Дарк первый, кто заметил сходство – слабость, посинение кожных покровов, затрудненное дыхание и самое главное, натолкнувшее на мысль, что смерти взаимосвязаны, – покраснение белков глаз. Люди с подобными симптомами жили от силы часов десять. Их смерть нельзя было назвать мучительной, они медленно угасали, но даже маги не могли им помочь. Яд дишканди неумолим. Раз попав в организм, он непременно сделает свое черное дело.
У князя признаков отравления не наблюдалось. Помогло противоядие. Он лишь почувствовал слабость, а вскоре снова был бодр, и Дарк с чистой совестью отпустил его домой.
Пусть друг считал его борьбу напрасной, но у Дарка случались прорывы. То же противоядие он нашел у единственной арестованной дишканди. Перед смертью она рассказала, что во флаконе у нее на шее. Дарк тщательно изучил состав жидкости и научился ее воспроизводить. Теперь противоядие было доступно ему всегда, но это не приблизило его к поимке девушек-убийц.
Остаток дня и полночи Дарк перебирал дела с пометкой «дишканди». Среди них было убийство первого магистра Валума. Именно с него он начал следить за действиями девушек-убийц. Смерти нескольких глав родов Гелиополя тоже лежали на их плечах. Видимо, девушки действительно хороши, раз даже гелиосы позарились. Вельможи, купцы, знать – дишканди брались за любое поручение. Поистине потрясающая работоспособность.
Не было среди их жертв только снежных, но те всегда держались особняком. После подписания мирного договора снежные редко заглядывали в земли людей, предпочитая отсиживаться на крайнем севере, отгороженные ото всех непроницаемой стеной леса и холода.
Дарк пошел спать с рассветом. Стаскивая рубашку, с усмешкой подумал, что бы на это сказала мать. Гелиос, предпочитающий ночь дневному свету. Да его бы отправили на принудительное лечение.
Долго поспать не удалось. Городской надзорный со срочным донесением разбудил его спустя два часа – девушку, похожую на портрет, видели в порту. Сон как рукой сняло. Дарк оделся на ходу и, подхватив пояс с дротиками, выбежал на улицу, где ждала лошадь. Очередная несвойственная его народу черта. Гелиос в седле, что вальсирующий деревенский мужик. Дарк помнил первые попытки забраться на лошадь. Каким увальнем он тогда был!
Сейчас он легко вскочил в седло. Годы тренировок не прошли даром. Может, у него внешность гелиоса, но повадки давно людские. Только меч ему так и не дался, сколько он не брал уроков у лучших мастеров. Но он нашел замену – дротики. В его работе они даже эффективнее. Позволяют обезвредить преступника, не приближаясь.
В порту его встретили надзорные. Не теряя времени, он устремился к свидетелю, показал еще раз рисунок и внимательно выслушал ответ.
– Очень похожая девушка, – рабочий порта мял в руках шапку. – Только лицо у нее продолговатей будет.
– Так это была она? – злился Дарк.
– Да вроде…
– Одна или ее кто-то сопровождал?
– Одна одинешенька. Никого поблизости не было.
– Что она делала?
– Села на корабль. Щедро заплатила за каюту. И мне деньжат подкинула за то, что помог донести багаж. А чего ее ловят-то? Она с вида такая милая.
– Куда плывет корабль, на который она села? – Дарк проигнорировал вопрос.
– На Иллари, знамо дело. Куда там еще плыть-то. Не на мертвый материк же. Туда желающих отправиться нет.
Сбежать решила. Выходит, он близко подобрался.
– Сколько кораблей в день отплывает на Иллари?
– Три-четыре, иногда с пяток, – ответил матрос.
– Как назывался корабль, на который села девушка?
– «Мелена».
Получив сведения, Дарк отпустил рабочего. Ему предстояло непростое решение – смириться с тем, что девушка сбежала или погнаться за ней. Зная характер начальника, мальчишка-подручный почти не сомневался в его выборе. Господин следователь как лиса – никогда не упустит зайца.
Не прошло и часа, как Дарк уже нашел подходящий корабль и забронировал себе место. Осталось передать управление городским надзором заместителю и можно отплывать. Поездка была риском. Девушка на корабле могла быть не той, что ему нужна. Но чутье, которое еще ни разу не подводило следователя, подсказывало: он на верном пути.
