— Зато я знаю! И мне известно, какой позорной ценой он купил свою безопасность.
— Да ничего он не покупал, все было иначе.
Она презрительно отмахнулась.
Вот еще одна разница между Эфрой и Вир: Эфра слушает и понимает то, что ей говоришь, а Вир как будто ничего не слышит — с ней сплошь и рядом получается игра в "глухие телефончики".
— Кстати, из каких стратегических соображений вы загнали Мерсмона в Кесуан, где находятся, во-первых, залежи всякого ценного сырья, а во-вторых, его цитадель и резервные склады?
— Когда его выбили из Танхалы, он отправился в Кесуан, — буравя меня недобрым взглядом, процедила Вир. — Такие, как ты, Залман, у нас в НПА сортиры чистят! Очень полезное упражнение для мозгов, особенно для некоторых… Сразу пропадает желание умничать и задавать вопросы.
Скоро она ушла. Сказать, что за время своей службы в Народной Повстанческой армии она изменилась — не совсем то. Примерно так: раньше ее лицо напоминало незавершенный карандашный эскиз с налетом тайны, а сейчас словно кто-то с нажимом прорисовал по этому эскизу четкие, определенные, грубоватые черты, и то, что получилось, мне совсем не нравится.
Собираюсь в Кесуан. Договорился на работе насчет отпуска, купил у Гершевича глиссер с мощным мотором и вместительным резервуаром. Я смотрел карту: до Кесуанских гор можно дойти по рекам. Возьму с собой побольше бензина, а съестных припасов понадобится немного — я, что ли, в Лесу не прокормлюсь? Сделал лук и стрелы, во время стоянок буду охотиться.
Главное — ускользнуть от патрулей и от Сандры. Особенно от Сандры! Но я уже отвез все, что понадобится, на речной вокзал, и маленькое чудовище ничего не знает о моих планах.
Я должен увидеть Эфру, как можно скорее. Перед тем, как я ушел в рейс, она вела себя немного странно: выражение лица, интонации, жесты — все в ней стало чуть-чуть другим. Более мягким? Более созерцательным? Более значительным? Все это вместе плюс что-то еще. Напоследок она сказала, что у нее, кажется, есть для меня сюрприз, но я узнаю, в чем дело, когда вернусь. Вот и вернулся…
Что ж, я отправлюсь туда, где она сейчас находится, и никто меня не остановит. Их лозунги и грызня за власть мне уже поперек горла! К черту все это, мне нужна моя жена.
Вырезал вымпел из куска пурпурной ткани, укреплю его на носу глиссера: флаг парламентера, чтобы кесу в меня не стреляли.
Выбраться с архипелага вместе с глиссером оказалось труднее, чем я думал. Танху днем и ночью патрулируют военные катера, и еще там установили бакены, меж которых натянуты цепи. Опасаются высадки кесейского речного десанта.
Меня выручил Михас. У него есть знакомые среди контрабандистов, которые добывают в Лесу всякую запрещенную всячину для продажи колдунам, коллекционерам и иноземным туристам (туристический сезон наступит летом, когда откроются межмировые порталы). Они вытащили мой глиссер в Лес, минуя кордоны, через какую-то свою лазейку, и доставили в условленное место на берегу Танхи, а я добрался туда пешком.
Допытывались, куда и зачем я направляюсь, и в конце концов я сказал им, что Темный Властитель забрал с собой мою девушку. Они тогда решили, что я немного чокнутый, но пожелали мне удачи.
Сижу на песчаной отмели, варю в котелке рыбину на ужин. На берегу растут покрытые побуревшей прошлогодней чешуей русалочьи хвосты, возле воды их особенно много.
Я уже третий день в пути, Кордея осталась далеко на севере. Глиссер в режиме глиссирования идет быстрее, чем прокладывающая трассу таран-машина, однако река местами сильно заросла — на таких участках приходится глушить мотор и грести веслами или пользоваться шестом, петляя среди торчащих из воды деревьев с ходульными корнями, стеблей и коряг. Хорошо еще, сейчас не сезон для речной травы, какая заполонила летом два притока Хелены неподалеку от нашего островка (кесу называют их Лийгла (Злая) и Исчажаму (Задумчивая), а на картах они обозначены как Протей и Улитка). Именно из-за этих речных дебрей возможно только сухопутное сообщение между архипелагами.
