— Хорошо, Джигг, можете приготовить кашу… Обязательно остудите, от горячей пищи только больнее становится.
— Как будет угодно господину барону. Никаких других распоряжений не последует?
— Нет. После полудня не было новых писем?
— Никаких, господин барон. Только…
Камердинер многозначительно замолчал.
— Что — «только»? — насторожился я. У Джигга потрясающая способность оберегать своего хозяина от самых малейших неприятностей и скверных известий, но иногда он перехватывает через край. — Вы опять «забыли» доложить мне о какой-нибудь очередной гадости, потрясшей наше несчастное королевство?
— Что вы, господин барон. Просто сегодня в замок прибыли двое весьма экстравагантных чужестранцев, которые настойчиво добивались встречи с вами. Я сообщил этом достойным месьорами, что вы серьезно больны и не принимаете никого, кроме монаршей четы по самым неотложным делам. Надеюсь, я не позволил себе ничего лишнего, господин барон?
С Джиггом всегда так. Он никогда не позволяет себе отступить от строжайших правил этикета, но обязательно предпочитает в мягких и необидных выражениях выразить передо мною свое отношение к тому или иному человеку или событию. В переводе с джигговского языка на нормальный, слова «несколько экстравагантные чужестранцы» означают примерно следующее: «Хальк, к тебе явились два крайне подозрительных типа, которых я выпроводил за порог, ибо, как идеальный слуга, я полагаю, что благородный дворянин и тайный советник короны не должен общаться с подобными отбросами».
Я только подъял очи горе и осведомился:
— Джигг, почему вы назвали этих месьоров «экстравагантными»? Они что, нарушали правила приличия, носили на голове нижнее белье или плевались в тронной зале?
— Нет-нет, упомянутые господа ничего подобного себе не позволяли, господин барон. Просто один из них, судя по облачению и внешности, является магом Черного Круга Стигии, а второй, вероятно, его слугой из простецов. Крайне невоспитанный молодой человек, позволю себе заметить.
«Что за чепуха? — подумал я. — Откуда у нас в Тарантии, да еще в Замке Короны, колдун Черного Круга? Или Конан наконец-то помирился с Тот-Амоном и пригласил его в Тарантию погостить? А знаменитый маг решил встретиться со мной, повспоминать наши авантюры времен Полуночной Грозы? Бред какой-то…»
— Они хоть представились? Этот самый маг и его невоспитанный слуга?
— Разумеется, господин барон. Некие Тотлант Луксурский и Веллан, сын Арта из Пограничного королевства.
— Однажды я вас рассчитаю Джигг, и выставлю взашей с должности камердинера! — взвыл я и тут же схватился за больную щеку. — Вы с ума сошли! Приезда этих людей я жду почти целую луну!
— Прошу простить за досадную промашку, господин барон, — столь же невозмутимо поклонился камердинер. — Но я не был извещен, ибо в противном случае…
— Митра Всеблагой! — продолжал разоряться я. — Где они, Джигг? Надеюсь, вы не отправили моих гостей ночевать на постоялый двор?
— Разве я мог себе такое позволить, господин барон? По личному приказу короля упомянутых месьоров разместили в гостевых комнатах, Полуночное крыло замка. Видимо, они знакомы с его величеством…
— Даже лучше, чем вы думаете, — хмуро проворчал я. — Немедленно отыщите обоих и препроводите в мои комнаты! Слышите, Джигг, тотчас же!
— Как будет угодно господину барону, — сдержанно ответил камердинер. — Осмелюсь напомнить, что ваш отвар для полоскания остывает…
Джигг ненавязчиво подвинул поднос ближе ко мне, развернулся и словно растворился в пустоте — среди многоразличных достоинств моего слуги есть потрясающее умение появляться и исчезать совершенно незаметно для других людей, а его тихой поступи может позавидовать любая кошка.
…Я поразмыслил, встал, забрал плошку с вонючей жидкостью и все-таки вылил ее за окно, в плещущиеся под стеной замка холодные воды Хорота. Надеюсь рыба в реке кверху брюхом не всплывет, хотя есть серьезные подозрения, что это будет именно так. Я содрогаюсь от одной мысли, что мне еще несколько дней придется брать в рот этот кошмарный субстрат, порожденный воспаленным воображением дворцового лекаря и руками Джигга.
