Набравшись храбрости, она оказалась на улице и задержалась возле мраморного ангела, располагавшегося у ворот.
Она коснулась статуи. Бабушка рассказывала, что ангел охраняет дом и просила, чтобы, когда ее не станет, Завальские перевезли его к себе. Марина обожала скульптуру, овеянную бабушкиными легендами.
– Мы тебя заберем, ангелок, – она погладила идеально отшлифованную поверхность ангела, трепетно державшего в ладонях большую морскую ракушку. Сколько она себя помнила, он всегда стоял возле ворот. Благодаря бабушкиным рассказам он казался волшебным и притягивал таинственностью. Он излучал незаметный для человеческого ока свет и манил сказочной теплотой. Марина верила, что он в самом деле охраняет дом. Она улавливала тот неуловимый свет, придававший ему уникальность.
В бабушкином доме всегда было спокойно, он будто существовал в отдельном мире. В мире, где нет зла и продажности, грубости и скупости. В этом была бабушкина заслуга. С ней было интересно 365 дней в году, никто не понимал Марину так, как она. Родственные души – всё, что о них можно сказать. Марина тяжело переживала ее смерть, и ангелок напоминал о дорогом сердцу человеке.
– Э, да ты стал ниже меня, ангелок, – ей не требовалось задирать голову, чтобы разглядеть макушку статуи. – Неужели я еще выросла? – взгрустнулось Марине. – Ты был выше. Или… я была ниже. Теперь ты будешь охранять нас, – она обняла скульптуру.
В следующий миг она отскочила, всхлипнув от неожиданности. Ангелок ни с того, ни с сего… засветился. Она не могла не заметить странного поведения статуи. Призрачный свет доброты и нежности, излучаемый ангелом, отличался от реального. Отчего вдруг ему вздумалось излучать не мнимый, а настоящий свет, ведь на нем не было ни лампочки, ни фонаря? Марина расширила от удивления глаза и посмотрела на него. Он уже не светился и стоял как ни в чем не бывало.
– Что это было? – она протерла глаза.
Она видела, что скульптура светилась, и не поверила бы, что свет показался.
– Мне не привиделось!
Она бегала глазами по ангелу, выискивая подвох.
– Я видела, – твердила она, страшась приблизиться. – Я видела, что ты светился.
Простояв столько лет без эксцессов, статуя показала фокус, нарушив ее покой.
Марина на цыпочках подошла к ангелу и осторожно прикоснулась к его руке. Он не светился. Она облегченно вздохнула. Внимательнейшим образом она осмотрела его. Ничего необычного.
– Но я видела. Что произошло?
Неразговорчивая статуя не могла дать ответ. Марина понимала, что не заставит говорить фигуру из мрамора, но тем не менее желала получить разъяснение.
Ангел молчал. В конце концов ей надоело быть настойчивой и она направилась к калитке.
Во дворе у бабушки рос огромный дуб. Массивная крона в жаркие дни, летом часто выпадавшие на долю города, создавала большую тень. Никто не рвался отдыхать в тени могучего дуба, и все же он был наиболее заметной достопримечательностью двора.
Когда-то папа обещал Марине сделать домик на старом дубе. Увидев пару раз такой домик в зарубежных фильмах, она загорелась идеей иметь такой же. Казалось, было бы круто иметь небольшое жилище, недоступное для проникновения окружающих и не такое, как у всех. Этим планам не суждено было реализоваться. Причина – падение Марины Сергеевны с дуба. Она залезала на верхушку и наблюдала, что творилось кругом, мечтала о будущем домике. Однажды она не удержалась и упала. Результат – сотрясение мозга и два сломанных ребра – мелочь по ее меркам. Но о домике пришлось забыть.
…Много лет спустя она всматривалась в зеленевшую крону, шелест дубовых листьев унес ее в прошлое. Тонкие лучи солнечного света пробивались сквозь зелень молодых листьев. Она стояла неподвижно. Тяжелые от туши ресницы, как бабочки, порхали вверх-вниз…
* * *
Сзади дома находилась некогда обожаемая Мариной одуванчиковая лужайка. В тот апрельский день она как раз была едко-желтого цвета. Здесь и одуванчики росли не такие, как везде.