Над водой поднялся туман, и за этой завесой кто-то тяжело плещется. На случай, если он полезет на берег и захочет меня сожрать, держу под рукой острогу.
На юге уже взошла зеленая звезда Странников — путеводная звезда караванов, а справа от нее серебристыми точками проступила Летучая Мышь. Холодные лилово-серые сумерки постепенно сгущаются, но я еще успею дописать, что хотел.
Когда я покидал столицу, она мало чем отличалась от весеннего Леса с его кишащими личинками и выходящими из спячки монстрами. Коалиция объявила, что с изгнанием Темного Властителя настоящая борьба с Тьмой только начинается, и я бы понял, если б они призывали каждого бороться с Тьмой в самом себе, но имеется в виду другое: следить за окружающими и обо всех промерсмонианских действиях, высказываниях, настроениях сообщать в органы НПА. Мол, только так мы победим зло!
Слейгриц опять скрывается, и с ним исчезло еще несколько человек из руководства компании. НПА их ищет, но найти не может. Доротея сказала, что Инару арестовали, как и весь остальной дворцовый персонал. В общем, охота на ведьм. Эфре и Дэнису нельзя было оставаться в Танхале.
На дверях офисов НПА висят специальные ящики — для доносов и для денежных пожертвований. На каждом надпись: "Твой вклад в борьбу". Это похоже на какую-то сумасшедшую игру.
А так называемых "пособников зла", или "мерсмоновых прихвостней", довольно много: все те, кого правление Темного Властителя по каким-либо причинам устраивало больше, чем порядки, заведенные коалицией. Недовольны бизнесмены, которые из-за перемены власти понесли убытки, государственные чиновники, изгнанные с работы, часть творческой богемы — потому что новое правительство разродилось еще одним пакетом запретов и предписаний в области искусства, еще хуже, чем в прошлый раз. Прежнее коалиционное правительство возглавлял Келлард, он всяких маразматиков и религиозных мракобесов вроде Курконо по мере сил сдерживал (мне об этом Вир говорила), а теперь его нет, и у них стало больше влияния.
Я ничего не имею против религиозных людей. Буддистов, например, уважаю. Но некоторые религии стремятся всем навязать свое и все подмять под себя — тут нет ничего общего с Бесконечностью, Богом и духовным самосовершенствованием, это все та же политика. В правительстве засели как раз такие. Они плохо ладят между собой (не могут договориться, чье учение истинное) и на ножах с той группировкой Высших, к которой принадлежат друзья Вир — таким образом, отчасти нейтрализуют друг друга, и то хорошо.
Допустим, я-то в случае крайней нужды смогу уйти в Лес и жить там вольным охотником, а всем остальным куда деваться?
Эфра погибла. Я у себя дома, в Танхале, но завтра на рассвете снова отправляюсь в Кесуан. Я должен довести до конца одно дело, хотя знаю, что ее это не вернет.
Виноват прежде всего я сам. Наверное, нам следовало остаться в Кесуане. Меня оттуда никто не гнал, хоть я и сказал Мерсмону, что сохраняю нейтралитет, сославшись на правила для работников Трансматериковой компании.
Кесейский патруль накрыл меня во время пятой ночевки на берегу Бераны, когда до гор было рукой подать. Я заговорил с ними на сескаде и сообщил, что я собственность Хэтэсси-кьян-Беалдри-эбо-Сеямэкори. Ничего особенного, я-то знаю, что мы с ней просто друзья, и не придаю такого непомерного значения словам, как большинство других людей.
В отряде была колдунья, она с помощью магии связалась с кем-то из замка-в-скале (мне не позволили увидеть, как она это делает), и после ответа меня повезли туда, спрятав глиссер на берегу.
Хэтэсси во время большого сражения была ранена, но сейчас уже поправилась. Она подтвердила, кто я такой, а потом меня привели на допрос к Мерсмону. Допрос — это одно название, на самом деле он просто рылся в моих мыслях, как и в прошлые разы.
— Ты не намерен драться на моей стороне, и все равно проделал такой путь… — произнес он задумчиво, убедившись, что я не шпион коалиции и не диверсант.
