Доусон покидал поле битвы, но борьба продолжится и без него. Иссандриан, Маас, Клин. Они живы, и действуют не в одиночку. Маас и его сторонники при дворе сделают все от них зависящее, чтобы заставить уважать себя. Даскеллин, несомненно, возглавит группировку самого Доусона, по крайней мере ту ее часть, которую в состоянии проглотить льстивый маленький банкир из Северного Взморья. Симеон будет скакать меж лезвий, и говорить сам себе, что тут, в центре все уравновешено, и мир может быть сохранен только если он никогда не остановится.
Слабый король может выжить, если у него лояльный к нему двор, но отпуская Доусона, Симеон убрал единственного, кто по настоящему боролся за него. Сейчас ничего хорошего не будет. Двор пляшет под дудку идиотов со своими собственными планами. Близоруких, корыстных идиотов.
Только чудо может сейчас спасти короля Симеона. Можно надеяться лишь на то, что принца Астера отдадут на воспитание в семью, которая покажет ему, что монархия лучше, чем сам король. Доусон на минуту предался фантазии, где берет принца под свое крыло, и обучает тому, чему не мог Симеон. Клара бормотала во сне, плотнее укутываясь в одеяло.
Солнце спустилось до самого горизонта, стены и башни Кэмнипола сделались невидимы на фоне этого огня. На миг Доусон представил, что свет идет от грандиозного пожара. Что пылает не закат, а Кэмнипол. Это могло быть пророчеством.
Близорукие, корыстные идиоты. Горящий город.
Доусон подумал, от нечего делать, где сейчас мог быть Гедер Паллиако.
Ситрин
Кофейни всегда занимали важное место в деловой жизни. В холодных портах Столлбурна и Раккьюпала купцы и капитаны склонялись над изразцовыми печками и согревали одетые в варежки руки дымящимися чашками, наблюдая, как зимнее солнце приближается к зениту. На безбрежных, залитых лунным светом водных просторах Мивайи, стайки кочевников-Южан потягивали из чашек нечто, весьма напоминающее консистенцией ил, декламируя стихи между ожесточенными спорами по поводу цен на серебро и пряности. По всему миру, который оставили после себя драконы, торговля и кофе шли рука об руку.
Или, по крайней мере, именно так поступал магистр Иманиэль, судя по его рассказам. Ситрин никогда не покидала пределов Ванаи, где банк владел собственным скромным зданием. Тем не менее, когда пришел час, выбор Ситрин пал на небольшое кафе с отдельной комнатой на задах, и грубо сколоченными деревянными столами на улице. Стояло оно по ту сторону площади у Большого Рынка, таким образом суматоха городской розничной торговли будет у нее под боком, и отпадет необходимость вести свои дела в одном из этих, кочующих с места на место ларьков. Владелец кафе, маэстро Азанпур, оказался древним старичком-синайцем, с единственным молочно-белым глазом, чье мастерство в приготовлении крепкого кофе граничило с волшебством. Он был страшно рад задатку, который внесла Ситрин за право распоряжаться его задней комнатой. Если день пасмурный, она могла бы сидеть в общем зале, потягивая кофе и слушать сплетни. Когда выглянет солнце, она сможет расположиться за одним из выкрашенных в белое уличных столов, и наблюдать за торговлей на Большом Рынке.
В идеале, кафе маэстро Азанпура получит известность как центр деловой и банковской жизни города. Чем больше о нем услышат, тем больше народу сюда припрется, а больше народу — больше новостей, сплетен и сделок. Ситрин знала, что одно ее присутствие здесь было хорошей рекламой, но у нее, по всей видимости, нет достаточно времени, чтобы позволить всему идти своим чередом. Рано или поздно, сюда заявятся законные представители банка Медеанов, чтобы проинспектировать свой новый филиал. А когда это произойдет, ей хотелось, чтобы он был жутко процветающим.
Что, в краткосрочной перспективе, означало малюсенькое, невинное жульничество.
