Сказка о дружбе - Рагимов Михаил Олегович 12 стр.

А теперь выводы. Против «фишек» играть можно. Но желательно с минимальным количеством свидетелей, усиливающих противника своим знанием. Да, прав был Бэкон, знания — сила! И еще какая! И это не единственный вывод. И даже не главный…

— Тю! Здоров будь, добрый молодец! Дозволь погреться у костерка твоего!

— Да грейся! — пожимаю плечами, и только после этого соображаю: здесь любой может оказаться врагом.

Перекатываюсь через левое плечо и оказываюсь на ногах с альпенштоком в руках. Метрах в двадцати от меня стоит здоровенный мужичина, до самых глаз заросший густой русой бородой. Волосы того же цвета в непредусмотренном каталогами парикмахерских салонов количестве тщательно уложены в прическу «взрыв на макаронной фабрике». Всё это находиться примерно на локоть выше моей макушки. Линия плеч, напоминающая колесо от БЕЛАЗа, и мощные пластины груди обтянуты свободного покроя рубахой древнеславянского типа. Даже петухи по вороту вышиты. Или вальдшнепы. Из закатанных до локтей рукавов высовываются толстенные окорока, увенчанные пятипалыми лопатами. Хороший шкаф! Губернатор Калифорнии от зависти бы удавился! Оно и понятно, куда ему против Ильи Муромца!

Ну и фраер же ты, Егор Сергеевич! Такого громилу проспал! Мыслитель! Так можно и в чьем-нибудь желудке оказаться! Сидишь между пищеводом и прямой кишкой и строишь логические цепочки!

В гуще волос появляется трещина: губы богатыря растягиваются в улыбке.

— Грейся, — повторяю я. — Вот только мне дрова собирать лень. Так что не обессудь, костер сначала развести надо.

— Ну так разведи! — сообщает здоровяк, подходя на пару шагов.

— Лень. Да и тепло…

Глаза богатыря лезут на лоб, брови сдвигают спадающий на лоб чуб.

— Угостил бы гостя дорогого, добрый молодец!

Да запросто!

— Держи! — кидаю ему «Сникерс». Даже надкусить не успел!

— Это что? — гость рассматривает батончик, малозаметный в его ладони.

— Шоколадка! Вкусно, не сомневайся!

— Я такого не ем…

— Ну звиняй, дядьку! Бананив у мене немае!

Ну да, боян, выражаясь языком двадцать первого века. Но уж больно под ситуацию подходит.

— Чего немае?

— Да ничого немае! Не ждали гостей к обеду!

Свободной от «Сникерса» рукой богатырь чешет в затылке. На макаронной фабрике происходит новый взрыв. Волосья начинают топорщиться совершенно иначе.

— А ты руку отрежь, я и поглодаю трохи!

Вытаскиваю нож.

— Давай руку. Отрежу!

— От непонятливый какой! Так ты свою отрежь!

— А хаха не хохо?

— Чего?

— И кто здесь непонятливый? Мне мои конечности дороги, как память!

Еще два взрыва. И недоуменный вопрос:

— Ты что, меня слушаться не собираешься?

— Не-а! На меня эти шутки не действуют. И предупреждаю, сила тоже не поможет.

— Почему? — тупо смотрит на меня людоед.

— Быстрый я. От эльфийских стрел уворачиваюсь! А вот эта палочка — всех избивалочка…

Показываю альпеншток. Здоровяк вздыхает.

— Ну вот, опять голодным ходить… — его взор оживляется. — А может, у тебя спутники есть? Попроще? В смысле посъедобнее?

— Спутники есть. Но насчет посъедобнее, сомневаюсь. Например, эльфийка, чьи стрелы пробивают твою шкуру!

— Не люблю эльфов, — заявляет детинушка, глядя на появившуюся на ближайшем пальмотополе Елку в полной боевой готовности. Прищур у девочки очень нехороший. — То есть, так люблю, — поправляется он. — А кушать — нет. Кислые они! А еще…

Взгляд его падает на Шарика.

— Понял!.. Осознал!.. Извини, старшой!.. Больше не повторится!..