— Я приехал к своей жене.
— Ты приехал к моей жене, — усмехнувшись, поправил Темный Властитель.
— К своей, — тут я не собирался ему уступать. — Эфра вам не жена, она только работает у вас в должности Весенней Королевы.
— Хорошо, пусть так. Раз уж ты сюда добрался, ты сможешь быть мне полезен, — эти слова он выделил иронической интонацией, намекая на один из наших прошлых разговоров. — В качестве психотерапевта.
Это меня обескуражило, и я буркнул:
— Какой из меня психотерапевт…
— Надо признать, довольно-таки неплохой, учитывая, что никакой профессиональной подготовки ты не получал.
Я не мог разобраться, продолжает он иронизировать или говорит всерьез.
— Общение с тобой благотворно влияет на Дэниса, — объяснил Властитель. — В последнее время он часто находится в подавленном состоянии.
— Если кого-то каждый день бить, он не то что будет в подавленном состоянии — из окна прыгнет с десятого этажа.
— Залман, ты позволяешь себе лишнее.
— Раз я, по-вашему, психотерапевт — то есть, вроде врача — вы должны считаться с моими рекомендациями. Не бейте Дэниса. Это мое требование.
Мы уставились друг на друга. Пронизывающий взгляд его ледяных голубых глаз тяжело выдержать, и все-таки я выдержал. Мне показалось, что кого он сейчас побьет — так это меня, но он сдержался. Наверное, понял, что это будет глупо, все равно что кинуться с кулаками на врача или знахаря, если его совет тебе не понравился.
Ко мне приставили охрану, зато поселили не в прежней комнате с цепями, а в шикарно обставленных апартаментах наверху (ковры — кесейские, мебель, видимо, доставили с Кордеи заказные караваны нашей компании). Я каждый день мог общаться и с Эфрой, и с Дэнисом. Мы даже гуляли по окрестностям. Головокружительные горы с ледниками, ущелья, каньоны, везде растут плакучие белые ивы — "оанаго" по-кесейски.
Мой глиссер перегнали к замку, и однажды мы рискнули прокатиться по Беране — я, Дэнис, Иссингри (начальница охраны Дэниса) и еще две аласигу. Кончилось это плохо, потому что течение там сильное, мы чуть не перевернулись. Эфра, смотревшая на нас с берега, переволновалась, а Мерсмон потом сказал, что утопит меня, если я еще раз вытащу Дэниса на такую водную прогулку. Но там, вообще-то, можно плавать, просто у нас опыта маловато, мы ведь привыкли кататься по спокойной воде. Когда Иссингри села к рулю, а две другие кесу взялись за весла, мы быстро добрались до берега. У кесу лодки другие — выдолбленные из цельного дерева, и весла тоже сделаны по-другому. Глиссер они раскритиковали.
Эфра сказала, что ждет ребенка. Мы с ней ушли из Кесуана из-за этого. Замок-в-скале время от времени подвергается магическим атакам со стороны Высших, которые хотят достать Темного Властителя, а он эти атаки отражает, но все это может повлиять на плод во чреве матери, вызвать мутацию. Среди кесу беременных нет, а Эфре Властитель советовал сделать аборт, но она не захотела.
— Когда я работала в мархенской больнице, я там видела в гинекологическом отделении… таких детей, — рассказывала она, глядя на меня покрасневшими от слез глазами. — Тогда мне это было все равно, как и все остальное. Властитель сказал, пока он в порядке, но дальше может произойти все, что угодно. Властитель говорит, можно устроить безболезненный выкидыш, без осложнений, а мне жалко… Он ведь там живой, — она приложила руки к животу. — Маленький, но живой, и уже все чувствует.
— Если я отвезу тебя в Соррену к Ганне, у нее ты будешь в безопасности, — предложил я. — Она и роды принимать умеет. Это она меня выходила, когда я родился. Ты могла бы жить у нее под видом ученицы. Главное — добраться до Соррены.
— Почему — под видом? Если она знахарка, я бы к ней по-настоящему в ученицы пошла, — Эфра улыбнулась сквозь слезы. — Лишь бы Властитель нас отпустил.
Он уступил, когда его попросил об этом Дэнис.
