Одет он был просто. Как и они. В потертый кожанный подкольчужник с княжеской гривной на груди. За его спиной стояли Охлябя и Гребенка. Но прежде их из – за угла терема вылетела бэриха, закачалась с ноги на ноги, завидев их и взревела от радости. Заревел при виде ее и Ягодка, резво побежав навстречу
-Здрав будь, князь Ратимир. – Чинно произнес Радогор и направился ко крыльцу. – И вам здравствовать, воеводы.
Но договорить не дали.
Ратимир легко сбежал по крыльцу и обнял его. Выпустил его из рук, передавая Охлябе и Гребенке. И с достоинством поклонился княжне.
-Здравствуй, княжна Владислава. А мы уж и не чаяли вас дождаться.
И с удовольствием посмотрел в ее веселое лицо, все пытаясь отыскать в нем ту полонянку, какой увидел ее на спине бэра.
-Потом, Ратимир. Все потом, князь. Прежде дело. – Остановила она его, и поднялась на несколько ступеней крыльца.
-Не с пустыми руками приехали мы к вам, князь Ратимир и вы, воеводы, и вы люди добрые. Радогор, развяжи мешок.
Радогор зацепил ногтем вязку, раскрыл устье мешка и запустил в него руку. Ратимир, воеводы и все, кто успел прибежать к терему, не отрывая глаз, следили за его рукой. А Радогор отбросил мешок в сторону и высоко поднял руку с отсеченной головой, которую держал за волосы.
-Вот тот, кто сеял раздор в нашем народе! Это он подтолкнул Свища к убийству моих родителей, а вашего князя и княгиню. – Звонко крикнула княжна в толпу. Голос ее заметно дрожжал, но не срывался. - Это его умыслом воевода Клык отдал меня в руки своим подсылам.
Сквозь окровавленные волосы на народ смотрели холодные, немигающие глаза. На мертвой голове живые глаз.
-Это его, Упыря, за черное колдовство хотел утопить старый князь Гордич, мой дед, но не утопил, за что и сам поплатился смертью. Отныне же будете жить спокойно. Радогор преодолел все колдовские заслоны и убил его. Вы видели, как горело болото. В том огне сгорело и тело колдуна.
Влада замолчала, чтобы перевести дыхание.
И Радогор, не нажимая на голос, но так, чтобы слышал не только Ратимир с воеводами, но и народ, собравшийся перед теремом, сказал.
-Со мной была ваша княжна и берегиня этой дрягвы.
И бросил голову к ногам людей.
-Сделайте с ней то, что не сделал мой дед, князь Гордич. Пусть сгорит голова в жарком огне, как сгорело его тело, чтобы не вернулся уже никогда в этот мир и сама память о нем исчезла.
Дрогнули веки на голове Упыря, приоткрылись губы. И все слышали его хриплый голос.
-Меч Тартароса… Знать бы раньше…
-Нельзя забывать, Лада! Коли забудут, новый Упырь придет. – Тихо поправил ее Радогор.
-Ратимир не позволит. – Так же тихо отозвалась она. Поворачиваясь к Ратимиру. - И вели своим воеводам, чтобы все исполнили последнюю волю княжны из рода Гордичей.
Голос ее дрогнул. Но она справилась с волнением и гордо вскинула голову.
-Живите спокойно, люди. Князь Ратимир сумеет позаботиться о вас. Я же ухожу с Радогором, моим и вашим спасителем.
Сняла венец с головы и с легким поклоном подала его Ратимиру.
-Храни, князь, венец княжны Владиславы для той, кто появится когда – нибудь в этом тереме.
Ратимир хоть и растерялся от неожиданных слов. Но повел себя достойно. Принял венец с поклоном.
-Буду хранить, как самую большую ценность. Верю, что пройдет время, утихнет боль, забудутся обиды и вернешься ты, вернется Радогор. – И повернулся к воеводам. – Возьмите сотню и исполните все по слову княжны. И глаз с головы не сводите пока не сгорит до тла, иначе своих лишитесь. А как сгорит, собрать все до последней пылинки и разбросать по реке. Да подальше от города уйдите. Все ли так я сказал, княжна Владислава?