И чего это он так перед песиком стелется? Нет, я понимаю, конечно, улыбочка у напарника моего клыкастая, и камуфляж бело-рыжий, то есть атакующей расцветки… Но он же добрый! Если его специально не злить. Похоже, гость и пытается его не злить. Потому как завершается фраза совершенно искренним признанием:

— Я вам не враг!

— И мы тебе не враги, пока пакостить не начнешь. Звать-то тебя как?

— Илюша…

Уф! Чуть не опоздал! А почему не убиваем? Столько еды зря пропадает!

Он говорил с людоедом! И не послушался! Даже приручил! Приручил людоеда! Он всё может! Всё! Теперь мои стрелы неотразимы! Любой панцирь пробьют! Любого врага прикончат! И холода не боюсь, хоть твердой водой меня засыпай! Я самая крутая эльфийка в мире! Благодаря Егору! У нас будут изумительные дети! Уникальные!! Непобедимые!!! И пускай Егор пока не хочет! Куда он денется!!!

— Хорошая пища! — говорит Илюша, засовывая в рот очередного вальдшнепа. — Никакого сравнения с гоблинами!

После торжественного ритуала братания первого уровня людоед не поленился разыскать и приволочь здоровенную сушину, руками разодрал ее в мелкую щепу и запалил вожделенный костерок, на котором и пристроились жарить птицу. Открывать при постороннем вход в скрытню пока не решились. Жареные птички гостю понравились. После первого десятка здоровяк начал философствовать, не прекращая жевать.

— Глупцы думают, лепо людоедом быть, — продолжает он. — Мол, боятся все, не нападает никто, и с едой никаких проблем. Мол, есть людоед и еда для людоеда, — при этих словах Шарик подозрительно косится на оратора. Но тот не останавливается. — А меня спросили? Каждый думает, что вкуснее его, родимого, и пищи нет. А я сплю и вижу, как он ко мне в котел лезет. Ну да, вижу! Голодный потому что… А на деле… Эльфы, говорил уже — кислятина! Дроу и феи — словно дерево грызешь! Орки горчат неимоверно. От перевертышей запах, как из сортира! И вкус не лучше! Руконогие — жесткие, проще ботинок прожевать! Намедни гоблина попробовал — это просто ужас, слизь одна! Тролли, гномы, дварги-цверги… Одни других стоят! А мне всю эту гадость есть!

— Так не ешь, — бурчит Елка.

Сначала эльфийка опасалась разговаривать с новым знакомым, несмотря на его переход в разряд «не врагов». Но постепенно успокоилась, только, на всякий случай, держится ко мне поближе.

— Что ты понимаешь, кислятина! — возмущается Илюша. — Не могу я не есть! Мне с голоду помирать охоты нетути! Конечно, птички хороши! Только они поверху порхают, а я к земельке привязанный! И палками, как ты, кидаться не умею толком. Два года назад набрел на орков на привале. А те, сволочи носатые, почуяли меня и в степь убегли. А зверьки, что узкоглазые на ужин готовили, мне достались! Вот то было вкусно! Решил и я животин этих наловить. А не выходит! Шустрые они. И гуторить со мной не желают!

Богатырь засунул в рот очередного вальдшнепа. Только кости на зубах захрустели. Да… этому услуги стоматолога точно не нужны. Им тут вообще медицина не требуется! Не болеют они. Чего больной больше всего желает? Правильно, выздороветь! Вот и выздоравливают. Потому и раненых врагов добивают: иначе излечатся. Даже отрубленные конечности обратно отращивают!

— Я тогда тех орков подловил, — продолжает Илюша, — повязал их и говорю. Мол, не враг я вам, ежели вы меня кормить будете, вас охранять возьмусь. Хорошо же людоеда в друзьях иметь!

— А повязал зачем?

— Чтобы не сбежали раньше времени, — здоровяк вздохнул. — Всё равно сбежали. Как распутал, так и сбежали.

— А приказать? — мне становится интересно. — Гипнозом своим.

— Так не разговаривают! Молчат, как перед людоедом! — он разочарованно машет рукой. — Со мной за крайние пару лет только ты и заговорил. А на тебя не действует.

Илюша проглотывает птицу, засовывает в рот следующую и обращается к Елке:

— Слушай, кислятина мелкая! А может, мы с тобой сговоримся? Ты меня будешь птичками кормить, а я тебя защищать от всякой прочей еды?

