Высока была цена, которую платили девушки за эти чувства. С каждым разом погружаясь все больше в бездну сожалений, Январь однажды понял это. С тех пор не подпускал он близко к себе ни одну из них, душу свою оберегая и девичьи сердца храня.
Но с Милавой все с самого начала пошло не так. Эта девушка оказалась особенной. Почему, Яромир понял не сразу. Понял, когда едва не потерял.
Сейчас для Месяца не осталось тайн в собственном сердце, и он понимал, насколько важно для него Спутницу нынешнюю покорить. Завоевать. Пробудить любовь в ее сердце. Тем более теперь, когда у нее нет пути назад – в свой мир Милаве не вернуться. И надобно ей узнать об этом. Потому Яромир ей сбежать не позволил.
– И я с тобой пойду, только с Кощеем свяжусь, – огорошил он девушку. Плечи Милавы дрогнули, а с губ сорвался легкий вздох. – Давно надобно было разобраться с ней, а все недосуг.
Но девушка, отчаянно страшась оставаться с Январем наедине, осторожно поинтересовалась, пытаясь избавиться от сопровождения:
– Вам так неприятно вспоминать о вещах, что лежат в кладовке?
– Нет, совсем нет, – заверил Яр, щекой коснувшись ее макушки – не сдержался. – С ними, наоборот, связаны приятные воспоминания, но… Слишком много веков я запрещал себе думать о них. Вы, Спутники, всегда были дороги нам.
Осторожно развернув девушку, пристально посмотрел он ей в глаза. Вот только Милава мгновенно взгляд вниз опустила, пряча секреты свои. Лишь судорожный вдох выдал волнение ее.
– Но мы не оправдали надежд ваших, – печально прошептала она, цепляясь за прискорбный факт. Невыносимо трудно было вот так неподвижно стоять, видя взгляд его синий-синий. Хотелось совсем другого – целовать эти очи.
– Не повинны в том вы были, – поддавшись порыву, Январь погладил кончиками пальцев нежную кожу щеки Спутницы, провоцируя и намекая. Вот уж кем не был Месяц, так это юнцом неуверенным. И, решив для себя, что эта девушка важна для него, действовал целеустремленно. – Знай, Милава, мы никогда не злились на вас. Даже Феликс себя винит, а не Арину. А доступ в наш мир специально закрыли, чтобы не приключилось больше горя такого. Лучше одним быть, чем вновь кого-то из Спутников не уберечь.
Слова Месяца стали для Милавы откровением. С самого детства ей твердили, что Спутникам надобно вину перед Месяцами искупить да прощение вымолить.
– Как же так? – обмирая в душе от прикосновений Яра, не удержалась она от вопроса. Словно испуганная лань, готова была юбки подхватить и в бега удариться. Зачем играет с ней Месяц? – Ведь моя соклановка столько горя вам всем и миру сказочному принесла, как вы можете не злиться на это?
– Пойми, какими бы вы ни были особенными, но все равно вы – просто люди, со своими желаниями, потребностями и пороками, – попытался объяснить Яромир, не осознавая, что, утешая Милаву, гладит ее волосы. – Вот Арина и поддалась на сладкие речи колдуна темного, а Февраль-Месяц не уследил и не успел помочь ей. Как ваша обязанность стабилизировать нашу силу, так и наша – защищать вас. Вы ценны и незаменимы, а раз приключилась беда такая, то никто не повинен в том, кроме нас. И все мы так считаем!
Не веря до конца услышанному (трудно осознавать, что привычный мир в один миг перевернулся), Милава к тому же воспринимала едва ли половину сказанного Январем. Все ее существо было захвачено ощущением тепла, что волнами растекалось по телу от ладони Месяца. Пытаясь собрать остатки здравомыслия, девушка моргнула и предприняла отчаянную попытку спасти положение. Ведь чувства ее с каждой минутой становятся очевиднее.
– Благодарю за пояснения, Январь-Месяц, но отвлекать вас от дел важных не хочу. Не маленькая уже, сама с уборкой управлюсь. А вы, коли желание не пропадет, потом приходите, когда все на своих местах стоять будет.
И попятилась, намереваясь скрыться, чтобы в одиночестве попытаться унять разбушевавшиеся чувства. Но не успела она и шага ступить, как Яромир следом двинулся, крепко к себе прижимая да заставляя в глаза посмотреть.
