Тут же в руке колдуна вспыхнул огнем клинок, и он приставил его к горлу девушки.
– Только двинься – и она погибнет, – голос врага звучал насмешливо.
Из леса вышли еще пять гончих, плотоядно облизнулись и, низко пригибая к земле свои уродливые головы, медленно, словно нехотя, двинулись в сторону дома Января. Черная слюна, капающая из зубастых пастей, нагоняла еще большего страха, тело Насти парализовало вязкой удушающей волной ужаса. Она напрочь забыла, что приблизиться к ней они не смогут.
Еле заметно пошевелив рукой, девушка попыталась повторить трюк, который проделывала, когда в Стюжеве на нее и ее подругу также внезапно напали гончие. Но то ли эти твари оказались умней прежних, то ли научились передавать информацию друг другу, обмениваться опытом, только у девушки ничего не вышло. Резво скользнув в сторону, чудища избежали участи стать заживо замороженными. И, что самое страшное, их это только раззадорило. Грозно зарычав, они подобрались ближе. Пушок перехватил одну из гончих, а еще в двух ударил прицельный заряд ледяной силы Декабря, свалив замертво.
– Настя, стой где стоишь! – приказал он Спутнице, опасаясь, что она в волнении устремится вперед (гончие явно выманивали девушку), и крикнул уже колдуну: – Чего ты хочешь?
Понял Месяц, что желай тот убить Милаву или похитить, не стоял бы здесь.
– Января хочу видеть, – оскалился в усмешке кузнец. – Сейчас мы с ним на равных поговорим.
Дмитрий, еще минуту назад отправивший брату призыв, не сомневался, что желание колдуна вот-вот осуществится.
Милава же пребывала в полном отчаянии. Осознав, как сглупила, на приманку поведясь, она крепко стиснула зубы и закрыла глаза, чтобы не видеть страшных монстров и собраться с духом.
«Подвела я всех. И Января особенно».
Душа заблудшая, что приманкой стала, в какой-то безумной пляске летала вокруг и смеялась: «Попалась! Попалась! Попалась!». Кажется, злобная сущность ликовала. Даже прижатый к горлу клинок так не пугал, как адские вопли обезумевшей души: «Я отомстила! Отомстила! Отомстила!»
Стараясь отрешиться от пронзительных криков, Милава смотрела на Настю и Дмитрия, отчаянно надеясь, что хоть эта пара не пострадает из-за ее неразумности. Но Месяц и его Спутница и не думали предаваться отчаянию, успешно уничтожая гончих и бросая на Милаву ободряющие взгляды.
И эти взгляды словно говорили ей: «Жди».
Скрежет когтей по ледяной поверхности заставил Милаву поежиться от страха и скосить глаза. Она заметила рядом искаженную льдом морду твари. А в следующий миг гончая отлетела в сторону, откинутая мощным ударом, и разбилась в снежную крошку. В возникшей напротив фигуре Спутница с радостью узнала Января.
Глава 20
Яромир и в спокойные времена отличался выдержкой, сейчас же словно маска неживая лицо его застыло, черты даже заострились от напряжения. Сдерживался Месяц, эмоции свои скрывая. И рад он был столкновению с колдуном, но совсем не доволен обстоятельствами, при которых эта встреча состоялась.
Еще раньше, чем призыв брата почувствовал, словно жаркой удушливой волной сердце обдало – понял Январь, что со Спутницей его беда приключилась. Но и ловушку заподозрил!
Только не таков был характер у старшего Месяца, чтобы в панику ударяться. После обряда, соединившего их жизни, чувствовал он Милаву, поэтому знал, куда переноситься надобно – на задний двор собственного дома. Один быстрый, но все подмечающий взгляд поведал мужчине о многом. Приметил он и едва заметную дрожь, сотрясающую тело колдуна, и бездонную тьму в его глазах, но и несомненную твердость и уверенность руки его, клинок к горлу девушки прижимающей, разглядел. Гончих тоже не пропустил, но их и вовсе в расчет принимать не стал. Месяц только посох сильнее сжал, понимая, что их роль незначительна – отвлечь. И напугать… Милаву.
«Темный на пределе», – уверился Яр и прищурился, волевым усилием пряча эмоции еще глубже. Колдун и раньше был непредсказуем, чего же можно ожидать сейчас?
В одном Месяц был согласен с братом: желал бы он смерти Спутницы его, – не тянул бы время. Если только… Не отвлекающий ли маневр это?