Влада кивнула головой.
-Не вернусь, Ратимир. Твоему роду дальше рубеж держать. Так, что отряди воев, чтобы привезли твою семью. И воеводы пусть обживаются. Поставь им дома добрые, казны у тебя хватит. Служите народу, как Гордичи служили.
Ковырнула носком сапога землю, пробежала быстрым взглядом по лицам притихших людей и с трудом сдержала вздох.
-Нет, не вернусь Ратимир.
-Не всю же жизнь вам по дорогам бродить?
-А кто сказал, что век бродить будем? – Упрямо тряхнула головой и озорно засмеялся. – Состаримся, Радогор добудет для нас княжество. Для нас и для наших детей. Я знаю. Я видела….
Обняла его руку и прижалась к плечу.
-Ведь правда, Радо? Добудешь?
-Так и будет, Ладушка. – Толпа, прислушиваясь к их разговору, притихла. – Только с делами нам надо управиться сначала.
Ратимир уже тащил их, как хлебосольный хозяин, к терему.
-И гибель колдуна отпразднуем, и…
Влада замотала головой и даже руками от него заслонилась.
-Не зови, Ратимир, не ступлю больше в терем. А приезжай лучше сам к бабке Копытихе. – С улыбкой, не очень твердо ответила Влада. – Если не погнушаешься. Изба мала, да поляна большая. Охлябя, Гребенка… и вас с Нежданом ждем.
Радогор кивнул головой, соглашаясь с ней.
-Только не мешкайте, Ратимир. Загостился я, дорога ждет. – Поманил взглядом к себе князя. – И прознай все, пока не сожгли, про этот самый Тартарос. Сам прознай, ни кому не доверь…
Раздвигая толпу плечом, направился к лошадям. Влада еще раз обежала взглядом людей и склонилась в земном поклоне. Повернулось, дрогнуло и сжалось сердце. Большинство из них она знала даже по именам.
-Прощайте, люди добрые. Не поминайте лихом. А я за вас у Рода милости просить буду. И князя Ратимира плечом крепите. Он вам сейчас защита и опора.
Радогор уже ждет, заглядывая на нее со своего вороного. Подвел к ней буланую лошадку, бережно подхватил ладонями за стан и так же бережно усадил в седло.
-Ну, вот и все, Радо. Чиста я перед своей землей и людьми.
Улыбнулась, и дерзко, по мальчишески свистнула. Буланка вскинулась на дыбы и понесла ее размашистым галопом. Радогор, промедлив, пустил своего жеребца вдогонку. Бэр с обиженным ревом бросился следом.
Не останавливаясь, Радогор развернулся в седле, и крикнул.
-Можешь погостить. А как нагостишься прибежишь.
Ягодка пробежал несколько шагов, не сразу поняв его слова. Потом остановился, развернулся и весело побежал к терему.
Кони уносили их все дальше и дальше, а люди все не расходились. И смотрели им вслед, словно не княжну и ее загадочного воина провожали, а прощались с чем – то большим. И понимали, что вместе с ними уходит из города целая жизнь.
-Попрощалась?
Вопросом встретила их Копытиха у столба, с вырубленным на нем грубым, почерневшим ликом.
-Попрощались. – За двоих безлико ответила Лада.
Копытиха пытливо посмотрела ей в лицо.
-Болит сердечко?
-Болит, бабушка. Еще как болит. – Тихо, дрогнувшим голосом ответила княжна. – Но не потому, что уезжаю. Сама себе ответить не могу.
Не дожидаясь Радогора, бросила повод на шею лошади и выпрыгнула из седла.
-С детством. С девичеством своим прощалась. С землей, которая ростила тебя, холила и лелеяла ты, девонька, простилась. С этим небом, которое тебя красой одарило и глазами синими, синими…
-Когда вернулась в город с Радогором, на людей смотреть не могла. За матушку их простить не могла, за Свища, за подсылов. А сегодня посмотрела на них, лица хорошие, добрые и глаза жалостливые. У многих слезы на глазах. И у меня, как не держалась, а навернулись. Аж сердце сжалось.