– Обиделась на меня? – поинтересовался, углядев смятение в глазах Спутницы.
Радовало мужчину волнение это, дарило оно надежду на взаимность: не так безразлична и холодна Милава, как пытается показывать.
– Что вы, Январь-Месяц! Мне ли обижаться на вас? – взволновалась девушка, взгляд отводя. – Только ласку и заботу от вас…
– Милава! – повысил голос Январь, перебивая, но сразу же успокоился и, прижавшись лбом к ее виску, шепнул: – Я хочу, чтобы всякая беда тебя стороной обходила. Неужели мне нельзя желать этого? Разве я слишком многого прошу для той, что… дорога мне?
Решив для себя все, Яромир не собирался отступать.
Замерла, испуганно дрожа, Спутница в объятиях его. Забилось сердечко девичье быстрее от слов таких. Подняла она лицо, ища глазами синий взгляд, читая ответ там. Неужели не ослышалась?!
Хотелось, ой как хотелось поверить речам сладким, что нужна и важна она для Месяца. И не только как возможный стабилизатор силы его, но и как… дорогой человек, возлюбленная. Неужели не случайными были их объятия в доме Олеси, не почудилось ей тепло, от Яра идущее?..
Запуталась Милава, оттого и посмотрела беспомощно на Января. А он руку приподнял да вновь по щеке ее ласково провел, непривычно открыто улыбаясь.
– Веди! – шепнул, пальцы свои с пальчиками Спутницы переплетая. – Куда ты идти хотела?
Милава приказу подчинилась и двинулась вперед, едва ли понимая, куда идет. Осознала, что в кладовке оказалась, только когда Яромир, голову пригнув, следом за ней шагнул.
– Продолжим уборку? – с улыбкой уточнил он.
Милава же смотрела на мужчину во все глаза и поверить не могла: никогда скрывающий обычно свои чувства Месяц столько не улыбался. И, еще не поверив до конца, что именно она причина тому, девушка тем не менее испытывала невероятный душевный подъем, ее едва не распирало от счастья. Думать, анализировать – не хотелось.
Поэтому на предложение Месяца Милава только кивнула, как маленькая послушная девочка. И замерла в растерянности, не зная, за что хвататься, а взгляд никак не желал отрываться от Января. Мужчина же в свою очередь просто любовался смущением на лице избранницы. И, уже шагнув к стопке книг, сваленных в углу, поймал себя на мысли: «Кто бы знал, что признаваться в любви буду, разбирая пыльный хлам?»
Но хватило ему мудрости и жизненного опыта понять, что не стоит давить на девушку. Надо дать Милаве время в себя прийти, прежде чем открывать глаза на истинное положение дел.
От копившегося многие годы беспорядка не осталось и следа, все сверкало чистотой, а вещи, забытые здесь давным-давно, словно обрели новую жизнь, вычищенные и протертые заботливыми руками Спутницы его. Невольно Яромир обернулся, одаривая девушку восхищенным взглядом. Она и сейчас старательно занималась выбранным для себя делом, явно пытаясь с помощью привычного занятия вернуть душевное спокойствие.
Милаве казалось, что еще немного и бедное сердце не выдержит накала эмоций, а напряжение слезами выплеснется. И разрыдается она едва ли не впервые в жизни. Вот только как потом в глаза смотреть после такой истерики? А как пересилить собственный страх? Как открыться? Довериться? Поверить в чудо, что он выбрал ее?
Искоса поглядывая на Января, взявшего в руки большой альбом и погрузившегося в воспоминания, невольно нервничала: не другую ли девушку он вспоминает? Не была Милава наивной, поведение Месяца оценила верно, намерения его распознала. Не ради уборки мужчина явился. Инициатива и внимание его восторгом в душе девушки отозвались, но и паники добавили. Как же трудно решиться и открыться в ответ. Страшно! Страшно ошибиться в ожиданиях своих. Разочароваться в нем.
Но время шло и Милава понемногу успокоилась. Все же старые привычки искоренить не так-то легко, и голова в процессе уборки возобладала над чувствами, заставив сосредоточиться на поставленной задаче.
Январь мгновенно перемену в настроении ее ощутил и снял с полки один из увесистых альбомов. Любовно проведя кончиками пальцев по корешку, негромко спросил, обращаясь к Спутнице:
– Хочешь посмотреть те рисунки, что я сделал, когда путешествовал по миру сказочному?