– Дмитрий, – окликнул Декабря, понимая, что Феликс последует за ним и скоро будет рядом, страхуя посох и старшего брата, – Настю забери в безопасное место, а сам на помощь Стражам и братьям двоюродным отправляйся.
Не мог допустить Яр, чтобы подловили его на такой очевидной слабости: пригрозив жизни Милавы, обезвредили посох в его руках, давая Абрахсису время для прорыва. Других предположений у Яра не было. Поэтому, застав такую картину, мгновенно решил, что задача кузнеца – выиграть время и силы основные на себя оттянуть.
И как ни трудно было Месяцу на такое пойти, но решился он жизнь возлюбленной другу и брату доверить, а самому принять удар совсем другой силы.
Брат и не подумал ослушаться, понимая, что Январь здесь и сам справится, а призвать старшего Месяца он завсегда сможет быстрее любого из братьев двоюродных. Глянув напоследок внимательно на кузнеца (вдруг судьба пошутит да и свидятся?), подхватил на руки замершую в жутком напряжении Настю и открыл портал. К Олесе.
– Матушку призови! – успел крикнуть вслед ему как раз появившийся Февраль. Яр так стремительно исчез из пещер драконьих, что Феликсу понадобились некоторое время, чтобы сориентироваться с направлением.
Январь же не отрывал пристального взгляда от кузнеца, попутно волной ледяной силы отбрасывая гончую, что приготовилась ухватить Милаву за руку. Похоже, кузнеца не заботила целостность пленницы или же он специально стремился нервы Месяцу пощекотать.
– О чем нам с тобой говорить? – наконец совершенно равнодушно обратился он к стороннику зла. Милава смотрела – и не узнавала. Вот он, Январь ее, на помощь пришел, а сердце девушки даже не дрогнуло при виде его. – Давно ты к врагам нашим переметнулся, Олег, немало горя миру сказочному принес. Недостойно это потомка Корыстышевских, но тебя честь рода уже многие годы не заботит.
Пусть и знал Январь, что не сможет убить кузнец девушку (оберег смерть отведет), но все равно тревожился: кто знает, какие планы у колдуна?
Вот только Милава мыслей Января не ведала и о защите не знала, оттого стояла едва жива, думая лишь об одном: ладно сама, но как бы из-за нее большей беды не случилось. Если бы кожу не холодило лезвие, давно бы крикнула Яру, прося не уступать злодею даже ради нее! И было это не проявлением глупой храбрости, а вполне взвешенным решением. Уверена была девушка, что долг ее в том, чтобы любой ценой Месяцу помочь.
– Олег?! Из рода Корыстышевских?.. – внезапно обезумевшая душа, слышимая одной Милавой, резко замерла и умолкла.
Скосив глаза, девушка заметила лишь темный росчерк, так стремительно она подлетела к ним и зависла в воздухе прямо напротив, вглядываясь в лицо кузнеца.
– Не тебе меня судить! – раздраженно шипел в это время Месяцу сторонник Абрахсиса. – Ты получил все и сразу, по праву рождения. Где тебе знать…
Но стоило приблизиться заблудшей душе, как речь злодея прервалась на полуслове и он, резко охнув, вздрогнул всем телом. Милава явственно почувствовала это движение, ведь мужчина крепко прижимал ее к себе.
«Он тоже видит ее! – словно наитие мелькнула в ее голове мысль. Спутница Января интуитивно почувствовала верность своей догадки. – Но как?».
– Марьяна?.. – тихий печальный шепот кузнеца. – Ты не узнаешь меня?
Милава услышала его вопрос, он вместе с теплом дыхания коснулся ее уха. И тут же, воспользовавшись тем, что пленитель хватку ослабил, строго спросила, уставившись на душу:
– Ты Марьяна?
Январь недоуменно огляделся, не понимая, к кому обращается Спутница его. И почему кузнец так побледнел? Поудобнее перехватив посох, Месяц обменялся взглядами с братом, оба заметили внезапную растерянность колдуна (того словно ветром сильным качнуло) и выжидали момент для атаки, чтобы Милаву из рук его вырвать.
– Так звали меня когда-то, – печально откликнулась душа, меланхолично покачиваясь в воздухе. Но тут же, опомнившись, злобно зашипела: – Да только нет давно Марьяны! Жених мой неверный тому виной! Утопилась я с горя после предательства его.