Ситрин увидела реакцию на приезд Кэри еще до того, как увидела ее саму. Взоры бегали по площади подобно ветру, проносившемуся над покрытым травой полем, то вдаль, то, более скрытно, обратно. Ситрин пила свой кофе и делала вид, будто не обращает внимания на то, как загадочная женщина шагает через площадь, направляясь к большим беседкам, где находились чиновники королевы, управлявшие Большим Рынком. Кэри выбрала окольную дорогу, что дало Ситрин время полюбоваться ее костюмом. Покрой был эласианским, но шелковое покрывало и чадра из бисера говорили о Лионеи. Украшавшие ее драгоценности были из личных запасов Ситрин, и на вырученные от их продажи деньги можно было купить кафе вдвое большее. В целом же ансамбль говорил о своем происхождении с Внутреннего Моря с достоверностью, которая появилась благодаря путешествовавшему там Мастеру Киту. Такое не часто увидишь в Биранкуре, и сочетание экзотики и богатства привлекали внимание больше, чем песня. Хорнет и Смит следовали за ней в кожаных доспехах с чванством, которому научились в караване, неотличимые от настоящих вояк.
Кэри добралась до беседки и завела разговор с одним из чиновников. Слишком далеко, чтобы их можно было услышать, но поза чиновника была достаточно красноречивой. Он махнул рукой через площадь по направлению к Ситрин и кафе. Кэри склонила голову в знак благодарности, и повернувшись пошла неспешной походкой. Когда она приблизилась достаточно близко, чтобы можно было говорить, Ситрин поднялась.
— Ну как, — спросила Кэри.
— Замечательно, — ответила Ситрин. — Продолжай в том же духе.
Она провела актеров через общий зал, деревянные полы скрипели под их весом. Интерьер кафе состоял из серий комнатушек, образованных низкими арочными проходами. На окнах резные ставни из дерева, проходящий через них ветерок был напоен ароматом кедра. Девчушка-куртадамка, сидя в сторонке, тихонько наигрывала на бутылочной арфе, нежные звуки заполняли пространство. В одной из комнат, старик-первокровный оживленно беседовавший с лупоглазым Южанином, замолк, уставившись на Кэри и ее гвардию. Ситрин перехватила взгляд маэстро Азанпура, и подняла два пальца. Старик кивнул, и принялся молоть зерна на две маленькие порции. Сирин давала понять любому, достаточно наблюдательному, что экзотически одетая женщина была важной шишкой из банка Медеанов. И направлялись они подальше от чужих глаз в снятую ею комнату.
— И это все? — спросил Смит, как только за ними захлопнулась дверь, издавая скрип кожаными петлями. — Я думал, будет пошикарнее.
Ситрин устроилась за небольшим столиком. Для других оставалось достаточно места, если не сидеть, конечно. Хорнет подошел к узкому окну, рассматривая переулок через окрашенное золотом и синим стекло. Как только Кэри начала срывать с себя одолженные ей бранзулетки, Ситрин вытащила из-под своего кресла железный сейф, скользящий по маленькому красному коврику, чтобы не поцарапать пол.
— Мне не нужно здесь очень многого, — ответила Ситрин. — Учетная книга, небольшой запас денег. Я ведь не выдаю тут крупные суммы каждый день.
— В том-то весь и смысл, не так ли, — спросила Кэри, протягивая браслет, усыпанный изумрудами и гранатами. — Избавиться ото всех этих денег?
— Нет, на раздачу леденцов это не похоже, — сказала Ситрин. В городе столько мест, куда можно сделать хорошие инвестиции. Нужно поработать, чтобы решить, какие из них заслуживают внимания. Здесь я беседую с людьми. Заключаю соглашения, подписываю контракты. Все необходимое для этого находится здесь, но я не хочу, чтобы тут торчала стража, отпугивая клиентов.
— Почему бы и нет, — спросил Хорнет. — Можешь на меня рассчитывать.
— Полагаю, лучше их не тревожить, — сказала Кэри, и в дверь мягко постучали. Смит впустил Маэстро Азанпура с подносом, на котором стояли две маленькие чашки, белые, как кость. Ситрин отперла железный сундук. Пока Маэстро Азанпур вручал кофе Кэри, Ситрин завернула драгоценности в мягкую ткань, и положила в сейф рядом с учетной книгой в красном кожаном переплете и кошелем с мелочью. Замок был простой но надежный, ключ повис на шее на кожаном шнурке. Ситрин убрала его под одежду. Кэри сделала глоток и восхищенно зацокала.