– Ты убежден, что это того стоит? – Аквиус пришел его проводить.
– Я впервые так близко подобрался. Четыре года слежки, дознаний и умственной работы. Отпустить ее сейчас, потерять эту нить навсегда. И что тогда? Опять возвращаться в начало? Скольких людей они убьют, пока я, наконец, до них доберусь?
– Похоже, ты не сомневаешься, что доберешься.
– В этом можешь быть уверен, – Дарк хлопнул друга по плечу. – Я слов на ветер не бросаю.
Они обнялись на прощание. Дарк поднялся по деревянным мосткам на корабль, а князь следил за ним с пристани. Ох, и неспокойно у него было на сердце. Дарквинн сильный мужчина. За себя постоит. Но он не до конца понимал, с кем имеет дело. Аквиус близко столкнулся с дишканди. Испытал на себе не только действие яда, но и женских чар, которым поддался, как мальчишка. И это при его богатом опыте.
Дарк, может, и бывалый воин, и следователь одаренный, но с женщинами у него всегда не клеилось. Выстроил вокруг себя броню, ни одной красотке не удалось за нее пробиться. Особо настырные получали тело, но душу – никто. Не дай боги, дишканди сломает эту крепость!
Глава 8
Разочарование ударило больно, словно реально врезали под дых. Не хватало воздуха, на глаза навернулись слезы. А ведь Эль три года не плакала. Думала, разучилась. Но едва понадеялась, что свобода близко, как все в ней встрепенулось. Каких невероятных усилий ей стоило этого не показывать! Оставаться спокойной и безучастной как всегда, пока верховный жрец нахваливал невольника, которого вздумал ей подарить.
Разумеется, дар был небескорыстным. Но Эль казалось, она постигла его тайный смысл. Квист давно мечтал провозгласить Богиней свою единственную дочь. Она как раз вошла в возраст. Если сейчас не сделать ее живым воплощением, потом будет поздно. Перерастет. Только двух Богинь не бывает. Чтобы появилась новая, прежняя должна умереть, а до ритуала освобождения еще семь лет.
Эль полагала жрец решился. Нарочно подсунул ей неблагонадежного невольника, чтобы тот выполнил грязную работу. Она не возражала. Пусть так. В ее положение не выбирают, откуда ждать избавления. Она даже помогла – велела выдать невольнику оружие, сама явилась к нему ночью. А он ничего не сделал!
Она плелась обратно в кровать на негнущихся ногах. Во рту стоял привкус крови – от досады прикусила щеку. И снова слезы, будь они неладны. Неужели еще семь лет терпеть? Хотелось рыдать навзрыд, чтобы лицо опухло, а белки стали красными, но она и такого пустяка не могла себе позволить. Богиня обязана выглядеть идеально.
Рухнув на кровать, Эль пыталась успокоиться. Зачем Квист подарил невольника, если не хотел ее смерти? Она все не так поняла, и он приставлен к ней для слежки? Что жрец надеется узнать? У нее нет тайн, которые могут его заинтересовать. То, что она глубоко, отчаянно, невыносимо несчастна известно ему и так. Но жрецу плевать. Он собственную дочь готов обречь на весь тот ужас, что ежедневно переживает Эль. И все ради престижа.
К утру она успокоилась. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Она размечталась, позволила себе поверить, что ее мучения скоро закончатся. Ошиблась, как бывало не раз. И это еще один урок – хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сама.
Невольник вел себя невозмутимо. С ним надо быть настороже. Без сомнений он шпион верховного жреца, иначе давно бы ее выдал. Желая его задобрить, Эль приказала Арде поставить для него койку. Ни к чему спать на полу, как собаке.
Намечался тяжелый день, и Эль вскоре забыла о невольнике. Ей предстояло посетить церемонию дарения. Там соберется вся императорская семья. И хотя церемония сама по себе испытание, особенно пугали встречи, которые она сулила.
После присыпки свежим порошком ее нарядили в тунику до пят. Ткань как обычно ничего не скрывала, но Эль привыкла к подобным нарядам. Ей приходилось стоять абсолютно нагой перед многотысячной толпой. После этого не смутят несколько похотливых взглядов.