– Не предавал я тебя, Марьянушка! – исступленно выкрикнул колдун, насторожив Месяцев еще больше. – Сам по глупости да заносчивости своей в ловушку угодил. Неверно поняла ты! Ловушка то была для нас. Специально колдунья так подстроила, чтобы ты меня с ней увидела.
– Это и есть твой жених?! – выдохнула Милава, шокированная таким поворотом событий.
– Да, он, предатель окаянный. Олег Корыстышевский, сын Демьяна. Он в вечной любви мне клялся, что свадьбу сыграем по первому снегу, обещал! А сам… Сам на другую променял! Видела я их! С тех пор и искала его, желая отомстить. Да лицо его отчего-то забылось… Только сейчас вспомнила.
Душа неупокоенная взвилась вверх, распаляясь гневом от воспоминаний о прошлом.
– Марьянушка! – голос кузнеца утратил всякие признаки грозности, зазвучал просительно. – Умоляю, поверь мне, не лгал я! И другой мне никогда не надобно было. Поверил я речам сладким и обещаниям заманчивым колдуньи темной. Слишком велика была моя гордыня – желал артефакт, подобный посоху Месяцев, создать. А она всего-то и хотела, что душу мою заполучить да хозяину своему служить заставить.
Милава почувствовала, как ходуном заходила грудь мужчины от дыхания прерывистого. Но держал он ее по-прежнему цепко, не давая шанса сбежать. На самом деле даже еще сильнее вцепился – как в последнюю надежду.
Все это подмечал прищуренный взгляд синих глаз Яромира. Видел он, как исчезли гончие с опушки, как вздрогнул враг его. Вот только шанса выхватить у него из рук Милаву все не подворачивалось. Но зато Месяц понял, с кем ведут разговор Спутница его и кузнец. Слишком странно выглядела беседа эта, слишком… знакомо.
– Олеся с душами так говорит, – дуновением холодного ветра коснулись его слова ушей Феликса. – И Милава так может.
«Выходит, и колдун темный тоже может», – невысказанным подтекстом прозвучало в его словах.
Февраль согласно кивнул, он о том же догадался, и шепнул в ответ: «Олеся скоро явиться должна».
– Я видела вас на лугу! – вопила, точно баньши, душа, беспорядочно мечась вокруг колдуна и его пленницы. – У озера. Ты целовал эту… эту горгону темную!
– То часть обряда была, так она половину души моей забрала, хозяину своему направив. А мне вместо нее тьму вдохнула. На сделку я пошел, условия принял. Обещал Абрахсис мне силу великую, что позволит посох, мною сделанный, оживить и магией наполнить, – грустно прозвучало признание.
– Тебе завсегда посох этот дороже меня был! – выла Марьяна, не желающая прощать жениха неверного.
– Поздно понял я, что и даром он мне не нужен! – страстно возразил в ответ мужчина, взгляда от дымки серой не отрывая. Оттого и не заметил, что Феликс отступил немного назад, к дому, а Яромир, наоборот, приблизился, момент выжидая.
– Не верю! – горланила душа. – Специально говоришь, чтобы оправдаться.
– Сердцем клянусь, – взмолился колдун, – единственное, что в нем светлого осталось после всех этих лет, это любовь к тебе! Как только отошел от обряда, после которого мне переродиться пришлось, на поиски твои кинулся. Да не успел… Когда из воды тебя той лунной ночью вытащил, душа твоя уже улетала. Не задумываясь, пленил я ее, магией удержал. Очень мощной магией. Темной. Не на изготовление посоха ее потратил, а на удержание тебя. Столько лет за Грань уйти не давал.
– Мучил меня и после смерти, – зашипела Марьяна и, спикировав к жениху своему опознанному, прямо напротив лица Милавы зависла. Спутница напряженно следила за разговором, гадая, чем все это для нее обернется. – Покой обрести не позволял, вынуждая искать снова и снова. А кого? Я не понимала.
– Изменила меня тьма, – уже суше признался кузнец. – И внешне изменила, и душу ожесточила. Как же узнать тебе меня было?.. Хотелось мне призвать тебя и признаться, да воля темная, которая меня себе после обряда подчинила, не позволяла. Стал я жнецом душ. Сам едва за Грань не шагнул, но научился из душ людских огнем силу выжигать, для Абрахсиса копить. Оттого и не слышала ты меня, Марьянушка. А уж как сердце мое тебя звало… Ох, глуп я был, роковую ошибку совершил, тьме поверив.