— Я тебе не кислятина! — возмущается эльфийка.

— А что, вкусная? — заинтересованно спрашивает людоед.

— Нет! — девочка испуганно прячется за меня. — Кислятина! Кислятина!

Шарик негромко рычит. Илья немедленно поворачивается к нему.

— Пошутил я, старшой! Даже в мыслях не было!.. Так что, кислятина, договорились?

— Подумаем, — отвечаю. — Только у нас жестко. Либо друг, либо гуляй лесом. И людей мы не жрем.

— Да хрен с ними, с людьми. Не шибко и хотелось! Я ВАМ ДРУГ! А вы уж сами решите. Ладно, старшой? — он оборачивается к собаке. — А что ты молчишь, словно говорить не умеешь?

— Умеет он, умеет, — успокаиваю амбала. — Всё он умеет. Только не любит. Потому что умный!

«В связи с вербовкой нового рядового и повышением личной боевой подготовки приказываю досрочно присвоить рядовой Елке звание ефрейтора. Командир подразделения, песпец первого ранга Горм».

Может, сразу младшего сержанта? Нет, ни к чему баловать! Выслуги и на ефрейтора не хватает! И в боевых действиях на нашей стороне активного участия не принимала! Вот проткнула бы новобранца стрелой, пока тот врагом был, тогда другой разговор получался. Но от Егора схлопотала бы выговор, это точно!

А новобранец неплох! Только салага салагой! Ну, ничего, материальчик крепкий. Погонять по методике старшего прапорщика Петрова — неплохой боец получиться может!

Документ

Старшему конфигуратору

грозди миров М24/73/17бис

Агафопусафинодору

От конфигуратора мира

Кверт М24/73/17/383а

Амфибрахийаполлонария

Докладная записка

Благодаря проведённым мероприятиям согласно инструкции ФЗУ85/29/395 план 71/12/У принесли положительные результаты. Фантогомыртонный анализ положения в мире Кверт М24/73/17/383а показывает положительную тенденцию прогнозов. Ожидается остановка деградации ноосферы и разумной биосферы исследуемого объекта в течении ближайших тридцати лет и начало ускоренного развития в течение пятидесяти. Исходя из данных вышеприведённого анализа, прошу разрешения на проведение действий по части третьей вышеуказанной инструкции.

DHY-сообщение

«Без изменений»

Просыпаюсь, потягиваюсь и сажусь в спальнике. Елка привычно ни свет ни заря сбежала на охоту. Она ходит утром, я — днем. Разница, кроме времени суток, в результате. Эльфийка обеспечивает нас едой. Я — стараюсь не терять стрелы. Получается, спасибо Шарику. Из десятка снарядов девять летят в пальмотополи. И это, если учесть, что с неподвижной мишенью я разобрался. На чемпионат мира еще рановато, но всё-таки. Впрочем, с моим стажем, результат превосходный. Методики обучения на Кверте просты, незамысловаты и сводятся к медитациям: «Я это умею хорошо». Достаточно убедить себя и близких, что ты Эйнштейн, и можно открывать теорию относительности. Правда, Шарик пока не заговорил. Но, может, и в самом деле, не любит…

А в деле стрельбы из лука камнем преткновения стало наше зеленое чудо. Себя я худо-бедно убедил. Для Илюши любой, кто сумел не порвать тетиву при натяжении — суперстрелок. А вот Елочка-кудесница… В общем, чем круче мастер, тем труднее ему заметить успехи неумехи. Но позавчера произошел первый сдвиг! Елка самым серьезным образом заявила, что я стреляю неплохо. Для не эльфа. В тот же день я впервые попал в кролика! Он, конечно, не кролик. На вид нечто среднее между мелкой свиньей и крупным енотом. Но уши длинные! И вкусные же, собаки! Одним словом, я хожу тренироваться. А вот Елка охотиться.