Радогор взял поводья и повел расседлывать лошадей, давая княжне выговориться. Копытиха же обняла княжну за плечи и ласково, матерински, привлекла к себе.
-Это человек, Ладушка, разным бывает. И хорошим, и плохим. А народ плохим не может быть. Народ всегда хороший. И помнить они тебя долго будут. Гляди, так и песни запоют о вас с Радогором.
Заслышав их голоса, из – за кустов вынырнула берегиня. С перепачканными землей руками и лицом. С утра увязалась за Копытихой грядки полоть.
-Ой, не скажи, подруга. Народ, он, может, и хороший, а если вожжа под хвост попадет, так сама бы всех в болоте перетопила и ни одного не оставила. Такое бывало, зло возьмет, что и не знаю, что бы с ними сотворила.
-Ну, поехало, помело!
Копытиха обреченно махнула рукой.
-И вовсе не помело! – Обиделась кикимора. – Отгородилась от них лесом и все сразу для хорошими стали. А вот пожила бы с ними, так узнала с какой стороны за репку взяться. Бросила их Ладка, и правильно сделала. Пусть сейчас без нее поживут, а она и с Радогором не пропадет.
-Иди, иди…
Копытиха развернула ее за плечи и подтолкнула в тощий зад ладонью.
-У тебя еще две грядки не полоты.
-Дождешься от тебя доброго слова. Только подол подставляй пошире. А ты ее, девка, не слушай. Ты к умным прислушивайся. Они тебе худого не присоветуют.
-К тебе что ли? – Усмехнулась Копытиха, увлекая ее за собой. – А ты, Лада, переоболокись в мое тряпье и иди к нам. У грядки и печаль забудется.
Поймала взглядом Радогора.
-Все ли так исполнили, как наказала вам?
Радогор кивнул головой.
-Ратимир до единой пылинки велел все собрать и смертью пригрозил. И чтобы ни одна к руке не пристала. А потом за городом по реке спустили.
И задумчиво посмотрел на ведунью.
-Бросил я голову, матушка, к ногам, а она глаза открыла. И глаза те живые.
-Зло сразу не умирает, Радо. Живуче оно. – Вздохнула Копытиха и зябко поежилась. – Сколько лет копилась. Уж и старого князя Гордича нет, и молодой вслед за ним ушел, а она только крепнет. Где уж сразу ему уйти? И вода не враз унесет. Походит оно вокруг народа.
Кикимора прищурилась и сладко причмокнула.
-Помню, помню я старого Гордича. И до чего же пригож был он! – И живо улыбнулась. – А уж сох он по тебе, подруга, словами не скажешь. Не знаю, как и устояла ты…
Круто развернулась и, с нескрываемым любопытством, заглянула в лицо старой ведуньи.
-А, может, не устояла все таки, подруга? Сознавайся.
-Отступись…
Кикимора забежала вперед и, пятясь задом, допытывалась.
-А не говори, что устояла. Уж такой он был весь из себя, что и я бы не устояла.
-Вот и сдавалась бы.
И обе скрылись за кустами.
-Сдалась бы, так не по мне сох и как свечка таял. Радогор провожал их ошарашенным взглядом. И не мог по этой, с трудом передвигающейся, старой, оплывшей женщине, поверить, что пылал любовной страстью когда – то красавец князь.
Из избы вышла Влада в платье Копытихи и с подоткнутым за пояс, подолом. Из – под платья выглядывали крепкие босые ноги. Не удержался и засмеялся.
Влада с удивлением посмотрела на него, окинула себя взглядом и тоже засмеялась.
-Только птиц отпугивать в таком наряде гожусь. – Согласилась она и прыгнула ему на шею. – Но ты то не улетишь, сокол мой? Не побоишься меня в таком виде?