– А как же сейчас? – не сдержавшись, тихо шепнула Милава. – Ведь ты, Марьяна, помогла колдуну, меня выманив. А говоришь, не веришь ему.
– Я увидела мужчину, что таился от вас со Спутницей Декабря, издалека наблюдал. Ненависть меня и подтолкнула, решила я карты ему спутать, – злобно рассмеялась душа.
Январь, опасаясь за Милаву, стремительно приблизился еще на два шага. Уж больно взгляд у колдуна безрассудный был, как бы не решился на что-то с отчаяния.
– А в итоге помогла мне, любимая. И рад я невероятно, что ты тут оказалась. Теперь и призывать не придется. Ради тебя сюда я и явился, – и уже грозно рявкнул Яромиру: – Не приближайся! Если жизнь возлюбленной своей ценишь!
– Возлюбленной?! – потрясенно вздрогнула девушка.
– А иначе стал бы он с тобой бессмертием делиться, – не без зависти рыкнул колдун. – Видел я, через камень наблюдал, как он обряд проводил. Как силу свою на тебя потратил, себя обделяя, как жизнь тебе возвратил.
– Век мой бесконечен, – глухо буркнул Яр, опасаясь, что кузнец Милаву зря растревожит. Не рад он был тому, что Спутница его вот так правду узнала. Но сейчас важнее было с колдуном разобраться, угрозу ее жизни устранить. А мощь свою Месяц как никогда ощущал – казалось, что горы своротить одним взмахом посоха может.
– Оттого и позвал тебя, – кузнец черный взгляд на хозяина зимнего поднял. – Наши с Марьяной души тоже свяжи. Пусть если не при жизни, так после вместе будем. И уйдем мы. Позволю я себя уничтожить, сопротивляться не буду. А Спутница твоя пускай души наши проводит за Грань.
– С чего бы это мне помогать душегубу? – презрительно блеснули холодом глаза синие. – Тем более не позволю я Милаве тебе содействовать.
– С того, что у горла ее мой кинжал!
Месяц только усмехнулся высокомерно.
– Не навредишь ты Спутнице моей, я тебя прежде в ледяной прах превращу, – уверенно пообещал он и, не таясь боле, шагнул вплотную к Милаве, притиснутой к груди колдуна.
Глаза девушки изумленно расширились, взгляд впился в лицо Яромира. Не ожидала она такой решительности и откровенного пренебрежения угрозой. Январь же, продолжая наблюдать за темным, холодно добавил:
– Отпусти ее. Немедленно!
Последнее слово прозвучало как удар хлыста, резко и неумолимо. Хозяин зимний говорил о поражении врага как о свершившемся факте, так незыблема была его уверенность в том, что не ослушается кузнец.
В прошлом потомок рода Корыстышевских не испугался, подтверждая давние догадки Месяца о себе, как о натуре неробкой. Не менее спокойная усмешка мелькнула на губах его, взгляд темный на равных встретился с синим взором. Мельком глянув на замершую совсем рядом душу любимой девушки, легким толчком в спину колдун отправил Милаву к Месяцу.
– Ей ничего и не грозило, – с ироничным прищуром кузнец наблюдал, как Спутница налетела на Месяца и была мгновенно подхвачена им и задвинута за спину. – Моей задачей было лишь отвлечь твое внимание от действительно значимого, помочь выиграть время. Моя жизнь больше ничего не стоит, свое я отслужил.
Эти его слова услышали и выскочившие из портала рядом Февраль с Олесей и напряженно замерли. Милава, отчаянно пытавшаяся унять бешено колотящееся сердце (не готова оказалась девушка к такому развитию событий!), вздрогнула всем телом. Случилось то, чего она так опасалась: враги использовали в своих целях ее чувства и ответственность Яромира. А сам Месяц невероятно коварно улыбнулся и с не менее любезным кивком ответил:
– Только вот отвлечь внимание мое не получилось.
И на глазах у всех облик Января изменился – словно дымкой силуэт его окутало, размывая контуры и меняя черты. Миг и широкой спиной укрывает от злодея Милаву уже… Константин! А посох грозный и вовсе в воздухе растворился, иллюзией оказавшись.
– Упс! – хищно подмигнул колдуну Страж. – А Января-то здесь и нет. Хочешь узнать, где он?