— Вы собираетесь сделать глупость. Здесь вы под моей защитой, а на территории коалиции вас могут арестовать, как пособников и прихвостней.
— У меня есть план, — буркнул я.
— Такой же гениальный, как твой план совершить кражу со взломом и осчастливить, не размениваясь на мелочи, все человечество?
Я промолчал.
Насчет глупости, как я теперь понимаю, он был прав, но мы с Эфрой должны были попытаться спасти нашего ребенка. Тогда я подумал именно об этом, и она тоже.
— Вы сумасшедшие. Если вы уцелеете, в чем я сомневаюсь, мне придется, видимо, признать свое отцовство? — он слегка приподнял тонкую светлую бровь.
Мы переглянулись.
— Это наш ребенок, и пусть он лучше так и считается нашим, — сказал я.
— Если это возможно, мой господин, — тихим умоляющим голосом добавила Эфра.
— Что ж, тогда я дам тебе официальный развод, с приличествующими алиментами и титулом. Надеюсь, ты по-прежнему останешься главным украшением моего двора?
Она опустилась на колени, на плиты черного мрамора, который, как я теперь знаю, добывают там же, в Кесуанских горах, и стала благодарить.
Отослав ее, Властитель сказал, что напрасно я послушал женщину, и что у меня еще есть время передумать, но я уже принял решение и менять его не собирался.
— Если вы не возражаете, я отвезу Эфру в безопасное место и потом вернусь сюда. Я ведь нужен здесь, как психотерапевт?
— Ну конечно, вернешься, — он одарил меня еще одной презрительной ухмылкой. — Чтобы украсть сокровище, которое, по вашему мнению, принесет людям счастье и вечное благоденствие! Если при следующей попытке вы с Дэнисом проявите хотя бы малую толику изобретательности, я буду приятно удивлен. Интересно, догадаешься ли ты захватить с собой то, без чего у вас нет даже мизерного шанса на успех?
До меня до сих пор не дошло, что он имел в виду. А тогда я сказал:
— Оно действительно принадлежит всем, как воздух или солнечный свет, даже если вы так не считаете.
— Залман, берегись моих противников. Если они узнают, что у тебя на уме — а они, как и я, могут прочитать твои мысли — ты обречен. Тебя сочтут самым опасным человеком на Долгой Земле… после меня, разумеется.
Я сказал, что учту. Он спросил:
— Дать тебе Защитника?
От такого предложения меня передернуло.
— Спасибо, не надо! Чтобы какая-то тварь сидела у меня под кожей и дожидалась своего часа…
— Дурак несчастный. Никто, кроме тебя, не отказался бы от такого подарка. Мои магические создания сильнее и надежней, чем чьи бы то ни было.
— Они такие же, как личинки-паразиты. И тоже питаются клетками человека, в котором живут, а захотят — могут сожрать тебя изнутри. Знаете, я в Танхале смотрел очень старое кино с Земли Изначальной, называется то ли "Странные", то ли "Чужие", там были существа вроде одичавших Защитников, и к концу фильма живых людей почти не осталось…
Я хотел пересказать ему сюжет, чтобы он все понял, но он оборвал меня и сказал, что видел этот фильм, и что Защитник, созданный из моей собственной плоти и жизненной энергии, не может причинить мне вреда или подвести меня, так что фобия у меня глупая.
С галереи из черного мрамора, в которой мы стояли, было видно, как Эфра идет через зал к арке, выводящей на лестницу. Сердце у меня сжалось — может, это было предчувствие, что у нас с ней все закончится плохо? — и полезли в голову всякие мысли насчет того, что развод Властителя — это скандал, и вдруг он решит отправить Эфру в ссылку или что-нибудь похуже…
— Не беспокойся. Буду играть роль безутешного благородного покинутого супруга, который тщетно надеется на возвращение любимой жены и всех поражает своим великодушием по отношению к счастливому сопернику. Если преподнести это, как надо, это поднимет мою популярность, а вам обоим придется мне подыгрывать.
Возле арки Эфра остановилась, посмотрела на нас и исчезла из поля зрения. Какая она была волшебно красивая в тот момент, когда стояла, запрокинув лицо, и ее платиновые волосы светились на фоне зеркально-черного мрамора! А Мерсмон видит в ней всего лишь полезную помощницу…