Итак, Тотлант приехал, как и обещал. Ничего удивительного — сейчас вся гильдия магов Равновесия, в которой состоит стигиец, стоит на ушах: слишком уж серьезная интрига закрутилась на Закате… Когда нам с Конаном стало окончательно ясно, что без помощи знающего волшебника не обойтись, мне в голову пришла мысль немедленно вызвать Тотланта из Вольфгарда, где он живет последние одиннадцать лет. В конце концов, Тотлант помогал нам в самых серьезных делах, начиная от уничтожения Небесной горы в 1288 году, и заканчивая историей с Алым Камнем и Великой войной за престол в Немедии.
Нет, разумеется, у нас есть свой придворный волшебник — ни один королевский двор Заката не может обойтись без мага, Аквилония тут исключением не является. Одна беда — Озимандия Темрийский очень и очень стар, Конан содержит его во дворце только в качестве эдакого живого артефакта, да и сам Озимандия полагает свою должность более почетной, нежели ответственной — киммериец предпочитает разбираться с делами безо всякой магии. Конан не слишком доверяет колдовству, что Черному, что Белому, что разноцветному.
Но Тотлант — другое дело. Ему недавно перевалило за тридцать пять лет, однако энергии и живости в стигийце хватит на десятерых семнадцатилетних. Кроме того, он грамотный волшебник и наш старинный друг — настоящий друг, сомневаться в верности которого невозможно.
То, что вместе с Тотлантом в Тарантию навязался Веллан, с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Лишние руки и голова нам сейчас решительно не помешают, но в то же время Веллан обладает невероятным даром наводить во всех делах такие сумятицу и беспорядок, что разгребать последствия его действий приходится потом долгие седмицы, если не годы…
Что ж, посмотрим, чем сможет нам помочь эта неразлучная парочка! Благо помощь, особенно магическая, требуется ныне довольно остро.
* * *— Сет Великий! — именно этим возгласом поприветствовал меня с порога Тотлант. — Хальк, что с тобой? Ужасно выглядишь, нельзя же так себя не любить!
Я повернул к волшебнику свою опухшую вдвое против обычного физиономию и развел руками:
— Вот, болеем… Безумно рад тебя видеть, старина!
За плечом Тотланта белело осуждающе-озабоченное лицо Джигга. Нутром чуял, что я использовал спасительное зелье отнюдь не по прямому назначению. Конечно, серебряная полоскательница-то пуста.
Я отлично понял, почему мой камердинер поименовал Тотланта «магом Черного Круга». Сколько лет прошло, а стигиец въевшимся раз и навсегда привычкам не изменяет, облачается точно в традициях давно покинутой родины. Алые гильдейские плащи магов-равновесников Тотлант одевает только во время конклавов своего Ордена или на торжественные приемы. Обычно он носит угольно-черную хламиду с вышитыми золотой нитью на груди песочными часами и змеей, свернувшейся в круг и держащей в зубах свой хвост — символы Вечности и Равновесия. Незнающий человек может запросто принять змейку за изображение Сета.
Я не понимаю, как Тотланта доселе не убили на дороге, поскольку таких типов в Аквилонии очень не любят. С него можно рисовать картинку с подписью: «настоящий стигиец» — черные с золотом одеяния, бритая голова, очень смуглая кожа и темно-карие глаза, умные и хитрющие. Словом, натуральнейший черный маг, который приносит жертвы Сету трехдневными младенцами и использует кровь невинных девиц для составления колдовских декоктов…
— Веллан попозже зайдет, отправился в термы, отмываться с дороги, и застрял там на половину дня, — ответил Тотлант на мой немой вопрос о том, почему не пришел наш приятель-оборотень. — Ты, Хальк, сиди, не вставай. Сейчас посмотрим, что можно сделать с твоим не в меру раздутым лицом…
— Только не это! — простонал я, понимая, что волшебник сейчас устроит надо мной некую малоприятную экзекуцию. — Тотлант, оно само пройдет!
Проклятый колдунишка меня и слушать не стал. Протянул руку к больной щеке, сверкнула алмазным глазком змейка на стальном магическом кольце, украшавшем средний палец его правой руки. Я на всякий случай зажмурился.