— Еще один плюс этого места, сказала Ситрин.
— Ну, нам пора, — сказал Хорнет. — Мастер Кит возжелал, чтобы Трагедия Четырех Ветров была готова к приходу торговых судов из Наринисла.
— Выступишь спонсором? — спросила Кэри.
— Судна, или трагедии? — сухо спросила Ситрин.
— Да хоть чего.
— Ни того, ни другого, — отрезала она.
Говоря по правде, виды на торговый флот Наринисла у нее были.
В схеме мировой торговли сосредоточено огромное богатство. Кешет и Пит могли бы поставлять вино и оливы для всех городов мира, но не имели своих золотых копей, а железные рудники находились в диком бездорожье, куда нелегко было добраться. Лионея давала сказочные древесину и специи, но изо всех сил пыталась вырастить достаточно зерна, чтобы прокормить людей. Далекий Сирамис со своими шелками и красителями, магией и табаком, сулил величайшие в мире редкости, но морские пути к нему были столь ненадежны, что больше состояний были там потеряны, чем нажиты. Везде была диспропорция, и вернейший путь к прибыли лежал между чем-то ценным и кем-то, кто бы это ценил.
На суше это означало контроль над драконьими дорогами. Ни одно из творений рук человеческих из камня и раствора не могло соперничать по прочности с драконьим нефритом. Все великие города выросли там где выросли только потому, что дороги были проложены еще тогда, когда человечество было единой расой, а хозяева мира летали на огромных, чешуйчатых крыльях. Драконы редко, если вообще когда либо спускались, чтобы путешествовать по дорогам. Это были "черные лестницы" павшей империи, и именно они определяли денежные потоки для всей сухопутной торговли.
На не имеющем дорог море, тем не менее, это было исправимо.
Каждую осень, на юге, корабли нагружались пшеницей и маслом, вином, перцем и сахаром на золото авантюристов, либо полных безумцев, и делали переход на север. Норкост, Халлскар, Астерилхолд, и даже северное взморье Антеи могли покупать товары зачастую дешевле, чем те же товары, переправляемые посуху. Торговые суда могли брать в этих портах различный груз — сушенную треску в Халлскаре, чугун и сталь в Астерилхолде и Норкосте — но большинство хватали деньги, и торопились в незамерзающие порты Наринисла, ждать прибытия заморских купцов из Далекого Сирамиса. Что было большой авантюрой.
Крушения по вине ветра и течений делали островное государство Наринисл наиболее вероятным конечным портом для кораблей из Далекого Сирамиса, и если торговое судно сумеет обменять свои груз и деньги на товары, только что прибывшие из тех далеких земель, инвестор сможет утроить вложенный им капитал. Если же нет, она рисковала встретить прибывающее из Наринисла судно только с тем, что могло быть куплено на здешних рынках, что сулило гораздо меньшую выгоду, учитывая затраты. Или же судно может быть захвачено пиратами, или затонуть, и все будет либо потеряно безвозвратно, либо выкуплено по непомерным ценам и с неторопливостью ледника у Утопленных.
А когда суда возвращались в свои южные порты, и богатство вложивших в них деньги либо возрастало, либо рассыпалось в пыль, спонсоры этой армады, набитой золотом и пряностями, что бороздила моря безо всяких договоров, и не подчинялась ни одному флотоводцу, перетасовывались. Дом, удачно сделавший ставку на единственное судно мог заработать достаточно, чтобы нанять полдюжины в следующем году. Кто-то, чей корабль был потерян будет бороться, чтобы найти способ выжить в новых, более стесненных обстоятельствах. Если у них хватит ума застраховать свои инвестиции, они вернут себе достаточно, чтобы рискнуть еще разок, обратившись к кому нибудь вроде Ситрин.
Те суда, должно быть, уже вышли из Наринисла. Вскоре вернется и та семерка, что отправилась годом ранее из Порте Оливия, и пройдет не так уж много времени, как кто нибудь явится к ней узнать, не застрахует ли банк их вложения в судно на будущий год. Без знания, кто из капитанов лучший, не зная, какие семьи находятся в лучшем положении, чтобы купить хороший груз для отправки, ей остается не больше, чем полагаться на свой инстинкт. Если она будет работать со всеми, кто к ней обратится, у нее обязательно окажется куча плохих рисков. А если откажет всем, у ее банка не будет ни единого шанса на процветание, и нечего будет предъявить холдинговой компании, когда явятся ревизоры. Это были те виды рисков, на которых строилась ее теперешняя жизнь.