– Рисунки? – удивилась Милава, бросая на Месяца смущенный взгляд. – Но где они? Я ничего такого здесь не видела, а книга эта, кстати, не открывается. Странная она какая-то.
– Так без моего дозволения и не откроет ее никто, – таинственно усмехнулся Яромир, присаживаясь на диван и маня к себе Спутницу.
Нерешительно замерев на месте, Милава некоторое время раздумывала, как поступить. Это бесспорно был миг принятия решения, и Январь оставил за ней право выбирать – сесть рядом с ним на диван или же предпочесть стул. Но девушке и самой отчаянно хотелось пробить ненавистную стену, которой она так давно себя оградила. Хотелось поверить, почувствовать жизнь во всей ее полноте, открыть сердце для любви.
Отбросив все сомнения и решив не забивать голову глупостями, решительно присела рядом. Тут же, не успела она и ойкнуть, как Яр подгреб ее ближе к себе и с самым невозмутимым видом указал на лежащую на своих коленях книгу.
– Смотри, видишь круглую печать в уголке в форме снежинки? – перехватив кисть девушки, Январь осторожно прикоснулся ее пальчиками к затейливому изображению. – Она была настроена только на мое прикосновение. Даже братья мои открыть эту книгу не смогут.
Проведя кончиком пальца по шершавой обложке рядом с печатью, Милава вопросительно посмотрела на Месяца.
– Вы мне покажете, что в этой книге?
– Говори мне «ты», Милавушка, – приподняв за подбородок ее лицо и не скрывая нежности во взгляде, попросил Яр. – Пожалуйста.
– Нет, – поспешно отказалась девушка, почувствовав жаркую волну, прокатившуюся по всему телу. Испугалась она откровенности такой, ведь всегда холодный синий взгляд сейчас светился теплом и счастьем. Неужели правда?
«Неужели… мне не послышалось? Я дорога ему? Дорога настолько, что он не собирается скрывать это?»
Январь лишь усмехнулся, не стал настаивать, а Милава расстроено поджала губы: вот не хочет, а отталкивает его. Цепляется за привычные роли и ненужные условности. Проклятый страх! Неумение верить, доверять. Во всем была решительна девушка, за любое дело готова была взяться, а в сердечных делах трусила отчаянно! Ей было привычно и спокойно жить, отделившись от всех стеной, не признавая сильных чувств, любви.
Но потребность любить и быть любимой пробудилась, чувства к Месяцу в душе Милавы крепли с каждым ударом сердца. А стена?.. Она под напором мужской искренности все больше покрывалась сетью мелких трещин.
Понимал Январь, что много у них времени впереди, спешить не стоит. Успеет он доказать этой девушке, что достоин любви ее. А намерения Яромира были твердыми: не раздумывал он возле смертоносного валуна, не позволил Спутнице своей погибнуть, вот и дальше не отступит. Не отпустит. Добьется любви Милавы.
Приложив палец к печати, открыл Яр таинственную книгу, и Милава при виде самой первой страницы тихо ахнула, забывая обо всем. Перед ее взором красовалась нарисованная карандашом птица неведомая, с пышным длинным хвостом, такими же крыльями и маленьким аккуратным клювом. Поначалу девушка решила, что птица на павлина похожа, о чем тут же и сообщила.
– Это жар-птица, обитающая на острове Грез, – рассмеялся Яромир. Его буквально переполнял восторг, так хорошо ему рядом с Милавой было. И готов он был сидеть так вечность, рассказывая обо всех чудесах мира сказочного. Эх, если бы не темная угроза, над миром нависшая, так бы и сделал. – Внешность у нее сказочно красивая, а вот голос… Я потом еще долго головной болью мучился из-за их противных воплей!
«Ну точно, павлин», – сочувственно глянула на Месяца Спутница. И, набравшись смелости, коснулась щеки мужчины в стремлении утешить. Пусть и запоздалом.
Яр с довольной улыбкой о ладошку щекой потерся, ликуя в душе: такими невольными порывами выдает себя девушка. Не безразличен он ей!