Кожу кольнуло искоркой и в воздухе запахло грозой и морозом. Половина лица моментально онемела, словно приложили лед. Тотлант неразборчиво бормотал заклинания на стигийском языке, чем в очередной раз вызвал неодобрение Джигга, явно раздумывавшего, не следует ли броситься на помощь хозяину, над которым ставит эксперименты заезжий колдун.
— Вот и все. Можно открыть глаза, — послышался мягкий голос Тотланта и волшебник повернулся к моему камердинеру: — Любезнейший, подайте месьору Хальку серебряное зеркальце. Пусть барон Юсдаль оценит результаты работы.
Невероятно, но десна больше не болела. То есть, вообще не болела — теперь я преспокойно мог улыбаться, разговаривать и пережевывать твердую пищу. Доставленное Джиггом серебряное зеркало подтвердило, что опухоль полностью исчезла.
— Уж и не знаю, как благодарить, — выдавил я, все еще не веря своим глазам и ощупывая щеку. — Тотлант, это просто невероятно!
— То же самое ты говорил, когда три года назад я избавил тебя от жутчайшего похмелья, — рассмеялся волшебник, непринужденно усаживаясь в кресло напротив. — Помнишь прошлый мой приезд в Тарантию?
Еще бы не помнить… Именно тогда мы с Тотлантом «выдумали» злосчастный клад Нифлунгов — сколько неприятностей принесла эта авантюра я даже вспоминать не хочу. Наше счастье, что мы выпутались из той истории с относительно небольшими потерями.
— Полагаю, господин барон сочтет нужным отменить свое распоряжение относительно каши с молоком и тертыми фруктами? — напомнил о себе Джигг.
Взгляд камердинера потеплел: после моего чудесного исцеления он, видимо, начал относиться к Тотланту со сдержанной симпатией.
— Разумеется, Джигг! Тащите все самое лучшее, что найдете на кухне! Прикажите виночерпию выдать вам два кувшина «Пурпурного Либнума» урожая 1288 года.
— К фазану в соусе гораздо лучше подойдет белое аргосское вино, господин барон…
— Да? Хорошо, оставляю этот вопрос на ваше усмотрение.
Камердинер исчез, словно его в моем кабинете никогда и не было. Я остался наедине с Тотлантом.
— Полагаю, настало время обмена новостями, — усмехнулся маг. — У вас в Аквилонии новости сплошь дурные, потому, чтобы не портить настроение, я выслушаю их потом.
— Рассказывай, что творится у вас в Пограничье, — сказал я, попутно доставая припасенную бутылочку красного пуантенского. Пока Джигг принесет ужин и вино, с голоду помрешь… — В письмах ты не слишком подробен.
Тотлант приложился губами к хрустальному кубку, оценил букет и начал свою повесть. В общем-то, у наших самых верных и преданных союзников на Полуночи материка все было просто отлично. Торговля процветала, войн и баронских бунтов не предвиделось, патриархальное Пограничное королевство жило своей тихой жизнью, вызывая зависть у соседей растущим богатством и редкой для Хайбории стабильностью. Торговля с Подгорными владениями гномов Граскааля, крепко сдружившихся с королем Эрхардом после Полуночной Грозы, приносила отличный доход, да еще добавим сюда пошлины за провоз товаров из Гипербореи и Нордхейма на Полдень и обратно, да вывоз леса и меха пушных зверей, да собственные серебряные копи…
Неплохо для маленькой страны, всего десять лет тому считавшейся самым захудалым королевством Заката.
Все старые знакомцы живы-здоровы, Эрхард, хоть и самую чуточку постарел, по-прежнему крепок и деятелен, Эртель помогает дядюшке в управлении страной и почти остепенился — собирается жениться будущей весной. Гном Фрам, Темвик, Стеварт Сольскель (между прочим родной батюшка аквилонской королевы!), Стефан Король Историй и прочие общие друзья передавали приветы и обязательно приглашали заезжать в гости как Халька Юсдаля, так и короля Конана вместе с Зенобией, Просперо и всеми остальными.