Вместе со служанками она направилась к главной террасе, откуда правящая верхушка Иллари следит за ходом церемонии. Место Эль было среди них, но лишь физически. Что она думала и что чувствовала, никого не волновало.
Невольник шел с ними. Теперь он всегда был поблизости. Это раздражало. Квист умудрился испортить ее и без того несносную жизнь. Отныне она даже в собственных покоях не сможет расслабиться.
– Эльмидала! – донесся в спину мужской голос.
Всего один человек звал ее по имени. Упрямец! По правилам у Богини нет имени. Любого другого она бы поблагодарила за напоминание о том, кем была прежде, но не его. Он не хотел поддержать, его цель – уколоть побольнее, напомнить чего лишилась.
Эль зажмурилась, пока он не видел. Готовилась к встрече. Когда он обошел служанок и заглянул ей в лицо, она умудрилась выдавить улыбку. Скорее всего, та выглядела жалко, но лучше так, чем потом объяснять, почему не рада.
Гайдиар – принц Иллари и наследник императора – светился довольством. Как у него получалось выглядеть так, словно его жизнь прекрасна и беззаботна? Не знай Эль всю его подноготную, поверила бы в образ счастливца.
– Как всегда изумительно хороша, – он осмотрел Эль цепким взглядом синих, как у нее глаз. Немного задержался на груди, немного внизу живота. Зрачки принца расширились от желания.
Эльмидала покорно ожидала, когда он налюбуется. Прикоснуться все равно не посмеет. В такие минуты она радовалась, что на коже порошок. Не будь его, Гай бы себя не сдерживал.
– Позволь проводить тебя, Эльмидала.
Она кивнула в знак согласия. Какой смысл спорить? Он все равно поступит так, как хочет. Она размечталась, что все обойдется, и они просто дойдут до террасы вдвоем. Возможно, Гай скажет что-нибудь неприятное или вызывающее. Пустяки, переживет.
Но когда они проходили мимо балкона, он преградил ей путь, велев служанкам оставаться на месте. Арда и та не посмела ослушаться. Наследнику никто не перечит. Даже Эль. Лишь невольник шагнул за ними на балкон.
У Гая сделались такие глаза… словно океан, на котором вот-вот разразится шторм. Ему ничего не стоило убить невольника прямо здесь. Никто не осудит. Подумаешь, наследник не сдержался. Скажет, в нем взыграла необузданная кровь императора – о вспыльчивости правителя Иллари слагают легенды.
Эль испугалась. Не за себя, за невольника. Хотя, казалось бы, какое ей дело. Но ради его спасения она обратилась к Гаю, чего не делала очень давно.
– Мой принц, – с непривычки голос звучал глухо. Давно она не разговаривала, не с кем было, да и не о чем. Арда обычно понимала ее с полкивка. – Вы хотели что-то со мной обсудить.
Гай был поражен. Забыв о невольнике, он повернулся к ней.
– Ты снизошла до меня. С чего такая честь? – хмыкнул он недоверчиво. – Я полгода увивался за тобой хвостом, ты даже в мою сторону не смотрела. И вдруг заговорила.
– Сегодня такой день, – она сделала неопределенный жест. Пусть спишет ее болтливость на нервы перед церемонией. – И потом ты знаешь, почему я молчала.
– Хочу услышать это от тебя.
– Разговоры – пустое. Они ни к чему не ведут. Я – Богиня, ты – наследник. Наши пути давно идут параллельно.
– Я не хотел для тебя такого, – он обвел ее рукой.
Иногда Эль думала, как бы Гай поступил, не будь она Богиней. Может и хорошо, что судьба распорядилась так, а не иначе. По крайней мере, порошок отгораживал ее от принца и ему подобных.
– То, чего ты хотел, ни для кого не секрет, – ответила она спокойно. Давно научилась владеть эмоциями. – Но это невозможно. Только не после всего, что было. И не между нами.
– А помнишь, как в детстве? – глаза Гая озорно блеснули. – Нам же было весело вдвоем.
– У нас разные воспоминания о детстве, – Эль передернуло. Порой она мечтала потерять память, чтобы не помнить, как было в детстве. Гай ни при чем. Он выстрадал не меньше ее, поэтому он теперь такой.
Принц приблизился. Наклонился, рука потянулась к шее и замерла в миллиметре. Эль чувствовала его тепло и дыхание. Их губы почти соприкасались.