Второй охотник всегда Шарик. Единственная попытка использовать загонщиком Илюшу провалилось с треском. В прямом смысле. При передвижении богатыря деревья ломаются с таким треском, что зверье за километр разбегается. И вот как я умудрился прозевать его при знакомстве! Зато людоед незаменим, когда надо камни ворочать. Елка немедленно затеяла реконструкцию скрытни. Соорудила четыре двуспальных лежака в центральном зале, распихала барахло из двух складов по остальным, а в освободившихся комнатах тоже соорудила лежаки. Кроме того, подняла повыше столешницу и поменяла «стулья». Еще один булыжник приспособила вместо разделочного столика. Еще повытаскивала наружу и сплавила по течению кучу мусора. Всё это, естественно, чужими руками. В деле припахивания бесплатной рабочей силы эльфийка большинству земных женщин в подметки не годится, но старается! Правда, людоед обиженным не остался, одна из спален досталась ему. А вторая — нам с Елкой.

Мелкая паршивка давно не мерзнет, но все попытки отвести ей отдельный спальник закончились крахом. Все равно заявляется в мой! Не пинками же ее выгонять! Собственно, и попыток было две. В первый раз она умудрилась забраться ко мне в одиночный мешок. Тесно и неудобно. А во второй — притащила свое спальное место и, расстегнув спальники, взялась за их стыковку. Вид зеленого недоразумения, полчаса пытающегося в свете налобного фонарика разобраться с молниями, заставил меня сдаться. Чтобы не умереть от хохота. Больше я эльфийку не прогонял, пусть спит, где хочет. В конце концов, спать в одном мешке — не преступление.

Исследовал Илюшу. Человек человеком. Даже строение зубов одинаковое. Только здоров, как танк! И, как большинство крупных людей, немного неуклюж. Совсем чуть-чуть, скорее даже замедлен. Достаточно, чтобы схватка с ним мне ничем не грозила. Конечно, пропустить удар такой лапы — верная смерть. Но хрен бы попал, я тоже не в пансионе для благородных девиц вырос! А вот шкура у него, действительно, уникальная. Скальпель не взял! Даже соскоб сделать не удалось. Хотя исследовать срез всё равно было нечем…

Ладно, раз проснулся, надо перекусить. Выхожу в зал. Илюша сидит за столом и ощипывает утреннюю Елкину добычу. Сама эльфийка, пристроившись у него за спиной, пытается большим железным гребнем расчесать русые лохмы. Дело движется с переменным успехом. Треть головы приведена в сравнительный порядок, но гребень на каждом движении упирается в очередной застарелый колтун. В этом случае эльфа, недолго думая, что есть силы рвет гребень вниз. Волосы у людоеда по прочности под стать шкуре, гребень по прочности, да и внешне, похож на грабли, так что слабым местом оказываются многолетние колтуны. Скрипят, но распутываются. Людоед морщится, но терпит, лишь время от времени жалобно ноет:

— Ну, кислятина, ну хватит… Может, завтра закончишь? Столько лет ходил не расчесанный, еще денек похожу…

— И не думай даже! — пыхтя, заявляет Елка. — У нас все должно быть красиво. И спальни, и кухня, и людоед! Терпи!

Илюша терпит до конца расчеса, а в начале следующего начинает сначала:

— Ну, кислятина…

При этом он не забывает избавлять вальдшнепов от голов, внутренностей и перьев вместе со шкурами. Первые дни он немедленно утилизировал потроха посредством их отглота и переваривания. А потом избаловался и теперь предпочитает жареную дичину.

За процессом с видимым интересом наблюдает Шарик.

— Чего у нас насчет пожрать? — интересуюсь я, вдоволь полюбовавшись на парикмахерский процесс.

— Там яичница! — сообщает Елка, с натугой дергая за гребешок. — Готовая…

— Ну, кислятина… — снова заводит Илюша.

— Что ты мучаешься? — спрашиваю я эльфийку. — Просунь клюв ледоруба вот в это отверстие и тяни за древко. Куда сподручней будет.

Елка смотрит на меня отсутствующим взглядом, видимо вспоминая, что такое «ледоруб». Потом с радостным воплем уносится на склад! Через пять минут возвращается с тяпкой и двумя «шакалами» в руках. Илюша бледнеет, но потом вспоминает про крепость своей шкуры.

С ледорубом дело идет быстрее. Только еще больше напоминает работу граблями. Илюша морщится чаще и сильнее. Наконец, не выдерживает:

— Кислятина! То, что я твой ручной людоед, еще не повод для издевательств!

Елка, не выпуская древко ледоруба, свободной рукой очищает от упаковки «Сникерс» и забрасывает страдальцу в рот.

— Терпи!