Что еще? По прошествии нескольких лет, гномы Граскааля, подрядившиеся построить в столице новый королевский замок наконец-то закончили работу и резиденция Эрхарда теперь может поспорить в красоте и величественности с обиталищами аквилонского и немедийского королей. Бородатые карлики-дверги, великие искусники, возвели на месте прежнего замка (который иначе как «сараем» с старые времена и не величали) истинный шедевр архитектуры и фортификации, так что теперь Вольфгарду не страшны никакие чужеземные вторжения.
Подгорный король Дьюрин VIII заверил Эрхарда, что взять главную крепость Пограничья штурмом не в человеческих силах, к тому же, если сделать надлежащие припасы, там можно в случае чего отсиживаться хоть до Конца Мира и Битвы Богов. А коли стрясется нечто совсем непредвиденное, можно запросто уйти из замка через огромный подземный тоннель прямиком в горы, к союзникам-гномам. Одна беда — содержание новой крепости обходится слишком дорого.
Больше никаких особенных новостей нет, а знать, кто у кого увел очередную подружку, тебе, Хальк, будет неинтересно.
— Хотелось бы услышать, а где твоя очаровательная супруга? — закончив рассказ поинтересовался Тотлант и указал взглядом на портрет баронессы Цинции Целлиг-Юсдаль, висевший над моим столом. — Разве малютка Цици не в городе?
— Цинция постоянно кашляет, у нее слабая грудь, — огорченно поведал я. — Зачем ей осенью находиться в Тарантии, со здешними туманами-вампирами и людьми-безумцами? Я отправил жену в Зингару, климат там гораздо лучше, да и королева Чабела была очень рада принять Цици у себя во дворце, они подружились во время войны Алого Камня… Путь Цинция поживет в Кордаве, пока наши дела не придут в относительную норму и не наступит зима.
— Понятно, — кивнул Тотлант. — Ужасно жаль, что Цици болеет. Если будет нужна помощь, я готов…
— Спасибо, постараюсь учесть. Впрочем, лекари у Чабелы куда надежнее наших аквилонских коновалов. Цинция пишет, что стала чувствовать себя гораздо лучше. Надеюсь, обойдемся без вмешательства магии.
— Как знаешь… Ага, кажется подоспело время подкрепиться!
Явился Джигг, сообщил, что в трапезной комнате накрыт стол на двоих и если благороднейшие месьоры соблагоизволят покинуть кабинет, то они смогут закончить беседу за ужином.
Из приоткрытой двери потянуло столь соблазнительными запахами, что я едва не захлебнулся слюной. И это после долгого воздержания! Не спорю, фруктовые каши Джигга тоже недурны, но ведь невозможно питаться ими почти пять дней!
Едва мы с Тотлантом заняли свои места и успели насладиться сияющим начищенным серебром столовым прибором, как со стороны дверей в коридор послышался ледяной голос Джигга:
— Нет, сударь, господа трапезничают… Это абсолютно невозможно, сударь… Повторяю: это исключено!
— Да пошел ты! — громыхнул подозрительно знакомый мне баритон. — Пусти, кому говорят!
Камердинер появился в трапезной с таким выражением на лице, что мне показалось, будто он обнаружил у себя в сапоге одновременно гадюку, скорпиона и ядовитую жабу.
— Месьор Веллан, сын Арта, желает видеть вас, господин барон, — в речи Джигга звенели стальные нотки. — Я пытался решительно настоять на том, что вас нельзя отвлекать во время ужина, однако этот юноша…
Помянутый юноша отодвинул надувшегося Джигга в сторону и явился пред наши светлые очи.
Н-да, Веллан практически не изменился со времени нашей последней встречи на свадьбе Конана и Зенобии в 1293 году. Кажется, этот охламон вообще не становится старше, сколько бы лет не проходило. Надо думать, играет свою роль отличительная черта народа Карающей Длани — оборотни очень медленно стареют да и живут значительно дольше человека.
Джигг не совсем прав: «юношей» назвать Веллана сложно. Вполне взрослый сформировавшийся мужчина в возрасте около двадцати пяти лет, с широкой костью, впечатляющими плечами, и пробивающейся светлой щетиной на щеках и подбородке — не будет бриться, заростет бородищей от уха до уха. Шикарная копна соломенных волос, сильные руки, а легендарный взгляд обманчиво невинных и наивных голубых глаз Веллана сразил уже не один легион романтических красоток…