Ставки на собачьих боях казались более надежными.
— Ну, возможно, несколько договоров страхования. — Сказала Ситрин скорее себе, чем Кэри сотоварищи. — Спонсорство на паях через несколько лет, если все пойдет хорошо.
— Страхование. Спонсорство. А в чем разница? — спросил Смит.
Ситрин покачала головой. Все равно, что кто-то спросил, в чем разница между яблоком и рыбой, а она не знала с чего начать.
— Ситрин забывает, что не все тут выросли в конторе, — сказала Кэри и допила остаток кофе. — Но нам пора.
— Дайте знать, когда новая пьеса будет готова, — отозвалась Ситрин. — Мне бы хотелось посмотреть ее.
— Видите? — сказал Смит. — А я вас предупреждал, что и у нас будет свой постоянный зритель.
Они ушли через переулок, снова превратившись из загадочной деловой женщины с охраной в уличных лицедеев. Ситрин наблюдала за ними через узкое окно, стекло искривляло их во время ходьбы. Постоянный зритель. Правда в том, что она уже не сможет пойти и управлять толпой вместе с Кэри и Микелем. Вероятно, не сможет завалиться в пивнушку с Сандром. Ситрин бел Саркур, глава банка Медеанов в Порте Оливия, выпивающая с простым актеришкой? Это было бы ужасно как для репутации банка, так и для ее собственной.
Чувство одиночества, что пришло с этой мыслью, было мало связано с Сандром.
Когда, часом позже, прибыл капитан Вестер, Ситрин сидела на улице за тем же столом, за которым нашла ее Кэри. Он кивнул в знак приветствия и сел напротив ее. Солнце выявило седину в его волосах, но также и придало блеск его глазам. Он протянул ей лист пергамента. Она скользнула взглядом по словам и цифрам, кивая сама себе. Расписка выглядела в порядке.
— Как все прошло? — спросила она.
— Без проблем, — ответил он. — Табак уже в лавке. Торгаш хотел взять лишь несколько листьев, но я сказал, что он берет все, либо ничего.
— Он не должен был так поступать, — сказала Ситрин. — Он должен вести переговоры со мной.
— Должно быть я упомянул что-то вроде этого. Он принял товар. Перец и кардамон уходят завтра. Ярдем и куча нового народа заберут их.
— Ну, с почином, — сказала Ситрин.
— Есть весточка из Карса? — спросил Маркус. Вопрос прозвучал как бы между прочим.
— Я отправила депешу, — ответила Ситрин. — Использовала старый шифр магистра Иманиэля, и неспешного курьера, но, надеюсь, она уже у них.
— И что в ней?
— Что настоящими письмами филиал объявляет о своем учреждении, и приступает к операциям, как и планировалось магистром Иманиэлем и мною.
— Впрочем, не вдаваясь в детали.
— Письма не доходят. Курьеры в погоне за дополнительным заработком вскрывают их и делают копии. Не думаю, что их перехватят, но если это случится, они будут выглядеть точно так, как и должны быть.
Маркус медленно кивнул, прищурившись на солнце.
— А какая причина в использовании медленного курьера?
— Мне нужно время, чтобы навести порядок, прежде чем они придут, — сказала она.
— Понимаю. Мы должны что-то..
Тень, более глубокая, чем от облаков упала на стол. Увлекшись разговором, она не заметила подошедшего человека, и теперь он, казалось, вырос прямо из мостовой. Более высокий, чем капитан Вестер, но ниже Ярдема Хейна, он был облачен в шерстяную тунику и лосины, синий многослойный плащ, спасавший от весеннего морозца, и бронзовую цепь — символ власти. По большей части у него была внешность Первокровного, но хрупкость и светлые волосы говорили, что, возможно, дед его происходил из Синаи.
— Прошу прощения, — сказал он, голос его звучал предельно вежливо. — Имею ли я честь обращаться к Ситрин бел Саркур?