– Эль, – прошептал он, – жизнь моя, боль моя. Как же я люблю тебя… как ненавижу…
От его слов по коже побежал мороз. Он не дотрагивался, нет, но Эль все равно дрожала. В такие моменты она остро осознавала, как хрупка и беспомощна. Перед миром, перед жрецами, перед императором и его наследником. Тонкий слой порошка на коже – вот ее единственная защита.
Рука Гая напряглась, аж вены вздулись. Кажется, вот-вот сдавит, сломает тонкую шею, но в последний момент сдержался. Оттолкнул Эль несильно, так чтоб не коснуться кожи. Вдохнул со свистом через сжатые зубы.
– Я послезавтра уезжаю в провинцию по приказу отца, вернусь через месяц, – будничным голосом произнес принц, будто не терял контроль. – Придешь попрощаться?
– Разумеется, – кивнула Эль. В игру под названием «у нас все отлично» она играла не хуже него.
Развернувшись на пятках, Гай ушел, забыв, что хотел проводить. С ним всегда так – перекинешься парой фраз, а душевное равновесие потом восстанавливать несколько часов. Но она не злилась. Гай старший из детей императора. Разница в возрасте у Эль с наследником – пять лет. Страшно представить его жизнь без нее. Они вместе-то едва справлялись, а уж как он в одиночку переносил капризы и причуды повелителя и не сломался для нее загадка. Больно видеть, что он вырос во всем на него похожим.
* * *
Рейн даже вникать не хотел в их высокие отношения. Как она терпела? Почему не съездила ему по лицу? Или Богине тоже нельзя касаться других?
Аристократ, уходя, так посмотрел на Рейна, что он против воли встал в позу покорности. Теперь-то он понял девушку чуть лучше. Такому попробуй не подчинись, размажет по стене. И еще удовольствие в процессе получит. За годы рабства Рейн за версту научился распознавать садистов. Этот один из них.
Эльмидала, Эль – теперь, когда он узнал ее имя, девушка как будто стала ему ближе. Она не задержалась на балконе. Проходя мимо Рейна, впервые обратилась к нему:
– Никогда ему не перечь. Меня он не тронет, тебя же уничтожит.
Она говорила тихо, чтобы только он слышал, словно они заговорщики. Рейн проводил ее недоуменным взглядом. Что это было? Попытка оградить его от неприятностей? Похоже, прошлая ночь крепко их связала. Догадывается ли кто-нибудь из ее окружения, что она пыталась с его помощью покончить с собой? Разве что Арда.
На террасе, куда они пришли, возвышалось несколько кресел. Одно золотое, массивнее прочих. К нему и направилась Эль. Удобно ей сидеть на таком? Он ведь жесткий. Но у нее хоть было кресло, а Рейну никто не предложил сесть, и он застыл позади госпожи изваянием.
Вскоре на террасе появился седовласый бородатый мужчина лет пятидесяти в небрежно накинутой на плечи хламиде – живое воплощение вальяжности и величия. В его глазах читалась пресыщенность, а в жестах скука. Мужчина чуть ли не зевал. За ним следовала свита аристократов.
Рейна распирало любопытство. Он наклонился к ближайшей служанке и спросил, кто таков бородач.
– Ты что, – она округлила глаза, – это же император Иллари – Клеон Багряный.
– Почему Багряный? – шепотом уточнил Рейн.
Но служанка так посмотрела, что желание узнавать ответ пропало. Прозвище императора ассоциировалось у нее с чем-то ужасным. Но поболтать-то хотелось. Уже несколько недель ни с кем нормально не общался. А служанка молоденькая и симпатичная – светлая коса, карие глаза с крапинками, добродушная улыбка. К тому же местная.
Рейн попросил ее рассказать о церемонии дарения. Признался, что понятия не имеет, чего ожидать, что весь в предвкушении. В ответ снова этот взгляд, словно она сомневалась в его умственном здоровье. Да что ж такое! С досады Рейн замолчал. Не клеилось у него в последнее время общение с противоположным полом.
– Меня зовут Верда, – успела сообщить ему служанка перед тем, как площадь огласилась ревом.
Рейн вздрогнул от неожиданности, но быстро понял, что это трубы подали сигнал к началу церемонии. Он вытянул шею, чтобы ничего не пропустить.