– А здесь, смотри, радужный водопад, – отвлекая слегка напрягшуюся Спутницу, перевернул страницу Январь. – Я обязательно покажу его тебе, как только все успокоится. Красивое и завораживающее место, повезло Сентябрю, что это чудо на его территории находится. И вот еще…
Внимательно слушала Милава, что ей говорил Яромир, да рисункам дивилась. Много чудес, глаз радующих, в мире сказочном есть. Красиво и необычно все, не увидать такого в мире человеческом.
«Да я и про серую мглу слушать готова», – призналась себе девушка, так хорошо и тепло ей рядом с Январем было.
Пригревшись рядом с Месяцем, она и сама не заметила, как голову на плечо мужчины опустила, а вскоре и вовсе задремала, убаюканная тихим и таким уже родным голосом. И снились ей поля золотой ржи, по которой так любят гулять огнегривые кони; сады волшебные и обитающие в них певчие птицы с непередаваемо прекрасными голосами; река бурная, несущая со своими водами каменья самоцветные, арилами называемые… Много всего снилось девушке, пока Яромир держал ее в объятиях своих.
А Месяц и не думал девушку будить. Отложив альбом и строгим взглядом заставив ретироваться метнувшуюся было в комнатку Рыжуху, баюкал он в кольце рук своих Милаву, вглядывался в черты лица девичьего. Дыханием холодным по комнате только прошелся и все свечи погасил, не желая Спутницу тревожить. В лунном свете, падающем сквозь прозрачный лед окна, ему и так все прекрасно было видно. И полукружья подрагивающих ресниц, и слегка приоткрытые губы, по которым изредка скользила улыбка, и румянец на щеках, и… так еще непривычно отливающие синевой черные волосы.
Вспомнил вновь Январь тот страшный миг, когда, оказавшись у артефакта темного, нашел холодное тело и понял, что душа Спутницы его покинула. Вспомнил и сильнее стиснул в объятиях Милаву. Еще в тот вечер, когда, ловушку темному магу готовя, позвал девушку на свидание, понял он, что рядом с ней сердце его иначе бьется. Скользя в паре с Милавой по катку гладкому, коньками едва льда касаясь, осознал, что рядом с ней ему и дышится легче. Что глаз отвести от лица ее, восторгом светящегося, не в силах.
Когда в его жизни появилась Милава, Яр поначалу не обратил на нее особого внимания. Спутница и Спутница, сколько у него таких было до нее? А затем… Не было в девушке привычного восхищения и немого обожания, которые Январь видел в глазах ее предшественниц. Только спокойствие и легкое любопытство. А еще – деловитость и рациональный подход ко всему, которые так ценил Месяц.
Такое поведение стало чем-то новым для него, и он начал пристально наблюдать за девушкой, подмечая и ее хозяйственность, и грусть, часто мелькающую в глазах. Сам того не замечая, Яромир начал привязываться к ней. Оценил ее организованность и строгость, пришлись по душе они ему; привык к постоянному присутствию рядом, а потом… Увидел ее танец на льду – и пропал совсем.
В тот момент Милава показалась ему воплощением самой стихии зимней, те тоже любят ночами звездными по полям кружить. Их совместное катание до сих пор отзывалось в душе радостью и довольством. Именно тогда Яромир в полной мере почувствовал, насколько невероятна находящаяся рядом с ним девушка.
А когда осознал, что погибает Спутница его, как на глыбу льда налетел. Очнулся. Таящееся глубоко в душе признал – особенной стала для него девушка эта. И как можно объяснить такое? Почему именно она? Значит, сердце выбрало. Узнало половинку свою.
Никогда ранее чувств таких он к Спутницам не испытывал. Щемящей боли при одной мысли о разлуке, потребности все сделать для счастья Милавы, нестерпимого желания увидеть в глазах ее огонь ответной любви. Любви, перед которой все равны: и сын магов всесильных, и одна из правнучек Дарины. Оттого и, не задумываясь, к связи их обратился, потянул за единственную ниточку, что была у него, – магическую, которая Милаву с ним на время связала. И не раздумывал, когда жизнью своей делился, осознав, что всю энергию жизненную загробный мир из девушки вытянул, в ряды своих жителей принимая.
«Я бессмертен, но зачем мне вечность без любимой? Пусть половина жизни моей ей достанется, – спешно шепча заклятия древние, обращаясь к силе своей, начал он ритуал объединения. – Моя жизнь – ее жизнь. И никак иначе!»