Радогор быстро оглянулся, и не увидев ни кого рядом, прижался губами к ее уху. Сердце забилось громко и отчетливо.
-Я знаю, что таится под этим платьем.
Услышала княжна его жаркий шепот. И зарделась.
-День же, Радо. Совестно про такое. – Прошептала она и еще теснее прижалась к его телу. – Ночь будет, тогда хоть что говори.
Смутился и Радогор, но взгляда не отвел.
-Я о другом, Ладушка. Я о сердце твоем, которое ради меня от родного дома, от земли, от людей отказалось. – И совсем уж виновато улыбнулся. – Хотя и о другом тоже.
-Счастье ты мое. – Влада всхлипнула. – Ты мой дом и моя земля!
-Нет, вы только поглядите на них! – Перебил ее резкий скрипучий голос кикиморы. - Две старухи над грядками пластаются кверху задницами, а они средь бела дня милуются так, что завидки берут!
-А ты глаза бесстыжие уставила. – Сердито бросила ей Копытиха. – У девки глаза на мокром месте, легко ли отчину оставить, а ты совестишь.
-Так я же не со зла. – Начала оправдываться берегиня. – Мне ли не знать каково это? Где теперь мое болото родимое?
-А если знаешь, так и помалкивай. У тебя грядка не дополота стоит. – Отрезала Копытиха и перевала пристальный взгляд на Радогора и Владу. Заметила ее влажные глаза и принялась успокаивать. – А ты не бери в голову, Лада, что она не от великого ума плетет. А если хочется, поплачь, сразу на душе отпустит. А нет, так заткни подолишко повыше да и иди к нам. Скорей забудешься.
Радогор с неохотой разнял руку и выпустил Владу из объятий, и озабоченно закрутил головой.
-Топор не вижу, матушка. Хочу крылечко поправить. А потом дров поколю. А то все при деле, один я из угла в угол мотаюсь.
-Не там ищешь. Ты в сенцах пошарь. – С лукавой улыбкой посоветовала ведунья. И обняв Владу, увела ее с собой, по дороге успокаивая. – Тревожно тебе сейчас, девица, душа трепещет. Хоть и своей волей за ним бежишь, да не ведаешь, чем чужая земля встретит.
-Ведаю, матушка, ведаю… В том загадки нет. Видела уже кто Радогора ждет. – Влада наклонилась над грядкой, умело выщипывая сорную траву. – И не о том тревожусь, чем чужая земля встретит. О другом думаю. Сумею ли уберечь его? Хватит ли моих сил для этого? Думала, умру, когда Упырь его глаза ослепил и меч над головой занес. Обезножила от страха. Не за себя, за него, за Радогора. В нем вся моя жизнь и другой не будет. Себя не помню, когда вижу его. А нет рядом, будто и не живу….
И слезы покатились из глаз. Полились на руки, покатились на грядку.
-Как батюшкино кленовое копье летит он, а куда прилетит, про то и Род вряд ли скажет. Сумею ли рядом с ним выстоять? И жутко, и томно мне рядом с ним, когда вижу, что впереди ждет. И так сладко, как еще ни когда не было.
-Эх, девица. Нашла о чем горевать. – Вскинулась берегиня, не дав и рта раскрыть Копытихе. – Кому бы еще рядом с ним ходить, как не тебе? Да ты поглядеть на него грозно не дашь, не то что пальцем тронуть.
Но Лада, словно не видя и не слыша их, торопилась выговориться.
-Из неволи меня вывел, ярла, мучителя моего зарубил, у смерти отнял, когда уже сама Марана мне в глаза заглядывала и пальцем манила к себе. До самого города через леса и болота на руках нес. От подсылов спас… И что я могу, как я его уберегу, когда и до плеча ему не достану, хоть в нитку вытянусь.
Копытиха бережно коснулась ее плеча рукой.
-Много больше, чем мнится тебе, княжна. Много больше. Силу ты ему даешь. Ты еще и сама не ведаешь, сколько той силы в тебе скопилось. И силы в нем не убудет, пока ты рядом.