Марина сорвала цветок, покрутила в руках, и в памяти всплыли дни, когда она резвилась на желтом лугу. Мастерством плетения венков из одуванчиков она владела в совершенстве. Когда венок оказывался на голове, казалось, солнце подарило кусочек себя, и этот нимб намертво прирастет к человеку, завладевшему частицей солнышка.
Однако мертвые одуванчики представляли не меньший интерес, чем живые. Кто из нас не любит набрать в легкие побольше воздуха, загадать желание, и отправить много-много маленьких парашютиков в первый и последний полет. Если все парашютики улетели – желание сбудется. Если хоть один не удалось сдуть – не предопределено мечтам исполниться. Многие скажут: «Бред». Но так хочется верить, что это сулит удачу и осуществление желаний.
Не следует забывать, что пригоден для гадания лишь одуванчик, проживший полную жизнь, который не был сорван преждевременно. Одуванчик, сорванный Мариной, не превратился в пушистое облако и не разлетелся парашютиками. Он не удостоился чести предсказать кому-нибудь будущее.
…Марина лежала в желтом море цветов. Она провела руками по пестрому ковру, вцепилась в него и потянула вверх. В ладонях оказались помятые одуванчики и листья. Она подбросила их, они упали цветным дождем.
– Салю-ю-ют! – она рассмеялась.
– Хватит ржать, пошли книги перетаскивать! – услышала она голос Максима.
Веселье мгновенно покинуло ее. Она привстала и увидела невдалеке брата.
– Чего хочешь, апельсинопожиратель?
– Мама сказала, чтобы мы перенесли книги в машину, яйцеголовая, – ответил Макс.
Последнее слово не на шутку разозлило. Она встала, стряхнула салют и направилась к брату. Он подлил масла в огонь:
– Э, э, мне уже страшно!
Марина ускорила шаг, а он принялся удирать, попутно допекая ее:
– А кто это грозный, как жук навозный?
– Ты меня достал, – крикнула Марина.
– Нас не догонят!
– Теперь не спрячешься, – она норовила догнать его и хорошенько отлупить.
– Зачем от яйцеголовой прятаться? – он проворно уносил ноги.
– Я тебя все равно поймаю! – добавив скорости, сказала она.
– Пойди салюты попускай! – рассмеявшись, выкрикнул Макс. Обмениваясь словесными колкостями, они выбежали из-за угла дома и понеслись к старому дубу. Максим настроился окончательно испортить сестре выходной, и намерения осуществились бы, если бы он не смеялся и смотрел под ноги. Соблюдение двух несложных правил позволило бы благополучно удрать. Вместо этого он загремел носом о землю. Марина расцвела в улыбке. Она подбежала, перевернула его на спину, прижала к прохладной земле и, глядя сверху, прорычала:
– Сейчас я так врежу, что сам салют увидишь!
Макс смотрел испуганными глазами, подбирая ответную реплику.
– Не вечно мама будет тебя выгораживать! Когда-нибудь я с тобой за всё расквитаюсь, – добавила она.
– Маруся, что случилось? – мать семейства стояла на крыльце.
Дети развернули головы в ее сторону, у Максима это вышло с трудом.
– Мы загораем, – ответила Марина.
– В тени?
Она осмотрела пространство и, остановив взгляд на маме, сказала:
– Странно! Только что здесь было солнце!
– Марина, что тебе опять сделал Максим? – мать глядела на просившее помощи лицо сына.
– Она сказала, что побьет ме…
Марина закрыла ему рот рукой. Он дернулся, попытавшись освободиться, но не тут-то было.
– Оставь его в покое, – крикнула мама. – Что вы не поделили?
– Ничего, у нас всё отлично! – прокричала Марина, утихомиривая брата. – Лежи, – процедила она.
Макс не хотел мириться с горькой долей и сопротивлялся ее напору.
– Перенесите книги из библиотеки в машину, – сказала мама, наблюдая за дерущимися детьми.
– Максим перенесет, – сказала Марина.
– А ты?
– Я? А я… А мне нельзя тяжести поднимать! – она продемонстрировала перебинтованную руку, о состоянии которой в погоне за братом забыла. – И нога болит, – она скривилась «от боли».
3
– Мы не захватили мешок? – Марина окинула взглядом библиотеку.
– Нет, – ответил папа.
Она улыбнулась брату и указала на книжные полки:
– Прими мои поздравления.
Перетаскивание увесистых книжек растянулось надолго. Маринина задача заключалась в том, чтобы подавать их Максу. Она залезла на лестницу и неплохо справлялась с заданием. Вновь предоставилась возможность поразмышлять о жизни. Максим кряхтел и пыхтел, всячески изображая обессиленного и тяжело больного. Марина наслаждалась трогательным зрелищем – нечасто она видела работающего брата.
– Что застыла? Где книги? – он прибыл за очередным грузом.
Марина зачиталась увлекательной книгой.
– Чего? – переспросила она.
– Книги давай! – крикнул Макс, став на носочки и сложив ладони вокруг рта, будто человек, которому были адресованы слова, находился очень далеко.
В бабушкиной библиотеке было предостаточно литературы, которую она сама не успела перечитать за свою жизнь. Ее внуки, несмотря на нежелание трудиться, усердно работали. Безделие могло бы вознаградиться запретом на просмотр телепередач, фильмов, мультфильмов, отстранением от компьютера, друзей, сладостей, домашним арестом. Скидку могли сделать больной персоне, хотя спотыкаться, поскальзываться, падать с лестниц и деревьев ей было не привыкать.
Максиму рассчитывать на скидку не приходилось.
– Слушай, а на чердаке ничего нет? – опомнилась Марина, когда на полках оставалось немного книг. – Оттуда тоже надо забрать вещи.
– Пойди посмотри, но я помогать не буду, – сказал Макс.
– Я и не прошу!
– Папа говорил, там замок висит.
– Где? – не поняла она.
– На двери чердака.
– Кому понадобилось запирать чердак? – удивилась она. – Там раньше не было замка.
Максим вышел из библиотеки со стопкой книг. Марина отправилась к отцу.
Как выяснилось, ни о каком замке он не слышал. Замок – выдумка Максима. Любовь к странным и неуместным шуткам всё ярче проявлялась в характере брата.
Она пошла на разведку.
Поднявшись по старой скрипучей лестнице, Марина очутилась у входа на чердак. Постояв под дверью, она тихонько приоткрыла ее и заглянула в давно не убиравшееся помещение. Сейчас, как и перед выходом из машины, одолевало странное предчувствие. Интуиция приказывала не входить, а непослушные ноги несли свою обладательницу прямиком на чердак, игнорируя предостережения интуиции.
Войдя, она произнесла:
– Здесь я не найду ничего, кроме слоя пыли… И бывшей лампочки, – она услышала треск хрупкого стекла под ногами.
Чердак был почти пуст. Пустоту разбавлял старый телевизор, нераспечатанный сервиз, две коробки с одеждой и сундук, покоившийся в темном углу. Марина сразу заметила на его крышке хорошо знакомую эмблему – букву «м», окруженную крючковатыми волнами. Такую эмблему она с четырех лет носила на себе – кулон, подаренный бабушкой, был копией значка на сундуке. Бабуля, которая была тезкой внучки, просила никогда не расставаться с кулоном. Она говорила, что это амулет от сглаза, но Марина, зная о своей везучести, слабо в это верила. Однако, следуя бабушкиному указанию, кулон все же носила.
Около сундука лежали разбросанные вещи. Казалось, будто их наспех достали, а обратно не сложили. Марина провела пальцем по подсвечнику в виде осьминога и поняла, что валяется он здесь достаточно давно: слой пыли был внушительный. То же самое касалось и остальных разбросанных вещей. Она подняла с пола ступу, в которой когда-то что-то растирали, и почувствовала, что предмет пахнет травами. Пест, который использовался для работы со ступой, лежал рядом. Среди покрывшейся пылью утвари Марина увидела шкатулку с такой же эмблемой, как на сундуке и кулоне. Она задумалась. Что общего между ней и предметами, украшенными этим значком? Зачем бабушка велела носить «амулет от сглаза»? Что, в конце концов, означает эмблема?
Она подняла шкатулку и открыла. Внутри было изумрудное колье. Марина достала его и, аккуратно перебирая один камешек за другим, рассмотрела драгоценную вещь.
– Неплохой вкус был у бабушки.
Сундук был не заперт. Замок лежал рядом. Вопрос «открывать или не открывать» у Марины даже не возникал. Было интересно, что внутри. Интерес был обусловлен, прежде всего, наличием знакомого рисунка на сундуке. А после того, как в шкатулке с таким рисунком она нашла драгоценность, интерес лишь усилился. Интуиция и сейчас подсказывала, что нужно быть осторожнее, но любопытства ей было не занимать.
– Ну и тяжелый, – пропыхтела она, перетягивая сундук к окну, где было больше света.
Отдышавшись, она присела на корточки, сдула с крышки пыль и, затаив дыхание, коснулась его… Крышка взлетела, и из сундука выскочил Макс. Взвизгнув, Марина отпрыгнула назад.
– Сюрпрайз!
Она не могла вымолвить ни слова. Брат был в восторге от удавшегося розыгрыша. Сердце Марины бешено колотилось, она дрожала, словно стояла под ледяным душем.
– Классно я тебя надул? – Макс заливался смехом.
Она приходила в себя.
– Нельзя быть такой доверчивой!
– Где ты взял ключ, чтобы открыть замок на сундуке? – к ней вернулся дар речи.
– Я его не открывал, он был открыт и он поломан, – произнес брат и убежал вниз по скрипучей лестнице.
– Поломан? – спросила Марина у опустевшего чердака. Она вернулась в темный угол, подняла замок и, повертев в руках, убедилась, что механизм действительно сломан.
Искоса поглядывая на сундук, она подползла к засаде Максима.
Заглянула внутрь. Она скользила взглядом по вещам, ранее находившимся под замком. Сложены они были неаккуратно, но виновником этого мог быть Макс.
– Книги, книги…
Она достала растрепанную книжку, на обложке которой было название «Тысяча и один рецепт с морепродуктами».
– По этим рецептам, наверно, еще Тутанхамона кормили, – она боялась пошевелиться с реликвией в руках.
Положив «Рецепты» на пыльный пол, Марина открыла книгу и скривилась:
– «Пирожки с рыбьим жиром», – она процитировала надпись с таким видом, будто съела лимон. – «Тушеный осьминог», «Кальмары с базиликом», – прочитала она другие наименования.
Она захлопнула «Рецепты», подняв столб пыли. Книга, пребывавшая в аварийном состоянии, затрещала по швам.
Марина нашла в сундуке конверт. Не было ни имен, ни печатей – в нем ничего не пересылали. Распечатав его, она обнаружила фотографию: Марина, по уши измазанная абрикосовым вареньем. Фото вызвало улыбку.
Максимка-первоклассник без переднего молочного зуба, но с огромным букетом белых хризантем.
Фантик в объятьях Максима.
Фантик в объятьях Марины.
Понравилось фото, где она обнимала собаку. Фантик даже на фотографиях не терял обаяния. Марина отметила, что рядом с ним выглядит блекло. Исправляла положение ее улыбка, способная затмить Фантиков, Шариков и Мурзиков, вместе взятых.
Она пересмотрела все снимки, сделанные на разных этапах ее жизни. Перед глазами восставали значимые и не очень события прошлого. На одной фотографии она была запечатлена вместе с бабушкой. Обе Марины были счастливыми и безмятежными, не догадывавшимися о скорой разлуке.
– Как только изобретут машину времени, я сразу прилечу, бабуль, – она прижала фотографию к груди, взглянула на беззубого Максима и вспомнила, что бабушка просила их не ссориться. – Как с ним не ссориться, бабуль?! Как? Сколько терпеть его выходки? Он всё делает назло мне. Я не вынесу больше издевательств, – сказала она, вздохнула и поцеловала бабушку на снимке…
Она достала из сундука недовязанную голубую шапку. Бабушка планировала подарить ее внучке. Цвет шапки сочетался с небесного цвета глазами Марины. Она попала в сундук со спицами и клубком ниток. Потом Марина заглянула внутрь еще раз и улыбнулась:
– Сегодняшний день – самый книжный в моей жизни.
На дне лежала книга. В бабушкином доме всегда было много литературы, именно она привила внучке любовь к чтению. А сегодня в процессе освобождения библиотеки Марина в полной мере ощутила концентрацию книг на квадратный сантиметр в этом доме.